and the world has somehow shifted

С этого дня плотину, через которую прежде изредка просачивались короткие ручейки сообщений, словно прорвало. Бай Юй писал ему несколько раз в день. Иногда это были не требующие ответа фотографии с места съемок или еды, иногда смешные ролики с вейбо, но чаще всего – и на это Чжу Илун отвечал охотнее всего – его рассуждения о роли, сценарии или акцентах, которые расставил в той или иной сцене режиссер. Они обсуждали разный подход сценаристов к отражению тех или иных линий сюжета и дубли, которыми оба остались недовольны, пока кто-нибудь не вынужден был отправляться работать или спать – в зависимости от времени суток. Бай Юй не уставал поддевать тем, что единственным способом разговорить его на расстоянии является работа. Сам он в ответ ограничивался смайликом, закатывающим глаза, и невольно расплывался в улыбке, когда в диалог сыпались длинные строчки, сплошь состоящие из "хахаха". Словно наяву мог увидеть, как Бай Юй запрокидывает голову и смеется, как беззаботный ребенок. Эти короткие моменты, на которые он мог отвлечься в перерыве или вечером после долгого съемочного дня, когда голова гудела от напряжения и попыток по щелчку пальцев врасти в очередной этап жизни Линь Наньшэна, позволяли ненадолго расслабиться и вернуться к себе самому. Он не хотел этого признавать, но "Мятежник" давался ему тяжело. Это был бесценный опыт и интереснейший персонаж, но иногда ему попросту не хватало возможности нырнуть в него с головой. Порой казалось, что он несется на огромной скорости в кривом временном тоннеле, станции в котором едва ли можно собрать в одну общую жизнь. Несмотря на то, что обычно он легко мог отстраниться от переживаний персонажа, сейчас он часто обнаруживал себя за тем, что раз за разом прокручивает в голове отснятую накануне сцену и варится в ней, словно лягушка в медленно закипающей воде. Это тяжелое, давящее, словно толща океана, чувство сопровождало его вот уже почти месяц и отпускало лишь изредка. Он все чаще ловил на себе напряженные, внимательные взгляды Ли Чан и продолжал отмахиваться от десертов, которые в перерывах то и дело пытался сунуть ему под руку А-Цзун, и хотя был уверен в том, что выдержит, не мог не понимать, что это вряд ли дастся ему легко и обойдется без последствий. В другое время он дождался бы выходных и рванул к морю, но сейчас график позволял отдохнуть только в отеле за просмотром давно отложенных фильмов. Это помогало отвлечься, но в последнее время даже для такого простого действия нужно было совершить над собой усилие. Вот и сейчас он уже несколько минут бездумно смотрел в экран ноутбука, на котором мутными пятнами сменялись кадры, и едва ли улавливал, что именно происходит. Мысли плясали, перепрыгивая с одной на другую, ни на чем толком не задерживаясь. Последний разговор с матерью, так и не принятые – или все таки он пил их с утра? – витамины, сообщение от Ли Ифэна, на которое уже давно надо было хоть что-то ответить, очередной рекламный контракт, принесенный Ли Чан на ознакомление, остывший кофе который нужно было либо подогреть, либо уже, наконец, вылить и сделать новый. Чжу Илун с силой потер ладонями лицо и поставил фильм на паузу. Он едва ли мог вспомнить, что происходило в нем последние полчаса и толку от такого времяпрепровождения все равно не было. Бесцельно побродив по номеру туда-обратно, он вытащил из шкафа полупустой чемодан и, порывшись немного, нашел в кармашке помятую пачку сигарет. Зажигалку пришлось искать куда дольше. Когда он уже всерьез задумался о том, чтобы позвонить на ресепшн, в дверь постучали. Стоящая на пороге Ли Чан с осуждением покосилась на зажатую во рту сигарету, но все равно потянулась к сумке и выудила из нее знакомую потертую зажигалку. Чжу Илун благодарно кивнул и махнул рукой в сторону балкона. Воздух, даже несмотря на окрасившие небо закатные краски, можно было назвать свежим только с большой натяжкой. Дневная духота немного спала, но ночная прохлада не спешила ее сменить. Над городом висела тяжелое одеяло из сизых туч, грозя с минуты на минуту разразиться ливнем, но долгожданная буря, казалось, никак не могла решить, стоит ли ей вообще случаться. Щелчок зажигалки рядом с лицом, заставил его едва заметно вздрогнуть, выныривая из оцепенения. Он прикрыл пламя ладонью и с удовольствием затянулся, прежде чем взглянуть на Ли Чан. – Я посмотрел контракт, но пока только вскользь. Если это срочно, тебе придется остаться и зачитывать мне его вслух. Она вздохнула и покачала головой. – Тебе нужно отдохнуть. – А я чем по-твоему занят? – скорее из вредности отозвался он, прекрасно понимая, что она имеет ввиду. Ее фырканье было таким выразительным, что не нуждалось в дополнительных комментариях, но они, тем не менее, последовали. – Дай догадаюсь, спал, потом смотрел фильм, который, если спрошу, вряд ли сможешь пересказать, немного поблуждал в сети, выпил минимум три чашки кофе, вместо того, чтобы выспаться, потом снова попытался смотреть фильм… Чжу Илун рассмеялся, но даже на слух это звучало мрачновато. – Хорошо, я понял, ты хорошо меня знаешь. Даже слишком. Настолько, что иногда я всерьез задумываюсь над тем, чтобы заменить тебя кем-то менее осведомленным. И менее раздражающе прямолинейным. – Ха, – она щелкнула зажигалкой, которую так и не убрала в сумку и оперлась локтями о перила. – Кто вообще захочет работать с таким убитым трудоголиком? Я в нормальном отпуске три года не была. – Эй, – он шутливо ткнул ее локтем в бок, – сама говорила, что я сокровище. – Национальное достояние, – она еще раз фыркнула и огляделась, явно в поисках чего-то, что можно было использовать как пепельницу. Наконец, на подоконнике нашелся забытый стаканчик из-под кофе, и Ли Чан подставила его под грозящий вот-вот упасть столбик пепла. – Только когда ты свалишься от переутомления, любого агента это, знаешь ли, в гроб уложит. – Я в порядке. – Ай, только не надо вот этого в очередной раз. Проходили уже. “Я просто устал”, “обещаю, что отдохну, как только закончатся съемки”, “я справлюсь”... Я что первый год с тобой работаю, чтобы верить во все эти сказки? Он задумчиво качнул головой и уставился на сизую бесформенную тучу вдалеке. – Иногда мне кажется, что вы с Гуаньином спелись за моей спиной. Вы даже слова используете одинаковые. Он вчера тоже мне весь вечер цитировал статью о последствиях нервного перенапряжения. Чжу Илун поморщился и затушил сигарету о край перил, прежде чем бросить ее в стакан. – Вы еще к психотерапевту меня запишите. Сходим сразу втроем. Пожалуетесь на меня от души, поделитесь впечатлениями. Раздражение, которое скапливалось в нем последние пару недель, подкатывало в горлу противными, едкими волнами. До дрожи в пальцах хотелось сделать какую-нибудь глупость – например, взять машину и уехать куда-нибудь за город, где никто не будет стоять над душой, пытаясь с усердием дознавателя добиться от него признания собственной никчемности. – Хэй, полегче, – Ли Чан легонько стукнула его в плечо. – Мы вообще-то за тебя переживаем. – А мне-то что предлагаете с этими переживаниями делать? Ли Чан вздохнула и, наконец, спрятала зажигалку в сумку. – Для начала признай, что ты не двужильный. Хочешь я выбью тебе пару выходных? Съездишь куда-нибудь, развеешься. Он покачал головой и опустил ее на лежащие на перилах руки. Не хватало еще график съемок перекраивать из-за его блажи. Справится. Не впервой. – Тащи торт, – наконец, приглушенно выдохнул он. – И давай, и правда, разберем вместе контракт, а то у меня в одного не выходит на нем сосредоточиться. Ему не нужно было даже поднимать глаза, чтобы знать, что она расплылась в довольной, победной улыбке, которая появлялась на ее лице только после долгих, изматывающих переговоров с представителями брендов. На обсуждение и правки они потратили почти два часа. Для это понадобился кусок шоколадного торта и две кружки кофе, но дело, в общих чертах, было сделано. Ли Чан как раз собирала бумаги, когда телефон мигнул, извещая о сообщении от Бай Юй. Ребяческое “Лун-ге, поиграй со мной” заставило Чжу Илуна улыбнуться и бросить взгляд на часы. – Хэй, я тут два часа пыталась впихнуть в тебя торт, разъясняла все эти зубодробительные термины и не удостоилась даже намека на улыбку, а тут глядите-ка, одно сообщение и он расцвел, – в ее шутливом тоне легко угадывался намек на напряжение человека, который привык быть в курсе любой мелочи. – Может поделишься радостью? Он пару раз растерянно моргнул, переводя на нее взгляд и повернул экран, чтобы та могла взглянуть. – О, - Ли Чан вскинула брови, и ее губы дрогнули в еле заметной усмешке, которую она не успела сдержать. – Вот оно что. Ну тогда я исчезаю, воркуйте, голубки. – Чан-цзе, – Чжу Илун надеялся, что это прозвучит с предостережением, но вышло почему-то больше похожим на обреченность. – А что я? Я вообще молчу. Видишь, была я и нет меня. Никогда не хотела быть третьей лишней. Эй! Подушка, которой Чжу Илун в нее запустил, впечаталась в дверь, пролетев в паре сантиметров от головы. – Прекращай и иди уже, пока я не нашел, чем еще в тебя кинуть. – Да все, ушла уже, смотрите-ка как ему не терпится, – она юркнула за дверь и махнула напоследок рукой, прежде чем окончательно скрыться в коридоре, но даже оттуда он мог слышать ее довольное ворчание. Коротко покачав головой, он быстро набрал ответ и отправился убирать сигареты вместе чемоданом на место.