and the world has somehow shifted

Словно, чувствуя, что проект скоро подойдет к концу, погода решила в качестве прощального подарка порадовать их целым карнавалом разнообразной погоды и меняла настроение по несколько раз в день. С утра мог стеной лить дождь, а к обеду небо снова становилось безоблачным и поджаривало их на солнце, превращая съемочную площадку в парную. Зонты и ручные вентиляторы сменяли друг друга поминутно, и у ассистентов попросту не хватало рук. Визажисты постоянно поправляли грим, помощники шумели фенами и отпаривателями, шуршали, накрывая оборудование пленкой, техники. Из-за таких природных капризов, сцены, которые еще нужно было снять, могли менять в расписании по несколько раз в день, и на площадке было не протолкнуться от огромного количества людей, потому что весь занятый актерский состав должен был находится в прямом доступе в случае быстрых перестановок. Но, даже несмотря на неудобства, скандалов, ссор и препирательств во время работы не становилось больше. К концу любого проекта усталость, которая накапливалась месяцами, обычно давала о себе знать, и то тут, то там возникали мелкие недомолвки, обиды и срывы, но с "Мятежником" вышло иначе. То ли взбесившаяся погода, то ли понимание, что осталось совсем немного, заставили людей поддерживать друг друга чуть больше и чаще помогать в мелочах. Костюмеры благодарно кивали, когда актеры, выходя из павильона, чтобы уберечь одежду, накидывали дождевики, техников всей съемочной площадкой дружно укутывали во что-нибудь светлое, стоило выглянуть солнцу, а реквизит в случае неожиданного ливня хватали те, кто ближе стоял, вне зависимости от рода занятий. С середины августа начался период прощаний. Один за другим коллеги отрабатывали последние сцены и завершали съемки. Первым закончил Чжан Цысянь, после него через несколько дней провожали Ван Чживэня, потом Жу Жу, а следом за ней – Ван Яна. Чжу Илун переживал эти расставания вместе со своим персонажем, и это усиливало печаль, щедро сдобренную улыбками, аплодисментами и цветами. В конце концов, когда тоже самое уже было адресовано ему, рядом оставались только Тун Яо и Ли Цян. Поверить в то, что “Мятежник” закончился, не получалось. Даже спустя пару часов после бурных поздравлений с окончанием съемок, уже будучи в номере, он все равно мысленно возвращался к последним отснятым сценам и размышлял над тем, нужно ли было попросить еще один дубль. На столе в гостиной лежало несколько букетов и коробки со сладостями, которые ему вручили с требованием поскорее избавляться от болезненной худобы, в спальне ждали открытый чемодан и вещи, которые нужно было в него уместить, а ему все еще казалось, что он собирается в какую-то короткую поездку и через пару дней снова сюда вернется. Опять наденет форму, тяжелый шерстяной костюм или пропитанную бутафорской кровью рубашку и станет Линь Наньшэнем. Он не знал, сколько просидел так, бездумно глядя на открытый шкаф и пытаясь уложить в голове мысль, что этот персонаж теперь будет существовать только на экране. Очнулся он только от трели звонка. Видеть имя Бай Юй, с которым они в последний месяц только переписывались, было неожиданно. С того самого странного разговора, когда Чжу Илун по глупости упомянул Ли Ифэна, их общение стало, как будто чуть более осторожным. Не то, что бы тот совсем перестал шутить или подтрунивать над ним, скорее просто избегал привычной темы их "псевдозаигрываний". Если раньше Бай Юй было достаточно одного неосторожного слова, чтобы увести шутку на пограничные с приличиями территории, то теперь все выглядело до того целомудренно, что впору было усомниться, с тем ли человеком, которого знал все эти годы, он общается. Наверное, этому, в свете недавних открытий, стоило радоваться, но отчего-то не выходило. В последний месяц он успел уяснить, что если влюбленность в мужчину с его стороны и могла случиться, то он абсолютно точно не представляет, как именно это должно было произойти. Ни коллеги, с которыми он работал, ни окружающие его в огромном количестве менеджеры, ассистенты, гримеры и техники, не вызывали у него абсолютно никакого интереса или желания сократить дистанцию в подобном ключе. Задумавшись, он не сразу понял, что телефон перестал надрываться. Недолго думая, он нашел среди уведомлений пропущенный вызов и перезвонил. – Лун-ге, – после первого же гудка ответил Бай Юй и, от слышной даже через трубку улыбки в голосе, Чжу Илуну стало чуть легче. – Я задумался и не успел ответить, – усмехнулся он. – Что-то случилось? – Почему что-то обязательно должно было случиться? Просто соскучился. Я тебя не отвлекаю? Чжу Илун задумчиво оглядел комнату и остановился взглядом на так и не собранном чемодане. – Нет. Я должен собирать вещи, но никак не могу начать. – О, ты закончил съемки? Или снова мероприятие? – Закончил. Пару часов назад. – Понятно, – Бай Юй усмехнулся. – Дай догадаюсь, мысленно все еще на площадке. – Да, – Чжу Илун тоже не сдержал смешок. – Сейчас домой отсыпаться? Или сразу ныряешь в новый проект? – Домой. – Хорошо. Какое-то время они молчали, а потом заговорили одновременно. – Вообще-то я… – начал Бай Юй. – Слушай, ты… И так же резко остановились, рассмеявшись. – Давай, сначала ты, – уступил Чжу Илун. – Хорошо. Я в первых числах буду в Пекине, хотел вытащить тебя прокатиться куда-нибудь. – О, я собирался встретиться с друзьями, и… – Ааа, понятно, ну ничего, значит, в следующий раз. – Да дослушай ты. Раз ты свободен, может присоединишься? – А? – растерянность в чужом голосе, заставила его усмехнуться. – Мы хотим первого числа выбраться в Байдахэ. Возьмем мяса, выпивку. Гуаньин часто арендует там дом. Познакомлю вас, наконец. Какое-то время на том конце висело молчание, а после Бай Юй спросил: – А друзья не против? – С чего бы им? Дун-ге ты знаешь, а Гуаньину всегда чем больше народу, тем веселее. – Ну тогда… хорошо? – неуверенно произнес тот и рассмеялся. – Скинешь мне, куда ехать? – Конечно. – Отлично. Тогда… до встречи? – До встречи. Чжу Илун улыбнулся и сбросил вызов. Подумав немного, он набрал сообщение Пэнь Гуаньину: "Я пригласил Бай Юй присоединиться к нам в Байдахэ" Ответ пришел через пару минут: "Неужели я, наконец-то, познакомлюсь с мифическим Сяо Баем? Конец света близится, не иначе" "Ты не против?" "А он будет просить у меня твоей руки?" "У вас Чан-цзе даже шутки одни на двоих" "Вот ее я, кстати, был бы очень рад видеть" "Ей меня и на работе хватает" "Ну вот" грустный смайлик в конце сообщения прекрасно завершал беседу. Чжу Илун усмехнулся и сделал скриншот, чтобы отправить его в диалог с Ли Чан. Разговор с Бай Юй помог немного отвлечься от апатии, и он, наконец, смог приступить к сборам. Обычно он приезжал на съемки налегке и лишь спустя месяц-другой обрастал всяческими бытовыми мелочами, которые после было жаль выбрасывать. Так, например, в его доме кружки уже целиком занимали два шкафчика и угрожали распространиться на третий. При большом желании, по принтам на них можно было даже проследить хронологический и географический путь его съемок. Радовало, что хотя бы одежда и косметика не плодились в геометрической прогрессии, а привозились из Пекина по мере необходимости, иначе обойтись парой чемоданов у него бы вряд ли вышло. За полчаса до выселения заглянул А-Цзун и помог утрамбовать не желающую застегиваться сумку. Номер без привычных, разбросанных повсюду вещей, выглядел пустым и безликим. Словно он и не жил здесь больше четырех с половиной месяцев. Каждый раз, видя это, Чжу Илун испытывал странное чувство собственной незначительности. Словно он был всего лишь временной переменной в постоянном, недвижимом мире, с исчезновением которой ничего не меняется. Возвращаться домой после столь долгого отсутствия было не менее странно. Еще пару месяцев назад Пекин казался ему глотком свежего воздуха – чем-то незыблемым в своем непрекращающемся движении, но сейчас – когда он возвращался, местечковая домашняя суета и шум съемочной площадки виделись куда более приятным местом. Он знал, что все это пройдет через пару дней. Всегда проходило. Достаточно было выспаться и позволить себе отдохнуть – мысленно отстраниться от персонажа и размышлений о том, как все это будет выглядеть в конечном итоге. Чистая, укутанная теплым светом квартира выглядела чужой не меньше, чем опустевший гостиничный номер. Чжу Илун проводил А-Цзуна, привычно оставил чемодан и сумку в прихожей, стянул кепку, маску и рюкзак, и упал на диван, вытягивая ноги. Нужно было найти в себе силы на душ, но пока его хватало только на то, чтобы лениво просматривать вейбо и вичат, не особо вникая в смысл постов. Только когда глаза уже начали откровенно слипаться, он заставил себя подняться и отправиться в ванную. Как ему после удалось добраться до кровати, он помнил с трудом. Усталость, навалившаяся по возвращению, в буквальном смысле сбивала с ног. Только сейчас, уже засыпая он понял, как сильно вымотался. Выключив все будильники и оповещения, Чжу Илун зарылся с головой под одеяло и заснул. Следующие два дня он вставал только ради того, чтобы поесть, выпить воды или чая, сходить в туалет и проверить не случилось ли что-нибудь особенно срочное, а после снова отключался. Организм отыгрывался на нем за сложный месяц, в который едва ли удалось урвать несколько выходных. Оставалось радоваться, что на это раз обошлось без истерик, и усталость большей частью оказалась физической, а не эмоциональной. Пару раз во сне он возвращался на до боли знакомый берег и после этого неизменно выныривал из него с тяжелым, тревожным чувством нависшей угрозы, но большую часть времени спал спокойно и едва ли мог вспомнить после, что именно ему снилось. Только однажды подсознание подкинуло ему подлый сюрприз в виде полуэротического сна. И несмотря на то, что по пробуждении он не мог вспомнить ничего, кроме смазанных образов, сомневаться в том, что в нем вместо девушки фигурировал мужчина, не приходилось. Сон едва ли можно было счесть чем-то неприличным – просто руки скользящие по чужим предплечьям, сплетенные пальцы, острые ключицы, изгиб шеи и губы, которые ощущались смутно знакомыми, – но Чжу Илун был бы последним лжецом, если бы сказал, что это не возбуждало. Спать дальше после таких экзерсисов воображения, не было ни малейшего желания, поэтому Чжу Илун заставил себя выйти из режима анабиоза и стал понемногу возвращаться к привычному для выходного распорядку дня. В те моменты, когда время не нужно было экономить, он старался лишний раз не злоупотреблять кофеином и обходился чаем, поэтому когда обнаружилось, что дома его запас уже давно никто не обновлял, дело дошло до разбора чемодана. В итоге до кухни он добрался только через полтора часа – уставший от монотонной работы, но заметно ей успокоенный. Возбуждение и тревога, которые бродили в нем по пробуждении, медленно, но верно сошли на нет. Теперь казалось совсем неудивительным то, что уставший от постоянных размышлений мозг, переварил его кашу из эмоций и сомнений во что-то подобное. Странным было только смутное ощущение, что человек во сне казался не кем-то абстрактным, а вполне знакомым. Это оставляло после себя липкое неприятное чувство стыда, словно он украдкой подглядывал за кем-то, безоговорочно ему доверяющим, и лишало любых зачатков желания разобраться, кого именно подкинуло ему в насмешку расшалившееся подсознание в качестве потенциального партнера. Забросив размышления на эту тему, Чжу Илун приготовил нехитрый ужин, впервые за последние месяцы не задумываясь о том, сколько в нем калорий, и сел разбирать скопившиеся за пару дней уведомления. Большую часть он смахнул не глядя, но некоторые не мог проигнорировать. Ли Чан на присланный скриншот диалога отозвалась длинным сообщением, суть которого сводилась к тому, что Пэнь Гуаньину, если она ему нравится, стоит быть мужиком и пригласить ее куда-нибудь, а не использовать друга в качестве свахи. Недолго думая, он еще раз сделал фото экрана и отправил его тому, кому эта тирада, в общем-то, и предназначалась. Довольный тем, что эти двое, наконец, нашли тему поинтереснее его персоны, Чжу Илун открыл сообщение от Бай Юй. "Догадываюсь, что ты там спишь, но как проснешься, скинь мне все-таки координаты дома. И когда вообще общий сбор?" В догонку тот интересовался нужно ли что-нибудь купить. Пришлось звонить Пэнь Гуаньину. – Ты жук! – вместо приветствия заявил ему тот. – Друзья так не делают. Ты вообще знаешь, что такое тайна личной переписки? Я на тебя в суд могу подать. – Валяй, – усмехнулся Чжу Илун. – Ты подбиваешь клинья к моему агенту. Друзья так тоже не делают. – Ничего себе заявления. Чем тебе мои клинья мешают? – Соберется она замуж и в декрет, что я делать буду? Пэнь Гуаньин замолчал, а после раздосадовано проворчал. – Выживешь. И вообще, я еще ничего не сделал. – Вот именно. Возьми и сделай. – А вот и сделаю. – Рассказывай больше, – фыркнул он. – Я вообще-то по поводу завтра. Какое-то время в трубке слышалось только сопение, а потом Пэнь Гуаньин вздохнул, явно недовольный тем, что последнее слово осталось не за ним: – Только не говори, что ты сливаешься. – Не скажу, – усмехнулся он. – Надо решить, кто за что ответственный, иначе у нас как всегда будет тонна выпивки и три куска мяса. После получасового обсуждения, они пришли к выводу, что алкоголь лучше всего доверить Пэнь Гуаньину, фрукты и закуски Чэнь Вейдуну, а Чжу Илуну достался выбор мяса. Собираться предполагалось начиная с трех часов дня по мере возможности. – Я попрошу хозяйку отдать ключи тебе или А-Дуну. Пока понятия не имею, когда сам смогу подъехать, так что если что начинайте без меня. – Хорошо, мангал-то там есть? – Не помню, обычно мы там не готовим. – Ладно, на всякий случай куплю его то же. – Отлично, все, я побежал, а то менеджер меня сожрет за такой длинный перерыв. Они попрощались, и Чжу Илун занялся поиском дома на карте и отправкой координат.