and the world has somehow shifted

май 2019 – Эта очередь когда-нибудь кончится? – проворчал А-Лин, чуть высовываясь вперед, словно это могло помочь ускорить проверку темного минивэна, стоящего перед ними. Бай Юй дернул его за плечо, заставляя упасть обратно на сиденье. – Успокойся, мы следующие. – Да мы как будто таможню проходим. Они бы еще сумки обшарили на предмет наркотиков и оружия. – Слушай, твое ворчание делу не поможет. Дай мне спокойно пройтись по сцене. Тот пробурчал что-то себе под нос, но замолчал, не перестав впрочем выглядывать в окно. Наконец, спустя пару минут, машина прошла проверку, и они тронулись, подъезжая к пропускному пункту. Пока их имена соотносили со списками, сзади выстроился еще ряд машин. Одна из дальних посигналила два раза, заставив А-Лина гневно фыркнуть. – Совсем охренели. Бай Юй нахмурился и оглянулся, а после проверил телефон. “А-Цзуну показалось, что вы на две машины впереди нас, но я не уверен” – Это Лун-ге. – А? А-Лин присоединился к их команде не так давно, поэтому к его ворчанию и недовольству ребята все еще относились снисходительно. Необходимо было пройти несколько таких мероприятий, чтобы юношеский пыл заметно угас и выработалась привычка. Бай Юй долго думал, стоит ли брать того с собой, но мальчишка прекрасно справлялся с работой, а взрывной характер умел держать в узде, когда это было действительно необходимо, поэтому такая жесткая практика с толпой народа и массой правил должна была пойти ему на пользу. – Тот самый Лун-ге? – уточнил А-Лин, заставив Бай Юй усмехнуться. – Уже наслышан, значит. – Конечно, – тот беспокойно заерзал на сиденьи. – Вам же вроде не положено появляться на публике вместе? – Вместе мы и не появимся, – мрачно отозвался он. Чжан Цисян шикнула на него с переднего сиденья, и тот замолк, на этот раз окончательно. Тот факт, что им позволили появиться в одном концерте, пусть и будучи разделенными десятком номеров, был уже событием сам по себе. Этот идиотизм с настойчивыми рекомендациями минимального контакта с самого начала выглядел отвратительно, а сейчас уже и вовсе напоминал театр абсурда. Как будто их общение вообще касалось кого-то, кроме них самих. В последнее время найти возможность встретиться и без того было трудновыполнимой задачей, так что оглядываться еще и на это было бы и вовсе нелепо. Когда они подъехали ко входу, машина Лун-ге еще стояла на нижней площадке, но рассмотреть что-то против бликующего на стеклах солнца, было невозможно, и Бай Юй оставил приветствия до личной встречи. На входе охрана еще раз быстро сверила списки, и они, наконец, смогли зайти в огромный, еще пустующий холл. Менеджер встретила их у входа и проводила в гримерку, и только там Бай Юй смог немного расслабиться. Его сцена была не слишком большой, и он ее, по большому счету, уже прекрасно знал, но все равно на всякий случай решил пробежать глазами еще раз до появления визажиста. Он едва ли отметил, как перед ним появился термос с горячей водой и стаканчик с чаем, полностью погрузившись в текст. Когда в дверь постучали, он привычно отозвался коротким “можно” и поднял глаза только тогда, когда на плечи упали знакомые тяжелые ладони. – Лун-ге! Бай Юй обернулся, встречая светящийся улыбкой взгляд, и рассмеялся, поднимаясь навстречу. В груди разлилась волна горячей, щемящей нежности, заставив на секунду замереть, а после сгрести того в охапку, крепко обнимая. Легкий, почти неощутимый запах одеколона и крема для бритья был таким знакомым и до боли родным, что он не удержался от желания вдохнуть его глубже. – Кажется, сто лет прошло, – произнес он глухо и не без сожаления заставил себя отстраниться. – Чуть больше полугода, – улыбнулся Лун-ге, и Бай Юй механически кивнул, едва осознавая что именно произносят эти губы. Он мотнул головой и запустил пальцы в волосы, чтобы скрыть неловкость и поднявшуюся в груди неясную тревогу. – Вечность, – наконец, произнес он и усмехнулся. – Долго стояли? – Не очень. Когда у тебя репетиция? – Через пятнадцать минут – Моя через полчаса. Визажист? – Должен скоро подойти. Лун-ге кивнул и оглянулся на дверь, за которой выразительно покашляли. – Мне надо бежать. Моя гримерка третья слева. Зайдешь, когда освободишься? – Обязательно. Бай Юй коротко улыбнулся и поймал ладонь уже направившегося к дверям Лун-ге, удерживая. Поняв, что именно сделал, он тут же опустил руку и ответил на вопросительный взгляд коротким: – Я скучал. Если бы для того, чтобы увидеть, как это удивленное, по-детски растерянное лицо расцветает мягкой, открытой улыбкой, нужно было повторить сказанное еще тысячу раз, он сделал бы это не колеблясь. – Я тоже, – отозвался Лун-ге и уже после этого выскользнул в коридор. Какое-то время Бай Юй стоял на том же месте, не двигаясь и не говоря ни слова. Просто смотрел на закрытую дверь и пытался понять, какого черта с ним происходит. Каждый раз, когда дело касалось Лун-ге он ловил себя на странных, абсолютно не свойственных ему порывах. Он больше обычного фонтанировал шутками, чтобы увидеть, как тот смеется, закатывает глаза или фыркает, провоцировал и подначивал, доводя словесные препирательства до той странной грани, когда сам уже толком не понимаешь, чего больше хочется – победить или быть побежденным, – тормошил и пытался разговорить. А кроме этого было еще дикое, абсолютно не свойственное ему желание постоянно находиться рядом, на расстоянии тепла, так, чтобы в любой момент можно было толкнуть плечом, невзначай коснуться колена или боднуть лбом. Раньше он просто не обратил бы на это внимания, но сейчас, после того странного разговора на день рожденья, это заметно тревожило. Прежде он никогда не замечал за собой ревности к друзьям. Даже Юнь-ге, которого он считал самым близким из них, мог сколько угодно болтать о приятелях и новых знакомых, с которыми близко сошелся на съемках, и это едва ли его беспокоило. Но стоило Лун-ге упомянуть Пэнь Гуаньина или Ли Ифэна, и Бай Юй сразу начинали душить иррациональная зависть и раздражение. Словно кто-то занимал место, которое должно было принадлежать ему. Бай Юй вздрогнул, когда дверь хлопнула, закрываясь за спиной Чжан Цисян, и недоуменно посмотрел на стоящего рядом с ней человека. – Грим, – привычно коротко сказала она. – Потом репетиция и примерка. Он кивнул и устроился в кресле. Пока визажист колдовал над его волосами, мысли то и дело возвращались к Лун-ге и собственным на него реакциям. Волнение, которое поднималось в нем при одном только упоминании чужого имени, пугало и завораживало одновременно. От него хотелось спрятаться, как от стихийного бедствия, и в тоже время, какая-то часть него замирала, целиком поглощенная созерцанием этой сметающей все на своем пути волны эмоций. Прежде с ним не случалось ничего подобного – такие сильные чувства у него вызывали только семья и работа, – и теперь он не мог удержаться от любопытства и желания хорошенько их рассмотреть. За этими размышлениями он не сразу понял, что визажист ушел, а Чжан Цисян уже второй раз окликает его. – Что? – Репетиция. Пойдем. Он встряхнулся и кивнул, возвращаясь на бренную землю. – Хорошо. Сцену успели прогнать несколько раз с небольшими изменениями, прежде чем его отпустили на примерку. Они перебрали десяток разных вариантов, пока костюмер, наконец, не остался доволен. – Брюки нужно подвернуть на пару сантиметров. К записи будет готово. Бай Юй кивнул и, натянув джинсы, вышел в коридор. Пару секунд ушло на попытку сориентироваться, где именно он находится и куда нужно идти, чтобы вернуться к гримеркам. Иногда ему хотелось, чтобы в таких огромных помещениях были указатели со стрелками, которые приведут тебя к самому выходу. До записи оставалось еще сорок минут, и Бай Юй огляделся, пытаясь найти ту самую, третью справа дверь, чтобы хоть ненадолго украсть Лун-ге, когда заметил того в конце коридора. Они с Ли Чан стояли, уткнувшись в планшет, и что-то негромко обсуждали. – Я могу сказать, что ты занят. – Не нужно, еще неизвестно, свободен ли он вообще. – Кто? – Бай Юй остановился рядом и едва удержался от того, чтобы положить подбородок на плечо Лон-ге. – Сяо Бай, вот и отлично, что ты здесь. Скажи мне, занят у него вечер или нет. – А? – Я же говорю, не нужно откладывать. Лун-ге бросил на Ли Чан выразительный взгляд, а после коротко ему улыбнулся, поправив подвернутый рукав рубашки, но ситуацию это не прояснило, заставив Бай Юй продолжать недоуменно переводить взгляд с одного на другого. – Мне позвонили насчет короткометражки, хотят встретиться с А-Луном за ужином сегодня, пока они в Пекине. Нужно знать, соглашаться или нет. Бай Юй озадаченно кивнул, а потом спохватился и покачал головой. – У меня вылет в девять. Обратно на съемки. Ли Чан кивнула и убрала планшет. – Тогда назначаю ужин на восемь, – она повернулась к Лун-ге, – скину тебе адрес. Рада была увидеться, Сяо Бай. – Взаимно. Они проводили ее взглядом и почти синхронно фыркнули. – Иногда эта женщина меня пугает, – усмехнулся Бай Юй. – Она… извини. – Да за что? Я бы обязательно украл тебя после записи, будь такая возможность. Так что ее вопросы вполне понятны. Лун-ге улыбнулся: – Мне нужно было спросить заранее. – Ай, Лун-ге, прекрати. Теперь я буду чувствовать себя идиотом, что не подумал о более позднем рейсе сам. Эта мысль, и правда, пришла ему в голову слишком поздно, когда билеты уже были на руках. – Ладно, значит, в следующий раз будем договариваться, – фыркнул Лун-ге. – Ты поел? – Нет еще. – Пойдем, тут есть столовая, мне А-Цзун показывал. Посидим спокойно. Но их надеждам поболтать без лишнего внимания, не суждено было сбыться – по дороге нашлись общие знакомые, и их скромная компания понемногу разрослась до пяти человек. Бай Юй улыбался, кивал, поддерживал шумные общие разговоры и каждый раз ловил себя на глухом раздражении, стоило кому-то обнять Лун-ге за плечи или увлечь разговором. Это было чем-то нездоровым, неправильным и абсолютно неуместным, но даже понимание того, какая дикость с ним творится, не спасала ситуацию. Ребята рассыпались в комплиментах, заставляя Лун-ге смущенно улыбаться, а он даже не мог привычно разрядить ситуацию дурацкой скабрезной шуткой, чтобы чужие напряженные плечи, наконец, расслабились. Когда приблизилось время записи, он поймал Лун-ге под локоть: – Ты помнишь, где костюмерная? Мне нужен проводник, иначе я тут навсегда жить останусь. Тот растерянно кивнул и, махнув рукой оставшейся компании, жестом указал в сторону дальнего ответвления коридора. – Туда. Когда они свернули за угол, Лун-ге усмехнулся: – Ты правда не помнишь дорогу? – Правда, тут какой-то лабиринт. – То есть ты не пытался намеренно увести меня оттуда? – Одно другому не мешает, – пожал плечами Бай Юй, заставив того улыбнуться и покачать головой. – Зачем тебе в костюмерную? – Брюки забрать, оказались слишком длинные. Лун-ге кивнул и сделал пару шагов к стене, пропуская шумную толпу ребят с какими-то массивными декорациями в руках. На пару секунд его почти прижало спиной к Бай Юй, и тот успел испытать короткий укол сожаления, что этого все же не случилось. Это смазанное, почти незаметное чувство досады заставило его дернуться, отступая в сторону. Они едва ли помнил, как они забрали брюки, потому что раз за разом, словно на зацикленном видео, прокручивал в голове тот момент, когда между ним и Лун-ге было всего каких-то пару сантиметров, и пытался понять, какого черта произошло с ним самим. Переодеваться пришлось в туалете, потому что гримерка оказалась заперта на ключ, а времени искать того, кто сможет ее открыть, не было. Лун-ге зашел следом и запер дверь, привалившись к ней плечом. – Все нормально? – Да, просто задумался, – отозвался Бай Юй и прищурился, усмехаясь. – Прекрасный способ уединиться. – Слишком мало времени, чтобы развить шутку, – фыркнул Лун-ге. – Здесь замки не работают, прослежу, чтобы никто не ворвался. Иди, там сбоку есть пара кабинок. Сейчас, спустя всего несколько минут, произошедшее в коридоре выглядело абсолютной нелепостью. Ничего не изменилось, а тот спутанный клубок чувств испарился без следа, словно его и не было вовсе. Даже привычные подначки звучали обыденными и не вызывали ничего, кроме улыбки. Временное помутнение рассудка – не иначе. Он переоделся и сдержал желание умыться, чтобы не испортить грим. Его, конечно, все равно должны были поправлять непосредственно перед съемкой, но затягивать этот процесс не хотелось. Запись прошла на удивление быстро и легко, если не считать настройки звука, на которую потребовалась почти четверть часа. Увидеть в гримерке Лун-ге, болтающего о чем-то с А-Лином, было неожиданно, но приятно. – Хотел успеть попрощаться, – объяснил он, когда мальчишка засуетился, начав собирать вещи. – У меня скоро запись, так что вряд ли еще успеем пересечься. Бай Юй кивнул, невесело усмехаясь. – Жаль, что не удалось нормально поболтать. – В другой раз, – пожал плечами Лун-ге. – Я напишу, как буду свободен. – Хорошо. Они улыбнулись и обнялись на прощанье. Когда дверь за Лун-ге закрылась, Бай Юй на секунду прикрыл глаза и выругался себе под нос. Если это и было помутнение, то в нем определенно прослеживалась тенденция. Нежелание отпускать Лун-ге из объятия уже вряд ли можно было списать на наваждение. Он поймал на себе недоуменный взгляд А-Лина и вздохнул. – Отнеси вещи. Я пока переоденусь. Желание рассматривать собственные чувства под микроскопом испарилось так же быстро, как и появилось. Он не хотел знать, что это было, не хотел об этом думать и развивать даже малейшую мысль на эту тему. Нужно было просто дождаться, когда все пройдет. Бай Юй стянул рубашку и аккуратно повесил ее на вешалку. Что делать, если проходить оно не пожелает, он не знал.