and the world has somehow shifted

Поездка к родителям оказалась не такой сложной, как рисовало воображение. После ночного разговора с Бай Юй эмоции немного устаканились, и его уже не утягивало в мрачную задумчивость от каждой неосторожной мысли, что само по себе значительно облегчало ситуацию. Пару раз мама выразила беспокойство его темными кругами под глазами, но все закончилось рецептами травяных чаев, которые следовало пить на ночь, чтобы лучше спать, и настойчивыми советами не засиживаться допоздна. Оскар и Кола беспокойно прыгали вокруг, по очереди тыкаясь мокрыми носами в его ладонь и подставляясь под ласку, и Чжу Илун клятвенно пообещал выгулять их после обеда. Казалось, за едой они успели обсудить все на свете – последние съемки, погоду, новости от родственников, которые он пропустил, его диету и планы на ближайшие пару месяцев. Поспешно свернуть пришлось только разговор о поездке в Байдахэ с друзьями, но и там родителей больше беспокоило, что они ели и нормально ли добрались, а не то, чем занимались или что обсуждали. Прогулка с собаками дала возможность отдохнуть от разговоров, проветрить мозги и размять ноющие после вчерашнего ноги. Он старательно избегал соседей, которые норовили то и дело выглянуть, чтобы поболтать с ним, а если не удавалось, как можно быстрее сбегал – к тому же, Оскар и без того все время тянул в рот всякую гадость. К вечеру они с отцом перебрались на веранду и сидели там до поздней ночи, изредка переговариваясь и цедя чай. Чжу Илун размышлял о том, сможет ли когда-нибудь признаться родителям в том, что имел глупость влюбиться в мужчину, и стоит ли вообще тревожить их подобными новостями. Учитывая ситуацию, эта информация была скорее бесполезной, чем сколько-то значимой. Его личная жизнь с самой юности была для родителей чем-то далеким и мало имеющим к ним отношение. Он ни разу не приводил в этот дом девушку, чтобы представить ее, и тем более вряд ли когда-нибудь привел бы мужчину. Поэтому поднимать ненужную волну переживаний было бессмысленно. Успокоенный этой мыслью, он завел разговор об олимпийских играх, которые едва ли успевал смотреть летом, и беседа заметно оживилась. Когда ночная прохлада стала ощутимее, мама принесла им термос и пледы, и пожелав спокойной ночи, отправилась спать. Сами они разошлись по комнатам только в двум часам ночи. Заснуть удалось не сразу – он редко бывал здесь и успевал отвыкнуть от жесткого матраса и слишком мягкой подушки, – поэтому Чжу Илун какое-то время бездумно смотрел в потолок, перебирая давние воспоминания, которые то и дело всплывали в памяти, и за этим медитативным занятием сам не заметил, как погрузился в сон. Когда он открыл глаза, солнце уже было высоко и поваляться в кровати подольше не вышло. Он обещал Ли Чан к обеду быть в студии и разобрать скопившиеся документы до перелета в Чанша. За оставшиеся пару часов Чжу Илун успел только позавтракать и еще раз погулять с собаками. Мама обняла его на прощанье целых три раза, но все равно выглядела расстроенной таким скорым расставанием. Остаток дня прошел в суматохе – с его приездом ребята закопошились еще усерднее и заглядывали в кабинет каждые две минуты по любому возможному поводу. Сначала кто-то принес чай, потом к ним добавились какие-то сладости, а когда дело дошло до лапши, Ли Чан, наконец, не выдержала и рыкнула на них, чтобы не мешали. В расписании на сентябрь, до которого они добрались только через час, заметно прибавилось интервью, съемок рекламы и фотосессий, заставив Чжу Илуна горестно вздохнуть. – Знаю, – усмехнулась Ли Чан. – Поверь мне, это минимум. Еще десяток пришлось завернуть или отложить на декабрь. Он кивнул и только сейчас подумал о том, что много работы, пожалуй, не так уж и плохо. Пусть он и предпочел бы сниматься, а не болтать и позировать перед камерой, это все равно было лучше, чем вариться в собственном соку, переливая мысли и эмоции из пустого в порожнее. Вечером Чжу Илун вытащил всех поесть хот-пот и даже позволил себе немного выпить, зная, что Сяо Ван довезет его до дома, в каком бы состоянии он ни был. От шумного гудения ребят, смеха и царящей вокруг непринужденной атмосферы, напряжение, которое не отпускало его вот уже несколько дней и вовсе рассеялось, позволив, наконец, хорошо провести время без оглядки на всевозможные "но" и "если". Дома он оказался только в половине второго. Сяо Ван напомнил, что выезд в семь, и ретировался, пожелав спокойной ночи. Как бы не хотелось завалиться спать прямо так, не раздеваясь, Чжу Илун понимал, что рюкзак на завтра лучше собрать сейчас, не оставляя на утро, когда голова будет болеть от похмелья и недосыпа. К счастью, большая часть необходимого вроде наушников, пауэрбанка и очков вообще редко его покидали. Когда со сборами и душем было покончено, он проверил уведомления и усмехнулся, увидев фотографию от Бай Юй с собственной физиономией на экране и подписью "смотри какую красоту мне тут показывают в самолете". "Тебе настолько нечем заняться, что ты смотришь рекламу?" – ответил он, устраиваясь удобнее в коконе из одеяла. "Я смотрел на тебя. И вообще, тебе противопоказано что-то рекламировать с такой улыбкой, я вот абсолютно не запомнил, что там было у тебя в руках" Чжу Илун вздохнул и позволил себе пару минут молчания, чтобы успокоить всколыхнувшееся волнение. "Это был Термос" "А я думал ты ракетки рекламируешь" Чжу Илун отправил ему смайлик закатывающий глаза. "Или мягкие игрушки", – отозвался на это Бай Юй. "А говоришь, что не помнишь" "Ладно, признаюсь, мне скучно, и я смотрю рекламу с красивым Лун-ге" "Мы два дня назад разговаривали. Не насмотрелся?" "Нет" Чжу Илун фыркнул и, скорчив смешную гримасу, сделал селфи. "Наслаждайся" Бай Юй прислал длинную вереницу иероглифов, сплошь состоящую из "хахаха", а после добавил емкое "ты прекрасен", заставив его сглотнуть и прикрыть глаза. "Ты очки давно менял?" "Ай, Лун-ге, меня никакие очки не спасут, я уже ослеп от красоты" "Мне всегда было интересно, на это, действительно, кто-то клюет?" "Все, кроме тебя" Чжу Илун усмехнулся и потер слипающиеся глаза. "Я пошел спать. Иначе завтра визажисту придется рисовать мне красоту с нуля по фотографиям" "Пусть рисуют с той, что ты мне прислал" "Пожалей людей, они уйдут седыми" "Они уйдут счастливыми" Чжу Илун уже собирался ответить, когда от Бай Юй в догонку прилетело: "Спокойной ночи, Лун-ге" "Спокойной ночи" – ответил он, улыбаясь, и зарылся с головой под одеяло, почти сразу проваливаясь в сон. Утро наступило слишком быстро и прошло как в тумане. Он механически сделал себе кофе, запил им витамины, сходил в душ и оделся как раз к тому моменту, как позвонил Сяо Ван. В машине он откровенно клевал носом и смог проснуться только через полчаса, когда в нее запрыгнул А-Цзун. – Лун-ге, ты вообще отдыхал? Что за круги под глазами? – после приветствия усмехнулся тот. – Это последствия слишком активного отдыха, – фыркнул Чжу Илун. – Боюсь спрашивать. – Правильно боишься. Те, кто много знают, долго не живут, – мрачно усмехнулся он. А-Цзун присвистнул. – Компромат для папарацци есть? – Конечно. Он потянулся к телефону и нашел в галерее фотографии, которые делал с собаками на прогулке. – Смотри. А-Цзун пролистал кадры и улыбнулся. – Я смотрю, ты отрывался, как мог. – Ушел в загул. Они рассмеялись, и Чжу Илун махнул рукой недоуменно поглядывающему на них Сяо Вану. – Не слушай нас. Я съездил с друзьями в Байдахэ и заскочил на день к родителям. Все остальное время спал. – И ел, судя по всему. – Наел щеки? – Если бы. Но на скелет перестал быть похож и на том спасибо. Весь остальной путь проделали в тишине. Когда у студии подобрали Ли Чан, та молча вручила А-Цзуну чехол с одеждой и сумку, и запрыгнула на сиденье рядом. – Как голова? – первым делом поинтересовалась она. – Нормально, но пока плохо соображает. – Тогда держи, включайся. На колени плюхнулась стопка из трех увесистых сценариев, с торчащими по краю яркими стикерами. – Оставила на сладкое? – Если бы я дала их тебе вчера, документы так и остались бы неподписанными. – Я не настолько безответственный. – Настолько. Он фыркнул и открыл верхний, пробегая глазами первую страницу. Через пять минут он уже едва слышал разговоры и тихое бормотание радио, полностью погрузившись в текст. Вынырнул он только тогда, когда Ли Чан хлопнула его по плечу. – Приехали. – Уже? Она усмехнулась и покачала головой, никак это не комментируя, но в ее взгляде легко можно было прочесть явственное “я же говорила”. Весь перелет Чжу Илун провел уткнувшись в сценарии, выныривая только для того, чтобы обдумать ту или иную сцену, поэтому сообщение от Пэнь Гуаньина заметил только по прибытии в Чанша. "Пожалуйста, скажи, что А-Чан с тобой" "Обойдешься" "Еще лучший друг, называется" "Хватит устраивать свою личную жизнь через меня" Тот прислал смайлик показывающий язык и замолчал. Вернуться к чтению до начала мероприятия так больше и не вышло. В дороге они обсуждали с Ли Чан, как организовать перелеты так, чтобы терять в них как можно меньше времени, и это была почти математическая задачка, которая никак не желала сходиться. В другой раз он бы порадовался тому, что большая часть съемок для рекламы будет проходить в Пекине, но сейчас это только добавляло рейсов и без того забитому аэропортами графику. Журналы чаще всего хотели провести фотосессию на природе, и выбор иногда приходился на места, в которые едва ли можно было добраться за пару часов на машине. Из-за этого у него иногда возникало чувство, что он живет в самолетах – дошло даже до того, что некоторые стюарды начали с ним здороваться, как со старым приятелем. К тому моменту, как они более или менее привели расписание в приемлемый вид, до места оставалось около десяти минут, и папки так и остались ждать утреннего перелета. Персонал взял его в оборот сразу же, стоило только выйти из машины. Менеджер вручила ему утвержденный сценарий мероприятия, представила ведущих, рассказала, где находятся гримерки и несколько раз уточнила, во сколько начало. От ее профессионально быстрой речи голова начала раскалываться почти сразу, и он облегченно выдохнул, когда та наконец упорхнула встречать следующих гостей. Но толком расслабиться ему все равно не дали. Через десять минут, едва он успел переодеться, в гримерку ввалился Пэнь Гуаньин, и речь девушки-менеджера пришлось прослушать еще раз, словно зацикленную запись автоответчика. Когда дверь за ней закрылась, они коротко обнялись, и Чжу Илун усмехнулся. – Ты бы еще смокинг напялил. Тот нервно поправил пояс и прищурился. – Грешно смеяться над влюбленными друзьями. – Не все же тебе надо мной ржать. – Так А-Чан с тобой или нет? – Ты поэтому так принарядился? – А-Лун, хватит уже, – протянул Пэнь Гуаньин. – Да здесь она. Разговаривает с ведущими в холле. Тот расцвел такой довольной улыбкой, что даже желание подшучивать над ним сразу куда-то испарилось. Коротко фыркнув, Чжу Илун толкнул его в плечо. – Иди уже, Ромео. Когда тот сбежал, он набрал Ли Чан сообщение, что не будет иметь ничего против, если она захочет освободить вечер. Та что-то долго печатала в ответ, а после резко перестала, и он усмехнулся, позволив себе, наконец, пролистать врученный менеджером сценарий. Он едва успел закончить к приходу гримера, и на короткое, негромкое “спасибо” от вошедшей следом Ли Чан отозвался только мягкой улыбкой и кивком. Пэнь Гуаньин не отходил от нее ни на минуту до мероприятия и уж тем более после. Все прошло на удивление легко и без особенного напряжения с его стороны. Было приятно снова увидеться с ребятами из команды, поболтать перед началом о том, каким проектом они планируют заняться теперь и услышать новости о тех, кто не смог приехать. Оказалось, что Дин Хэй уже взялся за очередную драму и поэтому оставил представлять свое детище актерам и продюсерам. Подробностей пока никто не знал, но сомневаться в том, что это будет что-то стоящее не приходилось. Чжу Илун даже сделал пару совместных фото, чтобы отправить их Чэнь Вэйдуну, и передал всем от него большой привет. Когда, спустя пару часов, они, наконец, закончили и оказались в гримерке вдвоем с Пэнь Гуаньином, тот коротко сжал его плечо и улыбнулся. – Пожелай мне удачи. – У тебя и без нее все будет нормально. – Надеюсь. – И верни Чан-цзе утром в целости, сохранности и адекватности. Пэнь Гуаньин усмехнулся и кивнул. – Договорились. На вопрос А-Цзуна, где он потерял Ли Чан, Чжу Илун отмахнулся и пробормотал что-то про личные причины, заставив того удивленно моргнуть. Было даже любопытно, какой была бы реакция, появись у него самого подобный повод для незаметного исчезновения после мероприятий. Он усмехнулся и отодвинул эти мысли подальше, чтобы они не потянули за собой закономерную цепочку ассоциаций. Усталость дала о себе знать только в отеле. Сам он с удовольствием улетел бы в Пекин уже сегодня, но это почти наверняка означало отсутствие нормального сна и несколько бездарно потраченных часов в ожидании рейса. Учитывая, что на завтра было назначено интервью и фотосессия, а после – до ночи съемки рекламы, продержаться на паре часов отдыха в самолете и кофе оказалось бы не слишком простой задачей. Ему не раз приходилось работать в таком режиме, но Ли Чан по возможности избегала подобных накладок и делала все, чтобы ее подопечный мог хоть немного отдохнуть и не вливал в себя лишний допинг. После душа он привычно проверил ленту новостей и мессенджер, и, подумав немного, закрыл диалог с Бай Юй, так ничего и не написав. Болтать с ним перед сном стало почти ритуалом, и привыкать к этому было с его стороны слишком неосмотрительно. Он уже успел погасить свет, когда телефон прожужжал уведомлением, и Чжу Илун, старательно гася в себе надежду, протянул к нему руку. Сообщение от Бай Юй со скриншотом игры было подписано “я наконец-то побил твой рекорд”, заставив его расплыться в глупой и безнадежно широкой улыбке. “Это ненадолго. Я верну себе пальму первенства через полтора месяца” “Ловлю на слове” “Уже готовиться к оккупации номера?” “Скажи Чан-цзе, чтобы сразу сняла один на двоих” “Не боишься подмочить репутацию отъявленного натурала?” “Она была обречена после встречи с тобой” Чжу Илун тяжело вздохнул, а после усмехнулся и кивнул сам себе. Пожалуй, привыкнуть к этому было не так уж и сложно. Чем дольше продолжались такие шутки, тем проще было не видеть в них ничего, кроме попытки в очередной раз оставить за собой победу в этом словесном препирательстве. “То есть теперь я во всем виноват?” “Нет, во всем виноваты звезды, которые сложились под таким странным углом” “Отлично, раз с меня сняты все обвинения, я с чистой совестью могу отправляться спать” Они обменялись традиционными пожеланиями спокойной ночи, и Чжу Илун отложил телефон, позволив слипающимся глазам, наконец, закрыться.