Король-техночародей и его убийца

Что большая железная двухколесная дурында, похожая на осадный таран без собственно тарана и воняющая странно, будет называться мотоциклом (и байком на черном наречии), Эовин узнала потом. А пока она мрачно смотрела на это вот, пока назгул смотрел на нее и опять улыбался. — Не волнуйся, — «мастер Айген», видимо, решил немного подбодрить оруженосца. — Ты поедешь пассажиром, то есть сзади, управлять не надо. — Я не боюсь, — Эовин не то чтобы боялась. Просто она думала, что возможность выжить, например, при конной атаке братца у нее на этой штуке очень мала. А жить внезапно хотелось гораздо сильнее, чем в начале пути. Кроме того, она подозревала, что при настолько тесном контакте (с назгулом! На одном седле!) он раскроет ее быстрее, чем она скажет «сильмарилл тебе на шею и Феанора на пути». — Так в чем дело? — назгул вскинул белые брови. — А я… с мужиками обжиматься не люблю! — Эовин осенило. — Даже по делу! А то ходють всякие… предлагають разное… На лице назгула, практически прямо обвиненного в мужеложстве, опять промелькнуло много сильных чувств. Он прошипел что-то на черном наречии — явно ругался. Потом сжал зубы до скрипа, глубоко выдохнул, но сработала черная магия его хозяина, который отдал прямой приказ учить оруженосца. Поэтому Ангмарец не придушил Эовин и даже не врезал ей кулаком в морду, как сделал бы Эомер. — Я… — он поперхнулся словами, потемнел и затем побелел лицом (честно говоря, Эовин была близка к тому, чтобы намочить новые штаны, это не оркам рожи корчить). Снова начал совершенно ледяным голосом, Эовин аж озноб прохватил: — Эдвин. Тебе ничего не грозит от меня. Я не стану тебя бить, морить голодом и принуждать… к чему-то непристойному. Но я требую беспрекословного подчинения, ведь я за тебя отвечаю. Понял? Повтори! — Вы требуете подчиняться, потому что за базар отвечаете, а бить и трахать не будете — «пересказала» Эовин проникновенную речь не очень близко к тексту. — А теперь полезай. Живо! — назгул ткнул пальцем в один край седла и положил обе руки на рога у противоположного края. Рога, видимо, нужны были, чтоб держаться, как у эльфийских лосей. «Полезать, значит, — Эовин ответила «мастеру» нервной улыбкой. — Сейчас я тебе залезу». Она сделала несколько шагов и опа! — взгромоздилась на седло, все-таки оно было ниже коня, да еще и с какой-то удобной трубой сбоку, куда можно поставить ногу. Вот только села Эовин, как Жихарка из сказки на лопату, спиной к «рогам» и назгулу. Да еще и ноги растопырила в обе стороны. — Лицом к мне, — скомандовал назгул, уже более спокойно. — Не могу, — ответила Эовин, болтая ногами, типа в попытке удержать равновесие, и цепляясь за край седла. — Просто повернись, — за спиной раздался раздраженный вдох. — Щас-щас, — нахально тянула время Эовин, ерзая. — Уже-уже. За спиной с шипением выдохнули, и Эовин целый миг надеялась, что ее отправят навоз разгребать. Вдруг слева что-то мелькнуло, а потом Эовин почувствовала, как назгул обхватил ее талию и с легкостью поднял в воздух, будто она вообще ничего не весит, перевернул и посадил правильно, а потом отпустил. Хорошо, что она даже не успела завизжать — так удивилась. — Я сейчас сяду впереди, — преувеличенно спокойно сообщил ей «мастер Айген». — Заведусь, и пока двигатель прогреется, помогу тебе надеть шлем, — он кивнул на крюк под табличкой с номером парковочного места, где висел мешок с чем-то круглым в количестве нескольких штук. — Потом объясню, как держаться, и мы поедем. Это безопасно, если ты будешь соблюдать правила. Понял? — Ыгы, — Эовин закивала. А назгул просто взял и сел в седло перед ней, и оказался так близко, что его белобрысая коса мазнула Эовин по носу, заставляя чихнуть, и накрыло волной запахов — по большей части незнакомых, но приятных. С уверенностью можно было опознать запах нагретого металла и какие-то осенние травы. Пока Эовин, вцепившись ногами в седло, а зубами в пальцы, с ужасом думала о предстоящем тесном сближении, назгул что-то сделал впереди с «рогами», дрыгнул ногой и дурацкая двухколесная повозка страшно взревела. Эовин и подумать ничего не успела, просто дико заорала и кошкой вскочила на плечи Ангмарца. Так Айген впервые в жизни упал с мотоцикла по чужой вине. Оставим ненадолго героев в куче, поскольку Эовин упала тоже, а сверху ее накрыл бы мотоцикл, не поймай его Айген на себя ценой сломанного ребра, и ответим на пару вопросов вдумчивых читателей. Несомненно, к нам уже спешит, пылая от возмущения, знаток лора, который хочет знать, откуда и, главное, нахрена в Мордоре мотоциклы?! Но его отпихивает настоящий байкер, который нам кричит: «Зачем назгул прогревает мотоцикл перед поездкой, вы дебилы или да?!» Ответим ему первому. Дело в том, что Айген присутствовал при зарождении этого вида транспорта и сначала ездил на прототипах, потом на карбюраторных двигателях, и только потом перешел на инжекторные версии. Поэтому он прогревает двигатель по привычке! А что касается вообще мотоциклов в Мордоре… Вы же помните, как писал профессор? Хоббиты шли, шли, шли, и равнина Горгорота была серой и пустынной, и вообще как-то тоскливо было… Конечно, будет вам тоскливо — идти по шоссе в пустыне. А «серая» и «безжизненная» земля на самом деле оказалась асфальтом, чтоб веселее было кататься до башен и шугать нападающих. Тем более что мотоциклы Гортхаур придумал уже после Великого договора по ограничению вооружений, техники и наук в Средиземье (заключенного после отбытия Мелькора, но о договоре как-нибудь в следующий раз), и под действие этого договора мотоциклы как средства передвижения о двух колесах не попадали. Итак, Гортхаур придумал мотоциклы, а назгулы их усовершенствовали. И Айген просто хотел прокатить оруженосца, чтоб тот поменьше техники боялся… на свою беду. Оруженосец во время падения сумел сгруппироваться, видимо, инстинктивно и насчет умения ездить на лошадях не лгал, поэтому упал на Айгена. Сверху их накрыло бы мотоциклом, но Айген еле успел извернуться, защитив мальчишку собственным телом. И на миг они оказались друг на друге, глаза в глаза, причем пацан замер и дышал часто-часто. «Видеозаписи стирать уже бесполезно. Кхамул лопнет от хохота, когда увидит», — тоскливо подумал Айген. Он, кряхтя, приподнялся — одновременно как бы отжимая вверх заглохший мотоцикл, вес которого с дополнительными усовершенствованиями и броней бензобака приближался к полутонне. Затем поставил «железного коня» на упор и протянул руку оруженосцу: — Вставай, лежебока. — А можно я тут останусь? — мальчишка все-таки принял его руку, хоть собственная ладонь оруженосца потела и дрожала: видать, боялся нагоняя. — Не можно. Ехать недолго. Ты как предпочитаешь, быстро и страшно или медленно и мучительно? — Айген поднял оруженосца на ноги, затем снял мешок со шлемами с крючка и вынул парочку. Свой пижонский, с шипами короны и нарисованным призрачным черепом, повесил на руль, а обычный нахлобучил на оруженосца, досадуя, что забыл про влагоотводящий подшлемник, и после поездки мальчишка будет мокрым, как мышь. Наверняка простудится. — Застегни сам, — скомандовал, отворачиваясь: кольцо кололось и требовало внимания. «Еду». — послал короткое сообщение. Айген снова глянул на мальчишку и поправил ему шлем. Проверил застежку и недовольно цыкнул, заметив, что оруженосец просто заправил лямки в бока. — Застежка удержит шлем, в случае падения, — пояснил. — Какого еще падения? — Непредвиденного. Мы же едем с тобой на очень тайное и ответственное задание. Рекогносцировка называется. — Чего? — под забралом не было видно лица мальчишки, но язык тела у того был на диво выразительный. Бедняга понимал объяснения мастера с середины на половину и все время ожидал подвоха. — В разведку едем. Лично. Потому что очень-очень глупые и не в меру амбициозные люди Боромира, отравленные речами Митрандира, решили, что могут безнаказанно шастать по Мордору, когда им вздумается. И хватать тут всё, что плохо лежит. Айген наконец справился с застежкой оруженосца, затем, тяжело вздохнув, забрался обратно в седло. Повернулся, скорчив лицо, все же по ребрам ему хорошо прилетело. Судя по тупой, ноющей боли в грудной клетке, которая усиливалась при движении или глубоком вдохе, дело дошло до как минимум одной трещины. Эовин тем временем пыталась понять, хмурится ее мастер от боли или же от недовольства тупым оруженосцем. Он призывно хлопнул по сиденью за спиной. — Значит так. Ты либо делаешь то, что я тебе говорю и с первого раза, либо прямо сейчас я еду в разведку, а ты в сопровождении вон того орка — Айген ткнул пальцем в сторону штуки, которая называлась лифт, на которой они приехали, и там и вправду обнаружился орк, — идешь к Владыке и сам с ним объясняешься, но я за тебя отвечать с этого момента отказываюсь. Понятно? Эовин совсем не хотелось к Саурону, тем более она твердо решила, что испытание выдержит до конца. Правда, насчет убийства главназгула твердой уверенности больше не было. Может, просто их как-то того… прогнать из Средиземья? А еще она только что вспомнила: когда заключали сделку, Саурон сказал только о том, что будет, когда она выиграет. А что если проиграет? Что будет тогда? Выяснять это хотелось еще меньше, чем следовать за Ангмарцем. — Ладно, — нехотя сообщила Эовин и забралась на седло, в этот раз без выкрутасов. — Спасибо, что выбрали наш экспресс, пристегните ремни и получайте удовольствие от поездки, — с ухмылкой сообщил ей мастер Айген, нахлобучивая свой шлем с ужасающим клыкастым призраком и подмигивая, прежде чем опустить забрало. — Тут нет ремня, — Эовин случайно боднула назгула шлемом в шлем так, что у нее в ушах зазвенело. Еще она заметила, что волосы в косе у Айгена свешивались из-под шлема, и мстительно подумала: вот будет помирать, и напоследочек дернет его за косу как следует. — А теперь обхвати меня руками за талию и держись крепче, — скомандовал назгул, и из-под шлема вышло глухо. — Прямо руками? — осторожно уточнила Эовин. — Опять не то подумал? — назгул повернул голову, и его голос из-под шлема с призраком звучал не только глухо, но и страшно. — Не, я ездил с братом, — Эовин кашлянула, признаваясь, заливаясь краской и радуясь, что не видно, хотя наверняка у назгула под шлемом тоже брови уехали чуть ли не на темя. — Просто это… вас же по ребрам как копытом. Даже хуже. Я заметил. Я молодец! — Не беспокойся об этом. Просто держись крепче и постарайся не уронить нас, хорошо? Вот теперь Эовин готова была поставить свой титул против дырявого сапога, что «мастер Айген» под шлемом лыбился. А он тем временем продолжал: — Помни, что этим конем управляю я. Поэтому каждый раз, когда ты захочешь встать в стремени, повернуть, еще как-то пошевелиться или помешать мне в управлении, мы упадём. А когда встанем, то на мотоцикле я вернусь уже один. — Но как же я? Меня же искать будут? Наверное? Саурон?.. — голос Эовин, и без того для пацана писклявый, совсем дал петуха. — А я с прискорбием сообщу им о твоей безвременной, но очень героической кончине, — и назгул мстительно, гулко засмеялся. В ответ оруженосец вцепился в смеющегося Айгена так, что затрещали даже целые ребра, что уж говорить об уже треснувшем. — Не шевельнусь, — сдавленно пообещал испугавшийся мальчишка. Айген подумал, что перегнул палку. Наверняка Эдвин решил, что за следующий косяк мастер его убьет и прикопает в дорожной пыли. Но прямо сейчас, пока ребро болело, разубеждать его не особо хотелось. — Завожусь, — предупредил Айген. Пояснил для совсем темных: — Сейчас опять зарычит. Эдвин промолчал, только хватка стала еще сильнее, хотя куда уж. В этом худом теле силы было явно больше, чем казалось, и Айген подумал, что еще сможет сделать из парня бойца. Айген завелся, немного подождал и осторожно тронулся из гаража Минас Моргул, постепенно набирая скорость. Первые лиги пути Эовин сидела, крепко зажмурив глаза, обхватив поджатыми ногами седло, содрогающееся под ней, и вцепившись в назгула так, что её и дракон бы не оторвал. Скажи ей кто месяц назад, что она будет с таким энтузиазмом обнимать самого чудовищного Ангмарца, она бы решила, что говорящий сошёл с ума или подослан врагом. И вот она здесь. Ещё страннее, что у самого главного назгула возражений не было, наоборот, он сам ей приказал. В смысле ему, ведь «мастер Айген» все ещё считает её мальчиком. Совсем тупой Эовин не была, что б там про неё не думали сумасшедшие чёрные военачальники (с рыжими или белыми волосами), и прекрасно помнила, что если скачешь с кем-то на лошади вторым номером, то привставать, свешиваться, вертеться строго запрещено. А чёрное двухколесное чудовище неслось гораздо быстрее. Так что Эовин почти слилась со спиной назгула, и рискнула открыть глаза, только когда они уже прилично удалились от Минас Моргул. Чёрное чудовище, или, как говорил «мастер Айген», мотоцикл, как раз сбросило скорость. Эовин рискнула чуть повернуть голову, ведь широченные плечи назгула закрывали ей весь обзор, и жалко пискнула: мотоцикл въезжал на высоченный виадук над пропастью. Минас Моргул высился позади, а за пропастью были горы. — Что, высоты боишься? — назгул повернул к ней весело скалящийся шлем. — Не боюсь, — Эовин рассердилась, и злость прогнала страх. — Говорю, высоты не боюсь, а боюсь, что уроните, меня брат однажды с коня уронил. Айген хотел пошутить, мол, видно, что тебя с коня роняли — но в последний миг пощадил чувства мальчишки. Тому, похоже, и без того несладко в жизни пришлось. — Мать-то не будет скучать? — поинтересовался. — Мама и отец умерли давно, я ещё малень…кий был, — с запинкой пробормотал Эдвин. — Меня воспитывал дядя. Ну и брат старший с кузеном. «Которые, судя по рассказам, долбо…дятлы», — подумал Айген, тоже с запинкой. Неудивительно, что мальчишка сбежал за приключениями. И вообще, Айген впервые видел, чтоб пришелец с того берега Андуина настолько его не боялся. Ну то есть Эдвин боялся, но вполне реальных вещей — по шее получить, с мотоцикла свалиться и прочего физического насилия. Бледная рожа Ангмарца сама по себе мальчишку не пугала и даже не отбивала аппетит. Так-то от главназгула даже свои подчинённые-новички держались в сторонке, предпочитая остальных назгулов, более человеческих на вид. Вот почему Айген больше всех возился с драконами и орками, а людей сдавал на обучение Кхамулу. И даже тот самый сожранный оруженосец был просто очень хорошо обученным орком, которого молодой дракон сожрал от обиды на наездника и долго маялся желудком. Может, владыка Гор и прав: надо чаще с живыми общаться, тогда не будет странных реакций на недокормленных пацанов. Поэтому на середине виадука Айген прибавил скорости, и расслабившийся было мальчишка снова вцепился в него клещом. Забавно, но это было почти приятно. Айген фыркнул под забралом. Пора выбросить лишнее из головы — их ждёт работа. Он поехал на рутинный рейд сам, поскольку собирался захватить «языка», а там пусть сотоварищи его допрашивают. Что до мальчишки — серьёзной опасности быть не должно, и Айген сможет оценить, боится ли Эдвин крови. Дорога вела на северо-восток, после виадука началось заасфальтированное шоссе, которое петляло и забирало выше, в горы, где и подорвали одну из энергобашен, предварительно испортив видеонаблюдение. Острым, улучшенным зрением Айген видел столб дыма на горизонте. Однако никто на них не нападал, а отряд спецназа, выдвинувшийся с другой базы, уже докладывал, что позиции заняты, ждут только командира. И даже оруженосец держался почти идеально, только сильно на треснувшее ребро давил. Поэтому поездка до взорванной башни прошла очень спокойно, если не считать одного участка, состоящего напрочь из поворотов, где Эовин успела несколько раз помолиться Единому и другим богам, мысленно попросить прощения у всех, кому причинила вред, и почувствовать, как «жизнь промелькнула у нее перед глазами в обратном порядке». Поэтому она не особо всматривалась, куда они едут, тем более из-за плеч мастера была неудобно, да и в какой-то момент она просто устала бояться. «Мастер Айген» вел свое железное чудовище ровно, на кочках притормаживал, в повороты заходил, сбавив скорость, и даже периодически цапал ее за бедро, видимо, проверяя, осталась ли обуза на месте после очередного поворота, или все же провести оруженосца по разряду «безвременная, но героическая кончина». И если б не обстоятельства, прикосновение было бы почти приятным. Нет, просто приятным, без почти. «Ну чисто рыцарь из легенд», — подумала Эовин, когда они наконец остановились под стенами серой полуразрушенной башни, с верхушки которой валил серый дым, и Айген, спешившись первым, протянул ей руку и помог слезть. А потом снял шлем и повесил на своего «железного коня». Глядя на это, Эовин тоже стащила эту дурацкую округлую скорлупу с башки, то ли дело шлемы воинов и рыцарей — с навершием, переносицей и башка не потеет. Глядя на мастера, тоже повесила свой шлем на вторую рукоять. Айген тем временем снял с мотоцикла ножны с мечом и прицепил себе на пояс. «Интересно, был ли он столь галантен, когда был человеком, читал ли стихи, танцевал ли с дамами? Целовался ли он?», — зачем-то подумала Эовин, пока наблюдала как Айген прячет их странную машину под кусок тонкой, но очень большой ткани. — Это чтоб не украли? — предположила она, — А то вы говорили, что тут ходят всякие… э-э-э… Боромиры? На самом деле Эовин уже не помнила точно, что Айген ей говорил, а что Саурон, а что она знала сама (ну, знала же она, что Боромир сын наместника Гондора и даже как-то приезжал к ним в столицу Рохана — Эдорас. Сама Эовин решила, что Боромир слишком бородат, а Теодред и Эомер люто невзлюбили отродье наместничка после первой попойки — она же и последняя — так как Боромир срифмовал «Эдорас — пидорас» и глупо ржал). В общем, впечатления невероятно длинного дня, который никак не кончался, спутались в голове у Эовин. — Боромиры? — брови Айгена уже как-то привычно совершили полет вверх. В этот раз невысоко, наверное, удивился несильно. — Боромир — это главный военачальник Гондора. Он доставляет нам неудобства, но не настолько, чтоб развязывать тотальную войну на уничтожение. Всего-то посылает шпионов и прочее отребье. И уж точно не бегает по нашим горам и не пакостит лично. — В отличие от вас? — ляпнула Эовин. — В смысле? — «мастер Айген» на секунду приложил ладонь ко лбу, видимо, устав от тупости оруженосца. Эовин попыталась объясниться: — Ну, вы же в одно лицо выдвинулись проверять, что там с башней… Хотя большой начальник! — А, это, — Айген сделал паузу и огляделся, запустил сканирование местности на кольце, подал сигнал своим. — У нас много механизмов, но мало людей. В каком-то смысле мне безопаснее выдвинуться на место и разобраться с нападающими лично, я очень живучий. Даже из назгулов самый живучий. Однако настоящая причина появления здесь диверсантов — противостояние Пендальфа и его мерзких хозяев, которые привыкли все делать чужими руками. — Что такое диверсанты и почему у них есть хозяева? И кто такой Пендальф? — своими вопросами Эовин могла не то что мертвого из могилы поднять (один раз, в детстве, от нее сбежало даже фамильное курганное привидение), но и мертвецки пьяного дядюшку, что было в разы сложнее. — Диверсанты совершают диверсии, — автоматически ответил Айген, сам на себя фыркнул и пояснил, — то есть это люди, специально обученные вредить. Взрывать башни, дороги, мосты, жечь склады, убивать важных для противника людей, ломать оборудование… — Постойте это вы Митрандира, то есть Гендальфа, Пендальфом назвали? — перебила его Эовин и глупо захихикала. — О как! — А про себя подумала, что запомнит на будущее. — Так, — назгул глубоко вдохнул воздух, который сейчас пах сладковатой гарью и жжеными тряпками, затем поднял руку и резко опустил. Ветер, который дул им в лицо, вдруг подул в противоположном направлении. — Подыши чистым воздухом и послушай, хватит хихикать. Да, мы называем Митрандира Пендальфом, потому что однажды вынесем его из Средиземья на пенделях. А вообще, если кратко, то на самом деле все происходящее — это противостояние Валинора и Мордора. Гондор с доставучим Боромиром, ваш Рохан, да и собственно вся западная часть Средиземья — только пешки в руках Валар. Вот скажи, чем лично тебе мешает Мордор? — Там живут орки, орки нападают на Рохан! — отбарабанила Эовин. — И борщевик еще этот… — Орки не нападают никуда, потому что команды такой не было. Они механизмы, которые защищают определенную им территорию, а еще сильмарилл-башни охраняют. Строят и чинят всякое. Ты видел, чтобы орки нападали на города? — Не видел. Я знаю только то, что рассказывал Эомер, — все еще хихикая, проговорила Эовин. Она уже поняла, что наглоталась конопляного дурманного дыма, но сейчас ветер шел в другую сторону, и разум очистился. Немного. — Ты знаком с Эомером? — вытаращился на нее Айген. «Ой-ой, это провал», — пронеслось в голове у Эовин, но она никак не могла сейчас испугаться толком. Поэтому бесшабашно заявила: — Да кто с ним не знаком! Даже последний конюх с ним знаком! А я не последний… гы-гы… «Предпоследний», — Айген удержал собственную руку, которая тянулась опять хлопнуть по лбу, и предпочел за лучшее оставить расспросы про место мальчишки в Эдорасе. Наверняка навоз разгребал и мечтал о небе. Вместо этого уточнил: — Эомер говорил, что видел, как орки нападают на города? — Только вроде бы роханцев. Которые нападают на борщевик. И еще на башни у переправы, — оруженосец наконец перестал хихикать и наморщил лоб. — Продолжай. Кому принадлежат башни? — ласково спросил Айген, голос которого всегда делался нежнее шелка, когда назгул злился. — Это черные башни… — начал оруженосец, как будто в школе урок не выучил. Хотя у них там и школ толком нет. — И кому они принадлежат? — Э-э-э-э… Мордору? — мальчишка явно ткнул пальцем в небо и попал. — Тогда что делает Эомер на территории, которая принадлежит Мордору? — Айген понял, что отвлекся. Наверное, это проклятый дым виноват. Спецназ, который должен был быть на позициях, не отвечал на сигналы его кольца. А просканировать окрестности на предмет живых не давали сильные помехи. — Я не знаю. Это все слишком сложно, но пока что больше похоже, что все что-то недоговаривают, — Эовин попыталась тем временем соскочить с темы. — Понятно. Приедем, напомни мне про литературу, я выдам тебе пару книг. Так, наверное, действительно, будет проще. Пойдем теперь, нам туда. Айген указал на ворота, ведущие к небольшому форту у подножия испорченной энергобашни. — А что тут? — Эовин потащилась следом, крутя головой. — Раньше был склад и еще несколько скрытых подстанций. Видишь шпили на центральной башне? — Айген указал на три башенки с уходящими вверх шпилями, немыслимо тонкими, настолько, что каждый порыв ветра покачивал их из стороны в сторону. — Отличительный знак зодчества в стиле Вардамира. Они с Минардилом страсть как любят эти шпили, просто жить без них не могут. — Вы так шутите, да? Кажется, я начинаю уже привыкать. Айген белозубо улыбнулся, Эовин тоже повеселела. — А на самом деле зачем эти башни? Со шпилями? Не любоваться же, правда? — Здесь хранилища, — Айген задумался, подбирая слова, — всякого. Есть и паруса, вот те самые, которые сгорели от взрыва. А еще есть хранилища, скажем так, специального вещества — энергии. И пока ты не спросил, что это значит, остановись. А теперь подойди сюда и потри руку о мою куртку. Так надо, поскольку у меня специальная ткань, понятнее будет. Эовин завороженно смотрела на Айгена. Он говорил сейчас с ней так запросто. Не высмеивал, не упрекал, не отшучивался. Объяснял подробно и с уважением. Как если бы они стали равны, и было совсем не важно, что она, очевидно, знает гораздо меньше него. — Ты чего замер, сложно? — Айген терпеливо дожидался, пока Эовин подойдет ближе. — Нет, нет, просто вы хорошо объясняете, прямо как Саурон про вас говорил. — Называй его Владыка Гортхаур. Саурон звучит для нас как детская обзывалка, как если бы тебя звали Эдик-педик, — Айген невольно улыбнулся. — Владыка меня хвалил, надо же. Тогда что тебя удивляет? — Ничего, это я так. С непривычки, — Эовин волновалась и тупила. — Руку потри, — Айген накрыл ее руку своей и с силой провел по нагрудному карману. — Тепло? — Горячо, — Эовин зарделась, потому что двусмысленно вышло. Айген сделал вид, что не заметил, и продолжил: — Это тепловая энергия. Самая первая, ставшая доступной для человека. Но человек обладает воображением и потому смог мечтать. А где мечта — там реальность. Знаешь, то, что один смог представить, кто-то другой сможет воплотить. Лицо Айгена преобразилось: цвет кожи стал почти что живым, бледно-розовым, глаза засияли, словно зажглись изнутри. Эовин смотрела на него, не отрывая взгляд, и готова была поклясться, что сейчас он выглядел красивее всех на свете. Даже эльфы с их одухотворенными лицами показались ей простыми и неотесанными троллями по сравнению с ним. — Так и здесь, в этой самой башне, скрыта энергия, которую могут использовать во благо… э-э-э… — Айген махнул рукой, вроде как сдался. — Пусть будут волшебники, но на самом деле инженеры, просто по-другому тебе не объяснить, у тебя пока знаний не хватит. — Он опять повернулся к ней и подарил ослепительную улыбку. — Но если захочешь, это все поправимо, я помогу! А теперь пойдем, посмотрим, что там происходит. И держись сзади. — И он медленно вынул из ножен меч. Они беспрепятственно дошли до распахнутых ворот: Айген шел мягко и плавно, словно какой-то двуногий хищник. Эовин тащилась сзади, ощущая себя толстым олифантом, и старалась не шаркать и не сопеть. Внутри их уже ждали. Двое стояли во внутреннем дворе форта, у самых ворот, еще четверо позади медленно расходились полукругом, приняв оружие — короткие копья — к бою. Со стены смотрели двое лучников, и целились стрелами в назгула. Все, как их назвал «мастер Айген», диверсанты были одеты в неприметные плащи цвета пыли, как будто меняющие свой окрас, и замотали лица тряпками. Они молчали. Айген опустил голову, словно что-то привлекло его внимание на брусчатке. — Эдвин, — тихо позвал он, — два шага назад, не поворачиваясь. Как только начнется бой, не геройствуй, пожалуйста, на твою долю еще хватит. Слева от тебя дверь в крепостной стене, ведет в подвал. Она приоткрыта. Просто уйди туда сразу, как я уберу лучников. И сиди тихо-тихо, как мышь. Эовин поёжилась, ей стало очень холодно. Она подумала, что от страха, но потом заметила, как Айген, так и не подняв голову, резко вскинул зажатую в кулак руку. Над его головой разрасталось настоящее черное грозовое облако, а пространство вокруг посерело и потрескивало, словно от разрядов сотни молний. Айген разжал кулак и взмахнул рукой, будто посылая невидимое копьё вверх, и в тот же момент кто-то протяжно взвыл. Оба лучника упали со стены, а следом кто-то рухнул, вопя, с крыши стоящего сбоку низенького сарая. Айген опять вскинул руку, посылая очередное невидимое копье и одновременно взмахнул мечом. С каждым его вдохом облако меняло форму и темнело на глазах, закрыв собой в итоге почти все небо над двориком. Эовин шмыгнула в дверь, поскольку на нее никто даже внимания не обратил. Осмелев, она прислонилась к щелке и, затаив дыхание, смотрела на бой. Нападающие не церемонились — атаковали все разом, но вынуждены были остановиться так и не добежав до цели. Гроза над головой Айгена превратилась в туман, который, подчиняясь воле хозяина, в мгновение ока толстыми щупальцами окутал весь небольшой двор настолько, что ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Эовин лишь слышала звуки шагов и резкие вскрики, а потом все стихло. Туман рассеялся так же быстро, как и появился. В центре площадки стоял Айген, все так же опустив голову, и держался за левый бок, из которого, как в кошмаре, торчал нож. Эовин всхлипнула и хотела уже броситься к ангмарцу, как рука в потрёпанной перчатке, пахнувшей плесенью и пылью, зажала ей рот. Эовин была не робкого десятка и лягнула незнакомца. Тот в ответ попытался ее придушить немного. В это время их возню на пороге заметил назгул. Айген одним резким движением дернул кинжал из бока и послал в стоящего за спиной Эовин бандита. Эовин замерла, когда лезвие мелькнуло прямо у ее глаза. Но хватка на горле ослабла, и она наконец смогла вздохнуть свободно. Она повернулась — незнакомец в маске валялся позади нее, тело еще дергалось, и кинжал в глазнице еще немного подрагивал от силы броска. Она, наплевав на собственную безопасность, выскочила и побежала к мастеру. — Ты очень вовремя, — назгул не стал ее упрекать, он как ни в чем не бывало сунул меч в ножны и порылся в небольшой сумке на поясе. Достал оттуда небольшой моток чего-то белого и расстегнул куртку, задрал тонкую черную сорочку. Эовин смогла воочию убедиться, что кровь у назгулов не черная, не желтая и не зеленая, а красная, как у обычных людей. — Положи пальцы на рану и сведи ее края, — скомандовал Айген. Не то чтобы он сам не справился, но с помощью было быстрее, да и посмотреть хотелось, как парень реагирует. Трупов и резни вроде не испугался — уже хорошо. Эдвин подчинился, хоть его руки и дрожали ощутимо. Тогда Айген с треском оторвал полосу медицинского скотча (именно его он вынул из сумки) и приклеил на рану. — Кровь я могу остановить, — улыбнулся ободряюще бледному мальчишке. — Сейчас вызовем подкрепление. Закрой ворота, задвинь засов, если цел. Я, вон, у повозки снабжения в углу присяду. Эовин, часто-часто моргая, чтоб не зареветь, проследила взглядом, как Айген сделал несколько шагов и медленно прислонился к телеге сбоку от себя, а потом и вовсе в нее улегся и зашипел что-то себе в руку. Тогда она потащилась запирать ворота. Скажи кто Эовин еще день назад: «Ты будешь рыдать оттого, что главного назгула ранили!» — она бы зашлась нервным смехом. А сейчас ее охватил острый стыд — ведь это она должна была засадить Айгену кинжал в печень, да поглубже, или даже лучше в сердце. А он же не знает, он думает, она нормальная. Нормальный! Учиться пришел! Приступ острого стыда, подкрепленный слабым конопляным дымком из склада в глубине форта, вызвал новую волну слез, которую сморгнуть уже никак не получалось. Эовин бросила ворота, подбежала к вытянувшемуся на телеге Айгену, замолчавшему и прикрывшему глаза, и затрясла его: — Мастер Айген, не умирайте! Вы же единственный, кто ко мне нормально относится, как же я один теперь? Айген был вполне себе в сознании. Чтоб его завалить, требовалось куда больше, чем какой-то грязный ножичек, а кольцо сообщало, что помехи из эфира устранены и вокруг никого в сознании. Но ему интересно было послушать, что наговорит мальчишка, поэтому глаз он не открывал. — Меня даже Наглая Скотина бросил, что говорить про Эомера, брат называется… Эомер как вырастил волосы на морде, так и зазнался. Они теперь с Теодредом не разлей вода: и спортом заниматься, и военными подвигами, а уж про подвиги среди девок — это вообще целый эпос написать можно. В двух томах! А мне говорят: «Ты себя видел? Лицо детское, руки слабые, ноги как веточки, нас засмеют, если с нами ходить везде будешь! И бабы нам не дадут!» Айген ощутимо дернулся от удивления, подумав про себя: «Эдвин, ты незаконнорождённый, что ли? Офигеть, кто, интересно, гульнул на все деньги, маршал или сама Теодвин? Никогда бы не подумал, такая милая пара была…» — А я, может, тоже хочу! — Эовин вытерла слезы, размазывая пыль по щекам, и приостановилась. Кажется, ее куда-то не туда унесло Айген про себя тоже возмутился: «К бабам?! А как же я?» И сам не понял, к чему эта странная мысль проскочила. Должно быть, потому что самому ему к бабам нельзя и всегда будет нельзя. — А меня все бросают, даже вы бросили! — Эовин снова ударилась в самобичевания с самооправданиями. «Как он этой темой, интересуется, наверное, понравился кто, потому и сбежал за подвигами. Интересно, ему нужна голова дракона или живой дракон?» — Айген недовольно хмыкнул и открыл один глаз. Мальчишка раскинул руки и бросился к нему на шею, чуть не придушив. — Эй, эй, боец, там, где было нужно, ты боялся за меня держаться, лишь бы чего не вышло, а теперь сам обниматься лезешь? — Эдвин так нажал на рану, что Айген едва не взвыл. Только годы тренировок позволили удержать лицо спокойным. Эовин дико покраснела, осознав, что вообще-то обнимает целого назгула по своей воле, а не по команде. Странная куртка Айгена все еще была расстегнута, из заклеенной чем-то раны сочилась кровь, но слабенько для такой крупной дырки. Зато Эовин видела, что у назгула нет на груди и животе волос, зато есть тонкие, почти незаметные старые шрамы. И чувствовала, какой он теплый и твердый на ощупь. — Я без этих ваших намеков, — она отпустила «мастера Айгена» — Не обижайся, просто ты очень лабилен, это возрастное и пройдет со временем, — назгул ободряюще улыбнулся, но Эовин хотелось не ободряющих улыбок, а восхищенных. Она окрысилась: — Вы зачем обзываетесь? Я к вам со всей душой! Вы зачем! Обзываетесь?! — Это не обзывательство вовсе, а особенность психики, то есть подвижность, чувствительность, помноженная на конопляный дым. А психика — это то, что ты думаешь и чувствуешь, в совокупности. Мне смерть еще нескоро грозит. — Айген приподнялся на локти и внимательно глянул на мальчишку. — Лучше скажи, Эомер правда твой сводный брат? — Ох, — выдохнула Эовин, представляя кары Валарские. Попалась, попалась, конец ей! Но Единый, видимо, в этот раз был на ее стороне, поэтому пока она соображала, что сказать, Айген додумал все за неё. — То, что ты незаконнорождённый, вовсе не страшно. Главное, чтобы ты человек был хороший. И, как мне думается, у тебя есть все шансы стать героем ничуть не менее известным, чем Эомер. Судя по твоей пламенной речи, ты именно этого хочешь. Ратных подвигов и, — тут Айген лукаво усмехнулся, — не только на бранном поле, но и среди дам тоже. Ты чист сердцем, находчив и искренен. Постарайся сохранить эти качества. Именно они откроют перед тобой многие двери. Хоть и будет в жизни много людей, кто захочет втоптать тебя в грязь и сказать, что ты глупец… «Пронесло», — подумала Эовин. А еще заметила, что Айген явно что-то свое вспоминает сейчас и при этом выражает свои мысли старомодно, ну точно рыцарь, прямо как в балладах и романах, где все рыцари говорили о возвышенном и прекрасном, а потом клялись своей даме в вечной любви и верности и отправлялись на битву со злом, где непременно погибали, а дама в память об безвременно почившем отказывалась дальше жить. — Красивое, — мечтательно прошептала Эовин, — но пусть рыцарь останется жив, в чертоги Мандоса мне совсем не хочется… Айген слышал, но, глядя на затуманенный взгляд оруженосца, списал на действие конопли, запах которой еще витал в воздухе, потому значения оговорке не придал. Ну мечтает о себе в третьем лице пацан, пусть его. Вместо этого добавил: — Что касается женщин. У тебя в сестрах сама Эовин, краса Ристании. Похоже, что и ты унаследовал от общих э-э-э родственников не меньшую красоту. Так что придет время, и ты кому-то понравишься. — «Краса Ристании? — Эовин внутренне возмутилась. — Да меня так называли, когда пытались замуж сплавить подальше». Вслух спросила: — А вы Эовин видели? — Мельком, один раз. Со спины дракона и ночью. Так что сказать, правда ли она красива, как говорят, не могу. Но если она хоть немного похожа на тебя, а не на Эомера, то она диво как хороша. Эовин залилась краской и промолчала. А у Айгена снова ожило кольцо. Так как он развеял большую часть дыма, наслав ветер, подмога прибыла быстрее и на драконе, сейчас сбрасывала десант на подходе к крепости. Там же нашли и крепко спящих на позициях спецназовцев — кто-то распылил сонное зелье в воздухе. — Вот уроды, балрога им в задницу и чтоб члены поотсохли, — проворчал Айген на черном наречии, радуясь, что пацан пока на нем не понимает. Однако на его месте следовало радоваться, что десант не перерезали, а их не подорвали вместе с крепостью. Сам назгул может и выживет, а вот пацан без вариантов. Так что вечером его ждет разнос от Владыки. Пока Айген слез с телеги и расхаживал по двору, командуя в свое кольцо, Эовин пялилась на него. Как он хорош. Приподнялся, несмотря на боль (огромный синяк на ребрах от падения в Минас Моргул она тоже заметила), нервно сжимал ладонь на рукояти меча, пока говорил, и черное наречие красиво звучало — жестко так, выразительно. Надо выучить, пусть мастер ею гордится. Им в смысле. И волосы надо отрастить, вон какие все назгулы лохматые. И Саурон тоже. Тьфу, Гортхаур. И черное ей идет… И… Эовин заснула. День был безумным, а конопляный дым только добавил сну сладости и крепости. Поэтому она даже не шевельнулась, когда Айген поднял ее на руки, будто ребенка, пристроил ее голову на плече и вышел из ворот навстречу Большому Транспортному Дракону, которого Гор в насмешку назвал Илуватаром, сокращенно Ил-76, по номеру поколения. Сегодняшний день был совершенно безумным, но социализировался Айген так, как не социализировался предыдущие четыре тыщи лет. Это стоило обдумать и потом доложить Владыке.