Король-техночародей и его убийца

В Минас Моргул ночью очень тихо. Всем оркам, кроме патрулей, предписано занять спальные ячейки в казармах. Техники тоже не горят желанием работать ночью — людей нервирует зеленое свечение моргульского тумана, хоть оно безобидно для здоровья. Поэтому за работу в Минас Моргул полагаются всякие приятные бонусы, день считают за два и регулярно отправляют в «Большой Мордор» на ротацию. Вдумчивый читатель придирчиво спросит: что, неужели никакого антуража? Никаких там черепов на стенах, стонущих в подвале пленников, отрубленных голов и прочих частей тела на крепостной стене? Честно говоря, довольно уныло все в Минас Моргуле с этой точки зрения. Огромные стрельчатые окна от пола до потолка на жилых этажах совершенно нефункциональны для защиты либо нападения, хоть Гор и распорядился покрыть их светящейся ночами самоклеящейся пленкой снаружи, чтоб казалось, будто внутри багровые огни. На самом деле, пленка днем предохраняет от лишнего ультрафиолета. — Зато отличный вид, — Владыка был собой доволен. — С воздуха нам грозят орлы и Валар, но для орлов есть драконы, а если заявятся Валар — мы найдем чем их встретить. Стены на разных этажах из разных материалов, новички так и запоминают, шестой гранитный, десятый мраморный, двадцатый стальной и т. д. Но цвета все сдержанные — от нежных кремовых к пятидесяти оттенкам серого и чуть ли не сотне черного. Вся техника, провода и прочее упрятаны в стенные шкафы, кожухи и короба. — И помните, — регулярно освежал всем память Владыка Гор, — если придет инспекция, у нас тут дровами топят, всех насилуют и жрать нечего. Однажды инспекция по контролю за вооружениями и правда пришла, объявив о визите не в положенный срок, а за трое суток и сославшись на анонимную жалобу от «Старика в сером, курящего», который требовал пресечь распространение запрещенных технологий. — Вот же сволочь, прямо восхищаюсь, — сказал Гор с нехорошей улыбкой и засадил всю девятку за креатив. Немедленно из мусора, палок и пластика на этажах организовали декорации: грязь, пыль, кости. За паутиной пришлось слетать к Трандуилу. Пауки тогда знатно охренели: они думали, что их опять будут мочить, но злющий, как Кархарот, Ангмарец, ткнул главного паука в волосатое брюхо кончиком меча и приказал немедленно наделать паутины сотню свертков в обмен на освобождение от геноцида на пятьдесят лет, если будут сидеть в своем паучьем углу тихо-тихо. А вдобавок так приложил паука словесно по батюшке и матушке на трех наречиях, что паук едва не расплакался от обиды. Эту паутину потом развешивали по всему замку. Тогда Ангмарец получил очередную психологическую травму касаемо женского пола: вышел ночью лично, весь такой бледный, в пыли грязи и длиннющих нитях паутины, встретить делегацию (думал, что визит начался с опережением), а это оказались отставшие от королевской ежегодной Гондорской охоты дамы. Такой визг стоял, ну такой визг, пока эти дуры улепетывали чуть ли не пешком, побросав прекрасных коней, отказывающихся скакать в бурю. — Какого х… Балрога! — только и промолвил Айген, вытирая кетчуп с лица, которым только что имитировал потоки крови. Нет, вы не подумайте, орки тоже трудились, но они тупые, а за короткое время надо было спрятать очень многое. Но самым главным креативом были голограммы. Сначала девятка с Владыкой обсуждали чудищ, кто умел рисовать — рисовали, потом Владыка Гор дорабатывал образы и запечатывал их в голопроекторы. Так что в нужный момент оскаленный призрак вылезал из стены, не только пугая до мокрых штанов неподготовленного человека или эльфа, но и аккуратно маскируя неподобающее развитие технологий. Самые страшные призраки вышли у Кхамула, от них даже назгулам икалось. На серверную вообще повесили табличку «СкладЪ труповЪ» и щедро налили кетчупа под дверь. Разумеется, если бы Митрандир посмел заявиться лично, его бы такой детский сад не обманул, но в составе комиссии в итоге приехали только Радагаст, которому Владыка Гор подсунул деликатес из Мордорского дурманного гриба, и Саруман — вроде как засланец в стане валарских прихвостней, у которого у самого запрещенки были целые склады и дивизионы. Так что, не считая одного уехавшего в дурдом (ах, простите, обитель просветленных) эльфа и десятилетней хандры Айгена, все было в порядке. Но авторы что-то растеклись мыслью. Сейчас соберем ее тряпочкой, а вы пока знайте: пустые коридоры в Минас Моргул, светлые и чистые. Одно удовольствие гулять ночью, если не спится. Вот Айгену, например, не спалось. А не спалось Айгену снова из-за оруженосца. Только причина была ещё хуже, чем прошлые размышления, парень или девушка. Тремя часами ранее… Айген, тяжело ступая, вошёл в спальню Эдвина. Мальчишка спал на животе, сунув голову под подушку, такой забавно трогательный, в лунном свете бесполый и бесплотный. Назгул уставился на хрупкие лопатки-крылышки, уходящие под бандаж. Настадрен говорил, у парня сколиоз второй степени и что-то с позвонками грудного отдела. Ага, конечно, с каких это пор у полуэльфов проблемы со спинами? Айген наклонился и медленно коснулся гладкой тонкой кожи на плече. Что-то не помогают уколы гормонов. Если они есть — эти уколы. Он повёл пальцем по плечу. Эдвин сонно вздохнул и повернулся на спину, по-детски надувая губы во сне. Айген глянул на чуть налившиеся под повязкой грудные мышцы: от тренировок, ага, хорошие тренировки, хоть в Лориэне продавай, там все эльфийки типа доска — два соска… Айген коснулся мягких губ оруженосца. Тот забавно чмокнул ими, будто видел во сне поцелуи. Это девчонка, точно. И есть совсем простой способ проверить. Айген наклонился и поцеловал оруженосца, ощутив на языке терпкую сладость, а еще корицу, наверняка от булочки на ночь. И почувствовал под собой сонное шевеление, пока вёл рукой от горла до талии и ниже. Как вдруг его разум пронзила мысль, раскаленная, как железо перед клеймением: Владыка Гор сказал, что это парень! Рука Айгена наткнулась у оруженосца на нечто ниже талии, чему не полагалось быть у девушки. Он отшатнулся в ужасе. — Мастер? — сонно пробормотал Эдвин, пытаясь приподняться и продрать глаза… И Айген проснулся в ледяном — буквально — поту и с эрекцией ужасающей силы. Он задыхался от ужаса: какой стыд! Какой позор! Он хуже всех слухов, что о нем распускают! Он смеет представлять мальчишку девчонкой и сходит с ума! А ведь Владыка Гор не допустил бы на объект женщину, не привел бы ее и не обманул бы! Айгену нужно успокоиться. Не то он сойдёт с ума. Айген с отвращением к себе выбрался из постели. Сегодня он больше не ляжет! В тишине моргульских коридоров Айген, мерно шагая, снова попытался разобраться, что с ним происходит, с помощью логики, которая выручала его несколько тысяч лет. Должна выручить и в этот раз. Итак, либо оруженосец все-таки женщина, и ему лгут в глаза и Владыка Гор, и его друзья, либо у самого Айгена серьезные проблемы. Покрутив в голове вариант «лгут», Айген не нашел ему причин. Пусть выше него в иерархии только Гортхаур, но стать Майяр невозможно, а стать главным назгулом, он же главный ответственный вообще за все — нет таких дураков. Кхамул как-то замещал его во время срочного стазиса, когда после битвы при Форносте Айгена требовалось подлатать, и сбежал с высокого поста, едва только Айгена привели в чувство. Еще и клялся, кочевник проклятый, что больше никогда и ищите стрелочников сами. Остальные назгулы хотели абсолютной ответственности перед владыкой еще меньше. Значит, его невыгодно убирать с помощью женщины. Получается, ему не лгут, и Эдвин — парень-полуэльф. А это значит, что Айгену пора идти к владыке и сдаваться лекарям. Пусть паранойя насчет присутствия женщины и объяснима, тем более что в женских тряпках Эдвин будет натуральной девчонкой. Что было хуже, гораздо хуже — так это проявившаяся физиология. Тело, послушное Айгену после перерождения, вдруг проявило собственную волю и, кажется, считало оруженосца женщиной, даже сны соответствующие смело видеть. Разумеется, Эдвину ничего не грозило. Несмотря на подробнейшие описания мордорских зверств, распускаемых эльфами, которые вменяли ему в вину тысячи изнасилованных обоего пола, Айген был к себе даже строже, чем к подчиненным. Но главным было даже не это. Айген был абсолютно уверен, что женщина — для любви, в том числе плотской, а мужчины — для дружбы. И если рецидивы физического желания будут продолжаться, Айген просто избавится от них, не сказав никому. Возможности науки у владыки Гора почти безграничны, а потворствовать ошибкам восприятия Айген не собирался. Но он все-таки к лекарям сегодня не пойдет. Мало ли, вдруг его собственный эмоциональный фон в результате правки изменится, а мальчишка только-только начал оттаивать и поверил, что не все кругом мудаки. В конце концов, железная дисциплина и умение буквально охлаждать собственное тело пригодятся Айгену в такой ситуации, какую он и помыслить не мог. Кроме того, можно проверить пол и удаленно, не залезая мальчишке в штаны. Да, в личном деле результаты анализов доказывают, что парень. Но запросим-ка данные с камер, в том числе встроенных в орков-уборщиков… Айген подумал, что не стоит посвящать кого-то из назгулов в степень своей одержимости. Он вернулся в свою комнату, поглядывая на дверь в спальню мальчишки так, будто там притаился взрослый, необученный и злющий дракон. И с личного терминала начал отсматривать в перемотке часы видео. Первое, что выяснилось — до четверти камер в Минас Моргуле не работают корректно. Причем не только те, которые находятся на этажах, где живут назгулы и Эдвин, но и часть других. Сломана камера в комнате Эдвина, но тут возможно кто-то помог его стыдливости… или «ее» легенде. То ли у них диверсия, то ли Айген сошел с ума. В душевых мальчишка всегда моется один, не попадаясь на глаза уборщикам. а стоящие там инфракрасные камеры не позволяют с точностью распознать пол. Несколько раз он появлялся на камерах полуодетым — в том бандаже, который даже Айген на нем видел, и не только во сне, а еще в трусах. «Очертания тела» в трусах позволяли говорить о том, что это парень. Давненько Айген не видел, чтоб так остервенело, гм, чесали яйца. Но… Айген выключил экран и опустил голову на руки. В этой истории все не сходилось. Причем вне зависимости от того, парень это или девчонка. Этак с тысячу лет назад у Владыки Гора было недолгое увлечение разгадыванием загадок. Он находил какую-то запутанную историю — с убийствами, кражами и прочими преступлениями, в центре которой была тайна. Например, кто убийца или куда делся бриллиант. И на совещаниях заставлял назгулов искать ответ. Причем на некоторые загадки ответа и сам Владыка не знал, поэтому развлекался вместе со всеми. Потом они искали подтверждение версии (или нескольким). Победителей Гор обычно награждал загадкой еще более заковыристой. Айген тяжело вздохнул. Владыка Гор подсунул ему эту загадку намеренно. Айген должен сам угадать, какой выход верный, какой «оруженосец» правильный, и как себя вести: Гор все равно не ответит. Он достал листок бумаги и написал: 1. Эдвин парень с проблемами в психике, логике, воспитании и физиологии. Тогда у меня «парные» физиологические проблемы, тело дает сбои. Владыка так намекает, что мне нужно снова в стазис и я не выдержу его грандиозных планов. 2. Эдвин женщина. Я в таком случае тупой, ибо мужика от бабы отличить не могу, а еще мудак, что заставил женщину разгребать навоз и слушать, как я к ним отношусь. Мне нужно «лечить» психику. 3. Эдвин ни то, ни другое, или оба сразу — порченый валарскими генетиками образец. Тогда даже снятие с него штанов прилюдно не поможет, и у нас диверсия на объекте. Последнюю версию было проще всего проверить. Айген снова включил терминал и накатал полное ледяной ярости письмо Телимату о не работающих корректно камерах. Затем распорядился включить видео вообще везде, кроме сортиров, усилить патрули, и единолично сменил команды оркам. Через час, когда рассветет, он поведет Эдвина к драконам. Ни один дракон не подвержен эльфийской магии, их не обманешь. *** Эовин уже научилась распознавать мимику Айгена. Возможно, он считал, что у него каменное лицо, но на самом деле у него постоянно уезжали на лоб брови от выходок оруженосца, а когда он поджимал губы и говорил ласково — значит, ушёл на очередной виток подозрений. Вот как сегодня, например. В этот раз вошёл с опозданием и застукал Эовин в одном белье, она пила воду и поперхнулась, но зато почти не дернулась ничего прикрывать. Так, ты пацан, у тебя яйца, не ссы! — Мастер, ну чего вы, — Эовин старательно рыгнула, ещё старательнее не думая, какими глазами будет смотреть на Айгена, когда все вскроется. Наверное, она просто сгорит со стыда. — А если бы я в сортире сидел? — Там дверь, которая запирается, — мастер явно чуточку стушевался. — Да вам эту дверь вынести раз плюнуть, — с фальшивым воодушевлением проговорила Эовин. — Или дунуть, как в той сказочке… — Интересные у вас сказки, — недовольно перебил мастер Айген, который, судя по движениям губ и бровей, в красках представлял, как выносит дверь в сортир, чтобы вытащить оруженосца на пробежку. — Но если ты не слишком занят, Эдвин, то можешь составить мне компанию к драконам. — Драконы! — вскрикнула Эовин, больше со страху, но получилось громко — Айген аж подскочил. — Ура! Обожаю драконов! А покататься дадите?! А потрогать? А покормить?! А правда, что всадник должен высиживать яйца драконов сам?! А сколько вы высидели? И ничего не мешало?.. — Эдвин, стоять! — гаркнул Айген тем тоном, что приберегал для драконов, аж стекла на этаже задребезжали. Эовин выронила стакан, вытянулась в струночку, руки по швам, сделала вид лихой и придурковатый. — А я что, а я ничего! — на всякий случай заявила. Она уже давно догадалась, что справиться с Айгеном можно, если беспрерывно болтать. Он слишком серьезно относился к тому, что она говорит, трактовал все буквально, даже шутки (поэтому у самого шутки были странные) и иногда буквально «зависал», как орк, у которого тупит программа, как говорил Гудбранд про начальство. Эовин не знала, что такое программа, но орочий ступор видела. Да и собственный братец регулярно такой ступор выдавал, иногда с похмелюги, иногда нарочно. Спросит Грима, например, кто посмел пустить на корм коням золото, которое отложено на оплату гномьих займов. А Эомер стоит такой, смотрит, смотрит, смотрит, бровями шевелит, губами… а потом как гаркнет: «Никак не знаю!» — Эдвин, — Айген тем временем сел в кресло на колесиках, которое знакомо скрипнуло, почти как под Владыкой Гором, и Эовин подумала, что ее мастер и Гор самые рослые из всех тут. — Драконьи яйца не высиживают даже сами драконы. Чтобы драконенок вылупился, яйца надо долго согревать в печи на огне определенной температуры. Я покажу тебе сегодня в драконятне. — Ура! А штаны одеть можно? Или все равно в них наложу? — Эовин на самом деле хотелось к драконам. И на коня хотелось, и на мото…как его там… байк в общем. Главное, чтоб с Айгеном. — Надеть, — поправил Айген ее вестрон. — Нужно, а то простудишься. И куртку с высокими ботинками. Как у тебя успехи с черным наречием? — Не очень, — убедительно соврала Эовин, глядя на мастера сияющими глазами. Ну какой же он красивый, такие волосы, такие глаза, и черты лица такие вроде строгие, а рот мягкий, а уж рост, а сила… — Гм. В общем, только пару ругательств знаю, и то от вас. И алфавит еще. — Ну, еще наверстаешь, — Айген кивнул. — Позавтракаем в драконятне, там отдельный буфет. Эовин, радостно кивая, одевалась — в штаны с карманами со странным черно-серым узором пятнами, которые нашлись в шкафу (не забыть почесать задницу), в ботинки до середины голени, которые нужно было долго шнуровать (не забыть сказать «вот поебень!», но негромко) и наконец в куртку из черной мягкой кожи с капюшоном, с нашивкой ММ, видимо, Минас Моргул. — А это человеческая кожа? — спросила она, указывая на куртку, только чтоб подразнить Айгена и еще раз посмотреть на движение бровей. — Свиная, — хмыкнул он. — Эдвин, ты какой-то очень кровожадный. Идем к лифтам. — Ну а чо, — рассуждала Эовин по дороге, — чтоб добру не пропадать, взяли да наделали курток из особо отличившихся. Я бы вот из Гримы дверной коврик бы сделал и топтался на нем каждый день по три раза. — Нужно иметь уважение к павшим, — ответил ей Айген совершенно серьезно, хотя Эовин прикалывалась и вообще, коврик из Гримы в дому это фу, мерзость! — Со смертью большинство людей отдает свои долги и закрывает счета. Глумиться над их телами непристойно. Большинство сказок, что орки жрут человеческое мясо или что мы ходим в плащах из кожи врагов, выдумывают специально, чтобы ваши не договаривались с Мордором ни о чем. Они вышли из лифта в странное место: опять подземный зал с колоннами, только посредине здоровенная подозрительно ровная расщелина, выходящая из темной пещеры в одной половине зала и уходящая в такую же пещеру на противоположном конце, а в ней уложены дорожки из железа с поперечными деревянными перекладинами, ну точно лестница, опрокинутая набок. Эовин попыталась посмотреть поближе, но Айген привычно ухватил ее за плечо. — Стой, — снова скомандовал. — Видишь белую линию? Не заступай за нее. Сейчас приедет поезд. — Кто? — Эовин моргнула. — Поезд. Драконятня у нас отдельно, уж больно взрывоопасное и пахучее место. Тем временем где-то вверху замигал зеленый огонек и приятный женский голос объявил: — Внимание, поезд прибывает. Просьба отойти от края платформы. Из пещеры по левую руку выскользнула огромная змея. Эовин подпрыгнула и, чтоб не визжать, крепко выругалась на варьяжском (Гудбранд поделился любимыми ругательствами и разъяснил некоторые, типа Великого Змея Штанин). — Спокойно, это тоже механизм, — Айген продолжал удерживать ее за плечо, и рука его именно сейчас была приятно теплой. Впереди «змеи» была сделана с большим искусством оскаленная голова, ехидной "улыбочкой" напоминающая Кхамула, искусственные зеленые глаза горели огнями. Вдруг что-то зашипело, и в черной чешуе открылись… дыры. Айген двинулся вперед, мягко потянув за собой оруженосца. Эовин, приблизившись, увидела, что внутри змеи пусто и там будто комната с лампами и мягкими красными сиденьями. — Присаживайся, — Айген кивнул, подталкивая ее внутрь, сам задержался в дверях, нажимая что-то на такой штуке, Эовин уже выучила, что это называется панелью управления. Эти штуки были везде — в душе, в столовой, в комнате и даже вот в искусственной змее. Двери в змее с шипением закрылись, пол вздрогнул. — Лучше сядь, шлепнешься. Я сделал побыстрее. И смотри на обзорный экран, вон слева от тебя, — Айген подтолкнул ее в сиденье и сам сел рядом, показал ей на серое стекло сбоку, которое вдруг мигнуло и показало унылую стену тоннеля с какими-то темными веревками. — Это провода, внутри них энергия. Она дает свет и тепло, и идет по проводам, как по трубам, — пояснил мастер. — Сейчас выедем из туннеля и посмотришь на вид. В волшебном окне появилось светлое пятнышко, и через миг Эовин уже будто смотрела, как из настоящего, на невероятный вид с высоты Минас Моргула. Они ехали куда-то по одному из высоченных, паутинно-тонких мостов, которые Эовин иногда замечала за окнами крепости. От высоты и голубизны утреннего неба кружилась голова, пусть это была всего лишь картинка, а не настоящее окно. Вдруг Эовин хлопнула себя по лбу и повернулась к Айгену, который смотрел на нее с довольной улыбкой, как будто ему нравились восторг и удивление оруженосца. — Так огромные каменные змеи, которые жрут путников вместе с лошадями, это вот это? — Да, — Айген подтвердил догадку. — Уродливый вид сделан специально, чтоб не лезли. А это всего лишь средство передвижения. Но Эовин недолго пришлось наслаждаться видом. Айген, предложив ей воды, какого-то печенья (она отказалась, на нервах ничего не лезло в рот), вдруг спросил: — Скажи, Эдвин. Ты думал, что будет дальше? Вот ты пришел посмотреть на драконов, да? А Владыка Гор тебя определил ко мне в оруженосцы. Кстати, как ты умудрился на него набрести в крепости? — Ну меня орки поймали и определили в камеру, где пытают, номер восьмой, кажется, — Эовин решила не врать больше нужного. — А Владыка Сау… в смысле, Гор там спал. Ну я разбудил… случайно… Я его не узнал, у нас Сау… в общем, хозяина Мордора описывают и рисуют как гору железа с булавой, мы типа поболтали. А дальше он просто привел меня к вам. — А что будет потом, ты думал? — напирал Айген. — Оруженосцев производят в рыцари рано или поздно, а твои регулярно воюют против Мордора в составе Гондорских армий. — Я вообще не думал еще про это, у меня плохо получается, — Эовин поняла, что сейчас расплачется, но попыталась сдержаться. Соберись, тряпка, ты парень, ты ищешь приключения на задницу. — Дома я не очень-то нужен, хотя Митрандир, Пендальф по-вашему, уже делал всякие намеки. А Владыка Гор сказал такое что-то… не припомню точно… что вот можно в будущем не воевать. Рохану и Мордору в смысле. Вот. Кто-то же должен рассказать, что вы не пидоры, не едите трупы и женщин не… — Довольно, — прервал его Айген. — Я понял. А Эовин могла бы поклясться, что услышала призрачный смешок где-то у себя прямо в голове. Кажется, Гортхаур узнал, что именно она только что наболтала, но не сердится. — Тебя объявят сумасшедшим и жертвой пропаганды, — Айген тяжело вздохнул. — Уже не раз такое было. Еще и лечить начнут. Лучше бы тебе здесь остаться пока. — Однажды все равно придется в глаза брату посмотреть, — пробормотала Эовин. Будущее ее пугало со всех сторон. И всякое удовольствие от поездки пропало: даже хорошо, что змея-поезд ловко втянулась в очередной тоннель и волшебное окно потемнело. Поезд привёз их на станцию — почти такую же, как в Минас Моргул. Любопытный оруженосец таки сунулся на перрон первым, Айген только глаза успел закатить, а Эдвин уже читал табличку «Питомник «Дом драконов». Пожалуйста, соблюдайте осторожность и наденьте огнеупорные средства защиты». — И что, прямо сжечь могут? — спросил Эдвин, не слишком при этом напуганный. — И сжечь, и сожрать, и обгадить, так что держись поближе, — с усмешкой подтвердил Айген. Вместо ответа мальчишка вдруг прильнул к нему и даже обхватил за талию. — Вот так? — спросил, хитро поблескивая глазами. — Ага, сделай так ещё раз, — пробормотал Айген на чёрном наречии, поскольку пацан притерся животом к его паху, — и я за себя не отвечаю, маленький паршивец! И уже на вестроне добавил нормально, поворачиваясь к Эдвину боком и отцепляя его от себя: — Нет, так тесно не надо, ты будешь мне мешать. Эдвин послушно отцепился. — Сначала прослушаешь инструктаж по безопасности. Итак. Держишься рядом со мной, не далее чем в трех шагах. Не орешь, руками не размахиваешь, попыток покормить и погладить не делаешь. Ясно? Повтори. — Айген не особенно верил в послушание мальчишки и готовился хватать его за шиворот. — Мастер, ну я не дурак совсем уж, — мальчишка засопел, — мне мои руки-ноги дороги. — Повтори, — Айген не повёлся. — Быть рядом с вами, не орать, не дрыгаться, к драконам своими граблями не лезть, — Эдвин нахально подмигнул. Айген взъерошил его рыжие волосы, и мальчишка сделал забавное движение навстречу, напоминая ласкающегося котёнка. Хорошо бы он и правда оказался простым пацаном, а уж паранойю и физиологию свои Айген потом подправит. Забавно обучать кого-то молодого, без короны в прямом и переносном смысле, не оспаривающего авторитет мастера и не трясущегося от страха. — Ну пойдём, — Айген снова положил руку оруженосцу на плечо, чтобы показать драконам, что Эдвин свой, и пошёл медленнее, приноравливая свой широкий шаг к ходьбе оруженосца. Пока Эовин шла с мастером Айгеном по длинному и широкому коридору, подавляя желание потереться щекой о его бледную руку на своём плече, она ещё и принюхивалась. Драконий дом пах совсем непохоже на конюшню или то место («ангар», — сказал мастер), где хранились байки и прочая самоходная колёсная техника. Здесь было что-то от кузницы — дым, расплавленный металл, сера, ещё что-то едкое и резкое. Эовин была заинтригована. Айген тем временем спокойно рассказывал: — Запомни, отрок, есть три типа драконов. И первый — это Истинные. Их создал учитель моего учителя, то есть Владыка Мелькор. — Он тоже владыка? А как такое возможно? — немедленно влезла с вопросом Эовин. — Мелькор покинул наш мир ещё до моего рождения, — пояснил Айген. — И, скажем так, его незаконченные дела и обязанности взял на себя мой учитель Гортхаур. А титуловать его стали уже другие, я в том числе. — То есть это такой переходящий титул? — Эовин призадумалась. — Не наследуемый? — Это нечто вроде признания личной мощи и грандиозных заслуг и замыслов, — подумав, согласился Айген. — Вы зовете Владыку Гор иначе… Нет, не надо перечислять, как именно! Владыка, может, и посмеется, а мне такое слышать неприятно. — И не собирался даже, — соврала Эовин и покраснела. — Так вот, в свое время Владыка Мелькор создал нескольких Истинных драконов, например, Глаурунга, Анкалагона, закрывающего собой все небо над битвой, Смауга, Скату и Гостира. Эти драконы были не только разумны и могучи, но и обладали способностью говорить, а также использовать то же нулевое поле, что и Валар, Майяр и мы, назгулы. — А почему были? — Эовин почуяла нотку печали в голосе мастера. — Потому что последнего Истинного дракона, Смауга Золотого, уничтожили обманом приспешники Пендальфа, — в голосе Ангмарца зазвенела злость. — Анкалагон погиб, пытаясь остановить бомбардировку Тангородрима. Остальных убили рыцари. А потомство Истинных их невероятным интеллектом не обладает. — Но… Эовин призадумалась, ей хотелось возразить. — Драконы воруют скот и золото. И убивают людей, жгут посевы… — Люди тоже убивают других людей, жгут посевы, воруют скот и золото. Причем делают это гораздо чаще. У меня есть поучительная история, — Айген не сердился, и судя по прячущейся в уголках губ ухмылке, опять готовился посадить оруженосца в лужу. — Ты же знаешь, что дракона Скату убил далекий предок вашего Эорла? — Знаю, — Эовин покраснела. — У нас хранится зуб и кусок чешуи в сокровищнице. Но мне что-то не хочется упоминать об этом тут. — Тебя допускали в сокровищницу? — Айген вскинул бровь. — Да, — Эовин пожала плечами. — У нас сокровищница без сокровищ. Так, всякое старье, которое даже гномы-старьевщики не возьмут. В Эдорасе все давным-давно заложено-перезаложено. Мастер Айген покачал головой каким-то своим мыслям и продолжил: — Ската был холодным драконом, то есть не умел создавать пламя. Он выжил после войн Валар и Мелькора и поселился в Серых горах, где собрал немало золота, гномьего, но не только. Твой очень далекий предок Фрам, сын Фрумгара, убил его. Убил честно, в противостоянии один на один. Но гномы немедленно предъявили права на золото, ибо они жадный и черствый народ. Фрам с негодованием отверг их претензии, послав им вместо драгоценностей зубы Скаты. Еще и сказал, мол, драгоценностей, равных этим, не найдёте вы в своих сокровищницах. Эовин хихикнула, уж больно было похоже на самого Айгена. — Зря смеешься, ибо гномы так жаждали сокровищ, что убили Фрама, — Айген вздохнул. — Никогда не доверяй гномам, отрок. Но история поучительна тем, что подвиг привел рыцаря к смерти. Айген первался, поскольку они подошли к огромным воротам, защищенным броней. Он приложил руку с кольцом к небольшой черной коробке, та мигнула цепочкой зеленых огней, и толстенные створки с шипением поползли в стороны. Эовин снова схватилась за талию мастера, теперь находясь сзади (Айген не стал ее отцеплять) и выглянула из-за него с любопытством и волнением. За воротами было огромнейшее поле, огороженное стенами в десять человеческих ростов. На поле располагались ямы, несколько десятков. Судя по дымку из ям, там находились драконы. Еще поле расчерчивали между ямами дорожки, как будто для великанов. А по стенам, окружающим поле, и над ямами вились паутинно-тонкие с такого расстояния мостки и лестницы. Поодаль были какие-то склады и сараи, копошились занятые делами орки и люди (людей можно было узнать по глухим черным нарядам и закрытым лицам). — А зачем костюмы? — спросила Эовин. — Чтобы случайно не обгореть в пламени дракона. Не все драконы хорошо обучены, к тому же они могут дохнуть случайно или, например, икнуть, — пояснял Айген. — Идем, покажу тебе своего личного дракона. — А какие еще драконы бывают, мастер? — Эовин наконец отпустила его, видя, что до драконов далеко. — Потомство Истинных частично унаследовало интеллект и огонь, но говорить они по большей части не могут, и нулевым полем мало пользуются, зато и к золоту равнодушны. Владыка Гор занимался их разведением, чтобы приспособить под разные задачи. Например, чтоб истреблять врагов, возить грузы и воинов. А есть первоначальные версии драконов, в основном мелких, ездовых, которые не умнее собак, они тоже тут живут. Айген подвел ее к ближайшей громадной яме и что-то сделал, как будто беззвучно свистнул. Над краем ямы поднялась огромная шипастая голова, величиной с деревенский дом, наверное. Больше всего дракон напоминал красивую огромную ящерицу, с черной чешуей и кожистыми крыльями, только рога на голове алые, и глаза с вертикальным зрачком тоже отсвечивали красным. — Стой спокойно, — предупредил Айген и даже признался: — Это испытание. Мальчишка под его рукой вытянулся и напрягся, весь будто натянутая струнка, но в штаны не наделал и не сбежал, когда дракон наклонил к нему голову и с интересом обнюхал, а потом высунул длинный раздвоенный язык и легонько тронул им оруженосца. — Ш-ш-ш-с-с-ш-ш, — вынес свой вердикт и зевнул. «Хозяин, — передал дракон мысль Айгену, — это безобидное существо твой детеныш?» «Нет, — Айген улыбнулся, отвечая беззвучно. — Это мой слуга. Есть ли в нем эльфийская магия?» «Ни эльфийской магии, ни эльфийской крови, — дракон легонько толкнул Эдвина громадным носом, едва не опрокинув. — Хочешь, чтобы я покатал его?» «Позже», — Айген выдохнул и расслабился. Кем бы там Эдвин ни был, он не диверсант. Надо потом вместе с Настадреном еще раз посмотреть его медкарту, уж слишком недоразвитый физически для мальчишки. Вон, даже ноги и руки почти без волос. Может, голодал? — Мастер, он меня не сожрет? — жалобно спросил Эдвин, который явно ожидал худшего. — Он сказал, что ты невкусный, — Айген улыбнулся очень тепло, и оруженосец ответил такой радостной улыбкой, что назгулу даже стыдно стало. Эдвин же так к нему тянется, словно отца в нем увидел или старшего брата, только нормального, а не как алкоголик-развратник Эомер. Может, так и есть. Не стоит отталкивать его. Должно быть, Владыка Гор подсунул ему некрасивого по местным меркам, недоразвитого физически парня, чтоб Айген и правда социализировался, в буквальном значении этого слова, то есть сдерживал свою мрачную натуру, поменьше обзывал всех ленивыми пидорами и был снисходительнее. Это не назгулов других безжалостно по поручениям гонять, ведь случись что — Эдвина в стазис не отправить, слабенький очень. Вот он и сделает из заморыша человека. Айген криво ухмыльнулся, подумав, что Владыка Гор мог смотреть на него в самом начале знакомства примерно с теми же чувствами. Впрочем, урона его гордости ни тогда, ни сейчас нет. — Пойдем, начнем с дракона помельче, а потом перекусим, — он потянул Эдвина к другой яме. Эовин возблагодарила Единого, что прошла эту самую проверку. Она прекрасно поняла, что Айген проверяет ее: нападет дракон или нет. А еще подумала, что Митрандир специально соблазнил ее подвигами, дуру полную и необученную. У нее действительно есть шанс убить Айгена (от этой мысли все внутренности сжались и оледенели, вызывая чувство тошноты), только она этого не сделает теперь, ни за что и никогда. Ее отвлек рев. Из ямы высунул голову смешной дракон — небольшой по сравнению с айгеновским и такой страшненький, что казался скорее смешным. Дракончик улыбался во всю пасть и похрюкивал. У него были длинная шея, плоская голова, кругленькое тельце, мощные крылья и лапы и толстенная броня. — Это Ан-два, — Айген почесал плоскую уродливую башку. — Официальную аббревиатуру никто не помнит, даже я. Надо кстати спецификацию проверить. Вардамир уверяет, что когда Владыка показывал нам первый пробный экземпляр, я спросил его: «А нафига?». Я этого не помню, но кличка привязалась. Ан, или анунафиги — экспериментальный вид. Отлично размножаются, едят все, что не приколочено, глупые, но поддаются дрессировке. Они не огнедышащие, на противника разве что нагадить смогут сверху. Эовин хихикнула, представляя, что Айген наверняка покрепче выразился, чем нафига, с тем же смыслом. Тем временем Айген сунул два пальца в рот и свистнул. Дракончик засучил лапами от радости и мгновенно выкарабкался из ямы, виляя хвостом, как собака. — Оседлать на двоих, — приказал Айген подбежавшему драконюху. — Анунафиги почти невосприимчивы к нулевому полю, зато и эльфы на них никак не могут воздействовать. — А мне можно такого? — Эовин уже чесала добродушного дракончика под подбородком. — Как будешь себя вести, — с притворной строгостью сообщил Айген. — Можно я еще вот в ту яму загляну? — спросила она. — Можно, там мой МиГ, но его уже должны были покормить, и ты достаточно пахнешь мной, чтоб он тебя не спалил, — Айген отвлекся на кольцо. Эовин пошла по мосткам к следующей яме, краснея от фантазий, как она упрашивает Айгена оставить на ней свой запах, чтоб драконы были спокойны. Внезапно под ее ступней что-то громко хрустнуло, и Эовин провалилась в пустоту. Пустота страшно воняла. Но Эовин успела заметить промелькнувшую тень, а в следующий миг ее руку едва не выдрало из плечевого сустава. И она со всем чувством повторила пару любимых выражений Айгена на черном наречии, которые совершенно точно были ругательствами. Мостки, подломившиеся под Эовин, располагались над огромной дырой, в которую из драконьих ям стекались нечистоты, но Айген успел ухватить ее за руку. — Ко мне! — рявкнул, и его рука стала совершенно ледяной, а потом случились две вещи одновременно. Эовин что-то сильно подтолкнуло под задницу, словно воздух сгустился и шлепнул ее. Но в тот же миг еще кусок мостков отломился, и теперь вниз рухнул уже Айген. Эовин сначала рыбкой нырнула вверх, но там было не за что ухватиться, так что, кувыркнувшись в воздухе, она упала обратно, успев только помолиться и покрепче закрыть глаза и рот. Однако, вместо купания в драконьем навозе, она сначала приложилась задницей обо что-то твердое, а затем ее крепко схватили. И над ухом раздалась впечатляющая тирада на черном наречии. Даже из небольшого числа понятных слов Эовин поняла, что там нечто грандиозное, настоящая хулительная сага. — Ты можешь открыть глаза, — - сказал мастер Айген, который успел поймать оруженосца. Эовин открыла один глаз. Айген стоял буквально по пояс в навозе, держал ее на руках, и задумчивое выражение его лица, а также прищуренные глаза не сулили окружающим ничего хорошего. — Это не я! — на всякий случай заявила Эовин. Подумала и добавила: — Я никому не скажу! — Ты мог бы очень сильно покалечиться, — пробормотал Айген. — Здесь слишком высоко, да еще и навоз этот… — Я буду есть меньше! — испугалась Эовин, которая подумала, что Айген винит ее обжорство и наетую за десять дней массу. — Не говори глупостей! — почти прорычал Айген. — Ты будешь есть нормально! А виновных я сейчас найду и примерно накажу! В дыре наверху появились драконюхи, которые сбросили им лестницу. Айген взобрался по лестнице, так и не выпустив оруженосца из рук, и как только оказался на безопасной твердой земле, устроил всем разнос. В гневе Айген был поистине страшен. Его кожа побелела, веки и губы совсем почернели, глаза стали цвета грозового неба, воздух ощущался морозным, а над драконятней собралась настоящая туча и пошел настоящий снег. Зато драконий навоз замерзал и отваливался сам, переставая вонять. После пары молний в небо виновные признались сами, даже записи с камер не понадобилось смотреть. Два драконюха ненавидели друг друга настолько, что постоянно устраивали друг другу опасные розыгрыши. И перед внеплановым визитом начальства один подпилил на участке другого мостки над канализационным коллектором, который как раз ремонтировали и поэтому сняли крышу, но в ловушку попал оруженосец Эдвин. Айген рявкнул на черном наречии на обоих так, что присели даже драконы, и распорядился посадить под замок до выяснения прочих обстоятельств и назначения наказания. А потом повернулся к оруженосцу. — Ты везучий, Эдвин, — растянул губы в улыбке. — Так что пойдем мыться. Катание на драконе откладывается. — А можно я после вас? — мальчишка глянул одновременно и настороженно, и хитро. — Опять стыдливость? Эдвин, общие душевые — это нормально, — Айген закатил глаза, хотя сам был сейчас не уверен насчет разглядывания голых оруженосцев. — Понимаете, — Эдвин повесил голову и шмыгнул носом, — у меня тут проблема образовалась… Я с ней к Настадрену ходил уже! — И что за проблема? — спросил Айген, подталкивая парня в сторону душевых. — Можно я вам на ухо скажу? А то ходют тут всякие… подслушивают… Заинтригованный, Айген наклонился, попутно отметив, что искупавшийся в навозе мастер не вызывает у оруженосца отвращения. Эдвин ухватился за его плечо и горячо зашептал: — У меня встает на всякое разное, не только на мысли о девушках! А вы мне очень нравитесь, я вас прям сильно-сильно уважаю и прям смотрю и не налюбуюсь и сам хотел бы быть как вы! Настадрен мне говорил, что для парней это нормально, с возрастом пройдет, или вот когда пару заведу, но я типа стесняюсь, и вдруг на вас привыкну так реагировать, тогда уж только и топиться… В навозе! Можно я все-таки один помоюсь? — О, — порозовевший Айген даже сделал шаг назад. — Конечно. Тогда подожди здесь… Айгену было о чем подумать в душевых, пока он принимал контрастный душ, пытаясь вернуть контроль над телом. Наконец, наскоро вытершись и завернувшись в полотенце, он набрал Настадрена. — Мы с тобой давно знакомы и даже в баню ходили, но таким ты мне еще не звонил, — пошутил Настадрен. — Мне нужна консультация, — хмуро сказал Айген, неосознанно поправляя полотенце на бедрах. — Только быстро, Владыка озадачил с утра, и срок исполнения «вчера», — Настадрен поудобнее устроился в кресле. — Опять твой оруженосец чудит? Айген коротко пересказал ему свои подозрения по поводу третьего пункта («эльфийский бесполый либо двуполый выродок»), а потом сообщил о результате проверки потомком Истинного дракона и о купании в навозе с последующими признаниями. — Хотя мне очень приятно, что с подозрениями насчет моих медицинских манипуляций ты пришел ко мне же, — Настадрен улыбнулся, не моргнув и глазом, — я хочу сказать, что ничего удивительного в ситуации нет. Мальчишка в тебя влюблен. — ЧТО?! — Айген задохнулся. — Это нормально, восхищаться наставником и стараться ему понравиться, уж тебе ли не знать, — Настадрен пожал плечами. — Нам всем. — Это другое! — прошипел Айген и добавил пару крепких ругательств. — То, куда ты меня посылаешь, анатомически невозможно, — хохотнул Настадрен. — Эдвин тебя любит со всем пылом юной души. Остальное следствие юношеской гормональной бури и тяжелого психологического состояния. — Тяжелого? — Айген нахмурился. — Я не слишком его гонял. — Ты тут не при чем, — Настадрен почесал скальпелем подбородок. — Если ты не заметил, Эдвин пришел к нам умирать. Героически или бесславно, это как пойдет. Но дома он не нужен и не важен, поэтому убежал за приключениями. Драконы только предлог. И вот представь: целый мир повернулся к тебе спиной, если не сказать грубее, тебя считают слабаком, никакой нормальной жизни тебе не светит. И, чтобы всем показать, ты сбегаешь к чудовищным чудовищам, которые едят детей в перерывах между изнасилованиями и кровожадным хохотом. Айген честно попытался представить и содрогнулся. — Чудовищные чудовища оказываются не такими уж чудовищными, — тем временем продолжал Настадрен, — и вместо того чтоб расчленить, сожрать и изнасиловать, определяют парня учиться всему тому, чего дома ему запрещали. Следишь за линией рассуждения? — Да. — Он тоже не знает, зачем ты с ним возишься, и каждую минуту ожидает обратного билета. А пока со всем пылом юной души обожает того, кто разговаривает с ним как с человеком, кто заменяет отца и брата. Не смотри на физиологию, смотри в душу. Надеюсь, я понятно изложил. Так, все, Владыка на другой линии, Эдвину привет, и пусть только попробует не сделать домашнее задание! — Настадрен отключился. Айген оделся, глянул в зеркало на себя: косы, заплетенные Эдвином, держались намертво, несмотря на все утренние приключения. У парня ведь умелые руки, прямо-таки созданные для мелкой точной работы… Не всем дрыном махать. Когда Айген вышел, оруженосец, уже успевший куда-то сбегать в душевую для «простых», сидел под дверью и играл с ящеркой, улыбаясь радостно и не замечая пока мастера. Айген прислонился к стене, раздумывая. Ему нужно было крепко подумать, как вести себя с Эдвином, чтобы не наделать фатальных ошибок, не испортить его и не ранить. Глянув повнимательнее, он заметил свежую царапину на шее мальчишки. — Где оцарапался? — спросил и сразу догадался, что дело нечисто; мальчишка покраснел, как маков цвет. — Лучше сам признайся, тут камеры кругом. — Я это… к Анунаху ходил, — Эдвин, конечно, запомнил имя дракона по-своему. — Он ко мне лез обниматься и чуток не рассчитал, клыком задел. Опять ругаться будете и отправите вниз, к навозу и лопате? — Ни слова про навоз сегодня! — Айгена передернуло. — Пошли мазать твою царапину лекарством и поедим. — Мастер, подо мной мостки уже проваливаются, я как-нибудь так… — проворчал Эдвин, но послушно пошел за Айгеном к медпункту, где мастер усадил оруженосца на табурет и, достав обеззараживающую и заживляющую мазь, наклонился к шее… замер, прикрывая глаза. Подумал, что от мальчишки пахнет юностью. Шальной, давно забытой, с ночными кострами и молодым вином, спелыми яблоками, ночевками в стогу сена и бешеной скачкой навстречу ветру. Осторожно-осторожно коснулся его шеи, там, где бешено стучал пульс, втирая вонючую универсальную мазь Настадрена и забивая этим манящий аромат. А Эдвин сидел и будто даже не дышал. — Ну, пойдем, покажу тебе такое страшно вредное блюдо, как сосиски, — усмехнулся. — А потом полетаем!