Король-техночародей и его убийца

Айген спал эту ночь и даже почти не просыпался. Вот только вернулась старая проблема — сны. Те самые сны, в которых оруженосец, совершенно точно, несомненно и абсолютно оказавшийся женщиной, демонстрировал, как именно он любит своего мастера. Подробностей Айген утром, на свое счастье, не вспомнил. Но, судя по непривычной тишине в нулевом поле, волна физического желания задела и остальных, и никто первым не хотел нарваться на разнос от лидера. «Дебилы», — усмехнулся Айген. Несмотря на ночные соблазны, у него было хорошее настроение — впервые с тех пор, как он осознал, что оруженосец его привлекает физически. Он потратил несколько больше времени, чем обычно, на свое облачение. Хотя его разум был полон сомнений, что у него есть какие-то шансы улучшить свой внешний вид, Айген снова выбрал более строгую форму, близкую к парадной (на парадной были серебряная вышивка и цветные шевроны). Попытался причесаться и затянуть волосы в хвост (самостоятельно заплетенные косы у него не держались). Задумался, можно ли под видом «ты хотела, как раньше, вот и терпи» попросить (потребовать?) у Эовин снова заплести ему косы? Нет, на нее нельзя давить. Возможно, она предложит сама. Если он не слишком ее запугал. Вышел в общий чат назгулов и коротко попросил, ни к кому конкретно не обращаясь, сделать для Эовин передатчик, чтоб ей можно было отправлять со смарт-назг короткие сообщения. А потом Айген открыл дверь в коридор, размышляя, что приличнее: постучаться в ее покои или отправить орка? Просто так зайти к спящей женщине он не мог (его губы искривила ухмылка, когда Айген вспомнил, как Эовин лягается спросонья). Вышел — и едва не упал (о Владыка, опять!), споткнувшись об Эовин, которая, уже одетая и причесанная, сидела под его дверью и, видимо, караулила, чтоб не сбежал по делам. Айген досчитал от пяти до одного, вздохнул. — Доброе утро, — постарался выдержать нейтральным тон, протянул ей руку, особо не надеясь. Однако, к его радости, Эовин с готовностью за его ладонь ухватилась и вскочила на ноги. — Я вас… тебя не ушиб? — Не-а, — она помотала головой, — доброе утро, ну чего, на пробежку? — Да, — Айген решил поэкспериментировать с формами взаимодействия. — Потом завтрак и посмотрю, как ты держишься в седле. Еще я поменял твое расписание. Задолжал тебе неделю, поэтому следующие несколько дней будешь заниматься только со мной… Тут Айген был вынужден прерваться и воззвать к нулевому полю, чтобы немного охладить тело, поскольку Эовин выглядела так, как выглядит обычная женщина, когда златовласый эльфийский принц зовет ее замуж. То есть улыбалась во весь рот, и глаза сияли, как активированные сильмариллы. А еще она так и не отпустила его руку. Этот феномен Айгену еще предстоит постичь… — Я придумал, как сообщать тебе, что планы изменились, — сказал он, мягко отняв ладонь и заведя руки за спину, двинулся на выход, Эовин тут же пристроилась сбоку. — Однако, раз мы договорились, я обещаю тебе, что не передумаю молча, и что меня могут отвлечь от твоего обучения только действительно серьезные дела, вроде приказа Владыки или очередной атаки на Минас Моргул. — Мастер, ущипните меня… — простонала Эовин. — Зачем?! — опешил Айген. — Я, кажется, сплю и вижу хороший сон! — выдала эта нахалка и подмигнула. Айген сжал зубы, чтоб не ругаться в присутствии дамы. Вот несносная маленькая заноза в… просто заноза. — Я постараюсь избавить тебя от этого ощущения в ходе тренировки, — проговорил чопорно. Айген был уверен, что раз у него есть план и он наконец определил, чего хочет от Эовин, то он просто будет придерживаться плана, и она больше не собьет его с толку, заставив краснеть и позориться, как глупого юнца. — Есть и еще одна важная вещь, которую я желаю обсудить с тобой, — продолжил он размеренно, не глядя на нее. — Я вот каждый раз пугаюсь, когда ты так говоришь, — легкомысленно протянула принцесса. — Это значит, что сейчас будет опять что-то о приличиях. — Именно так, — Айген почувствовал укол раздражения от того, что он предсказуем. Это тоже бой, только словесный, и негоже раскрываться заранее. — Мы поговорим о прикосновениях. — Мы договорились как раньше, — немедленно парировала принцесса, — это включает необходимые прикосновения на уроке, например, фехтования. Или ты решил сдать меня оркам и забыть? И напомню, что другие назгулы тоже мужчины, и они… — Если ты позволишь мне закончить, то поймешь, что я имею в виду, — Айген отметил, что Эовин затараторила, а значит, он нашел если и не слабое место, то буквально опорную точку, с помощью которой она намерена за каким-то барлогом на него воздействовать. Эовин тяжело вздохнула и вдруг сказала то, что он уж не надеялся от нее услышать: — Простите, мастер. Я волнуюсь. — Тебя никто не выгонит. Просто помни это. Взяв тебя в услужение, я взял на себя ответственность за твою жизнь и честь как за свои, — Айген, говоря это, подумал, что она могла просто и не знать. Знал Владыка, намеренно подвергший его испытанию. — И это не изменилось от того, что ты меня обманула, пусть и с чужой помощью. Я все еще за тебя отвечаю, как ты и хотела, то есть «как раньше». Эовин вскинулась на «обманула», но смогла сдержаться. — Так вот, — продолжил Айген, — я оказался перед неразрешимой дилеммой. Ты не родственница мне, не невеста и не жена, поэтому я не имею права тебя касаться, исключая вопросы жизни и смерти. Однако при этом ты формально моя воспитанница в крепости, где на многие сотни километров вокруг нет женщин. Поскольку обучение и спасение твоей жизни и здоровья выше в приоритете, чем соблюдение внешних приличий, я возьму этот грех на себя и буду тебя касаться в процессе урока. Но не более чем необходимо, сохраняя приличествующую твоему положению дистанцию в остальное время. За все прошлые разы я прошу прощения. — Но, — Эовин страшно покраснела, скуксилась, вроде как плакать собралась, затем засопела и выдала: — Никто не узнает ведь. — Достаточно того, что знаю я, — Айген почти уверился, что Эовин с ним играет нарочно. Даже странно, откуда у нее такое желание, но он выяснит это позже. — У тебя есть вопросы? Эовин открыла рот… и вдруг со стуком закрыла. — Нет, нету, мастер, — и глянула вбок, являясь ходячей иллюстрацией человека, который врет. «Говори-говори, — думала она в этот момент. — Я-то на себя никакие ограничения не накладывала и не собираюсь! Гордец проклятый!» Айген с подозрением ее оглядывал, удивляясь такой внезапной покладистости, но пока он формулировал уточняющие вопросы, не допускающие двойных толкований, они вышли во двор. Пробежка освежила и успокоила. У него еще будет время, чтобы объяснить Эовин, как правильно выполнять упражнения на растяжку — это действительно требовалось показывать, причем прямо на ученике, при необходимости надавливая на спину или вытягивая конечности. Айген не был уверен, что справится при таком тесном контакте. Сначала пусть остатки «химии» выветрятся из организма, чтобы эмоции и физиология успокоились. — Мастер, можно вопрос? — судя по искоркам в глазах Эовин, которая практически всю пробежку молчала, она опять задумала каверзу. — Задавай без всяких «можно», — отмахнулся Айген. — Ты все равно не соблюдаешь этикет. — А если бы я была обычной, без всяких титулов… Тоже нужны были бы все эти… сложности и ограничения? — спросила она. Айген про себя выругался снова. — И да, и нет, — ответил. Попытался объяснить: — Мое отношение бы не изменилось. В любом случае я отвечаю перед собственной совестью, а не перед старым пи… Пендальфом. Но тебе было бы проще вернуться и, например, сделать вид, что ничего с тобой не было и ни с кем ты на территории Мордора не знакомилась. — Да как ты только посмел подумать, что я стану скрывать знакомство с тобой?! Со всеми вами?! — выкрикнула Эовин, сжав кулаки. «Опять взорвалась. Не девушка, а минное поле», — отметил Айген. Вслух сказал, как можно спокойнее: — Я так не думал. Но я как начальник всему здесь и второй после Владыки Гора должен рассматривать все варианты. Даже те, которые малореальны или мне не нравятся. — А какой бы вариант в отношении меня тебе бы понравился? — немедленно спросила Эовин. «Тот, в котором ты выходишь за меня замуж по-настоящему», — с некоторой тоской подумал Айген. Ей же сказал: — Тот, в котором ты не торопишься с выводами. Она собралась возражать и наверняка указывать ему на его собственные про…махи. Айген быстро добавил: — Не совершай моих ошибок. А теперь завтракать. Это заставило ее ненадолго замолчать. А Айген думал, что придется избавляться от привычки ругаться, причем в собственном разуме тоже. Бранные слова так и лезли на язык. За завтраком Айгена сильно отвлекло кольцо. Он не столько ел, сколько писал на виртуальной клавиатуре какие-то срочные распоряжения. Эовин сначала старалась сидеть правильно и использовать вилку, но раз занятой Айген на нее не смотрел, начала есть прямо с ножа, чтоб побыстрее закончить. В столовую вошел орк, прошествовал к ним и с поклоном подал Эовин коробочку. Та ее открыла, вздыхая про себя, что Айген все еще занят. Внутри лежал черный браслет в серебряной оплетке с большим, гладким, круглым и плоским черным камнем, а еще один красный крохотный камушек торчал сбоку большого. — Запрос босса выполнен, — сказал орк голосом Минардила. — Для просмотра сообщений нажать на красную кнопку. — После чего развернулся и потопал на выход из столовой. — Да, возьми и надень на руку, я заказывал, — пробормотал Айген и снова вернулся к кольцу, на этот раз зарычав в него на черном наречии. Эовин надела браслет, разобравшись с застежкой, и в середине плоского каменного круга сразу замигал огонек. Она потыкала сначала в огонек — ничего не произошло. Затем нажала красный камешек сбоку, и по камню побежали буквы на вестроне. Эовин начала читать, беззвучно шевеля губами. «Спроси босса про два главных правила езды на байке: посадил — дала и уронил — женился», — гласила надпись. Она пробежала два раза по кругу и пропала. — Прости, — Айген наконец взялся за чашку с остывшим кофе. — С помощью браслета я смогу тебе писать сообщения. Потом доработаем и будешь отвечать. — А что значит правило езды на байке «посадил — дала»? — спросила Эовин, которая вообще не поняла, к чему это. Айген не просто поперхнулся, а облился кофе. — И откуда ты это правило узнала?! — вопросил мастер с таким возмущением, что Эовин сразу заподозрила: дело нечисто. — Да так… услышала в разговорах других назгулов… — с самым невинным видом ответила, только что насвистывать и болтать ножкой не начала. — Угхм, — начал Айген и его белесые брови изогнулись в красивую дугу, Эовин даже залюбовалась, — правило раскрывает э-э-э рыцарскую суть и относится исключительно к случаям, когда пассажир — дама. — Он так яростно оттирал кофе салфеткой, что вот-вот мог протереть в форме дыру, и при этом очень-очень быстро соображал, прикидывая разные варианты и возможную реакцию Эовин на его откровения, наконец, остановился на следующем. — Поездка дамы в качестве пассажира предполагает, что наездник может рассчитывать на некую благодарность от своей дамы. Как глубоко распространяется эта благодарность, зависит только от щедрости дамы. Но, — Айген изобразил бесстрастное лицо и сказал чуть ли не по слогам, — я не знал, что везу пассажиром девушку, потому и правило в данном случае не применимо. — А-а, — разочарованно протянула Эовин. — А то я совсем не поняла. — Я заметил, — Айген ухмыльнулся вдруг весело. — Ну то есть дать можно не только что-то и кому-то, — развивала свою грамматическую мысль Эовин, — но и по чему-то. Или во что-то. Дать по лбу, дать в нос… Что смешного я сказала? — Нет, все правильно, — Айген уже в голос хохотал. — Ты молодец! — А второе правило, которое вроде «уронил — женился»? — атаковала Эовин, которая подозревала, что смеется Айген над ней, а она, дура-дурой, не понимает причины. Но мастер был явно готов ко второму вопросу. — Что до правила «уронил-женился», здесь все просто. Падение можно рассматривать как лишение чести, — Айген вдруг сделался снова строгим, в синих глазах мелькнул и тут же погас мстительный огонёк, и Эовин сразу загрустила, — следовательно, рыцарь обязан защитить честь дамы и предложить ей руку и сердце. Отказ дамы в таком случае рассматривается как ее нежелание восстановить поруганную честь… — Интересно, — Эовин перебила его, пытаясь свести все к шутке. — А если наоборот, дама уронила рыцаря? Вот как я тебя с байка, например, тогда что? — В нашем случае правило тоже не применимо, поскольку я полагал тебя мальчиком. В противном случае обесчещенная сторона я, и мне придется смывать этот позор собственной кровью, — серьезно сказал Айген. — А того, кто поделился с тобой этими правилами, я найду и отправлю орков-ассенизаторов обучать. — И посмотрел в сторону видеокамеры. Разговор явно ушел куда-то не туда, и Эовин примолкла. Айген же появился в нулевом поле и вкрадчиво пообещал следующего шутника, который рискнет влезть в их с принцессой взаимодействие без специального разрешения, поучить субординации доступными ему способами. Особенно, подчеркнул, это касается парочки «попугаев-неразлучников». И раздал заданий сверх того, что им всем с утра щедро отсыпал Владыка Гор. Затем отправил Эовин переодеваться для верховой езды. В следующий раз они встретились уже в конюшне. Айген про себя ухмыльнулся, когда увидел тщательно заплетенную в косы гриву собственного жеребца, но виду не подал, а Эовин здорово покраснела, но промолчала. — Будешь отчитываться по дисциплине «выездка» с седлом или без? — поинтересовался, скрещивая на груди руки. — Без, — Эовин пожала плечами, но памятуя о прошлом вечере в компании лопаты уточнила, прежде чем лезть коню на спину: — Можно начинать? — Да, — Айген сделал приглашающий жест. На самом деле он не сомневался в ее способностях, можно было не проверять: Эовин словно родилась на спине коня, странно, что ноги такие ровные и длинные, не то что у некоторых («Я все слышу», — буркнул Кхамул в нулевом поле). Так что Айген дал ей возможность покрасоваться, а себе — полюбоваться на прекрасную даму. Эовин продемонстрировала, как может управлять конем — шагом, рысью, галопом, в прыжке через барьер, и она даже подняла коня на дыбы, а Айген дичайшим усилием воли не рванулся ее спасать. — Очень здорово, — кивнул, прочистив горло, когда она остановила коня напротив. — Здесь тебя нечему учить, скорей уж наоборот. Я без седла и поводьев могу, наверное, но не пробовал. — У тебя еще конь хороший, — Эовин спрыгнула, похлопала жеребца по шее. — Чистокровный и обученный, не то что моя Наглая Скотина. Я же попала оркам в лапы, когда меня конь сбросил, сильно испугавшись их и борщевика. — Теперь это твой конь, — пожал плечами Айген. — Я возьму себе другого. — Это подарок? Мне? — Эовин так изумилась, что Айген тоже удивился. Ей не делали подарков? У нее не было своего коня? — Да, и если захочешь уехать, забирай, — ответил он. — Если не побоишься черного. — Не захочу, — Эовин напряглась. — Уехать, в смысле. И не побоюсь. — Как назвала коня? — перевел тему Айген, отмечая это «не захочу». — Черныш, — Эовин покраснела, но Айген только кивнул и церемонно извинился, что его зовут срочные дела, однако если принцесса пожелает, то может составить ему компанию на ночном дежурстве. Судя по тому, что розы на ее щеках зацвели алее, что-то не то она подумала про дежурства, но яростно закивала. — Я напишу, — Айген кивнул на ее новый браслет, — он начнет мигать, и если нажмешь на красный камень, сообщение высветится. В переписке буду использовать вестрон, но с завтрашнего дня половину времени мы будем разговаривать на черном наречии. И поскорее ушел, чтоб не испортить такое замечательное утро, а на ходу думал, что новая тактика дает совершенно очевидные плоды. Эовин же смотрела ему вслед и думала: тут что-то не так, но это «не так» настолько заманчивое и многообещающее! Обедала она одна, домашнее задание по вчерашней геометрии тоже делала одна, и потом просто развалилась в библиотечном кресле поудобнее и давай читать историческую монографию, подсунутую Айгеном, что-то про войны Нуменора. Текст был сложным, и имена всех героев как хвосты у драконов — длиннющие. Тогда Эовин выбрала из двух противоборствующих группировок ту, за которую можно было болеть, и дело пошло веселее. Она даже не каждые три минуты поглядывала на браслет, а хотя бы каждые десять. И наконец, на нем замигал голубоватый огонек. «Через полчаса в тренировочном зале. Айген», — гласила бегущая строка. Эовин вскочила, сунула книжку в ближайшую стопку и бросилась бежать. Так что в тренировочном зале она очутилась задолго до Айгена. Когда он вошел минут через десять и увидел ее, то явно удивился. — Брать меч, кинжал? — спросила Эовин, которая как раз перебирала оружие у стойки. — Нет, сегодня я научу тебя другому, — ответил Айген и снял куртку. Эовин залюбовалась. Ей вообще нравилась строгая и мрачная мордорская форма, потому что у роханского ополчения как таковой формы не было — кольчуга должна быть целой, повторял Эомер, а латы и шлем должны сиять, как котовьи яйца (Эовин, конечно, знала, что кот сколько ни лижет свои яйца, блестеть не будет, но о вкусах и сравнениях с мужчинами не спорила). Так вот, куртка Айгена облегала его, как вторая кожа, жесткий высокий воротник красиво подчеркивал его шею и белизну волос. Но со снятой курткой тоже было красиво, мускулы змеились под тонкой черной туникой, которую Айген снимать на сей раз не стал, и Эовин понимала, почему: она теперь девушка и это типа неприлично. А жаль — у него было очень красивое тело настоящего воина, уж в этом-то Эовин была уверена на все сто после разглядывания картинок в «Нуменорской энциклопедии искусства и ремесел» (личная копия Владыки Гора с подписью «Дорогому Аннатару»). — Чему научите, мастер? — задорно улыбнулась она, приплясывая на месте, и специально используя уважительное обращение. Кажется, ему понравилось. — Подлым техникам боя, — ответил Айген и сразу вскинул руку: — Погоди возмущаться. Это в любом случае часть обучения оруженосца. Есть ситуации, когда нужно победить врага любой ценой, не веришь мне — спроси у Кхамула, он у нас глава сил специальных операций. А так как ты девушка, тебе вовсе не нужны эти кодексы чести и рыцарские поединки, когда три раза поклонились, если противник уронил меч, надо подождать, а перед тем как добить, пожелать хорошего настроения и всякое такое… Что-то я отвлекся. Итак, тема занятия — подлые приемы боя. Иди сюда. Эовин приблизилась с некоторой опаской: в памяти еще была жива сцена, как Айген ее ругает за подлые, девчачьи, приемы в бою. Он правильно трактовал ее нерешительность: видимо, тоже вспомнил. — Я был несправедлив к тебе, да и к женщинам в целом, — пояснил с самым мрачным видом. — Но больше сердился из-за недостаточной эффективности обучения. В волосы вцепляться можно в драке, другое дело, какой это возымеет эффект — вместо хорошего удара мечом. Меня, например, не остановит, только разозлит. Я не слишком чувствителен к боли. — А почему? — немедленно спросила Эовин. — Тренировки, дисциплина, воля… Возраст, — сказал Айген честно и внимательно наблюдал за ее реакцией, но лицо Эовин при слове «возраст» не изменилось. — Так чего делать? — спросила она после паузы. — Попробуй меня атаковать, — предложил Айген, стараясь не улыбнуться. — Ударить, то есть. Только в ноги не кидайся, мы уже выяснили, что по этому умению у тебя проблем нет. — Что-то не хочется, — Эовин покраснела. С оружием было бы проще, а вот просто подойти и двинуть Айгену она стеснялась. — Мне тебя позлить? — Айген все-таки ухмыльнулся, на миг избавляясь от суровой маски Короля Холода. — Когда ты злишься, то неплохо импровизируешь, я заметил. Эовин покраснела сильнее, хотя Айген смеялся вроде бы не над ней сейчас. — Просто ударить? — уточнила, бочком приближаясь. — Ну хорошо, — Айген решил добавить декораций. — Ты идешь в свою комнату по своему дворцу, а я… м-м… подвыпивший гость, который желает познакомиться поближе с красоткой. Пройди мимо меня, при условии, что в ноги кидаться нельзя. Эовин очень сильно отвлеклась на сравнение с «красоткой» и чуть не упала на ровном месте, отчего Айген в удивлении поднял бровь. Тогда она предприняла попытку просто его обойти, но Айген сдвинулся, преграждая ей путь. — А ну с дороги! — гаркнула Эовин и добавила пару непечатных выражений, причем одно их них Айген не знал. В ответ он несильно схватил ее за плечи, все еще пребывая в роли пьяного придурка, и замешкался, снова ощутив ее так близко и почти в своих объятиях, и ее дыхание на своем лице, и ее запах — терпкий и сладкий. Отчего поплатился — Эовин схватила его за волосы, подпрыгивая, чтоб компенсировать разницу в росте, и врезала коленом в пах. Почти попала — Айген успел повернуться, и чувствительный удар пришелся в бедро. Он схватил ее за запястья и сдавил, чтобы заставить разжать руки. В ответ Эовин боднула его головой в нос, и в этот раз достигла успеха. — Ой, мастер, что с вами? — она отпустила его волосы и, судя по лицу, страшно испугалась. — Неплохо, — проговорил Айген слегка в нос, аккуратно ставя Эовин на пол и формируя на ладони льдинку, чтоб приложить к переносице. — Не переживай так, у тела ускоренная регенерация, сейчас подживет. Даже сломанные тобой ребра заживают за пару суток… — Я ломала тебе ребра? — поразилась Эовин. — Да, несколько раз, — Айген с удивлением увидел, как ее глаза наполняются слезами. — Я не хотела! — выкрикнула Эовин так, что эхо загуляло по тренировочному залу. — Я никогда не хотела причинить тебе серьезный вред! Только снять проклятие. — Я знаю, — Айген снова почувствовал себя так, будто плывет на тающей льдине по бурному потоку, и малодушно решил, что сейчас не время говорить Эовин, что проклятье она уже сняла. Вдруг это единственное, что ее здесь держит. — Все в порядке. На мне ты научишься защищать себя и… — Не буду больше тебя бить, — сказала она, сопя и сжимая кулаки. — Мне не нравится. — Я это запомню, — Айген попытался перевести все в шутку, поднял руку с кольцом. — Сейчас вызову тренировочного орка. Он постарался скрыть угрызения совести, которые его охватили. Ведь он мог испортить Эовин лицо, ранить ее, когда сорвался на тренировке. Это мужчин шрамы украшают, и то не всех (ему самому, например, шрам лишь придает уродства). Эовин тоже понадобилось время, чтоб справиться с набежавшими слезами, но точной причины Айген так и не понял, а в то, что она переживает из-за причиненной ему небольшой боли — не поверил. Гораздо сильнее Эовин ранила его сердце и душу, и вылечить эти раны не может даже Владыка Гор, а сама она — явно не хочет. Что же, он все равно позаботится о ней. Научит защищать себя, исправит репутацию, даст приданое и проследит, чтоб ни одна сволочь в Эдорасе не отобрала. А еще, раз она не хочет замуж, то так тому и быть. «За тебя не хочет, а появится кто-то красивый и не грязноротый, так сразу передумает», — подсказал червячок сомнений, но Айген был достаточно благороден, чтоб игнорировать это. Счастье девушки в приоритете. Уже на тренировочном орке успокоившийся Айген показывал Эовин, как бить, чтоб коварно, подло, а главное — наверняка. Глаза, горло, живот, пах. Продемонстрировал, куда бить в голень, чтоб противник упал, как правильно выдергивать руку из захвата, где слабые места у орков и уруков (на сочленениях механизмов). Объяснил, что ее массы и мышечной силы недостаточно, чтобы свалить ударом с ног, и посоветовал брать в руку камень или что-то тяжелое, если надо вырубить противника. В минуту слабости даже пообещал Эовин кастет, хотя был абсолютно уверен, что станет первым, на ком буйная принцесса кастет опробует. Увлекшись, развернул с кольца вирт-окно и долго показывал ей разные типы доспехов — роханские, гондорские, эльфийские, даже старые арнорские и нуменорские. Это было нужно, чтоб объяснить слабые места в броне. Рассказал даже историю, как голем едва не выпотрошил его, воткнув клинок в сочленение доспеха над солнечным сплетением. Эовин слушала очень внимательно, задавала вопросы по делу, без споров повторяла на орке все те удары, что Айген ей показывал. И как-то так получилось, что смотрели они доспехи, сидя на полу близко друг к другу, поэтому Айген никак не мог заткнуться, хоть уже подходило время дежурства, и вытаскивал из инфобазы все новые картинки. Когда на экране появилось изображение горделивого синеглазого и темноволосого воина в серебряных ангмарских доспехах, Айген даже не сразу узнал его. Себя. Проклял все на свете, посылая такую волну бессильного гнева в нулевое поле, что все назгулы повскакали с мест, кто где находился (Телимат так вообще с женщины), но было уже поздно. Эовин глянула равнодушно и вдруг сузила глаза. — Твой родственник? — спросила, тыкая пальцем в изображение. — Что-то вроде, — пробормотал Айген, чувствуя новый прилив липкого гневного стыда, и решился: — Это я до перерождения. Вопрос: «Нравится?» — Айген в себе удушил. Эовин некоторое время разглядывала картинку, косясь на него, чтоб сравнить, потом спокойно сказала: — Глаза те же, но волосы сейчас красивее. А зачем в Ангмаре украшали доспехи шипами? — Это… — пробормотал Айген, срочно перелистывая картинку на более нейтральную, просто с ангмарским доспехом, — часть традиции на самом деле. Шипы роз. Да. У нас был орден рыцарей роз, от них пошла эта мода. А когда Ангмар уничтожили и я переродился, то оставил на доспехе черные шипы как напоминание о том, что потерял. Владыка же развил идею… — Черное смотрится круче, — Эовин улыбнулась. Тут у Айгена сработало кольцо. Эовин аж подбросило — она помнила еще воздушную тревогу. Но Айген просто хлопнул себя по лбу: «Балрогово дежурство! Совсем забыл! Идем?» — встал и протянул ей руку. И Эовин с радостью ухватилась за его бледные пальцы, хотя не безногая и сама могла бы встать. Они ускорились и пошли в другую сторону, к лестнице. На ходу Айген успевал рассказывать, что традиции дежурств три с лишком тысячи лет, ее ввели, когда еще электронных оповещений и систем защит у Владыки Гортхаура не было. — Мы начинали с замка, — рассказывал Айген, — маленького и продуваемого всеми ветрами. Людей было мало, мелькоровы орки очень тупили, надо было перепрошивать, апргрейдить и обучать заново. Так что сами ходили проверять караулы, и всегда кто-то ночью бодрствовал. Поскольку даже с возможностями наших тел на пробуждение требуется драгоценное время. Замок этот к востоку от Барад Дура нам три раза до фундамента сносили, а в последний раз до кратера. Владыка клянется, что как только закончит дела здесь, еще раз отстроит замок в виде среднего пальца небу, — Айген приостановился, понимая, что увлекся и не стоит такое девушке… — Чем это пахнет? — Эовин, которая только что весело ухмылялась, вдруг зашевелила носом. Айген и сам принюхался. — О, пахнет как тогда, когда мы впервые на байке катались, — первой опознала неповторимый аромат жженых тряпок Эовин. Айген прошелся туда-сюда и без камер вычислил, что тянет дымком из подсобки. Медленно приблизился к ней, стараясь не шуметь (Эовин тоже встала на цыпочки и кралась сзади), приложил руку с кольцом к панели замка и рванул дверь на себя. Техники, курящие одну самокрутку на двоих, повскакали с мест. Дальнейшую речь Айгена, попавшую на видеокамеры в коридоре, все назгулы растащили на платиновые цитаты, и пересматривали в период грусти. Самое мягкое, что Айген пообещал техникам (причем на вестроне, ибо двое из трех были новичками и знали черное наречие на уровне «моя твоя не понимай») — это оторвать им головы и затолкать в задницы. В его речи было длинное генеалогическое древо техников, которое начиналось с рыбы-дебила и заканчивалось просто дебилами, упоминания всех известных науке способов сношения с козлами (и парочки способов неизвестных, например «вприпрыжку» — это как?), еще он пообещал закатать техников в гранит, потом откопать и натянуть на задницу глаз (как?! — Эовин страшно хотелось увидеть процесс), потом Айген пообещал сослать их на северные рудники, чтоб их там медведи любили (если прилично), а то, что останется после медвежьей любви, скормить паукам. В конце Айген обозвал их всех тупыми пидарасами («Интересно, — думала Эовин, — это то же самое, что пидоры, или они как-то отличаются?»), лишил всех премий и уволил немедленно, велев убираться из Минас Моргул на все четыре стороны. И только потом явно вспомнил, что на дежурстве сегодня не один, повернулся к Эовин, прочищая горло, и покраснел. — Я больше половины не поняла, — соврала Эовин, когда они продолжили обход, — и переспрашивать не буду. Честно-честно, мастер. А ты вообще добрый. — Я?! — поразился Айген. — Эомер с Теодредом еще бы и дали п…по морде, перед тем как выгнать, — пояснила Эовин. — Ты скучаешь по семье? — вдруг, неожиданно даже для самого себя, спросил Айген. Он вспомнил ту встречу с Эомером в борщевике, брат-то по ней явно скучал. — Ну… да… немного… — пробормотала Эовин, которая ожидала, что сейчас главназгул скажет: «АГА!» — и отправит ее домой в течение часа. — Но они-то по мне вряд ли, — продолжила, защищаясь, — и вообще… Всем так легче. Плохая из меня принцесса. — Это неправда, — Айген постарался сказать ровно, пока прикидывал, хороший ли это момент, чтобы говорить про смерть Теодреда и про настоящие чувства брата. Получалось, что не очень хороший, лишнее чувство вины пробудит. — Нет, правда! — настаивала Эовин на ходу, — Ты сам сказал, что даже женихи на самом деле не были во мне заинтересованы. Только поганый Грима Гнилоуст все лез… — И как лез? — перебил ее Айген. — Ну… облапать, типа случайно, подсматривать в бане и сортире, намекать нетрезвому дедушке, что он подходящий кандидат в женихи, и не отступится… А что я такого сказала? — Эовин приостановилась, увидев, что над Айгеном формируется грозовое облако. — Ты ничего, — очень тихо и очень спокойно ответил Айген под громовой раскат, затем развел руками в стороны, как будто смахивая тучу, которая растаяла, всего-то слегка облив их дождем. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего, но к Эовин он обратился совершенно спокойно: — Ты наверняка голодная, пропустила из-за тренировки ужин. Потерпишь еще час? Закончим обход, и закажу в караулку бутерброды… — Ради вас, мастер, что угодно! — Эовин так ему подмигнула, что у Айгена вся кровь отлила от лица и прилила заметно ниже. Но следующие слова немного сбили его любовный пыл: — Я часто ложусь дома спать голодная и таскаю ночью еду с кухни. — У вас настолько плохо с содержанием дворца? — пробормотал Айген, думая, как ему хочется взять ее на руки и поклясться, что все ее беды закончены, что больше никто не пристанет к ней по пьяни, не оскорбит даже взглядом, не заставит голодать… Вот только Эовин не захочет. — Повара ужасно готовят, — вздыхая, призналась Эовин. — Особенно когда пир. А еще дядюшка забывает, что я взрослая, и кричит «Марш в кровать без ужина!» — когда я с ним спорю или очередному жениху отказываю. Так что я ночью хожу к тем поварихам, которые готовят для простых воинов на следующий день. Там всегда вкусно и сытно, только однообразно. А у вас все одно и то же едят, и командиры, и обычные люди, и совсем не пьют, это здорово. — Ну, как видишь, — Айген обернулся через плечо, хоть они давно ушли от подсобки и сладковато-жженый дымок вытянуло системой кондиционирования, — и здесь бывают исключения. Однако запомни кое-что важное, пожалуйста. Здесь никто не держит и отсюда никто не гонит. Ты всегда можешь уйти и всегда можешь вернуться. — Звучит так, как будто ты меня уже выгоняешь, — Эовин скуксилась. — Если б это было в моей воле, я бы предпочел, чтоб ты осталась! — Айгена прорвало. — Что? — потрясенно вымолвила Эовин. — Что? — защищаясь, передразнил ее Айген, которому собственная неуместная откровенность тоже поперек горла встала. — Повтори, что ты сейчас сказал! — практически потребовала Эовин. Спохватилась, добавила: — Мастер! — Тебя никто не гонит, — схитрил Айген, повторяя не последнюю фразу. Тут удачно сработало оповещение у кольца, и они оба отвлеклись. Тревога оказалась не то чтобы ложной, в воздушное пространство Минас Моргула залетела какая-то подозрительная птица, но пока Айген давал команду на закрытие электромагнитного поля и перехват цели, птицу сожрал дежурный дракон. Телимат, которого сдернули с женщины второй раз, изощренно ругался в нулевом поле, но до филологических высот Ангмарца не доставал: не хватало фантазии представить себе, например, плод любви ежа и карася с неестественной сексуальной ориентацией или определение, в котором были органично соединены как название женского полового органа, так и личностная характеристика, и сложная пространственная ориентация. А кроме того, спутник Телимата птичку не засек, поэтому он вознаграждался внеочередным дежурством и необходимостью писать объяснительную вместе с инструкцией, как он намерен этой ситуации в будущем избежать. Вот почему прошло гораздо больше часа, прежде чем Айген и Эовин оказались в том же самом помещении с кучей экранов, где ее Телимат приковывал во время боя с орлами, и Эовин не хватило духу снова вернуться к той неосторожной фразе о предпочтениях главного назгула. Айген наконец заказал себе и Эовин еду из круглосуточной столовой и выдвинул в центр комнаты кресла со столиком. — А чем ты занимаешься на дежурстве обычно? — спросила Эовин, когда жестоко расправилась с двумя великанскими бутербродами. — Ну, кроме обходов? — Обычно просматриваю донесения и другие документы или читаю книги, — пожал плечами Айген. — Планы составляю, задания Владыки выполняю… — Не скучно? — спросила Эовин, наморщив нос. — До встречи с тобой моя жизнь была сплошной скукой! — с чувством произнёс Айген. Эовин покраснела и не стала отвечать: она поняла, что это ни разу не комплимент. — Посиди немного, — попросил её Айген. — Я разберу и завизирую отчёты. Потом вспомнил, что нужно Эовин чем-то занять, иначе со скуки она весь комцентр разнесет. Поэтому вывел на экран вид с палантира-наблюдателя на болота, и попросил: — Посмотри, пожалуйста, нет ли там чего подозрительного, — не конкретизируя. Но Эовин послушно уставилась в экран с пятьюдесятью оттенками серого. А Айген вывел на вирт-экран отчёты. Ферридир отличился — прислал наконец зарплатную ведомость на оруженосца и приложил смету дополнительных трат. Айген только зубами заскрипел, увидев «имитацию мошонки мужской, размер XXXS» и «бандаж, уменьшающий грудь на размер и исправляющий осанку». Однако по документации Эовин по-прежнему проходила как «Эдвин Безродный», на случай, если взломают. И денежное содержание Феридир положил весьма щедрое, что на него было не слишком похоже. Кажется, с приданым Эовин будет несколько меньше мороки, и отказаться не сможет, если услышит, что сама заработала. — Ой, а что это там шевелится? — вдруг встрепенулась Эовин, тыкая в экран. — Где? — Айген свернул окно с отчётами. На его взгляд, экран был тих, а то пятнышко, что привлекло внимание Эовин, было всего лишь погрешностью ночной съёмки. Да и электроника, вообще-то призванная отслеживать подозрительные движения, молчала. Из чистой вежливости Айген придвинулся вместе со стулом, попытался приблизить и покрутить картинку. Сначала ничего не менялось — просто топи с кривыми деревцами и туманом, мешающим наблюдению. Но потом… Айген поставил увеличение на максимум, изменил спектр. Его даже почти не отвлекало взволнованное дыхание Эовин над ухом: она давно вскочила со своего места и торчала сзади, почти положив подбородок на его плечо и периодически чихая оттого, что его волосы щекотали ее любопытный нос. Тепловизор ничего не показал, а вот датчик движения на таком увеличении все-таки среагировал. Что-то одинокое и холоднокровное ползло по Гиблым болотам ночью. — У тебя глаза как у дракона, — Айген откинулся на спинку, вызывая через кольцо Кхамула и Телимата. Пояснил на всякий случай: — Это похвала. Я бы не углядел. Эовин отодвинулась, будто нехотя, покраснела. — Ну что?! — возопил Телимат, у которого сегодня совершенно не складывалась личная жизнь. — Просто херачь туда ракету! А лучше две! — Оба ко мне, лично, — приказал Айген тоном, не терпящим возражений. Кхамул был в Минас Моргул и прибыл быстрее. — И тебе доброго вечера, брат, — сказал сумрачно. — Стоит ли поднимать бойцов ради какого-то болотного шакала? — Возражения по существу есть? — уточнил Айген. — Мне нужны драконы, там пешком не подобраться, — пожал плечами Кхамул. — Анунахов давай и осветительного. — Сам с вами полечу, чтоб драконы болотных огней не пугались, — сообщил Айген, поднимаясь. — И меня, меня возьми с собой, мастер, ну пожалуйста! — взмолилась Эовин, понимая, что вряд ли ей что-то светит, но все равно надеясь. Айген ожидаемо прорычал: «Нет!». Эовин начала упрашивать. Они потратили не очень увлекательные минут десять на препирательства, Айген страшно злился, по его одежде даже небольшие разряды пошли. В этот момент в комцентр ворвался сердитый Телимат — лохматый и в криво застегнутой куртке. — Может, все-таки ракету? — спросил с порога. — Дежурство переходит к тебе, и присмотри за ней, — Айген кивнул на Эовин. — Нет! Больше никогда! — Телимат аж руками замахал. — Она сбежит через пять минут за тобой и точно пропадет в топях! А мне как потом перед тобой отчитываться?! Айген открыл рот, чтоб предложить обыскать Эовин, и закрыл. Но эмоция в нулевое поле долетела. — Сам ее обыскивай! — возмутился Телимат. — Безопаснее взять с собой, я тебе клянусь. Вон, надень на нее мой облегченный доспех, у нас небольшая разница в росте и весе. Тогда даже если она с головой в болото провалится, то сможет дышать, и ты ее по маячку найдешь! В нулевом поле донеслось слаженное гоготание назгулов и выкрик Минардила: «А мы знали, что он баба!», а также комментарий Настадрена: «Когда Айген попытается сдать вам оруженоску, вы даже юбки наденете, вот посмотрите, только бы не нести ответственность за грядущий пи…» — Нет, — сурово ответил Айген. «А я бы посоветовал взять, — вдруг вмешался Гор. — Вижу на горизонте событий кое-что интересное. Но решать тебе». Вот так Эовин вместо позорного сидения на цепи с последующим доблестным сбеганием стояла, едва дыша, пока Айген быстро упаковывал ее в скорлупу облегченного доспеха, на ходу что-то перенастраивая, и безостановочно ругался себе под нос. — Со спины дракона не слезать, — рычал Айген между ругательствами, — вот тебе короткий меч, но только попробуй с ним куда-то полезть! Применять в случае прямой и немедленной угрозы твоей жизни, поняла?! — А как же ты? — возмутилась Эовин. — А для меня ты лично опаснее выводка диких драконов, — напомнил Айген, — так что если хочешь исполнить пророчество, то пожалуйста, я клянусь не являться к тебе призраком и не обвинять! Только определись уже: ты сведешь меня в могилу или будешь осторожной? — Буду осторожной, — проворчала Эовин. — Подвигайся, — между тем велел Айген. — Попрыгай, присядь. Удобно? Ничего не жмет? — Ничего, — Эовин посмотрела на него такими глазами, что сердце пропустило удар. — Вот скажи, — Айген невольно понизил голос, хотя в комцентре все равно торчал Телимат (Кхамул ушел готовить штурмовой отряд), прямо сейчас пытающийся притвориться мебелью без ушей и глаз. — Что тебя так радует в предстоящей поездке?! Ночью, в гиблые болота, в составе отряда злыдней?! — Ну это ж круто, — Эовин смотрела на него непонимающе, пока Айген крутил шлем Телимата, отключая к барлогу все лишние для нее функции и включая системы жизнеобеспечения на максимум. — На драконах под звездным небом, а потом туман, болота, призраки там говорят разные водятся… но главное с тобой. И вовсе ты не злыдень! Айген диким усилием воли задушил в себе вопрос, почему именно его компания радует ее больше всего. Не хотел спрашивать при Телимате и не был уверен, что готов услышать очередной уклончивый или слишком невинный ответ. Его тайные желания сейчас были перпендикулярны рыцарскому поведению. Драконы были готовы: разбуженные, лениво потягивались и зевали во дворе, между еще не заделанных ям от взрывов. У каждого было седло на двоих всадников. Айгеновский дежурный анунах был крупнее и походил на Айгена хмурой недовольной мордой. Эовин уже раз пять едва не упала — ей было непривычно смотреть на мир через волшебные картинки в шлеме, глаза съезжались к носу. А еще она, как всегда, ляпнула глупость, когда Айген нахлобучил на нее шлем: типа внутри женскими духами пахнет. После чего послышались стон Телимата и слаженный мужской хохот. Айген проинформировал ее, что все сказанное в шлеме немедленно транслируется на весь отряд и дежурного по крепости, так что лучше бы ей без прямой и немедленной угрозы жизни молчать. Айген забросил ее в седло, не слишком церемонясь, но и не лапая, затем запрыгнул сам (Эовин залюбовалась и немедленно тюкнула его шлемом в затылок, вызвав еще порцию неразборчивой ругани). И наконец драконы начали взлетать: разбегались, подпрыгивали и рывками по спирали поднимались в воздух. Их с Айгеном дракон поднялся последним. Эовин молча дотянулась до пояса назгула, хотя было не слишком удобно — их сиденья, в отличие от байка, разделяла небольшая перегородка — и намертво вцепилась руками в жестких перчатках в Айгена. Связь в шлеме донесла его тихое хмыканье, но комментировать он не стал. Сам Айген сейчас пытался понять: что это опять, барлог побери, такое? Может, он слишком несовременный, раз не может понять той радости, которую испытывает Эовин от опасных приключений. А может, она такая одна на всем белом свете. Раньше, если Айген позволял себе предположить, возможны ли для него отношения в новых условиях и с новой внешностью, то всегда приходил к отрицательному выводу. Невозможны со всех сторон: внешность держала в заключении сердце, а долг сковывал волю, даже если предположить, что он не побоится возможной гибели от рук избранницы (а он, конечно, не побоялся бы). Айген был уверен, что не найдется такой женщины, что встанет с ним рядом, захочет не то что родить ему детей, а хотя бы разделить общение. И вот он снова будто юнец, мальчишка, чье сердце разрывается от любви, и вместе с тем его взрослый, закаленный годами одиночества разум упорно строит логические конструкции, обосновывая возможность личного счастья в изменившихся условиях. И вот его счастье — вцепилось в его пояс, не прогнать насовсем и не забрать себе. Айген глянул на индикатор состояния Эовин, которое исправно анализировали и транслировали доспехи Телимата. «Чуть быстрее нормы бьется сердце, но спишем на волнение», — подумал он. Эовин, тем временем, действительно волновалась. Она уже поняла, что углядела нечто необычное, пропущенное даже хитроумными устройствами назгулов, но ей этого было мало. Хотелось настоящего подвига — спасти Айгена, например. Чтоб он хоть раз ее похвалил за реальное дело, а не за быстрое «для женщины» чтение или умение ездить на лошади. Ведь среди истинных наездников Эовин не особенно выделялась. Она про себя улыбнулась, думая, что с такими же глупыми мечтами ехала валить назгула, и ее желание даже исполнилось. Она столько раз свалила Айгена, что сама потеряла счет. Теперь ей хотелось одновременно совершенно противоположных вещей: поскорее снять проклятие с Айгена и не снимать его подольше, чтоб пробыть с ним еще месяц, два, или даже целый год. И еще она испытывала виноватую радость, что Айген так уверен в своей непривлекательности. Поди, случились те женские испуги от его лица лет даже не сто и не двести назад. А сейчас некоторые девушки из Рохана вполне согласились бы на такого мужа. Так что препятствием были скорее звание Айгена и мрачная слава Мордора, чем его необычная внешность. Сама же Эовин не приняла предложение о замужестве от обиды и страха. Обиды — что высказал его как-то противно, будто заезжий рыцарь согласился прикрыть позор принцессы, застуканной с конюхом. А страха — что он посадит ее под замок, уже по праву мужа, и больше ничего тяжелее ложки взять в руки не разрешит. И появляться будет раз в неделю или месяц. Так все мужчины делают. Вопрос любви Эовин обходила стороной даже в собственных мыслях. Симпатию Айген к ней вполне себе демонстрировал, а уж некоторые его части — так вообще горячую привязанность. Но пока слово не сказано — это не считается, как с проклятиями и благословениями в сказках, которые Эовин так любила в детстве. «Передаю точные координаты гостя», — сказал Телимат прямо над ухом. Эовин встрепенулась, оглядываясь. Внутри ее шлема в темноте вспыхивали и гасли цифры и символы, которые она не успевала рассмотреть. Ей, наверное, всей человеческой жизни не хватит, чтобы выучить хотя бы десятую часть того, что назгулы знали. Драконы, до того будто плывущие в темном небе среди всклокоченных облаков, начали снижаться к белесому бурлящему туману, накрывающему болота. — Кто бы это ни был, тварь умна, — заметил Кхамул. Эовин слышала его так же хорошо, как если бы он сидел рядом и говорил ей прямо в ухо. — Но немного поторопилась выйти до того, как туман сгустился окончательно. — Я сейчас разгоню, — сообщил Айген и поднял руку. Эовин осторожно отпустила его талию, чтоб не мешать, и взялась за специальные рукояти по бокам седла. Айген сделал рукой круговое движение, сначала в одну сторону, потом в другую. В шлеме Эовин не чувствовала ветра, но туман внизу, повинуясь его жестам, закрутило в водоворот, а потом водоворот стал колодцем, стенки которого раздвинулись, оголив кусок болота. — Ищем, — скомандовал Айген и снизился первым. — Оно тут, я чую слабенькое шевеление в нулевом поле. Точно разумное. Но не могу определить, кто именно. Все наездники совершили несколько кругов, но влажно блестящая поверхность топей, которая шла рябью от взмахов крыльев, была всюду одинаковой: редкие кочки, мохнатые от травы, пучки камыша, кривые коряги и черные зеркала бочагов, в которых отражались звезды. Только тихо было слишком. — Осветительного, — скомандовал Айген. — Может, испугается. Драконы поднялись выше над туманным колодцем, и вниз спустился наездник на странном драконе, более всего похожем на змею с лошадиной гривой и стрекозиными крылышками, которую болтает ветром на палке. Дракон покружился, а потом выдохнул облако огней. Не пламени, как другие айгеновские подопечные, а настоящих серебристых огней, словно фейерверк, повисших в воздухе и медленно падающих на землю. Все вокруг озарилось, как днем, тени почернели и превратились в дыры в пространстве. — Да вот оно! — азартно воскликнула Эовин, стукая Айгена по плечу и указывая на вялое шевеление в камышах. Тот без слов махнул рукой, приказывая паре всадников с ближайшего дракона проверить. Те спустились к самой поверхности, и один вынул странную короткую палку, а второй пристегнул к поясу ремень и спрыгнул в камыши. Еще одна пара поступила так же, остальные спокойно ждали, только Айген подлетел поближе. Внезапно из камышей выметнулось нечто грязное и злобно визжащее, размером чуть больше ребенка. Воины Кхамула попытались накинуть на это арканы, но промахнулись, и непонятное чудище бросилось в последнем отчаянном рывке прямо на снизившегося Айгена. Эовин увидела через волшебный шлем чудовищные, светящиеся злобой глаза, рассмотрела в подробностях оскаленные клыки, и испугалась, вскакивая в седле. Забыла и про то, что Айген чуть ли не лучший боец Средиземья, и про свои прочные доспехи, которые не прокусить ни одной твари. Айген в последний миг поймал непонятную тварь одной рукой прямо за горло, отчего верещание прекратилось. Но сила инерции была такова, что дракон накренился, а Эовин свалилась прямо в болото. Эовин думала, что сейчас наглотается болотной воды по уши — как тогда, когда у нее свело ногу и она начала тонуть. Но, хоть она и чувствовала, что находится в воде, волшебные назгульи доспехи не пропускали ее, и внутри шлема было, чем дышать. А вот волшебные глаза-экраны шлема показывали странное. Вокруг — в воде — были люди и эльфы. Они как будто спали прямо в воде, слегка мерцая. И доспехи у них были древними — уж это Эовин заметила после той впечатляющей лекции Айгена, куда рыцарям кинжалы втыкать. — Что это? — вслух с удивлением спросила Эовин. — Что это за люди? Вдруг послышались треск, шипение, и еле слышный Айген прокричал ей: — Ты нас слышишь? Где ты?! — Здесь, в воде, — ответила Эовин. — И здесь люди, им надо помочь, они… Ее рука задела плечо ближайшего мужчины, и тот открыл глаза — страшные, пустые. И Эовин вдруг заметила, что он бледен, как мертвец, и на груди его рана, где видно его остановившееся сердце. Мужчина зашевелил губами, и Эовин вдруг явственно услышала, хотя не должна была: — Наз-згу-ул… Да-авно тебя тут ж-ш-жду-у… Он протянул к ней мертвые руки. Вокруг зашевелились, пробуждаясь, и другие мертвецы, и все тянули к ней руки, у кого они были, и все шептали, кричали, шипели, что назгул сейчас ответит за все. Эовин тем временем медленно тонула, под тяжестью волшебных доспехов опускаясь все ниже, но внизу были новые мертвецы, алчно поджидающие ее. Она выхватила кинжал, позвала Айгена, но связь в шлеме почему-то не ответила. Тогда Эовин воззвала к Гору, впервые действительно назвав его богом в своем сердце. И безмолвный ответ — просто чувство, что все будет хорошо — пришел. А потом сильная, но несомненно живая рука ухватила ее за плечо, дернула вверх, и мертвецы померкли, вокруг сомкнулась грязная тьма. Рывок — и Эовин с невидимым спасителем устремились вверх. Еще рывок — и вынырнули. Эовин подняла свободную руку, стирая с забрала грязь, и увидела Айгена. Он крепко держал ее, и воины Кхамула только что вытянули их на веревке из болота. — Слышишь меня? — очень спокойно спросил Айген через ожившую связь. Слишком спокойно. Жаль, что на нем шлем, и не видно его лица. — Там были люди, — пробормотала Эовин. — Мертвые. И эльфы еще. Очень много мертвецов, которые жаждали уничтожить назгула. То есть меня. В смысле того, кто хозяин доспехов… Она окончательно запуталась и замолчала, а еще заметила, что потеряла кинжал в воде. — Это нулевое поле шалит, — после непродолжительной паузы сказал Кхамул. — Здесь когда-то была великая битва, после которой почти все из нас полежали в стазисе. Тварь мы поймали, так что давайте возвращаться. Эовин только сейчас обратила внимание, что на спине одного из драконов шевелится и повизгивает злобно черный мешок. Айген же молчал. Не сказал ей больше ни слова до самого возвращения, только не отпускал, пока не усадил на дракона и не пристегнул, и даже на обратном пути держал ее за щиток-наколенник, наплевав на все правила насчет «не прикасаться». Это молчание не сулило Эовин ничего хорошего.