Король-техночародей и его убийца

Аллеманда. Двухтактный танец умеренного темпа, серьезный, неторопливый. Танцоры формировали линию из пар, брали друг друга попарно за руки и маршировали вперед и назад по всей длине зала. Танец состоял из двух частей, порой по три или четыре части в сумме. Размер первого эпизода составлял четыре четверти в умеренном темпе. Размер второго эпизода разбавляли двумя долями (2/4) или тремя (¾), поэтому танец становился живее. У аллеманды статус «придворного» танца. Характерная особенность — легкий шаг, придававший нотки изысканности. Танец исполнялся без прыжков. Эовин проснулась оттого, что сработал браслет. На него пришло сообщение без подписи: «В 12:00 прибыть в тренировочный зал. Перед прибытием получить у Феридирова орка на складе № 13 доспех рохиррима мужской, маломерный». Эовин перечитала странное сообщение несколько раз. Задумалась, зачем ей этот доспех, если у назгулов есть свои — гораздо лучше. Ей тоже такой сделали, по личному распоряжению Владыки Гортхаура. А теперь вот зачем-то надо напялить старый доспех, причем далеко не лучшего качества, который воспринимается как маскарадный костюм, и явиться в таком виде на тренировку непонятно к кому. Она откинулась на подушку и проверила время: сейчас около семи утра и до полудня еще есть время, а занятий с мастером сегодня не будет. Айген еще вчера нашел ее в библиотеке, где она, старательно высунув язык, выполняла домашнее задание — рисовала карту Рохана с полезными ископаемыми, и предупредил, что у него завтра срочное дело, требующее личного присутствия, поэтому у нее будет вынужденный выходной. Заданий не выдал и, церемонно поклонившись, ушел, оставив ее в одиночестве и раздосадованную. И это после того, как они почти три недели провели бок о бок и расставались лишь на ночь! И вот Эовин лежала на кровати и бесцельно смотрела в потолок, раздумывая, чем бы заняться. Она прикрыла глаза и попыталась уснуть, но сон не шел, поэтому Эовин вздохнула и пошла в душ, наскоро оделась в форму крепости, забежала в столовую, где кроме техников и уже такой привычной орки никого не было, и медленно позавтракала, больше ковыряясь в тарелке, чем вкушая пищу. Так прошли два часа. Эовин посмотрела на браслет, с неудовольствием отметила, что время еле тянется, и, вздыхая, пошла искать склад № 13. Причем по дороге обошлось без привычных приключений. Она не заблудилась, не встретила по дороге волка, дракона или еще кого-то внезапного и необычного. Даже орк, появившийся у входа на склад, был совершенно непримечательным и выполнял простые голосовые команды, не разговаривая. Доспех рохиррима (маломерный) тоже не вызвал приступа энтузиазма: видавшая виды кольчуга с мелким плетением, в которой понизу местами недоставало колец, широкие кожаные брюки грубой выделки, рубаха холщовая, грязно-белая, сапоги кожаные, стоптанные, а еще шлем. Эовин приняла вещи и поплелась к себе — примерять. Что удивительно, вещи были ей впору: рубаха не волочилась по полу, кольчуга села удобно, а сапоги не натирали. «Хоть что-то хорошее», — невесело усмехнулась про себя Эовин. На браслете сработало напоминание: до 12 оставалось всего 40 минут, и она решила пойти в зал — это лучше, чем сидеть в комнате и разглядывать себя в зеркало. Как она и ожидала, в тренировочном зале никого другого не оказалось. Эовин от нечего делать побродила мимо стоек с оружием. Балуясь, проскакала по залу с копьем, в итоге метнув его мимо тренировочного чучела и попав в стену. Еще минут десять прошли в тщетной попытке вытащить копье из стены, и ей удалось это сделать за миг до того, как в дверь вошел Айген. На нем был легкий назгульский доспех, он даже шлем в руках держал. –Ты? –непроизвольно вырвалось у Эовин, и судя по поднимающимся вверх белым бровям, Айген тоже не ожидал ее тут увидеть. — У тебя тут занятие? — с подозрением уточнил он, встряхивая заплетенными позавчера косами (на этот раз Эовин заплела ему много-много тонких и три часа потратила). Однако Эовин не успела ответить, потому что окно распахнулось и в него натурально влетел Гортхаур, который прокатился до середины зала и смог остановиться, только воткнув в пол тонкий меч. — Ого! — выдохнула Эовин, подумав, что Владыка умеет эффектно появляться. — Ага, — передразнил ее Гортхаур и хитро подмигнул. — Отлично, все в сборе. Приступим. — Он отпустил рукоять, оставив меч воткнутым прямо в пол. Но Айген молчал и только переводил недоумевающий взгляд с Гора на Эовин и обратно, а Эовин смотрела во все глаза на меч, который до сих пор вибрировал в центре зала, издавая мелодичный звон. — Послушай, — обратился Гор к Эовин, — не стоит так жалеть полы, не отнимай хлеб у Феридира. — Он широко улыбнулся и перевел взгляд на стену, откуда Эовин только что вытащила копье: — К тому же, кто без греха, пусть первым бросит в меня копье, да? Эовин стремительно покраснела, Айген встретился с ней взглядом и нахмурился, силясь понять, что происходит. Гортхаур покачал головой и выдернул меч из пола, нетерпеливо махнул им рукой, подзывая к себе. Айген подошел и встал от него справа, Эовин заняла место напротив, но смотрела куда угодно, только не на него. Гортхаур преувеличенно громко вздохнул: — Однажды я уже просил вас взаимодействовать. Тогда, обиженные друг на друга, вы не придумали ничего лучше, чем самоубиться об мой меч. Но теперь-то вам что мешает? — веселость в его взгляде пропала, он с полной серьёзностью произнес: — Игры кончились, пора заняться делами. У нас битва за Мордор вот-вот случится. Там, согласно инструкции, Айген должен прилюдно пасть от руки «не мужа», остальные назгулы сгинуть, я — развоплотиться, а Мордор — утонуть в лаве. Поэтому, Эовин, сейчас будем учиться правдоподобно убивать Айгена, но так, чтобы не до конца. И чего стоим? Кого ждём? Гортхаур провернул правой рукой меч, его лезвие, сверкнув с опасной скоростью, проскочило между пальцев, и когда Эовин показалось, что оно на секунду застыло, внезапно поменял сторону вращения, легко надавив большим пальцем на рукоятку, и отправил клинок вниз. Перехватил у основания и резко развернул гардой к Айгену, протянул тому со словами: — Поверь, она справится. Едва уловимое движение, и Гор оказался за спиной Эовин, наклонился к самому уху и хитро поглядывая на Айгена, которому тоже настала очередь краснеть, прошептал так, что услышала только она: — Тебе не обязательно ему что-то доказывать. Но сделать придется. Эовин растерянно подняла глаза, ища взгляд Айгена, но Гор уже оказался между ними, встав так, что они оба вынуждены были посмотреть на него. — Кстати, Айген, — он стал неторопливо поворачиваться на каблуках. — А почему ты не стал учить ее танцам? Айген открыл было рот, но Гор не позволил произнести даже звука, с самодовольной ухмылкой заявляя: — Сейчас я это исправлю… Эовин, в отличие от Айгена, благоговения к Гору не испытывала, поэтому возмутилась: — Объясните толком! Пока не пойму, ничего делать не буду! — и демонстративно скрестила руки на груди. Гортхаур, казалось, вообще перестал обращать на нее внимание, его взор был обращен только на Айгена. Он не спускал с Ангмарца глаз, в которых алые огоньки в нарушение всех правил сюиты отплясывали жигу: — Скажи, рыцарь, хочешь ли ты станцевать с принцессой? Нет? А по-настоящему станцевать, ум-м? Айген открыл рот. Закрыл. Покраснел. И, низко зарычав, вдруг отвернулся. Гортхаур вернул взгляд к Эовин и насмешливо поинтересовался: — Она уже изменилась твоими стараниями… Но что, если кто-то другой вздумает с ней потанцевать? И это стерпишь? Скользящий шаг, и вот Гор вновь оказался за спиной Эовин, легко ухватил ее за талию и крутанул на месте, Эовин протестующе хмыкнула и постаралась увернуться, но он в корне пресек эту попытку, крепко ухватив одной рукой за спину, а второй сжав ее пальцы до боли. — Ай! — Эовин попыталась со всей силы надавить ему на ногу, но Гортхаур ловко переступил и тут же невесомо повел ее прямо на Айгена, кружа по полу и вынуждая подчиниться его воле. Айген сжимал и разжимал рукоять меча, пытаясь успокоиться. Нет, он не поведется на эту дешевую провокацию, он умеет быть сдержанным. Знал бы Айген, что Владыке Гортхауру нужно было не его смирение, а их страсть, обоюдное желание, жгучее и нестерпимое, и Гор точно знал, как этого добиться. Не дойдя всего шаг, Гор резко остановился и сделал Эовин подножку. Она вскрикнула от неожиданности — пол словно ушел из-под ног — и завалилась назад, удерживаемая за спину только пальцами Гора, испуганно уставилась на Айгена снизу. Ангмарец побледнел, потом покраснел, а потом у него дернулась щека со шрамом. Гор тоже заметил это: — Знаешь, я, кажется, придумал, как вернуть подвижность твоим лицевым нервам. Надо просто пару раз приложить Эовин об пол. Стоит ли мне это сделать? Лицо Гора стало нарочито задумчивым, словно он и вправду собирался испробовать этот метод. А потом он просто убрал руку, и Эовин полетела вниз. Она бы непременно стукнулась головой, но у самого пола ее поймал Айген, сквернословя на чем Мордор стоит, развернул прямо в полёте и, легко подтолкнув в спину, поставил на ноги. — Как неожиданно, — сообщил Гор, сверкая красными огонечками глаз и зло скалясь. Он несколько раз медленно ударил ладонями друг об друга, словно им аплодировал. — Владыка… — начал Айген. Лицо Гора в мгновение потеряло всякую радость и сделалось страшным: черты обострились до предела, глаза вспыхнули огненно-красным, а фигуру, казалось, охватил адский огонь: — Мальчишка, ты не расслышал меня? Думаешь, я с тобой в игры играю? Ладно, допустим, тебя я смогу починить, но ее — точно нет. Айген поник. — Хорошо. — Гор сменил гнев на милость так же быстро. — Я дважды не повторяю, но… Еще раз. Теперь вы работаете вместе. Как ДВЕ ЧАСТИ ОДНОГО ЦЕЛОГО. И прямо сейчас ты, Эовин, покажешь все, что умеешь, потому что иначе оба погибнете. Это понятно? Айген кивнул, глядя исподлобья, Эовин ограничилась коротким «да». — А теперь, если позволите, —Гортхаур вновь вскинул вверх широко расставленные руки, — мы попробуем сделать так, чтобы ты, Эовин, выполнила предназначение и Айген прилюдно и очень правдоподобно пал! Эовин помотала головой, безмолвно протестуя. Ее хвост рассыпался, разметав тугие кольца огненно-красных кудрей по плечам. Гор предупреждающе шикнул на нее, не позволив открыть рот. Лишь заметил: — Сейчас вот красиво было. Можешь потом в конце использовать, это точно привлечет внимание к тебе и отвлечет его от Айгена, как нам и нужно. Эовин, хоть и сказала «да», так и не сдвинулась с места и стояла, уперев взгляд в Гортхаура. Он задумался на мгновение и, глядя сквозь нее, прошипел: –Черное порождение тьмы — безымянный проклятый назгул и король-чародей — должен исчезнуть в битве, чтобы уступить место молодому и перспективному наследнику Айгену Ангмарскому, который через пару месяцев станет главой дуалистической монархии в революционном Ангмаре. — Гортхаур сморгнул и его взгляд опять сфокусировался на Эовин. — Так яснее? Эовин ничего не поняла, кроме одного — Айген будет жить. Но для нее только его жизнь имела значение, поэтому она осторожно кивнула и быстро, пока Гор не заткнул ей рот, уточнила: — А обязательно его прямо по-настоящему смертельно ранить? В ответ Гор пожал плечами: — На твой выбор, но должно быть правдоподобно, особенно для тех, кто будет в первых рядах с огромным внимание следить за представлением. Эовин посмотрела на доспех Айгена и, припоминая все, что он рассказывал, в том числе и о слабых местах, уточнила: — Правильно понимаю, мы уже в маскарадных костюмах? Айген молчал, Гор ограничился коротким кивком. — Тогда, — продолжила Эовин и впервые за все время позволила себе улыбнуться, — мне нужен не меч, а дага. Не дожидаясь ответной реакции, сама пошла к стойке у стены, выбрала себе подходящий кинжал по размеру. Придирчиво покрутила, примеряясь, и только убедившись, что дага удобно ложится в руку и хорошо сбалансирована, вернулась в центр зала. — Я готова, — сказала, глядя в глаза Айгену, и так улыбнулась ему, что у него сердце пропустило удар. — Только при мне тебя дважды ранили в бок, но ты вынимал нож как простую занозу, и это не причиняло тебе вреда, а выглядело очень впечатляюще. Только надо крови побольше. Это же можно как-то не по-настоящему устроить? — Можно, — Айген тоже включился в обсуждение и усмехнулся, вспоминая, как они принимали Гэндальфа с проверкой, — у нас много томатного сока. А можно и по-настоящему чтоб много. Это я выдержу. Гор одарил их одобрительным взглядом. — А сразу вот так нельзя было, надо чтоб обязательно с драматическим вступлением? Позеры, — беззлобно усмехнулся он. –Уважающая себя девушка никогда не соглашается на первое предложение, — в тон ему ответила Эовин, отчего Айген странно фыркнул, и сделала книксен, вызвав у Гора приступ смеха, от которого крепость дрогнула до основания. — О, не найти в этом мире девушки, у которой бы не оказалось готового ответа, — ответил ей Гор с легким поклоном и, продолжая фразу, растянул губы в кривой усмешке. — Разве что она останется без языка… А в нулевом поле добавил, обращаясь только к Айгену: «Ты еще не раз вспомнишь меня добрым словом, что в Хараде нашел в себе силы сделать все по уму. Смотри, как детка для тебя старается, ум-м? Осталось не упустить, да? Ведь ты так сильно желаешь, чтобы она танцевала только с тобой…» — Прошу, — Гортхаур с привычной властностью, которая чувствовалась в каждом его движении, повороте головы или осанке, сделал приглашающий жест и отступил из центра площадки на несколько шагов. Эовин первой вошла в круг, начерченный прямо на плитах пола белой краской, и атаковала тоже первой. Айген чуть замешкался, всё ещё осмысливая то, что сказал ему Владыка, и пропустил удар, избежав ранения исключительно за счет рефлексов. Белые косы змеями взметнулись вверх, когда он отклонился назад, едва ли не коснувшись пола, но выставил руку и, с силой оттолкнувшись, вскочил на ноги. Эовин мягким, кошачьим шагом обходила его по кругу, выставив меч вперед, как он учил ее, а другой рукой, заведенной чуть в сторону, крепко сжимала дагу. Айген проследил за ней внимательным взглядом, позволяя обойти себя справа, но так и не сдвинулся с места, только достал меч из ножен и стоял расслабленно, опустив руку. Однако Эовин знала, что скрывается за этим обманчивым спокойствием, поэтому прямо на ходу крутанулась и, сменив направление, атаковала не справа, как собиралась, а прямо — и, пользуясь секундным преимуществом, обрушилась на него дождем коротких ударов, вынудив отступить и выйти за черту. Айген, как бы она ни старалась поймать его взгляд, отворачивался или смотрел поверх головы, отбивался вполсилы, часть ударов вообще пропустил, даже не заметив, как меч царапнул доспех. Гор оказался за его спиной и со смешком толкнул обратно, еще и напутствовал: — Ай-яй-яй, мастер Айген, в поддавки играть вздумал? — и послал в нулевое поле образ Гэндальфа, который без жалости и сожаления пронзает грудь Эовин мечом, а потом еще и посохом испепеляет, чтобы наверняка, и сопроводил это звучным шипением на черном наречии, что острыми шипами вошли прямо в сердце, заставив болезненно сжаться: «Её жизнь на кону, не твоя. Митрандир вымолил себе второй шанс и будет лично следить за тобой, понимаешь, какой расклад?» Но Айген уже не слышал: перед глазами стояла его рыжая Эовин, его маленькая (да, маленькая, балрог побери!) и беззащитная девочка, которая, упрямо задрав голову вверх, выплевывала слова прямо в лицо Пендальфу, а тот зверел на глазах, пока весь не подернулся белым наэлектризованным полем и, вскинув посох с мечом, высоко вверх, ударил одновременно, пронзив и испепелив. Айген так ясно увидел это, что взвыл, и его стон — звенящий, отчаянный — больно ударил Эовин по ушам, а Гортхаура заставил поморщиться. — Что ты показал ему? — Эовин посмотрела прямо в глаза Гору. — Скажи, что? Гортхаур пожал плечами, нехотя ответил: — Вероятность того, что будет с тобой, если он не перестанет упрямиться и играть в рыцаря, вместо того чтобы исполнить роль порождения тьмы, пидараса и насильника Ангмарца, скармливающего свои многочисленные и сплошь невинные жертвы драконам. Гортхаур не успел договорить, потому что Айген метнулся к Эовин и прижал к себе со всей силы, практически распластав по широкой груди, закованной в черную броню, и застыл. Но она даже через доспех слышала, как тяжело и сильно бьется его сердце. Эовин немного отстранилась и, заглянув ему в глаза, прошептала, чтобы услышал только он: — Даже если погибну, мне не страшно, потому что я знаю, мы с тобой обречены быть вместе, и там, на краю мира, где кончается жизнь и начинаются чертоги Мандоса, я останусь стоять на пороге и ждать тебя, всматриваясь в каждое лицо, пока ты не придешь. Айген не смог выдержать ее взгляд долго, снова подмял под себя и, уткнувшись в рыжую макушку, замер — кажется, даже не дышал. Эовин согласна была, чтобы это продолжалось вечность, потому что еще никогда она не чувствовала себя такой цельной. Словно что-то сложилось в ее судьбе и замкнулся круг неровно очерченной линии. Она так долго плутала и вот, наконец, оказалась на своем месте. И Эовин действительно думала то, что сказала: умри она сейчас — не испугалась бы, потому что никогда еще в своей жизни не чувствовала себя так правильно, так естественно, как в крепких объятиях Айгена, окутанная его теплом, ощущая его дыхание в волосах и любя его всего, без остатка и исключений, так сильно, что казалось сердце сейчас лопнет от переполнявших его чувств. — Феноменально, — задумчиво протянул Гортхаур и разрушил момент: — Вот это сейчас что было? — обратился он к Эовин, и красные огоньки в его глазах вспыхнули с любопытством, но она, смущенная, спрятала голову на груди Айгена, и Гору пришлось отступить. — Ладно, позже вернемся к этому, а пока надо решить нашу насущную проблему, некогда прохлаждаться. Айген, отпусти ее уже, что ты как паук вцепился! — в голосе Гортхаура послышались насмешливые нотки. — Это как-то совсем уж не по-рыцарски, цепляться за даму с таким остервенением. Айген со вздохом и очевидно нехотя расцепил руки, осторожно отодвинулся, позволяя Эовин отступить на шаг. Эовин чувствовала, что он смотрит на нее, но сама не решалась поднять глаза — знала, что одним взглядом не ограничится и ей станет плевать на все, что там думает себе Гор. — Это неуважительно, — сказал Гор вслух, словно отвечая на ее мысли, — и вообще вы оба сосредоточены вовсе не на том, на чем следовало бы. К БОЮ! Гортхаур ухватил Айгена за кольчужный ворот, будто тот был игрушечным солдатиком, и встряхнул так, что голова Ангмарца мотнулась из стороны в сторону, только после этого опустил на ноги и, похлопав по плечу, спросил у Эовин: — Мы сегодня уже прикончим Ангмарца или будем и дальше в любовь играть, ум-м? У нас по плану сегодня убийство! А любви удостоятся те, кто всех переживет! Айген, поправляя сползший от тряски доспех, коротко хмыкнул, а Эовин окончательно смутилась и покраснела, став цветом почти как собственные волосы, однако все равно буркнула, вроде бы под нос, но и Айген, и тем более Гортхаур ее услышали: — Мне он ни разу о любви не говорил, только про позор и про свадьбу, а зачем это все, если любви нет… Айген хотел было ответить, но Гор щелкнул его по лбу в нулевом поле со словами: «Время сейчас неподходящее» — и тот замолчал, только бросил на Гора печальный взгляд, тяжело вздыхая. Гортхаур хлопнул в ладоши и вновь велел: «К бою!» Эовин опять закружила перед Айгеном. В этот раз мастер был внимательнее и отвечал короткими выпадами, не просто сдерживая ее атаки, а даже пару раз попытался пойти в контрнаступление, правда, все равно недостаточно интенсивно. Гор недовольно кривился, Айген с каменным лицом оборонялся, а Эовин происходящее надоело. Поэтому, пользуясь тем, что Айген опять смотрит сквозь нее и удары отражает механически, вовсе не думая, сделала ложный выпад, едва не задев его грудь. Сталь кирасы звонко отозвалась, и Айген, словно очнулся. Дальше пошло бодрее. Эовин пошла в атаку, ударяя широкими, размашистыми движениями, как учил Айген, когда показывал ей, как сражаться с превосходящим по силе противником. Он отбивал удары скорее инстинктивно, чем задумываясь. Тело, тренированное годами, просто работало как механизм — точный, безжалостный, быстрый. Айген ударил центром меча, закрутил их мечи как лопасти смертоносной мельницы, пытаясь выбить оружие из ее рук. И Эовин, хитро сощурившись, позволила. Гортхаур, до этого следивший больше за Айгеном, с интересом остановил на ней свой взгляд — красная бровь взметнулась вверх в утрированном удивлении. Эовин, пряча улыбку, разжала пальцы: меч, больше не удерживаемый, провернулся и полетел куда-то в сторону. А пока рука Айгена, сжимавшая рукоять, завершала широкое движение, Эовин перекинула дагу в правую руку и с близкого расстояния, с размаху воткнула ее Айгену в бок, целясь в слабое место доспеха, которое он сам же ей показал. Айген от удивления хрюкнул и смешно выпучил глаза, а Гор крикнул: — На колени и голову ниже, не вздумай смотреть на нее! — А потом повернулся к Эовин и скомандовал: — Не вздумай кидаться ему помогать, он должен красиво упасть и лежать не двигаясь, пока не исчезнет! Мелькнула черная тень, едва уловимая человеческому глазу, и Эовин непроизвольно отшатнулась. Гортхаур рукой нажал на шею Айгену, прижимая его к полу, и прошипел на черном наречии: — Ну же, давай, хотя бы сделай вид, что тебе больно! Айген, вывернувшись из-под его руки, посмотрел на Владыку и сдавленно просипел (все же рука, державшая за горло, мешала говорить нормально): — А мне обязательно на колени падать? Нельзя как-то сразу исчезнуть, когда меня типа прикончат? — Нет. — категорично заявил Гор. — Пендальф нам не поверит. Представление должно быть ярким и запоминающимся. И правдоподобным. — Гор, продолжая его душить, со всей силы нажал Айгену на спину коленом, вдавливая в пол еще ниже, и припечатал: — Поэтому на колени, потом красиво упасть, и вот уже только потом можно будет исчезнуть. И громко простонать как от боли не забудь! Эовин растерянно смотрела как Гортхаур, шипя и рыча, практически душит Айгена, прижимая его к земле, а тот, как в молитве преклонивший колени с торчащей из бока рукоятью даги, тоже шипит и рычит что-то в ответ. Они говорили так быстро и тихо, что знакомых слов в черном наречии разобрать не удавалось. И, не выдержав, Эовин все же спросила: — А мне что теперь делать? Мужчины ответили, не сговариваясь, одновременно и приблизительно с одинаковой интонацией, в которой чувствовались нотки раздражения: — Стой и смотри! Айген умолк и только смотрел, вывернув голову, искоса и снизу, на Гора, который все еще прижимал его. Гор длинно выдохнул, гася раздражение, и уже спокойнее ответил: — Как только Айген упадет, просто оставайся на месте и близко никого не подпускай, чтобы наш обман не раскрылся. Можешь в обморок упасть, например, или сделать что-то такое, что отвлечет внимание на тебя. — Гор повернулся к ней и, глядя как она растерянно хлопает глазами и переводит взгляд с него на Айгена и обратно, отпустил наконец шею Айгена и взмахнув рукой велел: — Импровизируй, в общем. — Импровизировать, — пробормотала Эовин. — Щас… Уже-уже… — А потом как завопит: — А-а-а! О-о-о! Айген подскочил, даже Гор вздрогнул. — О я несчастная! — продолжила Эовин, да погромче. — Я убила проклятого чародея! О-о-о! Вот он исчезает вонючим туманом, не оставляя даже доспехов, один плащ, и тот не продать! Гор фыркнул, махнул рукой, и действительно над офигевшим Айгеном поднялось зеленое странно пахнущее облачко. — Ой как больно! — Эовин пала на колени, спихивая с себя надоевший неудобный шлем. Айген дернулся к ней испуганно, но Гор схватил его за плечо. — Отравил меня проклятый колдун перед смертью! И проклял! Да-да, проклял! Дунул, плюнул! И молвил, что не выйти мне вовек замуж ибо воистину! Что превращусь я в первую ночь в чудовище и обожру своего мужа со всех сторон! Не подходите, иначе тоже под проклятие попадете и в ядовитой крови искупаетесь! Ой как больно! Ой чето мне плохо! Эовин рухнула навзничь (Айген недавно научил правильно падать), пару раз дернула ногой, закрыла глаза и высунула язык. Затем снова открыла глаза: Айген пялился на нее с неописуемым выражением лица, а Гор беззвучно смеялся. — Как-то так, да? — уточнила. — Безбожно переигрываешь, но там знатоков женской натуры нет, так что сойдет, — хмыкнул Гор. — А самое главное, после такого ко мне дома ни один жених не подойдет! — И Эовин нахально подмигнула Айгену.