Король-техночародей и его убийца

«Занят? У меня серьезные неприятности. Если Отец узнает, мне конец. Из-за неразлучников сегодня я почти…» Первое сообщение на «папенькин» браслет от Телимата пришло ночью. Леголас, краснея и извиняясь в ответ на недовольное, но очень выразительное молчание Митрандира и не менее выразительный осуждающий взгляд Арагорна, отполз от костра. Затем, сославшись на срочное дело, горным козликом поскакал на скалу, как можно выше и как можно дальше от любопытных компаньонов, особенно хоббитов. У Леголаса не было сомнений: Арагорн все давно понял про браслет и дружбу с самым «младшим» назгулом. Но отчего-то молчал. А вот сыну гондорского наместника, в отличие от Арагорна, было все равно. Митрандир подозрительно щурился, а хоббиты шутили, что у Леголаса роман. Леголас краснел, бледнел, но тоже молчал — пусть лучше думают, что у него любовница, чем считают его засланцем Мордора. Митрандир их, конечно, сильно достал этим самым Мордором и назгулами. Иногда у Леголаса даже создавалось ощущение, что волшебник сам верил в то, что говорил, хотя они все прекрасно знали, КАК все было на самом деле. И чем невиннее была правда, тем сильнее неуемная фантазия Митрандира извращала реальность. «Вот так и появляются слухи, — думал иногда Леголас. — Хоббиты говорят, что у меня тайная любовная переписка. А потом выясняется, что она с назгулом. И опа! я уже любовник назгула, теперь попробуй доказать обратное, только сильнее убедишь всех в своей виновности». Леголас в такие моменты невесело усмехался и продолжал героически молчать, Арагорн только качал головой и смешно играл бровями, а хоббиты ржали как пони, продолжая думать (и говорить) всякую фигню. К середине их пути в Мордор Арагорн и сам подружился сначала с Ангмарцем, а когда тому стало слишком опасно бывать у них в лагере (Митрандир совсем впал в паранойю и видел назгула под каждым кустом), то и с заменившими вожака братьями-назгулами — Кхамулом и Феридиром. Последний вообще приезжал, уже не таясь, — как только сыночек наместника крепко запил и перестал надолго приходить в сознание, а Митрандир уже с неделю как застрял в каменоломнях с балрогами на переговорах. Путь отряда лежал через Морию, где в каменоломнях и на рудниках работали огненные рогатые духи. Но договориться, чтобы «братство кольца» могло пройти, пока не удавалось. Феридир приезжал в «гражданском» и постоянно приносил с собой документы, а хоббиттам — соленую рыбу, чтобы под ногами не путались. Арагорн от бумаг закатывал глаза, но смиренно читал их и слушал советы Феридира (после многих лет правления наместников гондорское хозяйство было в настоящем упадке, и восстанавливать его одному точно было бы не по силам). Хоббиты при виде рыбы удивительным образом становились похожими на существо, называвшее себя «Маугли», с которым Леголас познакомился совсем недавно, когда поймал за воровством их еды. Хоббиты и «Маугли» удивительным образом были чем-то похожи. Например, получив рыбу, ныкались по углам (правда, разным, и друг с другом пока даже не пересеклись), где жадно жевали угощение и эльфийский армейский сухпаек, тайком сворованный у Леголаса, запивая все это элем (и где только брали, ну не варили же и не Феридир им его приносил?). Леголас легко взбежал на скалу, посмотрел на браслет, который, согласно «легенде», подарил ему отец на прощание, и тяжело вздохнул. Во-первых, браслет ему не нравился. Чтобы создать иллюзию что это — эльфийская безделушка, он был слишком богато украшен, весь в инкрустации и витиеватых узорах. Хотя, например, Арагорн на все эти ухищрения не купился, темную технологию распознал и вечером дня, когда заметил на Леголасе браслет, с пристрастием расспросил его, откуда эта штука и зачем. Пришлось сочинять что-то, путаясь в собственных показаниях. А потом просто приехал Айген и сам все объяснил. Леголас, активировал экран, усмехаясь от воспоминаний про первую встречу Айгена и Арагорна и их героическое сражение друг с другом на кулаках, а потом не менее героическое совместное спасение хоббитов. Ему тогда пришлось не менее героически отвлекать излишне подозрительного Митрандира и страдавшего от похмелья Боромира, водя их кругами, но не давая приблизиться к лагерю, пока его чуткий слух (и нулевое поле) не подсказали, что мордорский гость уехал и теперь им можно вернуться обратно. Во-вторых, браслет никак не хотел включаться, постоянно подвисая на загрузке меню, так как связь в горах была слабой. С пятой попытки Леголас все-таки справился, смог прочитать сообщение целиком и имел неосторожность ответить. На него посыпался вал сообщений, и Леголас вздохнул, в этот раз тяжелее прежнего. Телимат, судя по эмоциональным сообщениям (в основном состоявшим из лучших цитат Айгена в гневе), действительно вляпался, и не было это «обычной» ссорой с другими «младшими» — Вардамиром и Минардилом, с которыми они и так постоянно ходили по краю, иной раз отравляя друг другу жизнь слишком жестокой шуткой. Не было это и каким-то незначительным нагоняем от старших. В этот раз Телимат умудрился по-настоящему прогневать «Отца». Леголас, честно говоря, не понимал, как Сау… то есть Гортхаур может быть приемным отцом не только Телимату, но даже здоровенному Айгену. Зато хорошо понимал ту смесь обиды, отчаяния, неловкости и желания убивать, а потом и самому сгинуть в смертоносной эпической битве назло всем и в лучах славы, и непременно как-нибудь героически, которые сейчас царили в душе Телимата. Поэтому написал короткое: «Приезжай», — и скинул ему координаты их лагеря. Сам же спустился вниз к Арагорну. С нескрываемым облегчением узнал, что Митрандир опять пошел на переговоры в каменоломни, предупредил, что у него будет «гость», получил молчаливый кивок и, реквизировав у спящих хоббитов непочатую бутылку эля и несколько жирных рыбин, полез обратно на скалы, где сидел, дожидаясь, когда к нему прилетит Телимат. Ночь была лунная, и каменное плато, которое Леголас выбрал в качестве «взлетной площадки», виднелось, как на ладони. Дракон сел почти бесшумно, со свистом выдыхая горячий воздух, крылья и ветер подняли вверх небольшую поземку. Несмотря на конец января и горную местность, снега почти не выпадало, все сугробы остались внизу. Плато, продуваемое ветрами, серое и холодное, не вызывало ни у кого интереса, сюда даже орлы Манвэ не долетали, как и вражеские палантиры. Может, поэтому Элронд выбрал для них эту дорогу: помогал таким образом Арагорну, что бы там про его неприязнь к поклоннику дочери ни болтали. Дракон приветливо хрюкнул и ткнулся горячим носом в протянутую руку Леголаса. — Я вот думаю иногда, может ты тоже дракон, а вовсе не эльф? — усмехнулся Телимат, ловко соскальзывая со спины маленького анунаха. Серая перчатка назгула прошлась по бугристой коже, и анунах, довольный вниманием хозяина, зажмурился и еще разок хрюкнул, в этот раз от души — так, что в горах ему ответило эхо. — Настолько же дракон, насколько ты эльф, — в тон ему ответил Леголас и указал на дракона, — тебя подозрительно любят все животные… — затем широко улыбнулся, и его лицо сразу же преобразилось, стало совсем юным, — и девчонки все тебя тоже любят! — Ну, допустим, девчонки и к тебе тоже неравнодушны, просто ты им не даешься, — со знанием дела отвечал Телимат, — но это пока… — Что пока? — Пока не даешься, дурень, — Телимат, хитро лыбясь, с размахом ударил кулаком в плечо друга, но Леголас устоял, хотя обычного эльфа такой удар точно бы сбил с ног, — Но мы это поправим. Со временем. — Ты же знаешь, эльфы любят только однажды, — взгляд Леголаса стал печальным. — Сказочки от Митрандира. — отмахнулся назгул. — Просто ты пока не встретил ту, что подходит тебе по-настоящему, но обязательно встретишь. Вон, у нас даже Айген, которого все, включая его самого, считали безнадежным, нашел себе настоящее сокровище. Видел бы ты это — мы, наверное, центнер жарной кукурузы сжевали, просматривая записи с видеокамер, как любовь Айгена не дает ему спуску… На слове «сокровище» глаза Леголаса блеснули золотым огоньком, и Телимат, догадываясь о «звериной» природе друга, хотя и не подозревая, что он — настоящий дракон, прервал увлекательный рассказ о настоящей любви и лишь усмехнулся: — Внутреннего зверя-то придержи! Сейчас как обернешься в какого-нибудь варго-орка, а потом опять будешь с меня требовать штаны и камзол. Знай, я в этот раз без запасной одежды, и так братья ржут, что я такой модник, что даже по любовницам шастаю с запасным комплектом. Чтобы в одном и том же дважды не появляться. И это еще не самый плохой вариант, поскольку шутку про обмоченные со страху штаны Вардамир повторил уже трижды! — Это они еще ничего. Хоббиты, например, уверены, что моя любовница — это ты, — злобно выпалил Леголас, но посмотрел на смеющегося Телимата и вдруг тоже рассмеялся. — Так и берутся слухи… — философски заметил Телимат, отпуская дракона свободно паститься по скалам, кто не спрятался — анунах не виноват. — Тут же нет никого? А то напугает ваших полуросликов. И будут они полудохлики. — Главное, чтоб не сожрал, — Леголас проводил дракона задумчивым взглядом, — отравится, бедный, еще, жалко скотину… Парни переглянулись и засмеялись второй раз. Леголас жестом указал на небольшую расщелину, где под защитой скал он уже нашел для них место. Телимат благодарно кивнул: оставаться на открытом плато не хотелось. Тут хоть и пустынное место, и спутники он настроил на отслеживание этого квадрата пока летел, и все-таки, береженого Гортхаур убережет. Наши друзья скрылись в расщелине и оказались в небольшой пещере. Телимат с удивлением огляделся. Здесь было тепло и сухо, Леголас даже развел огонь. На небольшом полукруглом выступе скалы, словно на столике, стояла внушительная бутыль эля и лежал сверток из газет с жирными пятнами, источавший подозрительно знакомый запах копченой рыбы. — У вас Феридир был недавно? — Телимат кивнул на бутылку. — Этот эль он регулярно привозит из Харада. — А-а, вот как, — протянул Леголас, — а я все думал, откуда хоббиты эль берут. Значит, все-таки Феридир привозит. — Леголас бросил на землю скатку и протянул еще одну Телимату. — Устраивайся, будем пробовать ваш эль, не все же хоббитам наслаждаться! Телимат аккуратно расстелил эльфийский плащ и опустился со вздохом, закрыл лицо руками и, смешно растопырив пальцы, уставился на огонь. Леголас терпеливо ждал. Знал, что другу надо время собраться с мыслями. Наконец Телимат отмер, руки безвольно упали вниз и он, все так же глядя на пляшущие языки пламени, тихо произнес: — Вот ты сказал, эльфы любят лишь однажды… Думаешь, есть она, эта любовь? — И слепо смотрел куда-то поверх огня при этом. Леголас, подбадривая, толкнул его в плечо: — Что-то ты совсем, друг, раскис. Кто только что мне про любовь сам рассказывал? Не хочешь поподробнее объяснить, что случилось? Из твоих сообщений я понял только, что неразлучники притащили в Минас Моргул оборотня, причем Майа. А еще что они на тебя наложили «проклятье», связав с этим оборотнем, а когда снимали, вас застукал Гортхаур, и попало всем без исключения. — Это еще полбеды, — глаза Телимата совсем потемнели, вспыхнули злостью. Он непроизвольно сжал кулаки. Леголас посмотрел на друга с удивлением, Телимат сегодня был как-то особенно расстроен. Он редко рассказывал о своих проблемах, предпочитая отшучиваться, но сегодня его было не остановить. Леголас сделал вывод, что «братцы-неразлучники» окончательно друга достали, хотя из сбивчивого рассказа он совсем ничего не понял, просто сидел и слушал, иногда кивая головой. Наконец Телимат излил душу, наступила тишина, и они просто стали смотреть на огонь. Со стороны могло бы показаться, что это два брата, так они были похожи — правильными чертами лица, серебристо-золотистыми волосами, стройными легкими телами, хоть один был лишь наполовину эльфом, а второй и вовсе человеком в звании назгула. — Мне кажется, ты драматизируешь, — сказал наконец Леголас и без усилий открыл плотную крышку, протянул эль товарищу, сам же потянулся за рыбой. Телимат приложился и сердито замотал головой: — Драматизирую? Да они просто с цепи сорвались. Особенно Вардамир! — Телимат в гневе подскочил с места и, размахивая бутылкой, начал мерить пещеру шагами. — Ты же сам помнишь, что он недавно устроил в Лориэне, даже тебя в это втянуть пришлось!.. Внезапно Телимат резко остановился и прислушался. Глаза его сузились, он весь подобрался и прошипел на черном наречии (причем Леголас, друживший с ним не первое столетие, все хорошо понял): — Вот же гады, балроговы отсохшие члены им в разные места, они приперлись сюда! И прежде чем Леголас успел как-то отреагировать на сказанное, Телимат утробно зарычал, словно зверем был, а не человеком, глаза его потемнели, а черты лица исказились, став хищными и неживыми, и потеряли всю свою эльфийскую привлекательность. Он бросился прочь из пещеры, едва не сбив Леголаса с ног. Леголас успел отпрыгнуть к стене, проявив нечеловеческую ловкость. Ненадолго замешкавшись, он рискнул выбежать вслед за другом — снаружи слышны были яростные крики, а сама пещера пару раз содрогнулась, словно в стену на полном ходу врезался огромный тролль. Выскочивший из расщелины Леголас на полном ходу влетел в спину кого-то из неразлучников. — Эльф недоразвитый, мать твоя Йаванна и отец ошпаренный Балрогом на всю голову Глорфиндел! — взревел назгул и, поднимаясь, повернул бородатое лицо к Леголасу, затем извиняющимся тоном пробасил: — Это не тебе, привет, Леголас. Назгул едва закончил фразу, как тут же получил мощный удар по ногам и, не сумев удержать равновесия, завалился назад, протаранив головой стену, где только что стоял Леголас. Однако повреждения от удара получила не голова Вардамира (Леголас определял, кто из «неразлучников» перед ним, исключительно по наличию или отсутствию бороды), а скала, по которой тут же во все стороны поползли паутинки трещин. Но Телимат, нависая над поверженным врагом, недолго праздновал победу. Вардамир только еще летел к скале, Леголас готовился отпрыгнуть, так как стоял на дороге у Вардамира, а Минардил широкими шагами уже бежал, набирая скорость, прямо на Телимата — с неотвратимостью взбесившегося олифанта и примерно с такой же «грацией». Леголас, оказавшийся в один прыжок на узком уступе скалы, где не всякий горный козел смог бы удержаться, закричал Телимату, рукой указывая ему за спину, но было поздно. Разъяренный Минардил отчаянно изрыгал проклятия, из которых Леголас разобрал только «в задницу тебе силмариллы, рожа эльфийская», «Пендальф тебе отец, а не Гор» и что-то еще про мать от Балрогов. Но больше всех остальных ругательств ему понравился ответ Телимата, влетевшего в стену буквально мгновение спустя и сидевшего теперь рядом с Вардамиром, потирая ушибленное плечо. Друг шипел неразборчиво, но кое-что все же Леголас, балансируя над назгулами на кончике левой ноги, разобрать смог: «Орковы дети, от которых даже орки в ужасе отказались…» дальше было что-то про Феанора, отсохший член Кракена, кажется, в неприличном месте у Вардамира и Минардила и еще что-то очень быстрое и, похоже, сильно ругательное про Пендальфа и его противоестественные наклонности, потому что Вардамир взвыл и накинулся на Телимата, пытаясь его придушить, а Минардил, кинулся ему помогать, очевидно, забыв, что они все тут, вообще-то, «братья». Минардил схватил Телимата за ноги, чтобы тот не брыкался и чтоб Вардамиру было сподручнее его душить. Телимат перестал орать, экономя силы, и только сосредоточенно пыхтел, пытаясь вырваться из медвежьих объятий Вардамира, но, похоже, силы были неравны. И тогда Леголас, хоть и обещал Трандуилу не вступать в бой с назгулами, не смог удержаться и прямо со скалы (с воплем: «Наших бьют!») кинулся на Минардила и повалил его. Они сцепились в клубок, покатились вниз — в расщелину, и на полном ходу влетели в пещеру. Леголас ударился об стену, на него приземлился Минардил, и эльф охнул. Удар пришелся на спину и был болезненным, но не смертельным, в особенности для драконьего организма, которому даже назгулы были равным противником. Минардил, получив легкий удар, почти сразу же поднялся на ноги и зло смотрел на Леголаса, раздумывая, будет ли прямым нарушением приказа Айгена, если он пару раз врежет по наглой эльфийской морде, пусть и вроде как дружественной. Минардил, как и все назгулы, недолюбливал эльфов. Впрочем, у него были на это веские причины. Если честно, он и Телимата иной раз терпеть не мог, втайне думая, что тот — эльф, просто Гортхаур подправил мелкому засранцу уши и не стал им говорить, чтобы они «братика» не прикончили сгоряча. А уж когда Гор Телимата хвалил, хотелось удавить его медленно, потому что ну какой из него назгул?! Так, похабное недоразумение, непонятно, в чем душа держится и за что девки любят! В общем, как наш дорогой читатель понял, Минардил был настроен решительно в своем стремлении поквитаться! Взгляд его потемнел, кулаки сжались и весь вид говорил о том, что сейчас кое-кому достанется за всех эльфов сразу. Леголас, видя, как меняется лицо назгула и что тот сейчас кинется на него, причем пощады точно не стоит ждать, поднялся на ноги, кряхтя и отплевываясь (на зубах противно скрипела крошка от расколотой скалы), и едва не пропустил удар ногой в пах. Но Минардил заблуждался, если думал, что быстро справится с юрким и удивительно быстрым даже для эльфа Леголасом. Этот самый эльф угрем увернулся от пинка и сам нанес подлый удар ногой, причем очень знакомо нанес. Минардил, падая, прорычал: «Балроги эльфийские! Феанора вам с Телиматом на пути, вместе с Кракеном!» Этот хитрый прием назгулам не раз показывал Кхамул. Вот только сделать его так, чтобы не сломать или не вывихнуть себе что-то, не мог даже Айген (этот маньяк самосовершенствования до вывиха таки допрыгался, после чего с сожалением констатировал, что растяжки не хватает, и похромал к Настадрену. Однако, по слухам, потребовал научить подлому удару оруженоску). Все назгулы-нуменорцы отличались высоким ростом и мощной комплекцией, а вот Кхамул был невысокий по сравнению с ними и очень подвижный. Ну а Телимат… Самый низкий и самый «младший» действительно отличался удивительной гибкостью и точностью движений, что было присуще скорее эльфам, чем людям. За это Минардил и Вардамир его всегда задирали и осыпали насмешками. И то, что Леголас сейчас свалил Минардила с ног именно этим приемом, говорило лишь об одном. Телимат прием не просто освоил, он еще и товарища выучил. Минардил, сверля взглядом Леголаса, медленно поднялся, прошипел свирепо: — Что ж, если предатель Телимат выучил себе эльфийскую подружку, я тоже сейчас урок преподам. — Да? — Прямые брови Леголаса хмуро сдвинулись, он стал похож на отца. — И какой? — Знай свое место! — взвыл Минардил и, пользуясь тем, что он выше и гораздо мощнее, а пещера лишает противника главного преимущества — пространства для маневра — кинулся на Леголаса, пытаясь поймать его. Но все напрасно. Леголас стал неуловимей ветра и по скорости не уступал даже назгулу. Они прошлись по всему периметру тесной пещеры. Леголас несколько раз показал чудеса левитации, с места отскакивая высоко вверх, а один раз даже пробежал по потолку прямо над головой Минардила. «Нет, такому точно не мог его Телимат научить», — подумал Минардил и попытался загнать Леголаса в угол. Ему почти удалось, он теснил эльфа все ближе к стене и все дальше от выхода, где потолок был совсем низкий и деваться Леголасу было некуда. Но эльф, словно почуяв угрозу, в последний момент вывернулся, просочившись буквально сквозь пальцы, и Минардил мог бы поклясться, что в темноте голубые прежде глаза Леголаса, отливали настоящим золотом. Причем такая ярость горела в этом золотом взгляде, что назгул невольно сморгнул, прогоняя наваждение. Леголас, пользуясь этой долей секунды, вывернулся и, запрыгнув Минардилу на спину, соскользнул вниз и ударил по ногам. Минардил охнул и осел, головой приложившись в стену, прямо как Вардамир до этого. Скала содрогнулась, а позади Минардила кто-то жалобно ойкнул. Леголас, потирая ушибленную ногу, предостерегающе рыкнул в спину Минардилу с весьма нехарактерными для мелодичного эльфийского голоса нотками: — Лучше нам прямо сейчас остановиться, а то… — А то что? — оборвал его Минардил. Он смог сеть и смотрел на Леголаса настороженным взглядом, прикидывая про себя, как лучше атаковать, чтобы юркий как угорь Леголас не ускользнул и на этот раз. Леголас, понимая, что перед ним серьезный противник и что он точно не успокоится пока не возьмет реванш, сделал два шага назад, так, чтобы быть к стене спиной, а доступ к выходу был свободен. Кинув быстрый взгляд на Минардила, произнес, стараясь придать голосу как можно больше уверенности: — Сам будешь с обоими Владыками объясняться? Мой-то ладно, он вам ничего не сделает. Он сделает вашему папеньке. Мозг выест, уж я-то знаю. И вот тогда ваш… — Ты что это, типа пугаешь меня? — Минардил даже опешил от такого нахальства. А Леголас вдруг отмахнулся и настороженно прислушался, затем удивленно посмотрел на назгула. — Там слишком тихо, не находишь? Минардил тоже прислушался. Кроме завываний ветра действительно ничего не было слышно. Это плохо. — Он же не мог его прикончить, правда? — Леголас обошел Минардила сбоку и примирительно протянул открытую ладонь. — Телимат говорил… — Твоя подружка больно много болтает! — рыкнул Минардил, даже не дослушав. Знакомая ярость снова кружила голову — как смеет этот патлатый и ушастый угорь примазываться к их боевому братству?! Пусть проваливает к расфуфыренному папаше и Телимата забирает, белобрысому придурку в назгулах не место! — Он мой друг. — Леголас говорил спокойно, но Минардил видел, глаза опять стали нехорошо наливаться золотом и мерцали в темноте. — К тому же единственный. Твои оскорбления не делают тебе чести. Просто чтобы ты знал, Телимат никогда лишнего не болтает, да и я сам не спрашиваю. Не приучен. Нам есть о чем поговорить и без этого. Без суперсекретных сведений о цвете твоего белья и уровне интеллекта твоего братца. — Да? С чего мне тебе верить? И Телимату тоже, предатель… — Мне жаль, если ты действительно так думаешь. — Себя пожалей! Минардил проигнорировал протянутую руку и сам поднялся на ноги. Не спуская глаз с эльфа, прислушался, напрягая свой назгульский слух. Снаружи действительно НИЧЕГО не было слышно. Это пугало. — И себя мне тоже жаль, — вдруг сказал Леголас очень тихо, но назгул все равно услышал. — Это несправедливо. — Что там тебе несправедливо, девчонка! Заплачь еще! — злобно бросил ему Минардил. Леголас сверкнул золотым глазом и выпалил: — Что такому драчливому и полоумному троллю, как ты, достались аж восемь братьев. И вы все друг за друга горой. Мне же Единый не дал ни одного. Я бы многое отдал, чтобы у меня был хотя бы один брат, даже такой дебильный, как ты! Но Телимат твой брат, а не мой. Это тебя он выгораживает и тебе помогает, даже несмотря на то, что вы с Вардамиром постоянно его подставляете. И это чудовищная несправедливость. — Что ты сказал?! — Брови Минардила съехались на переносицу, в голове кровавым молотом стучала мысль, что предатель Телимат и про тролля своему эльфийскому другу тоже рассказал. А еще промелькнуло на самом краю сознания, что он, Минардил, никогда не задумывался как отношения между назгулами выглядят со стороны. Они просто жили своей собственной жизнью, очень закрытой и никому не известной. Их лиц-то никто никогда не видел, а если и видел, то исключительно перед отправкой к Мандосу. Но эльф, похоже, свято верил в то, что говорил. Нулевое поле отозвалось его искренней болью. — Да пошел ты… к Феанору за сильмариллами через Балроговы каменоломни! И гномов тебе в придачу! — фыркнул Леголас, не дождавшись нормальной реакции, и выскочил из пещеры наружу — спасать друга. *** Трандуил, принимавший ванну где-то в своем пещерном дворце в Темнолесье, невольно вздрогнул. Острая боль, пробежав волной по спине, прошила плечо. Он чуть не выронил бокал, одной только драконьей волей заставив себя сжать онемевшие пальцы. Перед тем как Трандуил, закатывая глаза и делая язвительные замечания, соизволил отпустить Леголаса «на волю» и даже разрешил отправиться в самоубийственный поход в Мордор (правда, предварительно получив заверения, в том числе клятвенные и письменные от Гортхаура, что ни один волосок не упадет с головы его кровиночки), король-дракон совершил небольшой драконий обряд — связал себя в нулевом поле с Леголасом. И теперь, если тот испытывал сильную боль или какую-то эмоцию и это транслировалось в нулевое поле, Трандиул все чувствовал, как если бы все происходило с ним самим. Боль в плече стала тянущей. Глаза Трандуила в тот же миг налились золотом, а прекрасное лицо исказилось, на мгновение став драконьей мордой. Но король, сделав несколько глубоких вдохов, заставил себя успокоиться и вылез из ванны. Накинул первую попавшуюся тряпку, оказавшуюся алым халатом, и быстрым шагом, едва ли не бегом, направился в свои покои. Где, совершенно уже потеряв всякое самообладание (потому что теперь, кроме плеча, ныла нога, словно он только что пнул что-то тяжелое, возможно, даже каменное, а на затылке наливалась призрачная шишка), попытался связаться с Гортхауром. Следовало немедленно выяснить, что происходит с его единственным и горячо любимым сыном. — Так и знал, вот так и знал, что с ним что-то случится в этом походе, и зачем только разрешил ему? — ворчал Трандуил себе под нос, при этом быстро настраивая палантир на звонок по секретному каналу лично Гортхауру. — Ничего нельзя никому доверить! Вот только хоть один волос упадет с его головы, я тебе самому… Трандуил не успел договорить и подключиться тоже не успел, потому что злобные сигналы, которые он транслировал Гортхауру в нулевое поле, были столь мощными, что он смог докричаться даже без закрытой связи, можно сказать напрямую. — Рыжие космы выдерешь или глаз с ока на задницу мне натянешь? — ровным и ничего не выражающим голосом уточнил за него фразу Гортхаур в нулевом поле. Палантир ожил в руках Трандуила и явил ему Гора, сидящего в своем черном каменном кресле со скучающим видом. — Ну подумаешь, дети немного повздорили. Сам ведь тоже не всегда ведешь со мной светские высокоинтеллектуальные беседы, но и пролетарским рукоприкладством не брезгуешь, ум-м? Трандуил удивленно моргнул, соображая, что он там собирался сказать, положил палантир на стол, но Гортхаур не дал ему сосредоточиться и все так же ровно спросил: — А пойдем прогуляемся? — теперь в его глазах плясал огонь. Трандуил, хорошо знавший привычки своего друга, понял: рыжий задумал какую-то шутку. Огонь в глазах Гора полыхнул ярким пламенем, и он, не дожидаясь ответа, щелкнул когтями. Над палантиром развернулась полноразмерная проекция, показав, как Гортхаур со своего кресла поднимается в полный рост. И пока Трандуил удивленно смотрел на него, Гор просто протянул руку и ухватил «друга» за руку. А в следующий миг Трандуил обнаружил, что он в горах, на морозе, в одном красном халате, между прочим, даже без пояса, мокрый и растрепанный. Гор, даже не повернувшись к нему, щелкнул когтями вновь, и они оба оказались одетыми в одинаковую зимнюю форму, причем судя по нашивке на плече, которую разглядел ошарашенный Трандуил, это была форма крепости Минас Моргул, официального сосредоточия всякого зла. — Это что? — Трандуил поднял руку вверх, рассматривая теплую куртку из странного блестящего материала, конечно же, черного, как вся одежда, которую носили Гортхаур и его окружение. Гортхаур наконец соизволил к нему повернуться лицом и, чуть вскинув красную бровь, уточнил: — Если ты про ткань — это полиэфирное волокно, мультикомпозиционный материал на основе микроволокна с различными видами плетений, тонкий, но при этом весьма прочный, непродуваемый и влагостойкий. Трандуил смерил Гортхаура злобным взглядом. Он прекрасно знал, что такое полиэфирное волокно, в его галактике эту технологию изобрели более десяти тысяч лет назад, сам Трандуил тогда был совсем юным. Гор же, усмехаясь, и всем видом намекая, что все-е-е понимает, вновь чуть приподнял бровь. — Или ты интересуешься, где мы с тобой оказались? — Да уж понятно, что в горах, и не ради чистого воздуха ты меня сюда притащил! — рыкнул Трандуил, теряя терпение. — Ум-м… нет. — Гор явно наслаждался их диалогом, — это ТЫ нас сюда притащил. Твои душевные страдания были столь невыразимы, как мог я отказать другу… Трандуил, хорошо изучив характер огненного Майа, на провокацию не поддался и, сделав сложное лицо, поправил форменную куртку, придирчиво сдул несуществующую пылинку и потребовал: — Веди! Гортхаур отвернулся, пряча улыбку, но в нулевом поле хохотал так, что оставшиеся назгулы встревожились и срочно начали выяснять где Владыка, а главное — что там такое происходит, что в районе пика Келебдил Мглистые горы ходуном ходят, да еще и датчики показывают невероятную сейсмическую активность. — Гномы, что ли, опять на нефтяную трубу балрогов наткнулись? — удивленно поинтересовался у Кхамула Гудбранд, передавая дежурство, но уходить не спешил. В управляющий центр спустился Настадрен и тоже вопросил, что, мол, происходит. Кхамул, заступив на дежурство, быстро вывел данные на экран. Но и без аналитиков было ясно: что-то жахнуло и очень сильно. — Ставлю шляпу Пендальфа, что это сам Пендальф с работягами-балрогами опять зацепился и небось пообещал им новый кредит, хотя Валинорцы им еще старый не выплатили, зато проценты уже спрашивают по полной, — задумчиво произнес Кхамул, еще раз просматривая сводки. Гудбранд усмехнулся: — Вроде Пендальф еще с двадцать пятого числа с Балрогом переговоры ведет, но такого еще не было. А сейчас, слава Единому, уже тридцатое! — Может, ему нравится с ними ругаться? — предположил Кхамул. — Типа он жесткие переговоры предпочитает, вот и ходит за добавкой, аж остановиться не может, — назгулы переглянулись и рассмеялись. Тем временем Гортхаур и Трандуил добрались до горного плато, где обнаружили анунаха, одиноко свернувшегося на скальном карнизе. Из пасти у анунаха торчал кусок промасленной газеты. Гортхаур подошел ближе, потрепал открывшего один глаз дракона по жесткой холке и принюхался. Трандуил тоже решил принюхаться и тут же сморщил свой длинный прямой нос: — Что это? — брезгливо спросил он. — Это? — Гор вытащил из пасти дракона бумагу и протянул Трандуилу. — Это, мой дорогой друг, харадская вчерашняя газета с пятнами от копченой рыбы. — Гор резко повернулся влево, где откуда-то снизу слышны были голоса, похожие на детские, и, потянув Трандуила за рукав, хитро сообщил: — Сейчас и мы с тобой угостимся. Ты, кстати, рыбу любишь? — Лицо Трандуила от перспективы есть мерзкую жирную и вонючую рыбу сморщилось уже целиком, ибо у него тоже бы когда-то папа (пусть и не Ородрет, как здесь считалось), который считал, что самое полезное вещество для маленьких дракончиков — это рыбий жир. — Или ты исключительно рыбалку предпочитаешь? — Только не говори, что там, — Трандуил махнул рукой в сторону, куда они направлялись, — опять русалки? — Не-а, хоббиты, — на ходу усмехнулся Гор и первым спрыгнул в расщелину вниз. Страшный, ужасный и беспощадный Владыка Саурон оказался за спиной четырех хоббитов. Они настолько были поглощены чем-то, на что делали ставки, что просто не заметили, как за их спиной вырастала огромная тень с огненными глазами. Не отреагировали они, и когда Трандуил спрыгнул следом. Гортхаур приложил палец к губам, призывая Трандуила к молчанию, и аккуратно подкрался вплотную к хоббитам, затем поманил Трандуила за собой, рукой показывая куда-то вперед. Трандуил, чувствуя знакомые возмущения в нулевом поле, тоже подошел ближе и замер с открытым ртом. Прямо перед ними на небольшой площадке, которая вела к еще одной расщелине, сражались четверо. Двое здоровенных чернявых мужика, отличавшиеся друг от друга только растительностью на лице, теснили двоих светловолосых эльфов. Несмотря на ледяной пронизывающий ветер, все четверо были в тонких туниках с закатанными по локоть рукавами и простых кожаных брюках. Верхние куртки и плащи валялись неаккуратной кучей рядом. Там же лежали колчан со стрелами, лук и три моргульских полуторных меча с характерным зеленым свечением лезвия, а еще два коротких клинка, в которых Трандуил сразу узнал оружие прапрапрадедушки-дракона, честно украденное им в незапамятные времена у кого-то из сильных мира сего, веками пылившееся в ракете и наконец дарованное Леголасу в качестве первого оружия (потому что клинки от старости были тупыми и ломкими, и ни один уважающий себя воин не полез бы с ними в драку, но к глубочайшему отцовскому сожалению, Леголас умудрился их починить и сделать рабочими, так что план Трандуила провалился). На самом деле — это только описывать долго, а Трандуилу было достаточно кинуть один быстрый взгляд сначала на кучку оружия, которой позавидовал бы он сам, столько сокровищ и артефактов там было, и потом переместить взгляд на самих «бойцов», чтобы правильно оценить ситуацию: прямо у него на глазах «инженеры» Гортхаура в лице Минардила и Вардамира пытались прикончить его кровиночку и своего же младшего собрата. Причем, судя по всему, Гортхаур в это вмешиваться не собирался — наоборот, проникся от хоббитов азартом и тоже сделал ставку, но на кого, Трандуил не расслышал, потому что Минардил со всего маху врезал Леголасу под дых и тот, громко охнув, согнулся. Сердце Трандуила сделало короткий удар и замерло, желудок неприятно свело от боли, а сам Трандуил, наплевав на «свидетелей», подернулся свечением, чтобы перекинуться в дракона и прийти на помощь сыну, но получил тычок острым чёрным когтем в горло и был вынужден остановиться на полдороге к драконовской форме. Он удивленно моргнул и недовольно уставился на коготь Гора, который теперь маячил у него перед носом, грозя и как бы намекая, что вмешиваться, тем более в своем «первозданном» виде, пока не стоит. «Они же прикончат его! Он же совсем беззащитный против твоих назгулосей!» — возмутился Трандуил в нулевом поле и резким движением хотел откинуть руку Гортхаура, но его собственная рука лишь разрезала воздух. «А хоббитов после твоих фокусов куда? — уточнил Гортхаур, и сам же ответил, усмехаясь: — В расход! Как потом объяснять Пендальфу будем четырех хоббитов с сердечным приступом и двоих нас, между прочим, в форме Минас Моргул из запрещенного указом о технологиях волокна? И, главное, где искать новую группу смертников для похода в Мордор?» Пока Трандуил раздумывал над тем, что ответить, Гортхаур велел ему: «Смотри! Сейчас все пропустишь!» И наклонившись к уху самого бледного и худого хоббита, под глазами которого залегли глубокие тени, словно бедняга был в беспробудном запое уже с месяц, произнес голосом, не терпящим возражений: «Ставь все на скачущего белкой эльфа!» Хоббит тут же повторил это слово в слово своим приятелям, будто не замечая, кто именно ему советует. Упитанный румяный хоббит, высокий по сравнению с остальными и крепкий, по которому сразу было видно, что в отличие от собратьев приучен к труду, свежему воздуху и здоровому образу жизни, собрал ставки и аккуратно пересчитал деньги. А Трандуил, осознавший, что это только что его кровиночку Леголаса назвали «белкой», фыркнул, но оценил, что Гортхаур поставил все на него, а не на своих «детей». «Прогиб засчитан, — милостиво сообщил он в нулевом поле, — но все же, откуда такая уверенность в победе Леголаса?» «Ты смотри, смотри», — туманно пояснил Гортхаур и Трандуил перевел взгляд обратно на площадку. Второй раз за вечер рот короля приоткрылся от удивления. Чернявые назгулы, рослые и широкоплечие, выше на голову светловолосых «эльфов» и точно сильнее, ринулись в атаку и даже несколько преуспели. Теснимые напором противника и Телимат и Леголас вынуждены были отступать, все ближе продвигаясь к краю площадки, где внизу была только темнота бездны да острые зубья скал. Минардил с каким-то особенным остервенением, за которым явно стояло что-то личное, атаковал сначала Телимата, а когда тот, отпрыгнул, совершив немыслимый бросок и отбив удар Вардамира, направленный в бок Леголасу, который тут чуть не пропустил, крикнул что-то рассерженно и набросился уже на Леголаса. Леголас увернулся, уходя от прямого удара кулаком в солнечное сплетение, но все же был недостаточно быстр и получил скользящий удар в грудь. Даже его оказалось достаточно, чтобы сбить эльфа с ног (Трандуил тут подпрыгнул тоже). Леголас пролетел пару метров и, отчаянно цепляясь руками за голый камень, смог все же затормозить у самого края площадки. Оглянулся назад и тут же подскочил, сделал пару широких шагов, уходя на безопасное расстояние от обрыва. Но черноволосые точно не собирались давать спуску своим оппонентам. Вардамир был уже рядом с ним и ударил, метя под челюсть противника. Но Леголас, словно готовый к удару, легко уклонился и вновь оказался плечом к плечу с Телиматом. Бросил быстро взгляд на друга и подал ему какой-то странный, едва уловимый знак, понятный только им двоим. Вардамир зло рассмеялся, крикнул хрипло: — Что, девочки, туго приходится? Ну ничего, тяжело в учении… — Да-да, сейчас мы вам и характер, и морды, и ухи поправим… И жизни научим… — Минардил, вторя другу-неразлучнику, криво усмехнулся и даже сплюнул сквозь зубы, всем видом показывая свое презрительное отношение к происходящему. «Эльфы» же молчали, словно воды в рот набрали. Только отступили друг от друга так, чтобы не мешать. Какое-то время противники просто сверлили друг друга взглядом. Минардил не выдержал первым, из назгулов именно в нем было больше всего от духа огня. Даже буйный на всю голову Вардамир, с виду тихий и молчаливый, не мог превзойти его в необузданности характера. Минардил, зло рыча, кинулся на Леголаса, атакуя одновременно с Вардамиром, чей прямой удар едва не стоил Телимату пары передних зубов. Но оба назгула не преуспели, потому что Телимат и Леголас теперь сражались по-настоящему. Ни Телимат, ни Леголас, не открывались больше и не пропускали мощные атаки, подобные ударам молота. Они избегали их и двигались синхронно, став живым механизмом с отточенными, нечеловечески выверенными движениями, но при это двигались чудовищно быстро, отрывисто, совершенно сбивая с толку своими резкими, рваными поворотами, наклонами, скольжением, то и дело меняя направление движения тела, нарушая все мыслимые законы физики и уходя от прямых выпадов, отчего противники делали удары впустую и тратили силы. Первый выдохся Минардил, и Трандуил удивленно фыркнул, глядя как рука бешеного назгула скользнула по касательной, лишь задев плечо Леголаса. Леголас ответил быстрым ударом колена в неосторожно раскрывшийся живот. Белые волосы взметнулись на зимнем ветру, и Леголас ударил еще раз, теперь кулаком в незащищенную грудь. Минардил болезненно охнул, потерял равновесие и рухнул в ноги Леголаса. В отчаянной попытке ухватить Леголаса за ноги и повалить, он лишь схватил пустоту и, нелепо взмахнув руками, со всей дури повалился вперед, с глухим звуком приложившись о камень площадки. Леголас коротким ударом сбоку вырубил его окончательно, кинул быстрый оценивающий взгляд на поверженного противника, который просто лежал, скрючившись, но при этом дышал ровно и вообще был скорее жив, чем мертв. Затем эльф поспешил на помощь Телимату. Вардамир в отличие от своего друга-неразлучника не был так импульсивен. Все его страсти горели внутри, лишь изредка прорываясь наружу в минуту потери душевного равновесия. Но сейчас он был не просто зол, а в настоящей ярости. Слишком много всего произошло за последние полгода, что вынудило его отгородиться от всех, стать угрюмым и молчаливым даже по отношению к Минардилу, от которого у него никогда не было тайн, да и быть не могло. Он не просто был обязан другу жизнью, они были связаны братской клятвой, которую дают на пороге чертогов Мандоса — она вернее самых заковыристых договоров, страшных клятв на крови или сказанных в отчаянии проклятий. Поэтому сейчас, видя, что какой-то эльф, пусть и охраняемый старшими братьями-назгулами и самим «Отцом», набравшийся приемов у Телимата, да и сам Телимат, тоже дравшийся непривычно и странно, если не сказать по-эльфийски, не просто дают им отпор, а могут выиграть у них, кто всегда легко и непринужденно выходил в драке победителем, Вардамир дал своей ярости выход. А когда кровавая пелена чуть не поглотила его, привычно велел своему внутреннему огню утихнуть, притушил его волей, которой так не хватало Минардилу, и отступил, позволяя Телимату почувствовать вкус победы. И ударил подло, исподтишка, когда Телимат, криво улыбаясь, решил, что одолел его и неосторожно открылся. Одного удара хватило Вардамиру, чтобы отправить белобрысое недоразумение отдыхать рядом с Минардилом. Телимат судорожно вздохнул и завалился навзничь, раскинув руки и головой уперевшись в плечо Минардила, словно они оба решили подремать на голом камне, под завывания ветра на открытой всем ветрам площадке. Теперь ему оставалось справиться только с Леголасом, который обходил его по кругу, осторожно ступая и не спуская с него настороженных голубых глаз. Трандуил, волнуясь, ухватил маячивший перед его носом черный коготь и со всей силы дернул руку Гортхаура так, что тот даже вздрогнул от удивления. Трандуил, не обращая внимания на его перекошенное лицо и на то, как на них уставились в ужасе хоббиты, которые наконец обнаружили их присутствие, прошипел, причем вслух, а не в нулевое поле: — Я тебя своими руками прикончу, рыжий, если твой назгул, как обещал, попортит лицо Леголасу! У него прием через неделю, за это время раны не заживут даже с твоей черной технологией! А уж твое бородатое чудище слов на ветер не бросает, я все знаю, что вы там в Лориене устроили! Вардамиру надоело смотреть, как вокруг него пританцовывает эльф, к тому же Минардил и Телимат начали шевелиться и, кажется, даже оба уже пытались подняться, поэтому он решил ударить первым. Леголас был готов к этому удару. Они более двухсот лет дружили с Телиматом, и за это время он научился у друга многому. Просто случая показать все, что он знал, раньше повода не представилось. Его противниками были пауки, тролли, орки и урук-хаи, темные колдуны или падшие эльфы-отступники, с головой ушедшие в какой-нибудь культ и приносящие кровавые жертвы, иногда люди, реже какие-нибудь совсем реликтовые чудовища, но точно не назгулы. Леголас как будто превратился в натянутую струну, ему даже казалось, что вытянись он еще больше, и лопнут жилы от напряжения, а еще немного, и он сам взорвется — громко, со звоном и гулким эхом взрыв прокатится между скал. Но с виду эльф просто замер, напряженный, подрагивающий. Вардамир сделал выпад вперед, пытаясь достать его неожиданным ударом слева, и скрученные мышцы Леголаса распрямились выпущенной на волю пружиной, он сам словно вырвался из тисков и наконец понял, о чем ему постоянно толковал Телимат: что настоящий, правильный удар не в ярости происходит. Такой удар расчетлив и холоден, и поэтому достигает цели. Леголас с кристальной ясностью осознал — у Вардамира не было и десятой доли его спокойствия, напротив, назгул был словно раненный, истерзанный зверь, и дрался так же — нанося удары пусть и тяжелые, но смазанные, оттого лишенные своей настоящей силы. Все движения, которые показал ему Телимат и которые никак ему не давались, получились сами собой, очень просто и гладко. Леголас прыгнул, легко уворачиваясь из рук Варадамира, и сделал короткий удар. Вардамир не был готов к быстрому и точному движению рук Леголаса. Удар пришелся в ухо, затем еще один, по шее, и вот Вардамир молча рухнул на колени перед ним и, задрав удивленно голову, посмотрел мутнеющим взглядом, отчаянно прошипел чье-то имя, Леголас не расслышал какое, рухнул набок и затих. — Как он его! — вскрикнул Трандуил и, радостно размахивая руками, треснул самого крупного хоббита по шее. Хоббит удивленно прохрипел, но смотрел затравленно почему-то не на Трандуила, а на Гортхаура. — А вы кто? — проблеял еще один хоббит с косящими глазами, взгляд которого постоянно шарил туда-сюда по углам, не останавливаясь ни на одном предмете больше секунды. — Я — Саурон, — торжественно объявил Гортхаур и вежливо поклонился. Он махнул рукой назад, указывая на Трандуила: — А это, товарищи валинорские террористы — король Темнолесья, его величество Трандуил, склоните головы и трепещите! Первым упал в обморок и без того бледный хоббит. И чудом избежал удара макушкой по выпиравшему камню. Ну как чудом, Гортхаур успел поймать его за эльфийскую брошь, заколотую на груди, которая, конечно же, оцарапала его, и Владыка немного поморщился. Крупный хоббит воскликнул: — Магия эльфов защитит нас! Вон, смотрите, как он сморщился, едва только дотронулся до броши Галадриэль! Это уходят его черные силы! — Слышишь, — Гортхаур, все также удерживая хоббита за шиворот, повернулся к Трандуилу, — оказывается, это не работа без сна и выходных выматывает меня и лишает моих черных сил, а общение с тобой! — Отстань, — отмахнулся Трандуил, потому что за камнями опять происходило что-то интересное. Назгулы и «эльфы» больше не дрались, а стояли спокойно, общаясь, а потом и вовсе собрали вещи и скрылись в расщелине. «Оставь ребенка в покое!» — в голове Трандуила прошипел знакомый низкий голос. «Вдруг он ранен? — не сдавался Трандуил. — Ты вообще лучше хоббитами занимайся. Вот что ты им скажешь теперь? Не прикончишь же, правда?» Трандуил отвернулся от плато, потому что за спиной стало подозрительно тихо, и обнаружил, что уже все четыре хоббита лежали в рядок, а Гортхаур вынимал из рук бледного хоббита деньги. Он тщательно пересчитал их, а потом щелкнул когтями и монеты исчезли. — Ты только что обворовал воришек, — без какой-либо интонации произнес Трандуил и посмотрел на Гортхаура взглядом, так же лишенным какого-либо выражения. — Ой да ладно тебе, — усмехнулся Гор. — Во-первых, они действительно украли деньги у вора. Еще и обманули вот этого парня, — Гортхаур ткнул когтем в лоб самого крупного хоббита. — Во-вторых, я всего лишь восстановил равновесие. Отправил деньги его родне. Он же, до того как его Пендальф приговорил к преждевременной, но очень героической смерти, на заработки поехал. Будем считать, что с ним расплатились. Пендальф вот точно не собирался. — Какая самоотверженность, — шикарная прямая бровь Трандуила совершила легкое движение вверх, холодные голубые глаза искрились насмешкой и интересом. — Да, я такой, — Гор скромно опустил голову вниз. — Я не о тебе… Трандуил развернулся и, ловко цепляясь за щербатую поверхность скалы, легко выбрался наверх из их наблюдательного пункта. Гор просто щелкнул когтями и оказался с ним рядом. — Какой ты ленивый, не боишься лишиться сноровки? — голова Трандуила укоризненно склонилась вбок. — Не-а, — отвечал Гор. — Поверь, мне тренировок вот так хватает, — черный коготь со свистом пролетел в опасной близости от высокого воротника куртки, чудом не задев ткань. — Поверю на слово, но теперь… — Трандуил капризно скривил губы, — могли бы мы уже убраться отсюда? Я голоден, замерз и хочу хорошего вина из твоих запасов второй эпохи. — Значит, в Минас Моргул, — с притворным вздохом ответил Гор. — На пьянку! Черные когти совершили много мелких движений, щелкнули, с костяным звуком столкнувшись между собой, и Трандуил и Гортхаур исчезли. В яме за скалами, укрытые от ветра и закутанные в собственные плащи заботливой рукой Гортхаура, мирно посапывали хоббиты. Рука Фродо во сне потянулась к внутреннему кармашку куртки, он словно даже во сне боялся расстаться с кольцом-единицей. Оно было на месте. Хоббит прикоснулся к нему, и кольцо отозвалось тихим мелодичным звоном. Гортхаур, идя по пустым коридорам Минас Моргул рассеяно отвечал Трандуилу на какие-то вопросы, смысла которых не до конца понимал. Его рука непроизвольно коснулась груди. Длинные мозолистые пальцы привычно нащупали цепочку, раньше пустую, на которой теперь висело кольцо.