Король-техночародей и его убийца

Девушка крепко спала. Мерно вздымалась грудь, подрагивали длинные, недавно отросшие заново ресницы на сомкнутых веках, рыжие кудри змеились по подушке, окружая голову огненным ореолом, румянец играл на щеках. Кажется — не хватает только поцелуя настоящей любви, чтобы пробудить принцессу. Однако рыцарь не спешил ее целовать. Сидел себе прямо на полу у больничной койки, бездумно глядя на пляску радостных зеленых огоньков на медицинской аппаратуре. Огоньки сообщали, что все в порядке, девушка жива, цела и просто спит. — Не надоело? — гулкий голос Владыки Гора раскатился по медицинскому крылу. Айген — а это, разумеется, был он у койки с Эовин, чуть вздрогнул, но остался сидеть. Через миг Гортхаур явился во плоти, соткавшись из теней и пламени. И был в нехарактерной для себя одежде — длинная черная рубаха на шнуровке, широкий медный пояс с узорами, мягкие штаны и старомодные башмаки с медными застежками. Волосы как будто пытался собрать в косу, но они все равно выбились и лежали на плечах огненными языками. — Владыка, — Айген сделал движение встать, но Гор отрицательно махнул рукой. — Если у вас есть срочное задание… Все текущие дела я выполнил, отчет у вас на почте. Два отчета… — То есть тебе просто нравится сидеть здесь и страдать? — Гор с насмешкой поднял бровь. — Мне нужно время, чтоб пережить ужасное ощущение, что я мог потерять Эовин навсегда, — Айген покаянно опустил голову. — Ясно, значит, нравится, — Гор тоже сел на пол, хотя с его ростом возвышался над койкой даже сидя. — Впрочем, не тебе одному. Вот скажи, стазисные маячки в стандартном наборе доспеха — они для кого там лежат? — Я не подумал. Все слишком быстро случилось, — Айген снова опустил голову, стыд раскрасил его бледное лицо некрасивыми пятнами. — Поэтому и страдаешь вдвойне, что не подумал, за себя и за того парня, — Гор ухмыльнулся. — Все еще не догадываешься, что случилось? — Я едва не потерял единственную любовь моей жизни… — Айген пошел на очередной круг самобичевания. — Ты объединил силы с могущественнейшим из эльфов, пытаясь вылечить человека, — Гору было лень играть в загадки. — Учитывая, что эльф тоже из воскрешенных, и в генетике у него аж кто-то из валар теперь. Кстати, спасибо за образцы, пригодятся. Да, о чем это я… Вы с Глорфинделом установили мощный канал связи друг с другом. Случайно, но почти так же сильно, как у тебя с другими назгулами и даже со мной. — Владыка… — Айген поднял потрясенный взгляд. — Давай сразу пропустим ту часть, когда ты кидаешься на колени, стучишь лбом об пол и каешься, — поморщился Гор. — Никто не мог этого предсказать, поскольку жизнь куда интереснее, чем теория вероятностей. Однако теперь он и ты страдаете на одну и ту же тему и, как самые сильные воины, устраиваете натуральный вой в нулевом поле. Назгулы послабее уже головной болью маются. Ты вполне способен закрыться от его воздействия на твои мысли, но они настолько созвучны твоим, что ты даже не подумал. Сосредоточься! Айген подчинился. Заглянул в нулевом поле в себя и действительно, в перекрученной будто бы вязанке из разноцветных жгутов с легкостью заметил чужие чувства-цвета: золотой, зеленый, пурпурный… Они уходили куда-то в туман, пульсируя в такт ударам сердца. Нет, двух сердец, бившихся сейчас в унисон и отравленных одинаковой болью. Айген представил, как запирает дверь и отсекает чужое мечом — фламбергом, подаренным Эовин. Вязанка пульсирующих жгутов сразу уменьшилась вдвое, стало легче дышать и даже получилось разозлиться. Айген открыл глаза и долго, грязно выругался. — Так-то лучше, — Гор подмигнул. — Неожиданный эффект, да. Ты можешь с ним общаться, я не запрещаю. — Я не хочу, — Айген заскрипел зубами. — Это зачем-то надо?! — Просто знай, что это возможно. Любое решение будет на твое усмотрение. Однако сообщить безнадежно влюбленному, что его объект любви совершенно здоров, было бы милосердно, — Гор разглядывал черные когти, но не спешил ими стучать. — И еще любопытное. Все, что я видел, это некое испытание для чувств Эовин. Ничего конкретнее. И что может пойти не так, подумал я. — Владыка, и в мыслях не было… — претензий, — Айген слегка поперхнулся, произнося это. — Но… для чувств? Почему? — Потому что ты и проклявший тебя эльф — два отражения друг друга, две равновеликих фигуры. Оба потеряли то, что есть, из-за войны всех со всеми. Оба умерли и возродились, получив в наследство не только долги крови, но и силу бессмертных существ. Оба пытались убить друг друга, но оказались связаны через женщину с чистым сердцем, ставшую заложницей вашей долгой войны. Тебе мало? — Она могла бы полюбить его… — пробормотал Айген. — Если бы встретила первым, например. Но полюбила тебя, и это уже не отменить. У меня были сомнения лишь в силе любви, ибо я видел похожую историю с другим финалом, — Гор пожал плечами. — Испытывал Эовин так и этак, да и тебя тоже. Однако сомнения развеялись, как туман от ветра. — Что за история, Владыка? — Хочешь послушать? Ну, у меня как раз есть время рассказать. Точнее, показать. Закрой-ка глаза. *** Черные плиты пола, черно-багровый мрамор стен. Закатно-золотые прожилки чуть светятся, поэтому дополнительного освещения в коридоре не нужно. А кто сюда по ошибке забрел — сам дурак. Айген моргнул. Он словно в визор чужого шлема смотрел, картинку от первого лица. Некто шел по черному сумрачному коридору — очень мягко, почти бесшумно, бронзовые пряжки со змеями поблескивали на кожаных башмаках, отражая свечение стен. Айген коснулся нулевого поля — оно молчало. А сам он словно был вне собственного тела, не ощущая его. Только видеть и думать. Нет — еще слышать, потому что «репортер» как раз остановился перед дубовой дверью и простер левую руку, чтоб открыть, не касаясь — наверняка нулевым полем. Руку Айген узнал, хоть на ней не было пока тяжелого золотого кольца. Эти пальцы много раз касались его, показывая то настройки в смарт-назг, то новые моргульские клинки, то перемещения войск на виртуальной карте, то пляску «змеек» генома на экране. Итак, Айгену впервые предстояло стать свидетелем кусочка прошлого Владыки Гора. Дверь распахнулась с грохотом, и Гор вступил под хищно нависающие своды огромного зала, уркашенные настоящими остро заточенными каменными пиками, направленными на аккурат на незваных гостей, осмелившихся войти. Пол здесь был весь выложен бронзовыми плитками и отполирован так искусно, словно смотришься в огромное зеркало. Толстые черные колонны уходили вверх. Их обвивали живые змеи с блестящей чешуей — какие-то толщиной в руку, а какие-то тоньше эльфийских косичек. В сотнях светильников билось багровое пламя — яростно, будто на ураганном ветру, но воздух был неподвижен, хоть и пах огнем и дымом. А еще драконами — учуял Айген, замечая, что ему даны в теле Гора не только зрение и слух, но и обоняние. Дверь оказалась боковой — по правую руку виднелись ворота в четыре троллиных роста, сейчас закрытые, а по левую, поближе — огромный черный каменный трон. И сидящий на нем тоже был огромен, прикинул Айген, сопоставив перспективу и рост Гортхаура. Гор должен был едва доставать до плеча тому, кто сейчас пребывал на троне, низко опустив голову, так что черные, влажно блестящие волосы достали до каменных ступеней. Гор немного приблизился. — Владыка Мелькор, — он встал на левое колено и замолчал, и Айген с ним. А потом сидящий поднял глаза, и через них выплеснулось пламя — голодное, злое, багровое. Этого нельзя было передать словами, Айген словно встретился с самой тьмой, огнем, яростью, с корнем горы и предвечным хаосом. Миг под этим взором растянулся надолго — а самое страшное было в том, что Айгену показалось: это не воспоминание, чудовищный Вала Мелькор видит его сквозь тысячи лет и километров, знает, что жалкий человечишка здесь, и вдоволь сейчас поиграет, прежде чем уничтожить одним ударом молота… Вот молот Гронд, небрежно прислонен к стене рядом с троном. Гор опустил взгляд, и наваждение пропало. Айген, хоть и не ощущал собственного тела, вдруг почувствовал удушье. Как Гортхаур вообще учился у такого… В голове раздался смешок Гора — того, что был ему отцом. «Все вопросы потом, — наконец соизволил ответить Владыка. — Даже риторические. И смотри дальше, поможет потом стоять прямо, когда встретишься с валар». — Принес мне интересную новость? — скучающе поинтересовался Мелькор. Так могла бы скучать бездна. Голос эхом отразился от стен и колонн, змеи зашипели. — И встань уже. Гор встал и, не глядя больше Мелькору в глаза, проговорил: — Помните эльфа по имени Эола, Владыка? — Того, что сбежал по твоему недосмотру? — Мелькор, конечно, помнил. — И не закончил проект доспехов, над которым работал? Ты нашел его убежище наконец? — кажется, учитель Гора был весьма злопамятен. От насмешки, вибрирующей в его низком голосе, Айгена пробрала душевная дрожь, словно он сам стал пленником Мелькора. — Все куда интереснее, — Гор поклонился и позволил себе сделать крошечную паузу. Он сейчас смотрел в пол, и Айген с ним тоже, и в сиянии бронзы отразился Мелькор. Так — через отражение — его было не больно разглядывать. Мелькор оказался… Нет, не красив. Это Гортхаур был красив (его прежнее, молодое и прекрасное лицо Айген тоже увидел). Мелькор же походил на гору, которой кто-то шутки ради придал человеческую форму и нечеловеческую правильность черт. Облик его был одновременно преисполнен ледяного безразличия и пламенной ярости, и глаза тлели, но лицо так и осталось неживым, каменным. Не умеющим по-настоящему радоваться или горевать. — Эльф Эол прислал ворона с письмом-обращением к тебе, Владыка. Он хочет вернуться… — Вернуться? Ко мне? — Мелькор захохотал так, что один из каменных клыков сорвался со свода и рухнул вниз, пробивая идеально гладкую бронзу на полу. — Что же может быть хуже смерти? Кто может быть хуже меня, а? Чего он там требует в обмен на свою слабую плоть? Нет, читай целиком, посмотрим, насколько велика его наглость! Гортхаур вынул из-за пояса свернутый в трубочку пергамент, развернул и откашлялся, хотя майа явно не было нужды прочищать горло. Руны перед его глазами были эльфийскими, но написаны вкривь, словно писавший злился и торопился. «Приветствую тебя, Отступник-Майа, урожденный Майрон, а ныне Гортхаур жестокий. Не понравилось мне быть у тебя в гостях». — С козырей начал, — хохотнул Мелькор, который, оказывается, слушал, хоть и прикрыл свои ужасные глаза. — Надеялся я никогда тебя и твоего хозяина больше не видеть, однако злая судьба рассудила иначе, — продолжил тем временем чтение Гор. — Ибо воистину не переведутся среди эльфов дивные дураки, — фыркнул Мелькор, чье настроение явно улучшалось. — Я предлагаю вам свои знания и опыт, свои наработки, и готов закончить проект «Доспехи Бога». Но в обмен я хочу гарантий, что ты и твой хозяин выполните то, что мне нужно», — Гор опустил руку с письмом и снова взглянул на Мелькора. — Условия ставит… — тот грохнул кулаком по подлокотнику трона. — Тварь ушастая! Пожалеет о каждом слове! — и засмеялся снова. — Моя жена носит двоих детей, но ее фэа не выдерживает близнецов. Я прошу твоей помощи, бывший ученик Ауле и Йаванны, поскольку знаю, что ты проводил опыты по поддержанию фэа в эльфах, не желающих жить, — тут Гор вынужден был остановиться, поскольку Мелькор его перебил. — Когда это ты проводил подобные опыты и почему я о них ничего не знаю? — возмутился темный вала. — Результат этих опытов, — Гортхаур был сама кротость, — много лет висел у вас над головой и изо всех сил хотел умереть, но я не давал. К сожалению, выбор был либо заставлять жить, либо всласть помучить и дать сдохнуть. Вы, насколько я помню, желали первого. Так что мучиться Маэдрос начал, только когда ему дурак-кузен руку отпилил. — Там есть еще что-то? — поинтересовался Мелькор, кивая на пергамент. — Только перечисление клятв, которые мы можем ему дать, что его жена и дети будут живы-здоровы, и способ с ним связаться, — Гор, кажется, пожал плечами. — Не придумали еще такой клятвы, которую я не сумел бы обойти, — Мелькор был доволен. — Судя по тому, что Эол написал тебе, дело там темное и нечистое. Так что дай ему любую клятву от себя и моего имени, но требуй, чтоб вез жену сюда. Тут аппаратура, энергостанции, защита от валар… сам придумаешь, что сказать. А в обмен я хочу не только законченный проект доспехов, но и секрет живого сплава галворн! — Как пожелаете, Владыка! — Гортхаур наклонил голову и изображение словно заволокло туманом. Теперь Айгену, глядящему глазами Гортхаура, открылась лаборатория. Здесь не было бронзовых полов, живых змей и каменных клыков на потолке. Но стены были темные, с багровой и пурпурной подсветкой. Только в центре просторного зала, над импровизированным стеклянным саркофагом, горели нормальные лампы дневного света. И внутри спала женщина — эльфийка. Очень бледная, с темными кругами под глазами, исхудавшая, но с огромным животом. «Спасибо, что не голая», — подумал Айген. Негоже даме в недомогании лежать беззащитной и обнаженной перед мужчинами. Впрочем, кто-то приодел ее в тонкую красивую сорочку и причесал ей волосы, постарался устроить внутри удобно. Провода с датчиками и капельницами опутывали ее паутиной, огоньки вокруг мигали желтым и оранжевым. Гор стоял над саркофагом, сверяясь с устаревшим черно-белым планшетом. Пляска цифр на нем мало что говорила Айгену — он никогда не специализировался на лечении серьезнее «наложить жгут» или «заштопать края раны наживую». — Она будет жить? — раздался хриплый голос сзади. Гор медленно повернулся, не спеша отвечать. И его взгляд показал Айгену очень высокого и мрачного эльфа. Да что там — Айген впервые видел эльфа, который сутулится. Да и обычное совершенство черт перворожденных было тут нарушено. Эльф был болезненно худ, с волосами необычного серебристого оттенка и темными глазами, в которых угадывалось яростное пламя. Такому и правда только к Мелькору обращаться. Поскольку Гортхаур не отвечал, эльф («Эол», — вспомнил имя Айген) торопливо добавил: — Если она и дети не выживут, я не отдам тебе и твоему хозяину желаемое! Даже если пытать станете! — Для начала побольше вежливости было бы неплохо, — сказал Гортхаур, и Айген уловил в интонациях знакомое ощущение опасности: этот дурной эльф ходил по краю терпения майа. — Но на первый раз прощаю, поскольку здравым умом ты сейчас не отличаешься. Привез ты жену поздновато, еще бы немного, и пришлось бы выбирать, кого оставлять в живых. — Какова вероятность, что не выживут? — спросил Эол, уже не так резко. Гор постучал черными когтями по крышке саркофага. — Я не повитуха, — в его голосе послышалась усмешка. — Но тут есть лекари, специализирующиеся на эльфах. Приток энергии и питательных веществ твоей жене обеспечили, скоро придет в себя и даже двигаться сможет. У тебя есть пара дней обустроить покои. Рекомендую поближе к мастерским Ангбанда, ты теперь будешь проводить там много времени. — О чем ты умалчиваешь? — Эол раздраженно выдохнул. — Я чувствую! Не ты один умеешь нулевое поле использовать! — Хочешь знать это? Уверен? — Айген мог бы поклясться, что Гор знакомо поднимает левую бровь, пытаясь подавить ухмылку. — Да! Не томи, проклятый! — Эльф сверкнул глазами. — Она тебя не любит, детей не хочет и связанной себя узами брака не считает. Живи теперь с этим, — Гор вдруг бросил планшет в руки Эолу, и, пока тот ловил, развернулся, и все вокруг исчезло. Айген получил несколько минут в тишине и абсолютной пустоте. Он понимал, что Владыка Гор показывает ему историю Эола не просто так, и сейчас даже дал небольшую паузу на осмысление. Первое, что Айгену почему-то бросилось в глаза, это схожий с ним самим внешний типаж. Было что-то такое в росте и лице, и если поставить, например, его — Ангмарца, Эола и Глорфиндела (в варианте «только что выполз из глубин Мории, где ему не дали) — они будут похожи не только ростом и светлыми волосами. Второе — удивительная готовность буквально на все ради женщины. На что был бы готов сам Айген, если б Эовин попала в такую ситуацию? И если б не любила его? «Я могу задать вопрос, Владыка? — спросил он в своем разуме. — Прежде чем увижу финал истории?» «Разумеется. Твоя способность к осмыслению событий едва ли не самая сильная среди назгулов. Правда, иногда ты думаешь чересчур много, да не туда», — Гор был язвителен, хоть и за дело. «Кого Эол предал, поступив на службу к Мелькору?» — решился спросить Айген. «Себя разве что, — тут же ответил Гор. — У него не было сюзерена, подданных, обязательств перед Валар. Он жил одиноко, выбрал в жены не ту и в наказание получил сполна. А почему ты спросил именно это? Примерил на себя, поди?» «Первым делом, — Айген невольно улыбнулся. — Я бы пошел к тебе за советом и просьбой о помощи. Но не стал бы просить врагов». «У него никого не было. Теперь можем смотреть дальше». Айген увидел глазами Гортхаура огромную производственную площадку. В середине располагались многофункциональный станок с автоматизированным управлением и трехмерный принтер. На огромном черно-белом экране сейчас крутилось зернистое видео из какого-то цеха с доменными печами. Сам Гор стоял за пультом управления рядом с Эолом, который увлеченно рассказывал, жестикулируя длинными руками. — Полный доспех будет выполнен из прочных пластин, наслоенных друг на друга в местах сочленений, для гибкости и для свободы движения носителя, — Эол ткнул пальцем в бумажный чертеж, развернутый на краю пульта. — Лучше бы сделал трехмерную проекцию. Что за страсть к пергаменту и линейке? — по фырканью Гора Айген понял, что майа весьма заинтересован. — Тебе просто никогда перекупленные гномы не взламывали базу данных, — Эол пожал плечами. Выглядел он пободрее, чем в прошлом воспоминании, даже волосы на висках и лбу аккуратно заплел, чтобы не мешались. Или ему кто-то заплел. — Так вот. Доспех имеет «твердые» участки, например, кираса, наручи, поножи, ожерелье — они в целом статичны и защищают от прямых ударов. А еще и самые крепкие во всей броне. Самый главный секрет — это вставки из «жидкого полисплава» на основе галворна и мифрила. Немного ртути, но чем хочешь клянусь, что она не токсична носителю. Я сам буду испытывать доспехи, заодно сниму жизненные показатели в процессе настройки программного обеспечения. — Я смотрю, у кого-то вдохновение проснулось. Вовремя, — Гор закатил глаза к потолку. — Еще немного, и пообщался бы с Владыкой Мелькором сам. Тот требует опытный образец на стенде через неделю. — Еще бы сказал «вчера», — Эол действительно весь горел энтузиазмом. — Да, я сорвал сроки. Зато смотри что придумал! Доспех абсолютно, совершенно герметичен! Я придумал как увеличить мощность процессора, чтобы он мог поддерживать искусственный интеллект, так что у каждого воина в такой броне будет незримый помощник. Я уж не говорю о камерах и интеркоме! Принцип работы такой: внутренний слой облепляет носителя как вторая кожа и реагирует на его мышцы —сервоприводы работают, считывая движения с помощью внутренней ткани, настроенной на волну носителя. Электрические волокна получают импульс реальных мышц, устеленных нулевым полем, на которое настроен доспех. — Не забудь его сделать черным, — напомнил Гор. — Что за тяга к красивостям, словно ты сам эльф, — Эол одарил собеседника довольно насмешливым взглядом. — Мне все равно, а вот Мелькор любит, чтоб вещи в его владении поражали окружающих с первого взгляда. Считай, это совет, — Гор обратил все внимание на свои когти. — Дети освоились в Ангбанде? — Да, — голос Эола потеплел. — Особенно дочь. А можно еще светящихся камней? Ей очень нравится. Я понимаю технологию, но сам не могу повторить… — И не сможешь. Эти технические алмазы заряжают в свете сильмариллов, у тебя физически нет источника света. Но можно сделать нечто похожее… Прислать спецификации, которые Владыка прихватил из Валинора вместе с камнями? — голос Гора стал таким равнодушным, что Айгену, знавшему его не первое тысячелетие, сразу стало понятно: ловит Эола на крючок. — А есть? И ты молчал?! — Эол полыхнул яростью. — Как можно работать, когда ты и твой хозяин не делитесь всей доступной информацией?! Эльф еще что-то говорил, но изображение уже таяло и отдалялось. В следующем воспоминании был ребенок. Эльфийская вроде бы девочка сидела на полу и увлеченно играла в куклы. Что девочка — Айген предположил по белому, изрядно запачканному платью с порванным и прожженным подолом. Но косы ее были заплетены аккуратно, а на шее и руках в три-четыре ряда сияли «технические» сильмариллы. Про себя Айген отметил, что Мордор до сих пор использует подобные камни для электроники, освещения и даже отделки. — Не приводил бы ты сюда детей, — хмуро сказал Гор, который нависал над не обращающей на него никакого внимания девочкой, которая как раз пыталась открутить голову великолепно сделанной игрушке рыцаря в черных доспехах с сияющим мечом. — Как-нибудь потерпите, — не менее мрачно ответил Эол, появившийся в поле зрения. Он был в заляпанном маслом рабочем комбинезоне цвета грязи и с разводным ключом в руках. Масло было и на щеке, а косы были заплетены криво. — Мне все равно, но не ровен час, наткнется твое ушастое сокровище на Владыку Мелькора. А с ним шутки плохи, — Гор попытался сесть за стол, заваленный документами, и вытянул двумя пальцами из-под себя вторую куклу — красивую эльфийскую принцессу в белом с серебром платье, в крохотных сапожках и даже с настоящими украшениями и серебряным луком. — Она… умеет прятаться. — Эол сник. — Да, Гветиль? — Угу, — девочка на него не смотрела, она как раз запустила в рыцаре моторчик, чтоб шагал и размахивал мечом. — Занятная штучка, — Гор кивнул на шагающую игрушку, устроив явно не особо нужную девочке куклу-принцессу на соседнем стуле. — А в полный рост слабо повторить? — Слишком энергозатратно, а на выходе получатся тупые шагающие болваны, которых любой эльф просто обойдет, — Эол отмахнулся. — Давай результаты испытаний в ходе атаки. Мог бы и прислать. — Секретность для тебя пустой звук, но я задолбался сбивать чужие дроны, — Гор отмахнулся. — Держи, прислал по внутренней сети. Кстати, а сын где? — С женой, — Эол глянул удивительно зло, но тут же отвернулся. — Папа, — девочка подняла вдруг голову, — а расскажи еще раз, как вы с мамой встретились! — Милая, я немного занят, — с дочерью Эол разговаривал совершенно в другом тоне. — Может, потом? — А я сейчас хочу! — девочка была упрямой, даром что походила на отца — те же темные глаза, светлые волосы и яркие губы. — Как она заблудилась в лесу и ты ее от чудовищ спас! Судя по картинке, Гортхаур встал и тихонько ретировался, чтоб не слушать, как некая Арэдель заплутала в чаще Нан-Эльмота, куда никогда не падал солнечный луч, и попалась плотоядным сколопендрам, но в волшебное зеркало девушку в белом на лесной тропе увидел Эол, чье подземное обиталище было неподалеку, и…. Воспоминание снова развеялось. В этот раз Айген увидел Эола в черных доспехах и сразу узнал прототип его собственных. Еще нет доработок, которые вносили уже сам Ангмарец с братьями, нет еще красивой отделки, но в таком доспехе Айген уже рискнул бы выйти против дракона или орла. — Не ходи, — Гортхаур в полутемном коридоре заступил дорогу эльфу-изобретателю, на ходу пристраивающему странный черноклинковый меч в ножны. — Ничего хорошего не будет. Я посчитал вероятности. Пустишься за женой в погоню и умрешь. Без вариантов. — Ты, майа, не понимаешь и никогда не поймешь! — Эол был в настоящем гневе, губы дрожали, а зрачок стал таким огромным, что поглотил радужку и, казалось, затопил белок тьмой. — Ты не любил! — Разве это любовь?! — Гор так полыхнул яростью, что коридор осветился. — Она поиграла тобой и бросила! Настроила сына против! Бежала не просто так, а прихватив твои вещи и идеи, чтоб братец-король обратно пустил! — Это неважно… — Эол на миг опустил голову, но решимость в его взоре стала как будто сильнее. — Я должен попробовать. Мне без нее жизни нет. А разработки. Я лучше твоему хозяину придумаю, если ты только за это беспокоишься. — Мелькор не знает. — Гор не двигался с места. — Пока. — Так пропусти меня, или будем драться! — Эол положил руку на меч. — А дочь? Ты уже сказал ей, что бросаешь кровиночку в логове чудовищ, чтоб поймать вертихвостку-маменьку и неудавшегося сынка? — Гор говорил вроде бы спокойно, но Айген понял, что на стол выложен последний козырь. — Не говори так про Арэдель и Маэглина! Они просто… заблуждаются! И Гветиль все понимает! Я быстро вернусь! Велел ей спрятаться, и еды у нее много. Ты пропустишь?! — Эол толкнул Гора в плечо, и тот вдруг посторонился. — Ну, иди. Ты был гениальным изобретателем, так себе отцом и дураком-мужем, — сказал майа вслед эльфу, но последний слишком спешил, чтоб вслушиваться в его слова. «И последнее, что я хотел тебе показать. Просто помни, что произошло это до твоего рождения», — сказал в разуме Айгена Гор со странной интонацией — едкой и одновременно печальной. В воспоминании снова была лаборатория Эола, теперь пустая. Гортхаур стоял в центре, у стола, и разглядывал носки своих окованных сапог. А еще откуда-то раздавался тихий плач. — Вылезай, — Гор был зол. — Иначе, клянусь рудниками Ангбанда, я тебя Кархароту скормлю! — Не вылезу! — раздался детский голосок из-под стола. — Все ты врешь, гадкий рыжий Тху! Мой отец жив, и я его дождусь! Потому что он сказал ждать! И ни к какому дяде Тинголу я не поеду! Гор выругался, сделал шаг назад, наступил на куклу принцессы и снова выругался. Впрочем, судя по тому, что принцесса лежала без головы, ей уже было все равно. Вдруг пол дрогнул. И еще, и еще. Кто-то огромный появился на уровне и шел в лабораторию. — Так, я передумал. Сиди тихо, — сказал Гор еще мрачнее и только зубами скрипнул, когда из-под стола его послали в орочью задницу. Двери распахнулись и в них, пригибаясь, протиснулся сам Мелькор, с интересом оглядывая лабораторию глазами, которые светились как угли, но при этом были равнодушными, как ледники Тангородрима. — Я надеюсь, он не догадался уничтожить документацию по проектам? — спросил хозяин Ангбанда, продолжая какой-то ранее начатый разговор, и от его голоса дрогнули стекла в шкафах, посыпались бумаги со стола. — Эол планировал вернуться, и… — Гор осекся, потому что Мелькор, совершенно как людоед из сказки, потянул носом, принюхиваясь, а потом буквально одним пальцем перевернул и откинул тяжеленный каменный стол. Дочь Эола была уже постарше — едва-едва эльфийский подросток с огромными ушами, впрочем, платье такое же грязное, только косы в последний раз ей заплетали хорошо если месяц назад, и с тех пор волосы сбились в колтуны, а настоящий цвет платья не взялся бы угадать никто. Не изменилась только кукла рыцаря, которую зареванная девчонка прижимала к груди. — Я же говорю, — Гор приложил ладонь к лицу, ненадолго закрыв обзор. — Эол собирался вернуться. Это… заложница! — Интересно, — интонации Мелькора вдруг изменились со скучающих на одобрительные. Он как будто уплотнился, став немного меньше и возвышаясь над высоким Гортхауром всего на голову, присел и наклонился. — Кто это здесь такой злой и ненавидящий весь мир? Мне нравится. Как тебя зовут? — Г…г… Гветиль, — судя по заиканию, девочку тоже проняла ужасающая аура темного валы. — Я буду звать тебя Тхурингветиль. Хочешь посмотреть на драконов? И прежде чем воспоминание исчезло, Айген успел заметить, с какой отчаянной надеждой посмотрела на Мелькора девочка, оставшаяся сиротой. *** Айген дернулся, приходя в себя. Спина слегка затекла, словно они сидели здесь долго. Гор смотрел на него насмешливо и печально. — Арэдель действительно любила Эола. Немножко, иначе не понесла бы детей. Уж больно скучно сидеть в темном лесу зимой, когда из-за бурь все тракты завалены снегом, а тут под боком целый мрачный изобретатель, чье сердце еще не знало любви. Но любовь ее быстро кончилась, а остальное ты видел. — Зачем я это видел? — Айген уже знал ответ не только на этот, но и на множество других невысказанных вопросов вроде «зачем ты просил меня не сходиться с Эовин». — Ты потом скажешь мне спасибо, и не раз, — Гор подмигнул. — Раз уж сердце одной рыжеволосой принцессы устояло перед самым красивым эльфом нашего мира, за ваше будущее я спокоен. Кстати, проснется она только к вечеру, а когда тебе надоест страдать, иди принимай перепрошитую партию саруманских орков. Нет, две партии. И отчет мне на почту к вечеру.