Король-техночародей и его убийца

В один из совершенно обычных дней, когда Айген в драконятне собственноручно чинил автоматический раздатчик корма, не доверяя тупым оркам, его вдруг позвал Владыка. Айген понял, что дело срочное, и пришел в кабинет Гора в чем был — в рабочем комбинезоне, прожженном в сотне мест, заляпанном драконьей отрыжкой и заклеенном изолентой. И волосы, в тысячный раз обрезанные, аж шевелились — так активно росли. — Пригодилась изолента-то? — хмыкнул Гор, вспоминая недавний случай, когда вдруг спросил Ангмарца, есть ли у того изолента. Айген, не очень понимавший, о чем речь, ответил, что нет. «На, дитя, изоленту», — и Гор вручил ему странную синюю липкую ленту в мотке. Впрочем, штука оказалась универсальная, и с тех пор Айген действительно всюду таскал ее с собой, не забывая пополнять запасы. — Мудрость Владыки неизмерима, — Айген церемонно поклонился. — Эти твои церемонии, — Гор сверкнул желтыми огнями глаз, — впрочем, последние десять лет твоя безупречность уж слишком… безупречна. Айген моргнул. Гор не далее как вчера распекал его за ошибки в планировании, а на прошлой неделе вообще прикрикнул, а десятого дня… — Не о том думаешь, — Владыка поморщился от потока мыслей Ангмарца. — И потом, будешь опять со мной спорить? Раз я так сказал, значит, это было безупречно. Даже твои, скажем так, недочеты. Айген молча поклонился, терпеливо ожидая, что последует дальше. — Помнится, я тебе премию обещал, — в когтистой руке Гора сам собой возник некий список. Владыка положил его на разделяющих их письменный стол и кивнул. — Вот твоя премия. Айген на миг задумался. Список… Премия… Ему ничего не нужно ведь…. Так, стоп! Это же… — Виновники смерти твоих родных и близких поименно с адресами, — кивнул Гор. — Это только твое дело, вмешиваться не буду. Ты можешь сделать с ними все, что хочешь — живьем сожрать или даже простить, хотя я бы не советовал. Два замечания. Первое — не попадись, я слишком много в тебя труда вложил. А второе… Айген забрал список, не глядя, свернул в трубку и сунул в нагрудный карман с такой яростью, что едва не переломил пополам. — Изоленту возьми, — Гор простучал незамысловатый мотивчик когтями по подлокотнику. — Прямо вижу, что пригодится! Иди уже, в коридоре дашь волю гневу. Айген снова поклонился, дергано на этот раз, и вышел. Прислонился в коридоре к стене. Очень хотелось засадить в холодный камень кулаком или сразу башкой. Он-то думал, что похоронил своих и немного залечил душевные раны. Получилось, что нет. Кстати, похороны тоже помог устроить Владыка. Пусть от замка остались только обгоревшие развалины и потайная комната, до которой никто не добежал, и хрупкие обугленные кости, принадлежавшие теперь неизвестно кому — Гор показал, как с помощью нулевого поля искать остаточные эманации и просеивать прах жертв, чтобы отделить его от останков неудачливых убийц. Затем пепел с «родной» ДНК сложили в специально приготовленный каменный ларец (тоже Гор сделал) и захоронили на вершине одной из ангмарских скал, названной «Зуб дракона». Было это так. Пока Айген боролся с желанием заплакать, непривычно спокойный Владыка, который не дразнил его за чувства и не насмехался над ним, поставил ларец наземь и спокойно сказал: — Можно сделать гробницу. Да что там — целый мавзолей. Хочешь? — Нет, — Айген скрипнул зубами и буквально заморозил слезы в глазах, осыпавшиеся колкой ледяной пылью. — Мои родные ушли в иной мир. Это дань памяти, а не тщеславию. Я просто хочу, чтобы мою память никто не беспокоил. — Прекрасно, — кивнул Гор. — Тогда у меня есть идея, которая тебе понравится. Он присел и положил когтистую ладонь на выщербленный ветрами камень. А потом от всей фигуры Майа пошел жар, Айгену даже немного отступить пришлось и охладить свое несовершенное тело. Вся верхушка скалы сначала раскалилась, а затем потекла лавой. Но, вопреки законам природы, потоки шли вверх, смыкаясь над погребальным ларцом и заостряя «Драконий клык». А потом Владыка вернулся к нормальному облику и, кивнув на пыщущее жаром оранжевое острие, приказал: — Охлаждай. Очень быстро! Айген призвал столько мощи нулевого поля, сколько мог удержать. Чувствуя, как лопаются сосуды в глазах, всю ее направил на раскаленный камень. Раздались шипение, треск и грохот, в лицо ударил водяной обжигающий пар, Айген еще успел отвернуться и понял, зачем Гор настаивал на доспехах. А когда клубы пара рассеялись, вся верхушка скалы представляла из себя сплошной обсидиан — черный, синеватый и серый. И обсидиановый драконий клык грозил небу. — Ангмарский ритуальный нож в нуменорском масштабе, — хмыкнул Гор. — Теперь их никто не потревожит, пытаясь найти остатки твоей ДНК. Даже мне не под силу распечатать. Ну, идем же… Было это три года назад, а до сих пор стояло перед глазами. Айген обнаружил, что, не хуже обученного орка, успел дойти на автомате до лифтов и ехал на уровень, где располагались его покои. Он достал изрядно помятый листок, расправил, отметив, что почерк не Гору принадлежит, и прочел вслух: — Гвинтиллион, эльф, нолдо. Берион, эльф, авари. Фарандон, член королевской династии, нуменорец. Гэвин, человек, наемник. Малиса, знатная дама, полунуменорка. Если наличие в списке эльфов и мужчин Айгену было понятно — они лично убивали семью Ангмарца, то при чем здесь придворная дама его жены? Она же погибла? Айген посмотрел на незнакомый адрес и припомнил кое-что. Эта Малиса вовсю его соблазняла одно время, пока он не дал ей от ворот поворот и не пригрозил ссылкой. Предательница, значит. Айген все гадал — кто открыл изнутри бронированные двери убийцам, вот и ответ. Жаль, что жена ее любила как наперсницу, вдвойне жаль, что Айген ничего не сказал супруге и не отослал прочь двуличную тварь. Впредь он будет умнее! Значит, женщина остается напоследок. А начнет Айген с наемника. Тридцать лет прошло, тот наверняка уже стар… Айген поморщился. В голове теснились смутные воспоминания, как быстро и чисто эти два эльфа вырезали всех, кто скрывался в замковом убежище («Наверняка потребуют себе снисхождения за то, что никто не мучился»), как напали на него вдвоем, как этот Гэвин из-за спин эльфов выстрелил в Айгена из запрещенной плазменной винтовки, разворотив бок. Но кто такой Фарандон? Память не дала ответа. Ангмарец собрался — надел облегченные походные доспехи, сверху комбинезон-хамелеон и маску. Тяжелые латы только стеснят его, он же не на поединок, а на казнь спешит. И в самую последнюю минуту вспомнил про изоленту. Владыка сказал — надо взять. На драконе вылетел в сторону Умбара. Там, в порту, и доживал наемник, адрес с геолокацией указывал на таверну. Конечно, Айген не стал приземляться на драконе посреди пристани, Владыка не оценит такого способа самоубийства. Вместо этого дракон спустя час после полуночи высадил Айгена на утес в виду портовой крепости и маяка, построенных еще нуменорцами, и улетел. Айген маскировал свое прибытие громадным облаком, а до берега добрался вплавь. Таверна «Морская сволочь» обреталась в самой нищей и грязной части порта. Айген вошел в воняющий несвежими горелыми кальмарами дым и поднялся по хлипкой лестнице наверх, никто его не остановил. У нужной комнаты приостановился и услышал тихие женские всхлипы. «И в старости за старое?» — решил. Со всей дури Айген пнул дверь, которая не то что вылетела из петель, а прямо-таки на щепки рассыпалась. И растерянно остановился, глядя, как молоденькая девчонка подхватывает заплакавшего ребенка из кособокой колыбели. Судя по покрасневшим глазам, плакала до этого она. А судя по надрывному кашлю, еще и больна чем-то хроническим. Был тут и Гэвин — весь синий, с монетами на глазах. Судя по перекошенному лицу, умер от кровоизлияния в мозг совсем недавно, не далее чем сутки назад. — У нас ничего нет… — выдохнула девчонка. — Только долги… Пожалуйста… Айген порадовался, что его лицо закрывает плотная маска-подшлемник, иначе девчонку от вида Ангмарца и вовсе удар бы хватил. Даже расспросов не понадобилось, чтобы понять: этот Гэвин растратил все, что получил наемником, много пил, играл в карты и кости — вон, кончик пальца выпачкан синим мелом от ставок, а на полу игральный стаканчик. Девчонка эта ему не жена — ни кольца, ни браслета. Но зачем-то прижила от него ребенка. Или не от него, ей просто деваться теперь некуда? Неважно… эта месть уже остыла и отправилась к Единому за наказанием. Ангмарец пошарил на поясе, молча достал оттуда шприц с универсальным антибиотиком типа «бактерии дохнут, только посмотрев». Взял девчонку за плечо. — Пожалуйста… — она вращала глазами. — Пожалуйста… Ради ребенка… Он не виноват… Айген сжал посильнее и молча сделал полную инъекцию. Должно хватить, чтоб пошла на поправку. Покосился на труп — тот лежал смирненько и довольным не выглядел, наоборот, словно успел увидеть в алкогольном предсмертном бреду Ангмарца без маски. Затем выдернул иглу и сказал: — Вставай. Здесь нельзя находиться. Бери ребенка. Девчонка, которая каждую минуту ожидала смерти, открыла зажмуренные глаза. — Куда вы меня?.. — спросила. — Не спрашивай, — сурово сказал Ангмарец, добавляя нулевого поля в голос. Потому что у него тоже не было ответа, куда он ее, а главное, нафига. Они прошли сквозь чад таверны, вышли в южную ночную темень, и Айген с облегчением услышал неподалеку колокола церкви. Там наверняка есть приют. Довел девчонку до церкви и сунул денег старенькому жрецу. Сказал, что ее надо пристроить, хоть белошвейкой, пообещал вернуться и открутить башку, если что не так. Уже собирался уходить, но вдруг девчонка, чьего ребенка унесли помыть и обрядом приобщить к церкви Единого, вдруг схватилась за его локоть. Какая же она мелкая по сравнению с ним... — Могу я узнать, кто вы? Хоть увидеть лицо спасителя! Айген молча опустил маску на подбородок. Хотелось бы тут читателю прочесть, что девчонка осыпала его руки благодарными поцелуями и всякое такое, но на самом деле она только задушенно взвизгнула, а потом ее и след простыл. Айген только хмыкнул и развернулся. Но тут из-за двери донеслось дрожащим голосом: — Я все равно буду молиться за вас, господин Смерть! Встречая нежный рассвет на берегу моря, Айген не знал, что он чувствует. Этот Гэвин сдох как собака сам. А зарезать младенца в колыбели… Нужно быть хуже тех эльфов, чтоб на такое пойти. И нужно быть хуже распоследней твари, чтоб такого захотеть. Айген молча вычеркнул Гэвина из списка и, сосредоточившись, позвал дракона. Ничего, еще целых четыре варианта. До нолдо добраться было трудно — он торчал у Кирдана-Корабела, куда Айгену было не с руки соваться с таким лицом и фоном нулевого поля. Поэтому Ангмарец навестил тихое селение эльфов — просто зашел с той стороны, с которой никто не ходит из-за морготовых монстров и обманул не только хлипкие следящие талисманы нулевого поля, но и более современные видеокамеры и датчики движения. Эльф жил на дереве у самой границы леса не один. Как оказалось, за прошедшие со смерти Айгена годы он завел жену… и детей. Ворвавшийся в домик на дереве Айген прервал семейный ужин и растерянно уставился на миловидную эльфийку и целых двух остроухих пацанов лет как будто бы 10-11, а на деле раза в три больше. Зато эльф Берион его узнал — по глазам, видимо. Оглянулся на семью, скривил губы. — Это только мое и твое дело, — сказал Айген. — Выйдем. — Сначала поклянись, что мои дети и жена в безопасности, — эльф человеку не верил. — Клянусь своей честью, что не трону их. Хоть мне ты такого выбора не дал, — Айген порадовался, что не стал снимать маску. — Но если попробуют позвать на помощь, им конец. — Слышала, Гвенлин? — Берион оглянулся. — Не шуми. Ты знаешь, что это должно было случиться однажды. — Но, — эльфийка начала плакать, дети тоже. — Зря твой отец потребовал за тебя те бриллианты, — Берион сделался печален. — Лучше бы мы сбежали за море... Мужчины спустились и встали друг напротив друга. Вечер был чудесным — чистое небо с мириадами звезд, легкий прохладный ветерок. Таким вечером нужно спешить на свидание с любимой или читать детям сказки. — Моих родителей когда-то убили люди. Но я не взялся бы за задание, если бы знал, что там дети, — Берион неловко пожал плечами. — Я буду защищаться. — Ты мог остановиться тогда, но не стал, — холодно заметил на это Айген. — Я тоже не остановлюсь. — Не беспокойся, никто не придет сюда, — внезапно добавил эльф. — Мы изгои, ее отец правитель племени, и он изгнал нас, поскольку не одобрил брак. Я боюсь только, чтоб дети не полезли под твой клинок. По крайней мере, у меня было тридцать лет счастья. — Ценой чужого, — Айген не собирался нарушать данного ему слова. Поединок закончился достаточно быстро. Эльф мало что мог противопоставить перерожденному Ангмарцу в сражении один на один. Вскоре Айген пронзил его сердце и со злостью провернул лезвие. Эльф упал. Айген выдернул меч, а потом поднял глаза. На него смотрели из лестного домика вдова и два ребенка. Тогда Айген стянул с лица маску. — Меня зовут Ангмарец. Если захотите поквитаться, когда вырастете, то найдете меня в Мордоре, — сказал, после чего ушел. И его никто не остановил. «Радости» эта месть принесла еще меньше, чем предыдущая. Айген знал, что Владыка в курсе его чувств, поэтому словами жаловаться не стал. Он этого хотел — расквитаться, чтоб другим неповадно было. Тот эльф заслуживал смерти. Однако взгляды двух мальчишек, на вид не сильно старше его собственных, преследовали его всю дорогу до Моргула. Владыка щедрой рукой выписал ему неделю на то, чтобы «отдать долги». Поэтому следующую операцию Айген решил спланировать лучше. Оделся страшнее — в модификацию доспехов с флюоресцентным свечением. Заранее поднял информацию от соглядаев, чтоб вспомнить, кто такой Фарандон. Оказалось — тоже нуменорец, так себе происхождения, увязавшийся за Айгеном в поисках лучшей жизни. Мотив его был прост — продать секреты случайного сюзерена и занять высокое место при дворе одного из «победителей». Теперь понятно, кто проделал дыру в безопасности на внешнем контуре, пока Малиса договаривалась пустить убийц во внутренний. Однако Фарандон почуял что-то и сбежал перед самым появлением Айгена. Деточек малых и невиновной жены у него не было. К тому же, судя по фото от шпионов, разжирел преизрядно, несмотря на нуменорское здоровье, и был похож на огромную жабу. Айген поднял сразу пять драконов и устремился в погоню. Северное море сурово, и ветра в этот раз подчинялись Айгену. Вскоре на горизонте появилась шхуна, беспорядочно мотаемая волнами. Ветры дули во все стороны, и поставить паруса не было никакой возможности, одна мачта уже сломалась. Айген утихомирил бурю и спрыгнул на палубу. Рукой отмахнулся от стрел, что были не опаснее иголок. А вот молодца с пулеметом сбросил в море толчком нулевого поля. И поднял забрало. Наконец эффект от его внешности был желанным. — Ты-ы-ы? — лысый, трясущий складками жира, окривевший и согнувшийся под тяжестью пуза мужик, с когда-то нуменорскими синими, а сейчас блеклыми, будто бутылочное стекло, глазами, пал на колени. — Откуда?.. Пощади, живой мертвец! — Поздно, — Айген огляделся, подумал вдруг, что не хочет пачкать моргульский клинок об эту падаль. И снова вскочил на дракона. А потом… В небе появилось зелено-синее свечение, ветер снова подул — резкий, морозный. И волны снова поднялись водяными горами, готовые раздавить жалкую скорлупку с еще более жалкими человечишками на ней… «Раздавить? — Айген неприятно усмехнулся. — Какая чудесная идея!» Раздался треск. Шхуну вдруг окружило ледяное, все расширяющееся кольцо, она замерла. А зелено-синий, как небо, лед расползался все шире, становился все толще. Вот уже огромные волны, нависшие над шхуной, застыли, и следующие за ними, поднявшиеся еще выше, покрылись льдом, словно море отрастило зубы и хотело вцепиться в шхуну. Айген секунду полюбовался видом, а затем… просто отпустил. И ледяные горы с грохотом обрушились на шхуну, вмиг раздавив ее и людишек в кровавую кашу с обломками досок, обрывками парусов и снастей. Внизу, под нечаянным айсбергом, что сам в себя рушился, возник водоворот, и ледяная гора медленно завалилась набок, переворачиваясь, ведь надводная часть должна быть ниже и легче. Настоящая горная цепь изо льда, созданная Айгеном в миг гнева, скрылась под водой, и наверху появилось ледяное поле, украшенное затейливыми наростами, издали похожими на башенки. Небо очистилось, выглянуло солнце. Айген хотел плюнуть вниз, но передумал — уж больно прекрасны были ледяной остров и успокоившееся море — ни следа человека, ни обломка, ни капли крови. Тогда Айген толкнул глыбу льда нулевым полем, и та величественно двинулась прочь. Айген, вычеркнув еще два имени, снова вернулся в Минас Моргул и в этот раз не поленился надеть полную броню, не пренебрегая ни одним уровнем защиты, и взял полный комплект оружия — моргенштерн, двуруч, моргульский клинок, два кинжала и стилет «для добивания». Уже успевшие отрасти волосы заплел в косу и выпустил поверх лат. А потом отправился за Гвинтиллионом. Есть поговорка: «Хочешь найти эльфа — иди в лес». Однако эта мудрость не относится к нолдо — те отлично себя чувствуют в рукотворных каменных башнях. Поэтому самое сложное, как считал Айген, — это выманить эльфа из города Кирдана Корабела. Он должен был справиться в одиночку, поэтому подставные гонцы и прочие сложные планы исключались. Да и время поджимало — осталось всего двое суток из отведенных семи на месть. Пока Айген раздумывал, сидя, как настоящий эльф, на мощной разлапистой сосне в виду города, удача наконец ему улыбнулась. Городские ворота растворились, и группа эльфов на конях двинулась по направлению к лесу, что подступал почти к морскому берегу. Их глаза возбужденно светились в ночной темноте, громкие голоса звенели от смеха. «Охота», — понял Айген, который достаточно подучил эльфийские языки, ведь некоторые пособия по программированию были доступны только на эльфийском. Айген совершенно не удивился тому, что жестокие нолдо охотятся на двуногую дичь и специально притащили с собой пленных вастаков. Сегодня он тоже поохотится, и тьма укроет его, а Владыка направит его руку. Канал с Владыкой Айген попросил закрыть на неделю еще в самом начале, поскольку мощь отвечающего Майа заставляла эльфийское чутье и настроенные на нулевое поле артефакты прямо-таки орать хозяевам, что дело нечисто. Вот Гор ему и не отвечал, а такую самостоятельность одобрил. Так что Айген временно сам по себе. Из лука Айген стрелять умел, но не любил. Эльфийские тем более были ему не по руке — в латных перчатках неудобно, а без них можно и пальца лишиться. Зато доспехи с хамелеонским покрытием и мини-глушилкой отлично маскировали его присутствие. Еще лучше было обстоятельство, что эльфы оставили коней у опушки и двинулись в лес пешком, подталкивая пленников копьями. Айген же в отдалении крался за ними, периодически включая через динамики «звуки природы», то есть местных птичек и хрюкающих кабанчиков. Любопытство (или жадность) стоили одному из эльфов дорого. Он вместо беготни за людишками пошел посмотреть, что это за подсвинок возится в овраге. Айген приложил его кулаком от души. Не убил вроде, но осторожненько прикопал в хвое. Пусть полежит, к земле попривыкнет. Врагов осталось трое, но, к сожалению, одна была эльфийской девой. Айген не мог поднять ни оружия, ни руки на женщину без прямой и серьезной угрозы жизни. Поэтому он час шлялся за ними по лесу, потея и проклиная все на свете, а еще радуясь, что два матерых загонщика унеслись далеко вперед и не мешают ему расправляться с глупой необстрелянной молодежью. Эльфийку Айген нейтрализовал так: записал аудио, как ее зовут друзья, дождался, пока она отойдет в сторону, и стал уводить вбок. А там уже изловил и привязал к дереву со всем уважением. Только рот пришлось заткнуть ее собственными (не тем, о чем читатели подумали) перчатками, и уже их зафиксировать изолентой, потому что эльфийка все порывалась не просто звать на помощь, а кричать «Насилуют!» — Простите, леди, вы не в моем вкусе, — Айген даже поклонился. После этого бросился со всех ног туда, где эльфы, азартно вскрикивая, загоняли добычу. Когда он, внезапный и злой, словно медведь по весне, вывалился на полянку, одного вастака уже утыкали стрелами как ежа, а второго ранили в ногу и, дразня, играли с ним как кошка с мышью. Наверное, надо было сказать что-то пафосное, но взмыленный Айген сумел прохрипеть в вокодер шлема только: — Трындец вам, пидоры! — и вынул меч с моргенштерном. Наконец началась хорошая долгожданная драка, где у эльфов было мало преимущества. Пусть их и двое — зато у Айгена два меча, один моргенштерн и самая лучшая броня, а еще мотив. Отлично натасканный Владыкой, Айген сразу заметил, что эльфы дерутся каждый за себя и периодически друг другу мешают. «Прекрасно, только облегчите мне задачу», — подумал он с горькой насмешкой. Теперь, оказавшись в ситуации, где не надо никого жалеть, Айген действовал холодно, расчетливо — стал живым воплощением ледяной стихии, которую себе подчинил. Напал первым, просто чтобы посмотреть, на что способен противник. Они отшатнулись от такого напора, и, чтобы усыпить их бдительность, Айген даже позволил себя достать одному из эльфов. Подставил бок, надежно защищенный доспехами, тому, что постарше. А когда второй эльф, хищно скалясь, тоже ударил, Ангмарец едва уловимым даже эльфийскому глазу движением отступил на полшага. Эльф провалился вперед, так и не задев его, зато подставил открытую спину и шею. Айген не играл с ним. Зачем? Он пришел убивать, пощады не будет, а мучать жертву — это ниже его достоинства. Раздался глухой удар и сухой хруст, словно ветка сломалась, и стало совсем тихо. Нолдо вскинул голову и отчаянно завопил, когда его товарищ тяжело рухнул на землю. Его голова была вывернута под неестественным углом, затылок смялся, будто бумажный, и прекрасное лицо испачкалось в черной, влажной после дождя земле. Айген отшвырнул ненужный больше моргенштерн — он хотел закончить начатое мечом. Сквозь тучи мелькнул медный грош луны. Лес жил своей жизнью: хрипло кричащим птицам было не до разборок бескрылых двуногих, кабан протопал мимо по своим делам. Нолдо всего на полсекунды отвлекся, однако возрожденному из пепла и праха Айгену было достаточно. В два длинных шага, в два ровных удара его такого спокойного сердца он атаковал эльфа в грудь недрогнувшей рукой. Нолдо упал перед ним на колени и опустил голову, словно подставляя шею на плахе. Айген мрачно кивнул сам себе и размахнувшись, на этот раз коротко, рассек влажный ночной воздух мечом. Спустя мгновение все было кончено. Айген выпрямился, стащил шлем и провел твердой рукой по щеке, размазывая чужую кровь, ногой оттолкнул тело. С земли на него застывшими глазами смотрела голова нолдо, убийцы его родичей. И смерть его, тысячу раз заслуженная, не принесла облегчения, лишь заставила сильнее тосковать по тем временам, когда он был не одинок и верил в лучшее, и лицо его было обычным, и его род был жив. Что же — теперь он сделает все, чтобы навести порядок в мире, пусть останутся живы больше мальчишек и девчонок, как и он желаюших поставить науку на службу людям и верящих в чудо. Он вытер меч от крови, убрал в ножны и поднял моргенштерн. Некоторое время смотрел на обезглавленного эльфа. Раскрытые мертвые глаза откатившейся головы наполнились ночной росой, будто слезами. Ну и что теперь делать, помочиться на труп? Поставить ногу на грудь? Вырезать на лбу ангмарскую «А» с перекладиной-мечом? Забрать с собой голову и засушить? Глупо... И вдруг Айген хлопнул себя по лбу. Вытащил порядком измятый список, оторвал нижнюю часть с Малисой и вычеркнул Гвинтиллиона. А потом приклеил мертвому эльфу на грудь список той самой изолентой, что советовал взять Гор. «Вот и пригодилась», — хмыкнул. На встречу с предательницей Айген моргенштерн и мечи брать не стал. Думал — достаточно и кинжала. Вот только указанный адрес оказался борделем самого низкого пошиба для шлюх, что постарели. «Пожелтевших просверленных жемчужин», — как сказали бы в Кханде. Самые дешевые и уродливые из них стояли прямо на улице, задирая грязные юбки и обещая божественное наслаждение за полтора медяка. Вот в этих уличных Айген Малису и узнал. С трудом — в основном по светло-синим глазам и высокому росту. Ее нуменорское долголетие обернулось проклятием, а предательство не принесло счастья. Зубов половины недоставало, щеки были порезаны ножом — кажется, так метят воровок. Кто знает, как она докатилась до жизни такой? Можно было бы представиться, напугать лицом, задушить в подворотне… Но зачем? Малиса сама себя наказала. Поэтому Айген повернулся и ушел, не сделав ничего. Клочок бумаги с именем и адресом он на ходу бросил в уличную жаровню Уже утром, приняв ледяной душ и снова причесав непослушные волосы, Айген доложил Владыке, что месть исполнена, а лишний день отдыха ему не нужен. — Доволен ли? — Гор, с которым Айген поделился воспоминаниями напрямую, ухмылялся. — Да, Владыка. — Айген поклонился. — Я уплатил долги и могу идти дальше под твоим мудрым началом. — И чихнул, потому что выбившаяся прядка щекотала нос. Гор расхохотался было, но усилием воли подавил смех, поэтому их только штукатуркой с потолка обсыпало. — Знаешь, — заметил, — ты унаследовал от меня одну особенность. Мой внешний вид отражает мое внутреннее состояние. Поэтому волосы то сами ложатся ровно, то чуть ли не дыбом встают. Твои волосы начнут тебя слушаться, когда обретешь внутреннее равновесие. А теперь иди навести драконов, ты автоматический раздатчик корма так и не починил, и орки их снова перекормили.