Король-техночародей и его убийца

Три месяца Айген был занят своим старым-новым королевством и молодой женой. Два раза в неделю собирал назгулов на созвон, чтобы контролировать дела концерна, по пятницам отчитывался Владыке. Однако в основном его канал связи молчал, и это было непривычно — без бодрого витиеватого матерка в чате, без мощного фона в нулевом поле. Остальные назгулы были рады за него, но еще испытывали нехарактерную ностальгию. Уж слишком много Ангмарец замкнул на себя, просто потому что у него никогда не было личной жизни, и теперь все братья ныли и офигевали, не представляя, как он тащил все это в одиночку и не жаловался. Однако ровно через три месяца после свадьбы Айген вдруг нарисовался прямо в тайном чате по вопросу одного оруженосца, где назгулы как раз жаловались друг другу на конец квартала. «Не ждали, дебилы? — спросил, пририсовав своего личного эмодзи, коронованного черного рыцаря-скелета. — Готовьтесь, вечером буду с инспекцией!» Однако, когда приехал в Минас Моргул 2, первым делом зашел к Владыке. — Неужто соскучился? — хмыкнул Гор, который на самом деле был рад видеть Старшего больше, чем готов был признаться. Все-таки это был его лучший управляющий. И еще Гор невольно вспомнил, как отрезал Айгена от своего нулевого поля, пока собирал по кускам только что найденного Кхамула. Причина была благой — нечего ловить эманации умирающего мозга (а Кхамул сопротивлялся перерождению изо всех сил). И вот теперь зеркальная ситуация ощущалась пустотой в сознании, хотя целиком Айген и не отгораживался — прикрыл «дверь», но не запер. — Неразумному сыну нужен совет, и не один, — Айген улыбнулся. Нет, все-таки на некоторых зануд брак влияет благотворно: и улыбается смелее, и прическа заглядение. Эовин собрала волосы мужа в множество мелких кос сложного плетения, а их, в свою очередь, в роскошный конский хвост. Кхамул, когда увидит, удавится от зависти. А если присмотреться, то заметно, что каждая коса утяжелена тонким трехгранным лезвием, и если хлестнуть такими вот косичками кого-то по лицу, то выйдут роскошные глубокие порезы. — Только не про уестествление, — застонал Гор, картинно прикрывая лицо рукой. — Там все в порядке, спасибо, — Айген не смутился. Он дождался кивка-разрешения сесть, поклонился и только тогда отодвинул каменный стул. — Но мне уже рассказали свежий анекдот на эту тему, кто-то из «светлых» придумал и запустил. Значит прихожу я к тебе за советом. Дескать, жена недовольна, не удовлетворяю я ее, потому что сделал ты меня из, допустим, дерева и глины неаккуратно, и в срамных местах все в занозах и трещинах. Гор ошарашенно уставился на Айгена, а потом захохотал. Айген привычно накрылся рукой с наручем и поймал очередную люстру, не пережившую смеха Владыки, затем продолжил: — И обработал ты мне мужское орудие наждачкой… — переждал более сильный приступ хохота, от которого вылетели стекла, и с невозмутимым видом закончил: — А потом я снова прихожу к тебе на следующий день и на безмолвный вопрос в нулевом поле отвечаю, дескать, к Балрогу эту жену, ты лучше еще раз наждачкой пройдись. — И после этого тоже захохотал. После того как Гор отсмеялся, он взмахом руки убрал разрушения и материализовал Сауроновку, заодно в процессе материализации исправив выпивке вкус и букет — теперь она ощущалась как удар по затылку с привкусом жженого сахара. Затем спросил: — Ну ведь не просто так сначала замолчал, потом появился пред мои очи? Это я и без расчетов знаю. — Я налаживал бюрократию и казнокрадство в собственной державе, — ухмыльнулся Айген. — То есть делопроизводство и госзакупки, слова разные, а суть одна. Половину ворюг разогнал, парочку повесил, остальным поставил тайный норматив на откаты. Армию еще перетряс, законы драконовские ввел. И сегодня у Эовин экзамен. Она должна без меня трое суток продержаться на престоле. У меня экстренный портал, настроенный на нее, мы держим связь через кольцо, и я разработал систему кодов, чтобы она могла сообщить о проблеме, даже если не может сказать об этом прямо. В доказательство Айген показал с кольца вирт-экран, где светился маячок Эовин и прыгали показатели — жена была взволнована, но в хорошем настроении. — Сам знаешь, если кольцо попытаются снять, там такая тревога поднимется, что я злодеям не завидую… — помедлив, Ангмарец вздохнул. — Но я все равно волнуюсь. — Это твои инстинкты, — пожал плечами Гор. — На них никакие доводы разума не действуют. Хочешь сочувствия или успокоительного? — Ничего не надо, — Айген взял стакан с Сауроновкой. — Я смешное принес. — Еще смешнее наждачки? — Гор задрал огненную бровь. — Совсем мои покои не жалеешь. Ну давай, весели меня. — Когда-то много лет назад, — Айген выпил, на пару секунд став цвета удавленника, — я нашел у тебя, Владыка, файлы Келебримбора. Кто его обозвал так, беднягу? Гор только фыркнул: — Сам Кел имя свое не любил и не использовал. Файлы помню, это тупиковые исследования. Я сам тебе разрешил в них покопаться. И? — Копия файлов, — продолжил Айген, — была отослана в Валинор. Вероятно, самим Ке…лом. Их очень заинтересовала идея электромагнитной пушки… — Которую ты сам вожделел до неприличия, — Гор прикрыл глаза, а напиток в его стакане сам собой ополовинился. — Так меня задолбал, что я дал добро на натурные эксперименты. В итоге после трех взорванных установок ты от меня отстал. — А в Валиноре решили, что ухватили самого Саурона за бороду, — Айген наклонился ближе, его глаза сияли искорками. — Дебилы, мать их. Раструбили, что придумали супероружие против Мордора. Догадались разместить такие пушки на кораблях, запитали их от искусственно выращенных сильмариллов… Даже покров невидимости соткали, угробив на это дохера сил и средств. — А что обещали-то? — желтые глаза Гора зажглись интересом. — Что будут херачить через весь континент чугунными болванками прямо тебе, батюшка, в лоб, — Айген с трудом преодолел приступ смеха. — А выбрасывать из пушки их будут на нереальной скорости под воздействием электромагнитного тока. Вот только вышло как обычно. То есть пушка стреляла недалеко и неточно, это во-первых. Сам ствол орудия надо было после каждого выстрела менять, это во-вторых. А в третьих, после каждого выстрела балрожий корабль с такой пушкой просто тонул к улмовому хрену! Владыка, они десять кораблей так утопили! Все дальнее побережье Валинора фонит, как призрак Феанора! И только тогда исследования свернули! Айген в этот раз захохотал первым, Гор присоединился. — А документацию я через шпионов Кхамула выкупил по дешевке, — сказал Айген, отсмеявшись. — Где еще столько денег на исследования сэкономить! Потенциал есть, я понял, где у них ошибка. Можно таким способом запускать ракеты, а не болванки. Пуск будет подороже, и без чудес, но есть варианты применения… Я набросал, где пригодится. — Уговорил, давай свою разработку, — Гор с ухмылкой протянул когтистую руку. — Видишь, иногда лучше подождать, пока противник обгадится, и учесть его ошибки. — Велика твоя мудрость, Владыка, — Айген умудрился поклониться сидя. — Что, и не одной жалобы на семейную жизнь? — спросил Гор, пока копировал файл с кольца Ангмарца на собственное. — Скорее… удивление, — Айген поднял искрящиеся под влиянием Сауроновки глаза. — Мы после свадьбы перестали ругаться. Иногда спорим, но это другое и по делу. А вот таких глупых детских ссор нет. Это ты поспособствовал, Отец? — Вот еще, делать мне нечего, чужих жен домострою учить, — Гор закатил глаза. — Ты сделал правильный выбор, да и Эовин тоже. И по-моему, ты просто наконец научился с ней обращаться. — Да, ее надо занимать делами и спортом и… — Айген осекся и кашлянул. — В общем, не давать скучать. А еще быть рядом и направлять, впервые вижу, чтоб кто-то настолько хотел меня рядом. По лицу Гора пробежала легчайшая тень, но Ангмарец, не заметив, продолжил: — Однако мое чутье говорит, что это ненадолго. Такая идиллия. И я хотел попросить посмотреть… если возможно… Гор прошелся частой дробью когтей по столу — новому, из особого ударопрочного каменно-металлического сплава, который возможен только при одновременной ковке и работе с нулевым полем. — Так, парочка покушений… неопасных, — перечислил, — а вот дальше… Интересно! — Что там? — Айген забеспокоился. — Всего лишь развилка, что-то у вас случится или сейчас, или попозже. Выбирать будет Эовин. Событие скорее счастливое, но затронет всех нас без исключения… — Гор ухмыльнулся, явно недоговаривая. — Большего сказать не могу. Но, как я говорил, все у тебя будет в браке, кроме скуки и измены. Так что… если хочешь отеческий совет, после трех дней испытания свози Эовин порадоваться жизни куда-то. Чтоб только ты и она. — Спасибо, Вла… Отец! — выдохнул Айген. — А теперь, раз уж ты здесь, будь добр, — Гор развернул сразу штук двадцать вирт-окон со своего кольца, — займись концерном. И у тебя еще братья не построены! Айген употребил внутрь остаток Сауроновки в стакане и честно впрягся в работу. Он быстро раздал поручения братьям и обсудил с Гором проект «птичек». То есть новую селекцию мелких малозаметных дракончиков, на которые предполагалось устанавливать мини-камеры. Они могли заменить палантиры там, где стоят глушилки управляющих сигналов, а данные предполагалось считывать двумя способами — с видеокамер после возвращения и прямо из мозга дракончика, но такое умел делать только Айген, ценой головной боли и приступов любви к обугленному мясу. Впрочем, для важных миссий цена была невелика. Заодно Айген обмолвился, что выстроил у себя в Ангмаре целый полигон для тренировок, с пересеченной местностью. Ловушек делать не стал, но вот побегать по лесу можно было всласть. И по блеску его глаз Гор догадался, что они с женой там регулярно «бегают». Идиллию прервал звонок Эовин — та преувеличенно-бодрым голосом поинтересовалась, куда девать труп. Айген сорвался с места и прыжком исчез в портале. А Гор только головой покачал. Как любопытно отыскивать в «потомках» куски собственных юношеских привычек. Потому что играть в догонялки Майрон обожал. Желание как следует побегать за кем-то, кто спасается всерьез, не ослабело, даже когда Майрона скинули Мелькору. Наоборот, можно было бегать, обернувшись здоровенным волком и пугать людей как следует. Хотя Майрон, уже получивший кличку Саурон, предпочитал гонять именно женщин. Они были интереснее — ловчее, изворотливее, боролись на дистанции до последнего. Никакого сравнения с унылыми мужиками — пробежал полтораста метров, развернулся, рогатину нашел, мол, подходи волчара позорный — и стоит, потом воняет. А уж когда Мелькор выселил ученика в отдельную крепость — пошла настоящая веселуха. Крепость эту Майрон добыл совершенно случайно. Взял у учителя академический отпуск, бродил по лесам, набрел на красивую крепость на острове и прям позавидовал, уж больно место было прекрасное, почти что курорт. Обернулся прекрасным почти как эльф Аннатаром и просто зашел в гости к эльфийскому князю Финроду, надеясь, что не узнают. Даже волосы почти до блондинистых изменил. Майрон хорошо знал валинорские обычаи, порядки и даже сленг с мемами, поэтому его посчитали чьим-то пятиюродным родственником и приняли как родного. А у веселого золотоволосого Финрода были две страсти — пить и петь. И вино у него было еще то, валинорское, которое даже на майа действует. Дальнейшее Майрон помнил плохо. Просто через две недели он пришел в себя голым в абсолютно пустой крепости, чей декор изменился, сделавшись несколько более морготовым по духу. Финрод обнаружился живой и в лесу, но подходить не стал — наоборот, от души обругал с берега, пожелал всяких гадостей и заявил, что даже поет Саурон хреново. А потом удалился вместе с остатками еще не разбежавшейся челяди, гордо завернувшись в одно слегка подпаленное одеяло. Пришлось писать Мелькору. Мол, так и так, захватил в одиночку крепость, прогнав превосходящие силы противника в количестве… ум-м… короче, в заметном количестве. Прошу о продлении академического отпуска в целях завершения личного проекта постройки островного курорта. Пришлось действительно организовать на спешно переименованном в Тол-ин-Гаурхот острове лабораторию. Переводилось название как Остров Оборотней, потому что Майрон пользовался свободой как в последний раз, каждую ночь бегая на четырех лапах и воя на луну. Так к острову приросли волчарня, фабрика по производству орков и «Самая страшная тюрьма с пыточными». Последнее было просто брендом, под который Майрон забирал у Мелькора ненужных пленников. Полезных мужиков селил поблизости — в селениях у реки, бесхозных баб с детьми распихивал им же. В формировании пар придерживался строгих расчетов, поэтому разводы были редки, а новые дети — часты. Ниже по течению и на удалении от ужасного острова поселения росли как грибы, и некоторые дорастали до полноценных укрепленных фортов и речных городов. Население рыжему майа было лояльно — подумаешь, глаза желтые и обжечь может, эка невидаль — с хвостом ночами бегает. Зато никаких лишних у острова не шарится, а купцы исправно за сплав и охрану товаров платят. Мелькору Майрон, приезжая за очередной партией людей, врал в глаза, что пускает их на корм. Ну как врал — вала не соврешь, поэтому Майрон спокойно преувеличивал. Кинул пару раз трупы волкам для острастки — все, ужасный Саурон кормит волков людьми! Покусывал волком девок за ляжки и задницы, даже не до крови — все, пожирает несчастных. Мелькор не особо ему верил, но раз проблема воющих по темницам женщин и детей решилась, его не волновало, что Майрон с ними делает. А Майрон развлекался. Когда он впервые обернулся волком, то помимо громкого воя на луну, от которого не материализовалась никакая гадость, ему страшно понравилась концепция погони. Когда жертва изо всех сил убегает, и в нулевом поле доносятся волны страха, отчаяния и желания бороться до конца — а он догоняет, все ближе, ближе и ближе, и делает КУСЬ. Ну такой, ощутимый, но без членовредительства. А потом вроде как волк спотыкается и начинает отставать. И девушка убегает все дальше, хотя казалось бы — вот она, смерть. И до Гора, как последний девятый вал при устроенном Ульмо шторме, долетает невероятнейшее счастье, как если бы приговоренную к казни отпустили с эшафота. Круче всякого дурманящего напитка по ощущениям. Неудивительно, что эта беготня по лесу превратилась у Гора в дурную привычку. Хоть дела он и не забрасывал, но все чаще носился ночами по лесам, выбирая дам с крепким здоровьем и огромным желанием жить (а то одну «неудачную» откачивать пришлось). И все больше Гор в процессе погони отдавал бразды правления животной части. Именно волк знает, как надо догонять, как сладок ток крови в жилах жертвы, какой музыкой звучит ее загнанное сердечко… Именно волк был виноват в том, что однажды Гор очнулся досрочно и обнаружил себя в нелепейшей ситуации. Он никуда не бежал — наоборот, лежал! И не просто лежал, а на девушке в порванных одеждах, которую вроде бы собирался просто погонять по лесу, даже не голой. И не просто НА девушке, но еще и частично В. Спасибо, Единый, что уже в человеческой форме, без мохнатой шкуры и полной зубов пасти. — Добрый вечер, — с некоторой заминкой сказал Гор, с интересом и недоумением прислушиваясь к ощущениям. Они были, как водится, чрезмерно яркими, хоть и сосредоточенными пониже пояса. И такими же сладкими, как погоня. Только тело просило, нет, требовало, чтоб хозяин дал команду на движение и… на трение, серьезно? Вот это вот всего лишь от трения происходит? — Я с незнакомыми не разговариваю, — полузадушенно произнесла жертва. Ну, как жертва: ее тело только что предало хозяйку и тоже желало двигаться навстречу мучителю, да поактивнее. — Тогда позвольте представиться, — продолжал Гор, нимало не смущенный. — Майрон. — Он только что понял, почему смешные эльфы и люди так озабочены процессом размножения, и что Единый на всякий случай наделил подобными функциями и телесных элементалей. — А Саурон тогда кто? — девица (нет, формально уже не девица, кажется, это определение относилось только к существам женского пола, внутри которых никто не бывал даже частично, а Майрон только что провалился глубже, проверяя гипотезу насчет нервных окончаний. Так и есть — нервные окончания определенно участвовали в процессе размножения и имели места концентрации, то есть надо было именно соприкасаться пучками и… Тут Майрон понял, что отвлекся). — Да, Саурон тоже я, — сказал, сделав движение вперед-назад. Ух ты, по всему материализованному телу прямо волна удовольствия прокатилась, да еще и жертву зацепила. — Приятно познакомиться. Наверное. Ну, мне определенно приятно. А вас как зовут? — На… на… — забормотала девушка (Майрон решил остановиться на этом понятии, привязанном к возрасту и отсутствию супруга). — Нана? — педантично уточнил Майрон, увеличивая скорость и глубину погружения. Перед глазами вспыхивали огненные колеса, трава и кустарник вокруг местами тлели от искр, которые сыпались с увлеченного делом майа. — Нафиг иди! — наконец сформулировала она. — Придурок! — Я не могу пойти на фиг, поскольку фиг является приличным словом-заменителем для мужского полового члена, а я определенно мужчина, — в доказательство Майрон двинул бедрами посильнее, добившись взвизга, — и сам на себя пойти прямо сейчас не могу…. Он прервался, потому что у девушки закатились глаза и она начала извиваться. Он даже подумал, что у нее приступ удушья — покинул наконец ее тело, перевернул лицом кверху, прижался к ее губам и вдохнул, сопроводив толчком нулевого поля. — О-о-о, — застонала она, приходя в себя. Майрон понял, что занимается ерундой. Но это была совершенно новая и прекрасная ерунда, которая проходила по разряду «натурный эксперимент». Поэтому он решил отдаться инстинктам и волчьей натуре (без перекидывания в волчью форму, разумеется, хотя когти выскочили сами) — и посмотреть, что будет. Первым делом его звериная натура вернулась в тело девушки. А потом вышла. А потом снова вошла. И это возвратно-поступательное движение приносило много удовольствия само по себе, но еще внутри росло чувство, что вот-вот произойдет нечто невероятное, совершенно особенное и доселе неизведанное… и тут Гор получил пинка. Увесистый толчок пяткой в грудь, плюс удачно пойманная инерция, и Гор шлепнулся на мышечные мускулы (в просторечии задницу — tella на эльфийском) с неудовольствием отмечая, что сухие сосновые иголки колют майа так же, как и какого-нибудь смертного или эльфа. Он решил, что придется опять догонять, и наверное лучше в волчьей форме, потому что иначе придется определенную часть придерживать, чтоб не болталась, а то и взять на манер копья… И тут девушка его оседлала. Да не просто уселась сверху, а, правильнее сказать, насадилась со стоном. Такой пример суицидального поведения определенно заслуживал внимания, решил Майрон. — Двигайся, Моргот тебя дери! — сердито сказала тем временем жертва. — Уж взялся насиловать, так не останавливайся! — Я полагал, у нас все по взаимному согласию, — Майрон весело рассмеялся из-за абсурдности ситуации. — Однако теперь вижу, что это поочередное изнасилование, и теперь ваша очередь. — Он откинулся назад, плюнув на ощущения от иголок. — И все-таки, могу ли я узнать ваше имя, чтоб не забыть ту, кто, так сказать, забрала мою невинность? Судя по фыркунью, девушка не поверила в чистую правду — что страшный-ужасный Саурон не ложился до этого мига с человеческими женщинами (а также не садился и стоя тоже ничего никому не засовывал). Однако, спасибо Единый, она продолжила двигаться еще активнее и простонала: — Точно, это я тебя насилую, понял, чудовище?! И запомни, меня зовут Лаура! — Вернусь — запишу, — пробормотал Майрон, которого очередная волна удовольствия накрыла с головой, да так, что на поляне, где они предавались непотребствам, вспыхнуло огненное кольцо чуть ли не до небес, а тело изверглось, словно вулкан. Хорошо, что майа был частично в сознании и сумел проконтролировать температуру тела — снимать с себя обугленный труп совсем не хотелось. Судя по нулевому полю, эта Лаура тоже получила свою порцию радости от нервных окончаний. Пламя опало только через полчаса. В черном опаленном круге лежал обнаженный огненноволосый майа, к коже которого кое-где прилипли сухие иголки, а жертва лежала на нем сверху, все еще соединенная с ним, и притворялась мертвой, хотя сердце, дыхание и нулевое поле ее выдавали. — Ну, — наконец заворчала она, — ты падать-то собираешься? — Мы и так лежим, — напомнил ей Майрон. — Ты — не целиком, — фыркнула она. — Или выходи, или продолжай! — А ты не умрешь от переизбытка ощущений? — уточнил Майрон, которому весьма понравилась идея продолжить и попробовать другие варианты сочленения и другие технические отверстия. — Я умру от голода и холода быстрее, — Лаура оказалась весьма язвительной особой, Майрона это веселило. — Только в волка не обращайся в процессе. Не люблю блох! — У меня нет блох, — Майрон ее шлепнул, потому что видел, что так делают мужчины с нахальными детьми и женщинами. К его удивлению, внутри Лауры все сжалось, и организм немедленно послал хозяину лучи одобрения: продолжай, мол, отшлепай ее всю. Судя по ошарашенному лицу девушки, она тоже ожидала от шлепка других ощущений, но стеснялась признаться, что понравилось. Впрочем, у Майрона только что образовался в голове целый чек-лист на попробовать. — Пожалуй, следует договориться, — светски сказал он, — что мы делаем и при выполнении скольких пунктов я тебя отпущу. — Угу, — вздохнула она, сдаваясь. — А одежду с собой дашь? Или прям так, голой? — Дам, — Майрон ловко перевернул ее на спину и уже начал двигаться. — А золота на дорогу? — немедленно обнаглела она. — Зависит от твоего поведения, — честно ответил Майрон и отпустил себя. Главное не спалить эту Лауру случайно и вернуться до инспекции Мелькора через три дня.