Король-техночародей и его убийца

Айген с самого утра начал наглядно демонстрировать принцам кто у назгулов главный. И вообще начальник. И занудный. И очень терпеливый. И проворный. И обладающий еще множеством разных других скрытых умений. Именно по этой причине, точнее, совокупности причин, выполнять задания юношам впервые пришлось в полную силу: ни схитрить, ни укрыться от справедливой кары за хитрости, ни даже заболтать Айгена не получилось. Минардил и Вардмамир честно попробовали весь арсенал средств, который использовали в замке на собственных учителях, но не помогло! Несчастный вид и болезненные стоны тоже не возымели эффекта — наоборот, только сильнее раззадорили мучителя. Принцы честно старались откосить: один не сделал отжимания на кулаках положенное количество раз (думал, что не заметят), а второй вместо того, чтобы сбегать и забегать на указанную гору, просто полежал в тенечке. И когда посчитал, что достаточно «позанимался», облил себя водой (вроде как вспотел от усердия), чуть побегал на месте и довольный пришел обратно. Айген посмотрел на чистые и совершенно целые костяшки Вардамира и молча усмехнулся. Предвкушающе как-то. На Минардила даже смотреть не стал, просто закатил глаза и прошипел что-то. Судя по лицу, ругательное. А потом рыкнул так, что палатки затряслись и у Гудбранда котелок с палки чуть не перевернулся. Гудбранд, в отличие от пацанов, которые поняли, что попались, был невозмутим — просто поправил котелок. А вот принцам исправить ситуацию всего лишь отработкой несделанных упражнений не удалось. В качестве наказания Айген отправил парней бегать возле палаток по весьма широкой окружности, причем в душных подшлемниках, тяжелых шлемах и полном турнирном доспехе. Сам сидел рядом с Гудбрандом и обидно комментировал. Каждый раз, когда парни останавливались, чтобы отдышаться, Айген из самых хулиганских побуждений кидал им снежки в лобовую часть шлема. Если пытались увернуться — в прорезь для глаз (и всегда попадал), а разок и вовсе устроил настоящий снежный буран со словами, что трудности закаляют. В натуре закаляют — от метели принцев аж заколотило. То, что Айген ТОТ САМЫЙ король-чародей Ангмара, принцы поняли где-то на сороковом круге забега. Наконец соотнесли ангмарское имя с необычными способностями по управлению ледяной стихией и приплюсовали их к страшным легендам про ужасающую внешность и выдающийся рост мифического короля (имя-которого-нельзя-произносить-вслух, как говорили — а оказалось, что можно). В целом с легендами о жестоком нраве короля-чародея принцы теперь тоже были согласны и даже готовились их дополнить очередной леденящей душу историей о замученных юношах, померших во цвете лет от бесчеловечных тренировок злобного мастера. А потом собирались как следует украсить новую легенду ненужными, но живописными подробностями с поеданием трупов и отсасыванием, тьфу, высасыванием крови досуха. Думая это, принцы бросали на Айгена яростные взгляды, пыхтели, уворачивались от снега, но продолжали выполнять «нормативы» в беге на три мили за восемь минут. Во-первых, очень хотелось выжить. Во-вторых — показать себя на фестивале. Но сильнее всего жаждалось доказать слугам Владыки, в особенности этому задаваке Айгену, что и сами принцы достойны когда-нибудь стать полумифическими «назгулами» и что Владыка не зря их выбрал. Так прошли два дня из четырех, отведенных Айгеном на подготовку. Он категорически отказывался называть мероприятие непривычным ему словом «фестиваль», упорно используя старомодное «турнир». По большому счету, принцам было все равно. К тому же, старое название звучало более весомо, заставляя их чувствовать себя если не участниками древних легенд, то хотя бы причастными к чему-то легендарному. Хотя пока самое легендарное, что они услышали, было «Легендарные долбодятлы» из уст Айгена в свой адрес. Может, после турнира про них тоже какую-нибудь историю напишут? Да хоть в Валинорском вестнике или новостях Средиземья. Желательно, не некролог, а наоборот — например, легенду про эпический подвиг двух неизвестных юношей сложат. Вон, про короля-чародея Ангмара каких только легенд не сочиняли. В основном, как выяснилось, лживых. Кровь не пьет, баб не ворует, под землю днем не закапывается, а жаль. На третий день Айген после очередного раннего подъема, уже привычной пробежки и разминки, стянул с себя тунику, всунул парням в руки короткие мечи и велел защищаться. Мальчишки вздохнули, получили за свои «эльфийско-пидорские» вздохи по освежающему снежку в лоб и приняли мечи наизготовку. В этот раз Айген двигался быстро. Слишком быстро, даже для короля-чародея Ангмара. Его движения — сначала плавные, словно ленивые — внезапно стали острыми и скупыми. Обнаженный торс ярким молочным пятном выделялся в сумраке раннего осеннего утра. Первым под руку ему попался Минардил. Замешкался, когда попытался обойти «мастера», пока Вардамир, криво скалясь, кричал что-то обидное в жалкой попытке отвлечь. Однако ледяному спокойствию Айгена можно было только позавидовать. Он намеренно позволил зайти Минардилу со спины и, когда Вардамир, бросив короткий взгляд на друга сделал обманный выпад мечом, Айген, как Вардамир и задумывал, шагнул в сторону, прямо спиной на Минардила. Принц издал победный возглас, занес меч для удара плашмя, чтобы не поранить мастера, но радостный крик вдруг захлебнулся, превратившись в стон, полный боли. Айген, двигаясь в два раза быстрее мальчишек, развернулся на месте и перехватил руку Минардила, занесенную для удара. Сделал странное движение плечом, словно его свела судорога, но закричал почему-то Минардил — это его руки свело от боли, пальцы разжались отпуская меч, слишком тяжелый, чтобы можно было удержать его в падении одной рукой. Меч непременно бы рухнул на ногу Минардилу, может, даже раздробил бы кость, но Айген ловко просунул ладонь, выворачивая ее под немыслимым углом и перехватил рукоять одной рукой. Второй Минардил получил по лбу. — Ничему жизнь не учит, — покачал Айген головой, и спутанные волосы тут же упали на лоб закрывая бледное лицо, — По башке получаете и не доходит. Значит, стучать буду по заднице, раз она у вас вместо головы, — сообщил он, выпрямляясь, и крутанул меч, позволяя лезвию проскользнуть по наручу. Затем перехватил рукоять и тут же от души стукнул Вардамира по заднице, чуть зацепив штанину так, что она разошлась и показала исподнее. Минардил, как дурак, заржал, ибо исподнее уже было дырявым и радостно продемонстрировало юношеские буйные кудри, да не на голове (в чем смогли, в том из родного замка и убежали). Вардамир, рассвирепев, взвыл — как настоящий волк. Синие глаза яростно загорелись на осунувшемся лице. Внутри него словно тысяча солнц взорвалась, заставив ослепнуть. Время, как в прошлый раз, когда он оказался впервые в лесном логове назгулов, остановилось. Все стало расплывчатым, вязким. Изнутри нестерпимо жглось что-то сильное, неуправляемое. Он с удивлением взглянул на трясущийся мелкой дрожью меч и свои пальцы, побледневшие, чужие. «Что за хе… хе…романтия, Йаванна Пендальфу в Балрога и всем Феанора. Дважды!» — витиевато выругался он, не очень удачно копируя Айгена, и отпустил себя, проваливаясь в это странное и абсолютно новое состояние. Солнца внутри него словно того и ждали. Глаза заволокло нестерпимо ярким светом, и Вардамир, повинуясь чему-то внутри, чему уже больше не смел да и не мог по-настоящему сопротивляться, взмахнул рукой, отражая удар Айгена. За первым ударом почти сразу же последовал другой. Вардамир, все еще слепой, почувствовал его, не увидел. Инстинктивно поднырнул под занесенную руку Ангмарца, упал на колено, но тут же вскочил, словно внутри ног были сжатые пружинки, не позволяющие ему упасть. Дальше пошло совсем быстро. Он слышал, как где-то далеко, будто бы из колодца, глухим, неживым голосом его звал Минардил. Слышал, как Айген зарычал совсем рядом. Но тело, обретшее небывалую свободу, горящее изнутри, жило новыми законами сверхприроды, которые, похоже, не подчинялись людским правилам. Вардамир чувствовал, как приседал, как уклонялся от сыпавшихся со всех сторон ударов плоской стороной меча. Пропускал порой, но большинство умудрялся отбить или вовсе увернуться, двигаясь почти так же быстро, как белое размытое пятно перед ним, которое ошарашенный мозг решил идентифицировать как «Айген». И не чувствовал боли. Зрение возвращалось медленно. Вначале Вардамир, уходя от очередного удара, отпрыгнул и перекатился в сторону, и тут же с грохотом влетел во что-то твердое. Мотнул головой, пытаясь понять, что случилось, а когда оглянулся, то увидел широкий ствол слегка покосившегося дерева. Почти сразу встал, ощущая, что пружинки в ногах заметно ослабели. Так быстро, как в начале боя он уже не мог подскочить, но странная сила все еще оставалась. Вардамир чуть отступил, в немом удивлении рассматривая нечто, напоминающее отпечаток собственного лица на древесной коре, провел рукой по щеке и тут же получил мечом плашмя по заднице. — Ну не при всех же себя ощупывать, побойся Единого, извращенец, — усмехнулся Айген позади него. — Ладно. Хватит с вас на сегодня. Свободен, и дружка своего подбери. В этот раз Вардамир получил болезненный тычок в ребра, развернувший его в направлении небольшой канавы, из которой доносились протяжные стоны, и покорно поплелся туда, странным образом ощущая, что прямо сейчас проверки на прочность в виде удара в спину не будет, но за ним внимательно наблюдают. Пока шел прислушивался к себе, все еще не понимая, что произошло и почему мышцы болят в неожиданных местах, как если бы он не на тренировке был, а пешком, без отдыха и сна, шел до Харада пешочком, затем залез на самый пик Таниквэтиль и сразу же, без этих ваших «насладиться видом», спустился с горы на ж… копчике. — Это с непривычки. Чаще будешь обращаться к нулевому полю и тренироваться, как вас учит Айген, и разум научится контролировать поток энергии, а тело — привыкнет к нагрузкам. — У канавы, где все еще кто-то стонал, на низкой складной табуретке сидел Гудбранд и меланхолично чистил овощи прямо в канаву. — Воды… — прохрипел знакомый голос внизу. Вардамир не сразу узнал Минардила. С удивлением наклонился, но так, чтобы держать в поле зрения Гудбранда, за что получил одобрительный кивок. — Не ссы, — улыбнулся варьяг, показав острые клыки, очень похожие на волчьи, как у Айгена, — тренировка закончилась вашей безоговорочной капитуляцией и победой короля-чародея. Но унывать не стоит! Ты вот сегодня открыл в себе новые способности. — Гудбранд тоже наклонился над канавой и покачал головой, — А Минардил пока не смог, за что получил по полной. — Давай, вытаскивай брата-акробата и дуйте на речку. Вас еще овощи и рыба ждут. — Губранд ухмыльнулся и отложил нож в сторону. — Я готовить люблю, потому что это — творческий процесс, как Владыка говорит. А подготавливать продукты не, не очень. Поэтому в следующий раз овощи будете чистить вы, а готовить, так и быть, помогу. — Он окинул насмешливым взглядом Вардамира, который уже спустился в канаву и помогал усыпанному очистками Минардилу подняться. — Поторопитесь, а то еды с гарантией на всех не хватит, так что кто первый, того и пайка! — И чуть тише, но так, чтобы мальчишки услышали, добавив голосу недовольства, прошипел: — Дармоеды… Вардамир пропустил последнее замечание мимо ушей. А Минардилу и вовсе не до того было, слишком сильно приложился боком, и все его мысли были лишь чтобы боль хоть немного унялась. Айген помог Вардамиру вытащить Минардила, протянул и ему руку. Кивнул в строну Минардила, едва держащегося на ногах. — Пока будете приводить себя в порядок, объясни ему, как вызвать нулевое поле. — И прежде чем Вардамир успел возмутиться, мол, как он объяснит то, чего сам не понимает, хлопнул по плечу, заставив замолчать, затем соизволил пояснить. — Ты ведь почувствовал что-то перед тем, как вызвать энергию нулевого поля? Дождался неохотного кивка и продолжил: — А теперь попробуй словами через рот описать свои ощущения. Вардамир задумался, опустил голову, пытаясь вспомнить что с ним случилось. — Внутри как будто солнца взорвались. — Нет, не то, — Айген покачал головой, — Что почувствовал перед тем, как внутри жахнуло? Вардамир поджал губы и отрицательно мотнул головой. — Что Айген чудак на букву М и балрогов ему в ж… жизнь, да? — за Вардамира ответил Гудбранд. Он бросил последнюю картошку в ведро, где горой лежали другие клубни, морковь, лук и еще какие-то овощи. Поднялся, потягивая затекшую от работы спину. — Ну так вот и весь секрет. Попасть в безвыходную ситуацию и обнаружить, что дальше все. Или смерть, или скрытые ресурсы. Айген стоял молча, не вмешиваясь. Только одобрительно разок кивнул. Гудбранд продолжил: — В общем так, детки. Если бы Айген не гонял вас пару дней в хвост и гриву, позволяя вашим тушкам привыкнуть к новым нагрузкам, а потом не довел бы тебя, касатик, до состояния нестояния, то и эффекта бы не было. Ну или бы был… — Гудбранд нехорошо усмехнулся, — с летальным исходом. Нулевое поле редкое явление. У людей в особенности. Тела слишком слабые и неприспособленные для такого количества энергии. Но раз в сто лет бывает, — Гудбранд хитро сощурился и подмигнул приунывшим принцам, — что и палка стреляет. Так что идите, давайте, в порядок себя приводите, а то вид не по уставу, — усмехнулся он. Минардил больше не стонал. Только поджал губы и, тяжело опираясь на плечо друга, поковылял «приводить себя в порядок». Оба принца молчали, осмысливая услышанное. В тишине добрались до небольшой лесной заводи, умылись, почистили одежду, прорехи на заднице Вардамир стянул булавкой. Несмотря на тяжелые тренировки и жесткий утренний спарринг, они не обнаружили на себе ни переломов, ни ран, которые требовали обработки. Так, несколько ссадин. Заживет до турнира, не то что до свадьбы. Только когда уходили, Минардил спросил: — Как это? — Ты про что? Про нулевое поле? — уточнил Вардамир. Минардил кивнул и вновь поджал губы. Ему неприятно было оказаться отстающим. Хотелось догнать товарища, а еще лучше перегнать. — Я сам не понял, — честно признался Вардамир. — Хотя… Он вдруг подумал, что если Айген смог довести его до состояния боевого берсерка, то с Минардилом будет еще проще. Его друг терпением точно не отличался и был очень вспыльчив. Вот только они до спазма в печенках боялись Айгена, может, поэтому не сработало, пока Вардамир с голым задом не опозорился? Вардамир вообще думал, что после такой выходки Айген его прикончит, вот и отпустил себя — терять было нечего. А что если он сам доведет Минардила? Названный брат ведь его точно не боится, и если разозлить хорошенько, прям чтобы обидно, может даже унизительно, что они себе никогда не позволяли по отношению друг к другу, то и сработает? Потом они хорошенько подерутся, Вардамир извинится и все опять будет хорошо. — Ты про что? — Минардил глянул с надеждой. И Вардамир решился. — Да ничего, — отмахнулся он, игнорируя тяжелый взгляд друга. — Ты не поймешь… — Я?! — Минардил готов был вспыхнуть сухостоем, который облили жидкостью для факелов под палящим солнцем рядом с разожженным костром. –Ага, — Вардамир, про себя торжествуя, беспечно отмахнулся рукой. — Ты же у нас всегда был… э-э-э, — он запнулся, подбирая наиболее унизительное слово, — э-э-э дебильненький, — засмеялся, зло, нервно, словно мало было обидных слов. Но на самом деле занервничал: а не переборщил ли? — Вот как… — прошипел разъяренный Минардил. Руки его сжались в кулаки, расслабленные плечи напряглись. На лицо набежала темная тень, сделав его как будто старше. — Да. — Судя по выражению, с которым он произнес это, Вардамир уже откровенно глумился, — Ну и в чем я не прав? Ты вспомни, всегда так было, я во всем был первым, а ты… — Вардамир потрепал друга по мокрым волосам, про себя умоляя Единого, чтобы Минардил уже «жахнул» этим своим нулевым полем, унижение друга удовольствие не приносило совсем, наоборот, хотелось срочно все это прекратить. Это же его единственный друг, брат даже! Но Вардамир вынужден был продолжить, проклиная про себя непривычное терпение товарища. — Не всем дано быть умными. — разглагольствовал он, — Кто-то просто красивый. Как и с этим, нолевым полем, вот. Мирнадил все еще стоял молча, только сжимал кулаки, и костяшки уже были не белыми а, кажется, посинели от напряжения, на руках проступили вены. Тогда Вардамир, мысленно попросив у друга прощения, решился на крайний шаг. Он самодовольно улыбнулся: — А я и умный, и красивый… И с нолевым полем я первый справился, а ты — лох Пендальфный! Повисла звенящая тишина. Даже птицы умолкли, и как будто звук воды из речушки и питающих ее ручьев стал тише. Взгляд Минардила помутнел. Он, пока шли к речке, хоть и слушал объяснения Вардамира о нулевом поле внимательно, так и не понял, что там за «солнца» должны были «зажечься в груди одновременно и опалить все изнутри своим светом и жаром». По мнению Минардила, Вардамир вообще был всегда излишне сентиментальным. И эти его поэтические сравнения были не просто плохимт, а непонятными. «Проще надо быть! — всегда думал Минардил, — И люди к тебе потянутся!» Вардамир сейчас был с очень сложными щщами, и это требовало срочного вмешательства, так можно и друга потерять, если возгордится и охренеет. А у него, кроме Вардамира, никого нет. С тех пор как их родители умерли, они стали опорой друг другу. Минардил просто обязан был спустить зарвавшегося товарища на землю, это было в духе благородного (и старомодного) рыцарства, в котором были воспитаны принцы. Ну и просто врезать еще хотелось. Чтобы разбить морду и стереть эту наглую улыбку с лица. Где-то между ребер что-то неприятно сжалось. Как если бы желудок подскочил вверх и уперся в ребра. А сердце от такого соседства возмутилось, стало биться все чаще. В глазах совсем потемнело, и последнее, что Минардил услышал, прежде чем мир взорвался, было: «А ты — лох Пендальфный». Сердце Минардила вдруг остановилось. Натурально замерло. Внутри что-то с грохотом оборвалось, накрывая его огненной пеленой. Мир потемнел. Потом взорвался. Потом стал невыносимо ярким. И в центре этого огненного урагана Минардил с удивлением обнаружил себя. Он видел, как глаза Вардамира широко раскрылись, как с лица слетела идиотская улыбка. И как губы медленно-медленно стали складываться в трубочку. Вардамир, кажется, прокричал «Ура!». Минардил так и не понял, почему, они же вроде драться собирались? Он что, просто попросить не мог, чтобы Вардамир ему от души врезал? Зачем было это представление? Но огонь, побежавший по венам Минардила уже было не остановить. Двигаясь быстрее, чем капельки воды с его волос разлетались в стороны, он размахнулся со всей силы, прицелился другу под дых и ударил… Но его кулак так и не долетел до цели: прямо из-под ног выросла тень. Невысокая, точно ниже него, но очень подвижная, едва уловимая глазу. Тень оттолкнула Вардамира в сторону, и он, потеряв равновесие, полетел в воду. Медленно-медленно раскидывая руки в стороны, приводнился и стал причиной самого медленного на свете фонтаны брызг, которые завораживающе поплыли наверх. А потом тень схватила Минардила за предплечье, поднырнула под вытянутую руку, оказалась за его спиной и нанесла коварный пинок прямо под зад. Минардил хрюкнул: удар был не только коварным, но и болезненным. Время, следом за Минардилом, дернулось и ускорило ход. Все вокруг вновь стало обычным. А Минардил полетел в ту же речку, из которой поднимался, отплевываясь, недовольный Вардамир, и конечно же, снес его. В воду они упали вместе. Сцепившись, прокатились по мелководью, собирая голыми спинами острые камешки, преодолели мелкую речушку в несколько кувырков и и расцепились только после встречи с корягой, торчавшей у другого берега. С места их падения Кхамул, оказавшейся подлой тенью, прошипел с характерным свистящим кхандским акцентом: — Я так понял, нулевое поле теперь оба освоили? — Да, — парни ответили разом. Переглянулись. Минардил поднялся первым. Протянул руку другу. — Ты не делай так больше. Я же правда подумал, что ты зазнался, и не друг мне больше. А эльф пенд… пид… пижонский! Да я чуть не убил тебя! Вардамир на такое только головой покачал, принял протянутую руку. Кхамул тем временем в два прыжка оказался с ними на одном берегу и уставился на парней долгим оценивающим взглядом. — Во-первых, пидор эльфийский. Пендальф — это отдельная категория грязных ругательств, выражайся правильно, — с суровостью в голосе поправил Кхамул. — А во-вторых, ты, — и ткнул пальцем в сторону Вардамира, –сюда придешь, как рассветет. Будешь здесь с Айгеном тренироваться. Тут место хорошее. Тихое. А тебя, — прищуренный острый взгляд прошелся по Минардилу, заставив его поежиться, — Кирион утром заберет. — И прежде чем мальчишки посмели возмутиться, Кхамул вскинул вверх палец и предостерегающе шикнул: — Приказ Владыки. А он два раза… — Не повторяет! — хором ответили принцы. Это правило они уже усвоили. Огненный дух, когда они только с ним познакомились, дал поручение. Мальчишки, как было свойственно юности, в срок не управились, просто забыли, и получили огненных тумаков. На первый раз. С тонким намеком, что второго не будет. И с тех пор волю Владыки блюли в точности и делали все сразу. Продемонстрированные им для острастки чьи-то обугленные тушки с невинным комментарием: «Сроки сгорели» имели потрясающий эффект. Владыка так никогда и не признался, что это были чучелки, заботливо прокопченные по его поручению Захаррром. — А теперь жрать идите. — Кхамул развернул мальчишек в направлении лагеря. — Идите, идите. — А ты? — Удивился Минардил. — А у меня дело, — Кхамул неопределенно пожал плечами. У принцев вдруг сработало новое чутье, которое известило, что в лесу кто-то есть. Но недобрый взгляд Кхамула не оставлял ни времени, ни пространства для разведки. И только уходя, Минардил и Вардамир смогли заметить тонкий девичий силуэт среди редких березок, подступавших к самой воде. Эльфийка не таилась, но и не выходила из тени деревьев, терпеливо дожидаясь, когда принцы уйдут. — Ага, дело у него, — Минардил, видевший голую женщину только на картинках, поиграл прямыми бровями. — Феанора ему, а не бабу эльфийскую, один балрог — эльфы, — отмахнулся Вардамир. Его больше занимал вопрос, почему Владыка решил их разделить. Хотя внутренне обрадовался, что это не его отправят учиться у Кириона. Ему все больше нравился Айген — суровый, но справедливый, нереально круто дерущийся, а еще из нашенских, то есть нуменорских. И ругался потрясающе, и худой, зажиреть не грозит. И сам Вардамир был бы не прочь обзавестись шикарным двуручем, умением драться и запускать ураганы, а главное — такой славой, от которой люди и эльфы по ночам в своих постелях тряслись. Вечером Кхамул в лагерь так и не вернулся. Не пришел и на следующий день. Айген с самого утра гонял Вардамира своим чудовищным двуручем, иногда позволяя выпить воды или съесть что-то, «заботливо» подсунутое Гудбрандом (за невнимательность к еде в первый раз Гудбранд наградил Вардамира жареными пиявками, но они были настолько вкусные, что даже не затошнило, когда Вардамир узнал, что на самом деле было в жарком). Айген крутил огромный тяжелый меч как игрушку, иногда разгоняя его с такой скоростью, что Вардамиру становилось по-настоящему страшно и он, сам того не желая, вызывал нулевое поле. От воздействия неуправляемой энергии страдал в первую очередь сам, поскольку силы быстро заканчивались. Айген на такое лишь улыбался и кидал очередной снежок в лоб зазевавшемуся принцу. То, что меч неимоверно тяжел, и что не каждый с таким может справиться, Вардамир имел возможность убедиться сам. В ходе очередного спарринга он от отчаяния, а вовсе не в результате хитрого плана, как все вначале подумали, прыгнул под ноги Айгену, согнувшись в три погибели, это с его-то огромным почти двухметровым ростом! В результате сила инерции, помноженная на нулевое поле, возымела интересный эффект: выбитый из руки Айгена меч подлетел вверх на несколько метров и только чудом никого не убил, когда вернулся обратно и вонзился в пригорок. Вардамир честно попытался его выдернуть, да только меч был как заколдованный: вспыхнул зеленым огнем, и хоть не обжег, но все равно в руки не дался, как ни пытался Вардамир потом взять его — и за простую гладкую рукоять, и за гарду, и обеими руками схватить, и даже пнуть. Все было без толку. Айген молча стоял и смотрел на его пляски, пока не надоело. Затем выдернул меч вообще без усилия, глянул на лезвие, вмиг погасшее, и торжественно вручил Вардамиру. Тот радостно схватился — за рукоять и… начал заваливаться вперед носом, угрожая самому себе из одного любопытного носа получить два поменьше. Айген язвительно хохотнул, выхватил меч и кинул очередной снежок, в этот раз в макушку. Прикрикнул, и когда Вардамир повернулся, всунул ему в руки не его прежний короткий меч, а полуторный. Пусть и не такой огромный, как у самого Айгена, но тоже тяжелый, солидный и с красивыми незнакомыми буквами по всему лезвию. Вардамир завороженно смотрел на меч в своих руках, не смея принять дар. Айген нетерпеливо рыкнул, без труда крутанул оружие, поворачивая обратно рукоятью к себе, и легонько стукнул навершием по лбу Вардамира, приводя того в чувство. — Не заставляй меня думать, что поторопился, и тебе только с игрушечной ковырялкой бегать! До настоящего оружия не каждый придурок дорастает! — прорычал он. Вардамир тут же отмер и почти выхватил заветный меч из рук Айгена. — А что здесь написано? — спросил, любуясь незнакомым яростным алфавитом. — Ррах гапш, бургот выдрызго, — сообщил Айген и перевел: — То есть «пасть порву, моргалы выколю» на черном наречии. Это если вежливо. Дальше тренировка пошла куда лучше. Меч словно придал Вардамиру сил, и принц стал быстрее реагировать на удары, лучше уклоняться. Отбивал только плохо, никак не мог понять принцип работы с тяжелым и длинным мечом. Айген вздохнул, велел подойти ближе и прочитал ему настоящую лекцию, объясняя все простыми словами, а там где Вардамиру просто не хватало знаний или воображения, терпеливо показывал «ученику» и заставлял того раз за разом повторять упражнение, пока оно не получалось механически, без «участия» мозга — на одних мышечных рефлексах. Что такое рефлексы, тоже объяснил заодно. И почему мышцы болят. И какую цену человек платит за использование нулевого поля — про себя самого сказал, что такой худой, потому что поле высушивает мышцы, и если не поддерживать их специальным режимом питания и тренировок, король-чародей и правда превратится в живой скелет. Вардамир потел, скрипел, пыхтел от натуги как физической, так и умственной, но не сдавался. К концу тренировки еле живой Вардамир не просто умел уклоняться от тяжелых размашистых ударов, но еще понял, что каким бы мастером ни был владелец двуруча или полуторного меча, он всегда ограничен и в движениях и в пространстве. Каждый раз, завершая удар, Айген был вынужден уходить в защитную стойку. Если удар был восходящим, то и стойка — верхней. Если нисходящим — нижней. Правила оказались до неприличия просты. К вечеру Вардамир открыл в себе способность делать выводы, начал думать и решил использовать преимущество в скорости. Его меч был короче, а значит, легче. Этим он и воспользовался. Во время очередного тренировочного боя Вардамир настолько осмелел, что решился сам атаковать. Дождался, когда Айген размахнется, попятился, заставляя его двигаться вперед, уходить с вытоптанной площадки на неровную землю, поросшую травой. Сам же постоянно держался края площадки, делая шаги по кругу и не выходя за ровные границы. Айген продолжал махать мечом со всей силы, удары его стали шире, тяжелее, с шумным свистом рассекая воздух, но все же никогда не уходя в самый низ, что доказывало: Айген головы не теряет и противник серьезный. Однако Вардамир теперь тоже знал, почему боевые удары, в отличие от тренировочных, всегда заканчиваются на середине груди — дают возможность защититься. Он кружил и кружил, заставляя Айгена делать взмахи все шире и добиваясь эффекта маятника. Дождался, когда тот самую чуточку устанет, ведь даже у чародея силы конечны, и когда удары приобрели, по мнению Вардамира, подходящую широкую амплитуду, что позволило бы ему сделать удар и отпрыгнуть, то, хитро щурясь и помогая себе нулевым полем, двинулся в атаку. Полуторный меч вынуждал Вардамира подходить ближе. Но и Айген, даже при своей нечеловеческой скорости, был ограничен законами физики. А физику Вардамир очень любил. В особенности после того, как Владыка прислал ему первую порцию действительно научной литературы, где четко и ясно было сказано — все в Арде живет по законам Единого, где царица наук — математика, которая служит физике. Но вернемся к нашим мужчинам, тем более что оба — и назгул, и юный принц, обнаженные по пояс, были чудо как хороши в рассветных лучах. Итак, Вардамир, хитро щурясь, стал обходить Айгена сбоку, примеряясь к ударам с разных сторон в поисках слабых мест обороны. Пользуясь преимуществом в скорости и коротким радиусом, стал искать дыры в защите, закружил, как волчок, вынуждая противника постоянно менять траекторию удара и, соответственно, терять скорость. А в какой-то момент и вовсе сделал, как учил Кхамул: подцепил носком сапога песок и со всей силы взмахнул ногой, поднимая песок в воздух. Нет, Айгена он, конечно, не ослепил, но на мгновение отвлек, и Айген моргнул. Даже этого оказалось достаточно, чтобы подскочить сбоку и нанести быстрый короткий удар плашмя, так, чтобы не поранить учителя. Вардамир, не веря своим глазам, отпрыгнул обратно и замер с открытым ртом. Айген же торжествующие вскинул руку с мечом вверх, словно это был не десятикилограммовый здоровенный дрын, а ветка какая-то, и радостно заорал: «Наконец-то!» Вардамир ошарашенно стоял на месте, все еще не смея поверить, что у него получилось достать самого короля-чародея. И простоял бы так, наверное, до утра. Айген сам подошел и двинул ему по плечу, не рассчитав силу — он тоже был очень доволен. Мальчишка от удара едва на ногах удержался, и то только благодаря тому, что Айген тут же поймал его за цепочку оберега с тайным символом Владыки (серебряная волчья голова с огненными глазами, чтоб багровым оком придурков не пугать) и вернул равновесие. — Чтоб завтра также дрался. Понял? — напутствовал он ученика с улыбкой. Вардамир в ответ со щелчком захлопнул рот и моргнул. — Не понял, — притворно вздохнул Айген, — Ну давай тогда для закрепления материала вначале пробежку, километров на десять, по лесочку да по пригоркам, как раз дождь собирается, потом, значит, к ледяному водопаду, освежиться, и до полуночи как раз еще разок на мечах потренироваться успеем… Фразу Айген не закончил, потому что глаза принца сделали круглыми и наполнились слезами, он упал на колени и, цепляясь за штанину Айгена, взвыл: — Мастер Айген, помилуй! Лучше сразу убей! Не смогу, сил нет! Дружный хохот Гудбранда и Айгена был ему ответом. — Хватит с меня штаны стаскивать, как пидор какой, — хмыкнул Айген. — Ладно, почистишь рыбу и хватит с тебя. Минардилу в тот день тоже досталось. Вот только его тренировки, да и сам подход мастера Кириона разительно отличались как от привычных занятий со старшими рыцарями в замке, так и от суровой науки мастера Айгена, которую тот буквально вколачивал подопечным в лбы и задницы. Кирион забрал его сразу после ранней пробежки. Они провели пару спаррингов на обычных мечах. При этом новый мастер был рассеян и постоянно отвлекался: смотрел на их тени. Что, впрочем, не мешало ему выходить победителем каждый раз — вроде как мимоходом, но при этом не повторяясь, выбивать меч из рук Минардила так далеко, что приходилось бегать за ним на площадку у реки, где тренировались Вардамир и Айген. Минардил видел, насколько его тренировка отличается от сурового подхода Айгена. Вардамиру было тяжело, но и результат тоже быстро проявился. Когда Минардил в очередной раз прибежал за своим мечом, Айген как раз что-то объяснял Вардамиру и при этом показывал незнакомый прием. Минардил тоже остановился послушать. Он за сегодня совсем ничему не научился. А ведь солнце уже стояло в зените. Осень вступила в свои права, и стемнеет рано. Еще часика три, и густой сумрак опустится на лес. А завтра уже первая битва. Настоящая. Насмерть… «Что же мне так не повезло с мастером! — злился про себя Минардил, пиная мыском сапога землю. — Вон, Вардамиру нормального дали учителя. А я чему научился? Бегать за палкой, как собачонка?» Минардил так расстроился, что сам не понял, как произнес вслух: — Это несправедливо, Владыка! — А что сразу Владыке жаловаться? — Кирион появился словно из ниоткуда. Минардил вздрогнул, но поворачиваться не стал, лишь опустил глаза. Объясняться совсем не хотелось, да и не чувствовал он за собой вины, скорее злость и обиду. Кирион, словно не замечая настроение ученика, все таким же шутливым тоном спросил: — А знает ли молодой принц, почему на обиженных воду возят? Минардил пожал плечами. Как бы ему ни хотелось совсем не реагировать на вопрос — не выйдет, с назгулами шутки плохи, а получить нагоняй на глазах у остальных не хотелось куда сильнее. В особенности — перед Вардамиром, который уже по двум пунктам его обошел: и нулевое поле первым освоил, и сражаться стал лучше. Минардил с досадой признал: он теперь для Вардамира слабый противник. Вон как тот уворачивался и отскакивал, как быстро двигался, как его удары стали точны. — Рано, рано сдаешься, дитя, — Кирион смотрел на него и широко улыбался, словно задумал какую-то шутку. — Пойдем, солнце в нужной позиции. Ты достаточно обижен. Пора возить воду… — Какую еще, к балрогу, воду? — огрызнулся Минардил и тут же получил болезненный тычок в бок. — Волшебную. Исцеляет от дурного характера, — Кирион, похоже, не был настроен на серьезный лад, — Сейчас на собственной шкуре проверишь… Минардил, едва сдерживая себя от того, чтобы нахамить мастеру, вскинул голову. Синие глаза пылали яростью, брови сошлись в одну прямую линию. — Ну рискни, дитя, рискни, если мозгов совсем нет, зачем ты такой Владыке нужен… Вардамир и один чудесно справляется… — Серо-зеленые глаза Кириона словно подернулись золотистыми искорками. Он смотрел на Минардила предостерегающе и в то же время словно ждал, что мальчишка сорвется, и тогда… Минардил сухо сглотнул. Желание проверять, на что способен рассерженный назгул, куда-то пропало. — Ага, все же умеешь держать себя в руках, когда хочешь. Хорошо. — Кирион одобрительно кивнул, — За это будет награда. Но вначале ответь-ка на мой вопрос. Или признайся, что ответа не знаешь. — Если ты про обиженных и воду, это даже ребенок знает. Еще во времена, когда ваш Чародей был просто человеком, — Минардил, не глядя, ткнул пальцем в сторону Айгена, — водопровода не было. — Кстати, — перебил его Кирион, — а ты знал, что это он на всей территории бывшего Арнора, в частности и в твоем королевстве тоже, водопровод провел? — и не дожидаясь ответа, взмахом руки велел продолжать, вновь игнорируя то, как закипает Минардил, который, конечно, знал. Минардил коротко выдохнул, прежде чем продолжить. — Так вот. Водовозы те еще жулики были. Цену поднимали до ста золотых — знали, что все равно купят. Народ роптал и жаловался правителям, проклинал их и богов — Валар. Вот и придумали Валар им казнь Валарскую: кого уличали в завышении цены, вместо лошади запрягали в бочку и отправляли развозить воду. Бесплатно. Вроде как помогло. Кирион довольно кивнул, но глаза его не потухли, наоборот, стали еще ярче. В них теперь отражались лучи солнца, а темно-каштановые волосы словно огнем вспыхивали в свете полудня. Он хитро улыбнулся и вновь спросил: — А вот еще одна пословица: «Не все золото, что блестит». Тоже знаешь, откуда взялась? Минардил, окончательно сбитый с толку странным разговором, только плечами пожал. Откуда это выражение появилось, он не знал. Кирион вдруг кинул быстрый взгляд вниз, скривил губы, будто был раздосадован чем-то. — Надо спешить, оруженосец, вперед, — приказал. А на растерянный взгляд Минардила жестом указал себе под ноги: — Тени стали совсем короткими, если сейчас обиженный водовоз не развесит золото по заборам, быть ему завтра трупом, — странно ответил и языком еще щелкнул, как птица. Посмотрел хитрыми глазами на Минардила. — Все ясно? — спросил, явно не ожидая ответа, потому что сразу же развернулся и широким шагом пошел прочь. Минардил застыл на месте, вертя головой. Справа от него бодрой походкой и не оглядываясь, словно не сомневаясь, что Минардил пойдет за ним, среди деревьев мелькал удаляющийся силуэт Кириона. Слева на площадке Айген что-то увлеченно рассказывал Вардамиру. Мечом крутил во все стороны и одобрительно кивал, когда принц повторял упражнения. Может быть, даже хвалил. Вардамир улыбался, явно был очень доволен. А ему что делать? Что это вообще такое сейчас было? Почему у него мастер как с луны свалился? Причем головой приложился об камень, когда приземлялся. Может быть, это очередное испытание Владыки? Но была и еще одна мысль, которая зародилась в сознании Минардила и с каждым шагом удаляющегося Кириона становилась только громче, и вот уже засела в мозгу, как найденная среди потрепанных книг карта подземелий замка, как откопанный при строительстве очередного замкового сарая ящик с непонятными, но очень интересными ржавыми деталями — в общем, как отличное приключение. «А с Кирионом-то поинтереснее будет, чем с Айгеном. Вон, Вардамир больше не улыбается, потому что опять сделал неверно и отхватил по шее. И потом, Кирион наверняка знает не меньше. Ну подумаешь, что такой странный. Немного. Зато скучно с ним точно не будет!» Минардил вновь оглянулся на Вардамира, который стоял, почесывая шею, и хмурился. Айген что-то опять рассказывал, видимо, повторял, потому что Вардамир слушал вполуха, за что вновь получил коварный снежок в лоб. Минардил поморщился: ну их. Пусть рисуют на песке свои графики и бесконечное количество раз делают одно и тоже упражнение. Он пойдет вешать золото на воду в заборе. Или что там Кирион ему предложил? Минардил рысцой, перепрыгивая через кочки, припустил за Кирионом. Он предвкушал НАСТОЯЩЕЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ. А рыцарские подвиги пусть будут за Вардамиром, для него, Минардила, это слишком скучно. Когда принц сделал первый шаг, Кирион почувствовал его нулевым полем и чуть скосил глаза, наблюдая за приближающейся тенью. Губы тронула легкая улыбка. Пират тоже предчувствовал приключение и, кажется, только что обрел достойного компаньона.