"Первая не-Петрова"

- Мирель, дочка, ну сколько вас можно ждать?! – недовольный голос матери вывел ее из задумчивости. Мирель вздохнула и последний раз взглянула в большое настенное зеркало. Оттуда на нее смотрела молодая девушка лет семнадцати. Безупречная оливковая кожа, огромные глаза цвета топленого шоколада, обрамленные веером длиннющих ресниц. Тонкую грациозную шейку подчеркивали темно-каштановые локоны, выпущенные из сложной прически. На ней было синее платье с белыми изящными кружевами на лифе и корсете. Из украшений – только аккуратные серьги с жемчужинами и серебряный крестик. Мирель Веренгур – единственная дочь графа и графини Веренгур, известная красавица, за сердце которой сражаются многие высокопоставленные господа. Однако еще ни один не был удостоен ее внимания. Как и все молодые девушки, она мечтала о принце, о сказочной свадьбе, о любви, и ее идеалистические мечты рисовали самого благородного и красивого принца, с которым не могли сравниться обычные «женихи». Всю свою сознательную жизнь Мирель прожила в родовом замке, словно в теплице, где ее не касались жестокость и распутство реального мира. Она очень редко находилась вне замка, и всегда ее сопровождали либо сама графиня, либо доверенная прислуга. Но сегодня был один из тех дней, когда она вырывалась из золотой клетки: они с матерью решили поехать в церковь на праздник. Там, на паперти, вероятно, соберется много нищих, которым нужно будет раздать золотые и серебряные монеты. Девушка, как ее и учили, с милостивым выражением лица бросит в мозолистые, грязные, жадные руки деньги, не испытывая истинных чувств сострадания. Это было что-то вроде традиционного ритуала, который Мирель обязана была проходить из-за своего высоко происхождения. Она никогда не задумывалась об этих людях, да и не входили нищие для нее в это самое понятие - «люди». Отвлекшись от раздумий и схватив легкую белую вуаль, Мирель поспешила во двор, где ее уже ждала графиня Веренгур в дорогой карете с золотыми гербами на дверцах. - Почему вы так задержались, дитя мое? – поджала губы пожилая дама. Ее лицо еще хранило остатки былой красоты, а осанка была гордой и прямой. Говорила она с напускной важностью, немного растягивая слова. - Простите, матушка, - вежливо ответила Мирель, - я просто долго не могла найти свои серьги. Графиня сдержанно кивнула ей и, плавно взмахнув рукой, велела трогать. Карета покинула мощные стены замка и катилась по пыльной дороге в сопровождении четырех слуг, ехавших верхом. До церкви было всего лишь тридцать минут езды, которые всегда были не очень приятными для путешественников из-за плохой дороги, поэтому экипаж ехал очень медленно. Где-то на середине пути карета вдруг остановилась. Мирель вопросительно посмотрела на мать, но та лишь пожала плечами, отодвигая плотную занавеску, которая закрывала окна. Внезапно дверь с ее стороны резко открылась, и какой-то человек в темном плаще с капюшоном, схватив пожилую графиню за волосы, выволок ее из экипажа. Девушка закричала, глядя на незнакомца испуганными, широко распахнутыми глазами, но чьи-то руки обхватили ее сзади за талию и тоже вытащили на улицу. Даже через ткань Мирель чувствовала ненормальный холод, идущий от этих нечеловечески сильных рук. Ее охватило странное оцепенение. Девушка даже не могла понять, что происходит, и, судорожно всхлипывая, таращилась на своих похитителей. Их было двое, оба в черных плащах с надвинутыми капюшонами так, что лиц невозможно было разглядеть. Из-за кареты слышались стоны графини, лежащей ничком на пыльной дороге. Но гораздо больший ужас Мирель испытала, когда опустила глаза и увидела всех четверых слуг с разорванными артериями. Кровь бешено хлестала из их ран, окропляя землю… Девушка пронзительно закричала и дернулась. Ноги подкосились, и она обмякла в руках своего похитителя.

***

Мирель очнулась от дикого холода. Она лежала на голых камнях в каком-то подвальном помещении, где царил полумрак. Здесь не было даже намека на окна, только высоко под потолком летал небольшой шарик, дающий неяркий голубоватый свет. Застонав, девушка привстала и оглядела себя. Ее нарядное синее платье исчезло, и прямо на голое тело была одета белая, длиною до пят, рубаха. Распущенные волосы темно-каштановой волной ниспадали ниже талии, путаясь между собой. Серег и крестика тоже как не бывало. Как же холодно… Мирель согнула ноги в коленях и обхватила их руками, стараясь хоть как-то согреться. Безмолвные слезы потекли по щекам. Кто посмел похитить ее? Для чего? И что теперь будет? Ей никогда не было так страшно, как сейчас… Нет, ей никогда не было страшно. В стенах своего родового замка девушка была надежно спрятана от суровой реальности мира. Что она видела в своей короткой жизни? Ничего. Ничего, кроме слуг и родителей, кроме церкви, в которую они часто ездили, кроме этих странных нищих, кроме молитвенников, кроме «вечной» вышивки… Что она видела? Вдруг скрипнула тяжелая дверь, и какой-то человек вошел в ее темницу. Вся его внешность говорила о благородном происхождении: красивые правильные черты лица, серые глаза и белокурые волосы, чуть не достающие до плеч. Да и одежда была весьма богатой и изысканной. Не верилось, что он может заниматься разбоем или чем-либо подобным… - Встань. – Мирель вздрогнула от этого холодного властного голоса, но подчинилась. - Кто вы? Что вам нужно от меня? - Скоро узнаешь, - усмехнулся мужчина, неслышно подходя ближе… Нет, так не бывает… Боже мой! Его усмешка обнажила два длинных белоснежных клыка. Девушка вскрикнула и отшатнулась, но вампир был проворнее и, схватив ее за руку, выволок наружу. Сопротивляться ему было абсолютно бесполезно, и Мирель последовала за ним. - Мой отец найдет вас… и накажет, – прошептала она одними губами, но мужчина услышал ее и снова усмехнулся: - Пусть находит. Мы не откажемся от вкусной добавки. Они долго шли по темным пыльным коридорам, иногда поднимаясь наверх по скрипучим лестницам. То и дело на пути попадались желтеющие кости скелетов, а однажды – еще незасохшая лужа крови. Мирель очень хотелось упасть в обморок, чтобы не видеть всего этого, но она изо всех сил старалась держаться. Наконец, вампир остановился перед огромными, богато украшенными дверями. За ними оказался просторный зал, его пол и стены были выложены дорогой гладкой плиткой цвета морской волны. А над потолком летало множество светящихся тускло-голубым светом шариков. Как только Мирель вошла, все взгляды стоящих в зале людей обратились на нее. Они все были очень красивыми, богато одетыми и могли бы сойти за благородных аристократов, если бы не глумливые смешки, алчущие глаза и очень бледная кожа… Они не были людьми, они были вампирами. Проводник грубо толкнул ее в спину, проходя мимо зевающих к другому концу зала. Там стоял высокий красивый трон, к которому вели три ступени. Мирель несмотря на страх залюбовалась на это чудо ювелирного и плотнического искусства, настолько он был великолепен и украшен драгоценностями, умело вплетенными в замысловатые узоры на спинке, подлокотниках и ножках. Еще один ощутимый толчок направил ее в правый угол комнаты, где стояли на коленях две молодые девушки, тоже одетые в белые длинные рубашки. Их побледневшие лица выражали только панику и ужас, а на руках были защелкнуты грубые железные браслеты с цепями, прикрепленными к полу. Мирель заставили упасть на колени рядом с ними, миг – и ее руки тоже сковали. Непередаваемый ужас жег кожу изнутри сотнями иголок, в груди, казалось не хватало воздуха, а перед глазами плыло… И было холодно. Несколько вампиров отделились от общей массы и подошли к девушкам. От их алчущих взглядов становилось еще хуже, хотелось убежать далеко-далеко или умереть… - Как аппетитно выглядят, правда? - Ага… и не только в гастрономическом плане. Дружный дикий хохот. - Жаль, нужны для ритуала, а то бы я поиграл вот с этой. – Чья-то ледяная рука дернула Мирель за волосы, отчего девушка жалобно всхлипнула, но вдруг почувствовала, как кто-то еще касается груди и спины через тонкую ткань. Она начала бешено вырываться, плача и замечая, как остальных девушек постигла та же участь… Громкий нечеловеческий смех закладывал уши, юная графиня упала на пол, тщетно пытаясь защититься связанными руками… но вдруг все закончилось. Она со страхом открыла глаза - рядом никого не было. Все вампиры построились стройными рядами с двух сторон от черной дорожки, ведущей к подножию трона. Их бледные лица теперь стали абсолютно серьезными и почтительными. Головы склонились в легком поклоне, когда отворились массивные двери, и в зал вошел их Глава.