***
Рассвет Вэй Ин встречает, сидя на кровати и устало, недвижно уставившись в окно. Сон прервался кошмаром. Бессмысленно засыпать снова. Даже тянет усмехнуться такому страху. Ещё бы — не каждый день приходится просыпаться, задыхаясь от собственного крика, когда кажется, что темнота переместилась в его комнатушку, а после устремилась напрямую к нему, сдавливая и затягивая в неведомую бездну. Надо что-то делать, наконец-то приходит в голову чётко оформленная мысль. Продолжения, правда, не следует. Жаль. Остатки кофе выглядят совершенно неубедительно, и он наливает стакан соевого молока, устраивается за рабочим столом, положив голову на руки и наблюдая, как розовые блики на небе становятся всё ярче и красочнее, как первый отблеск ловит на себе огромные окна Центра. Ему нужен план. Чёткий, желательно, продуманный. Нельзя победить тёмную энергию силой — надо постараться опередить её в логике. На бумаге возникают одна за другой кривые линии, пляшут неровно слова, складываясь в строчки. Если события самого первого «пути» так и не воссоздались в сознании полностью, где гарантия, что не забудется ещё что-то важное? В конце концов, его память не вечна. Значит, придётся записывать основные отправные точки. Знать бы, что за них принимать. Солнце уже начинает бить в глаза, когда Вэй Ин откладывает ручку в сторону и хмурится. Двадцать второе декабря и тридцатое декабря — всегда девять дней. Как будто над ним кто-то решил зло посмеяться, играясь с числами. Задача, которую надо осуществить за этот промежуток времени, по сути нелепа: заставить тридцать первое декабря наступить, перешагнуть через порог полуночи, не оказавшись снова в машине с Мо Сюаньюем. Вопрос в том, как. Возможно, дело в отчёте. Из него вытекает медленная реакция боевого отдела, который винить тоже не стоит: что-то из дел вполне может оказаться упущенным, если каждый заклинатель на счету… Недолго думая, Вэй Ин берёт чистый лист бумаги и в раздумьях начинает крутить в пальцах ручку, перебарывая подозрительное нехорошее предчувствие. Что-то подсказывает, что Вэнь Цин от идеи будет не в восторге. Кто знает, вдруг её гнев — опасность пострашнее темноты. В любом случае, Вэй Ин никогда не избегал смотреть опасности в глаза.***
Вэнь Цин, взглянув на его писанину, спокойно кладёт лист бумаги на стол. Глядя на побелевшие костяшки её рук, Вэй Ину моментально хочется отпрянуть и прикрыть руками лицо — просто на всякий случай. — Вэй Усянь, — цедит она сквозь зубы. — Ты серьёзно? От напряжения на лице застывает неловкая улыбка. Слышать официальное имя — уже плохой знак. — По-твоему, я не серьёзен? — переспрашивает Вэй Ин. В самом деле, составленное по всем правилам прошение о переводе — не то, что пишешь каждый день. Ему и вовсе целое утро пришлось на это убить! Какое тут «несерьёзно». — По-моему, ты с ума сошёл. Вэнь Цин вздыхает и протягивает заявление обратно, хмурится, когда пауза слишком затягивается. Вэй Ин даже не шевелится. Нервная приподнятость постепенно тает, позволяя в полной мере ощутить происходящее. Думал ли он о том, что делает? Конечно же, и не раз за прошедшую без сна ночь. Какое решение могло быть наиболее подходящим, если боевой отдел не справился ни разу, кроме как вернуться в ряды заклинателей? Таким образом, тёмная энергия не затронет больше никого — ни Цзян Яньли, ни Мо Сюаньюя, ни Цзинь Цзысюаня. Он просто-напросто займётся делом сам. Как полноправный заклинатель. — Ты хоть понимаешь, насколько это опасно? — напирает Вэнь Цин, сверля его взглядом. — Забыл, в каком состоянии ты был, когда упал с меча? Хочешь опять оказаться на больничной койке, а? Мало тебе было? Воспоминание о стремительном полёте кажется ближе, чем должно быть. Наверное, оно никогда и не стиралось вовсе и теперь тем более никуда не денется, а заодно добавит ещё один страх в копилку. Однако никто не мешает летать ниже, не преодолевать большие расстояния за раз, тратить больше времени на медитации — последнее приходится признать, скрепя сердце. Выход всегда найдётся. Не будет же невозможное оставаться таковым вечно. — Вэнь Цин, — понижает голос Вэй Ин, — другого выхода нет. — Другой выход всегда есть, и он не в том, чтобы ты убивал себя, — непреклонно отрезает Вэнь Цин. — Пойми уже, наконец. Твоё золотое ядро может не выдержать. Уж сколько всего ему довелось выслушать за всё время про своё золотое ядро. Как будто «может не выдержать» — не всего лишь очередная вероятность. Вэй Ин незаметно прикусывает изнутри щёку, борется с собой, чтобы не закатить глаза к потолку. И не сдвигается с места. Приходить к Вэнь Цин было бы глупо без видимого преимущества. Информация о золотом ядре никогда не проникала за пределы кабинета. Его перевод в отдел поддержки всё ещё остаётся непонятным ни для кого решением сойти с привычного пути заклинателя в сторону изобретений и талисманов. Выходит, отказывать официальному заявлению попросту нет причины, особенно когда боевой отдел так нуждается в заклинателях на время большой ночной охоты. И Вэнь Цин, судя по поджатым губам, это и сама прекрасно понимает, пусть и повторяет: — Я не подпишу. — Цин-цзецзе, — прибегает Вэй Ин к запрещённому приёму и на мгновение напрягается, когда её лицо опасно бледнеет. — Ты и без меня знаешь, какая ситуация на нынешней ночной охоте. Клан Не не участвует. Заклинателей мало. Даже из Гусу Лань студентов отправили! Я должен… — Ты никому ничего не должен, Вэй Ин! Так ли? Ни Мо Сюаньюю, отданному под его ответственность? Ни оставшимся в городе жителям? Ни клану Цзян? Глупости ведь. — Нет, — твёрдо настаивает он. — Поверь, на сей раз должен. Победа ясна до того, как Вэнь Цин сжимает свободную ладонь в кулак и молча садится за стол. Ручка легко скользит по бумаге. — В резиденцию соваться не смей. Ежедневно будешь проходить осмотр. — Каждая фраза, как сухое указание из рецепта. Договорив, Вэнь Цин поднимает взгляд. — Понял? Вэй Ин смеётся непринуждённо, забирая заявление, и на прощание складывает два пальца в сердечко. — И всё-таки ты лучшая, Цин-цзецзе. Захлопнувшаяся дверь почти не пропускает в коридор гневный возглас.***
Стул оказывается неудобным, и просторный зал для совещаний всё так же до тошноты минималистичен. Следуя за собственной авантюрой, Вэй Ин и позабыть успел, что будни заклинателя далеко не всегда состоят из сражений. В бутылке с водой криво отражается его лицо. Вкрадчиво и — чего уж таить — нудно говорит Цзинь Гуанъяо. Вэй Ин осторожно приподнимает бровь и кривит губы, чтобы едва не прыснуть от смеха, когда отражение искажается ещё сильнее. И сразу же прячет это за лёгким кашлем, даже тянется к воде. Правда, моментально давится — чётко ощущает на себе чужое внимание. Из-за яркого света золотистые глаза будто светятся изнутри. Лань Чжань смотрит на него, кажется, без выражения, но так, словно стремится поймать и запечатлеть в памяти малейшее движение. Наверняка осуждает за… как там он шипел раньше? За «беспечное отношение»? Вэй Ин нарочно не отворачивается и улыбается в ответ как можно лучезарнее. Вот так. Пусть закипает дальше. Метод и в самом деле работает: Лань Чжань переводит взгляд на Цзинь Гуанъяо, который как раз начинает озвучивать результаты проверки резиденции. Солнечный луч скользит по гладким тёмным волосам, по концам налобной ленты; из-за него же кончик уха кажется чуть покрасневшим. Как только собрание объявляют законченным, Вэй Ин подскакивает со стула, недовольно чувствуя, как хрустит затёкшая спина. Всё, что требовалось, он и так услышал. Главное — положение дел никак не изменилось. Информацию о локациях пришлют отдельно, остаётся только отловить среди запросов тот самый, нужный, который клятвенно обещал составить прослезившийся из-за его внезапного перевода Мо Сюаньюй. — Господин Вэй? Мягкий голос раздаётся совсем рядом, и Вэй Ин чуть не морщится. К простоте общения быстро привыкаешь, не то что к такой приторной вежливости. — С возвращением в наши ряды, — безукоризненно улыбается ему Цзинь Гуанъяо, демонстрируя ямочки на щеках. — Слышал, вы давно не брали в руки свой меч? — Не волнуйтесь, я вовсе не забыл, как им пользоваться, — вовремя спохватывается Вэй Ин и мрачно осознаёт, что улыбка директора Цзинь становится только шире. — Я в вас и не сомневался. Однако… — тот будто нарочно делает паузу, делая вид, что подбирает слова, — для эффективности работы было предложено на первое время поставить вас в пару с другим заклинателем. Ханьгуан-цзюнь любезно вызвался помочь. — Что? Его будто окунают с головой в ледяную воду. На смену ступору приходит раздражение. Неужто Цзинь Гуанъяо решил припомнить ему падение с меча, спонтанный с виду уход в отдел поддержки? И выбрал публично назначить испытательный срок тому, кто когда-то слыл одним из наиболее талантливых заклинателей своего поколения. Потрясающе. Лучшего способа унизить и не придумаешь. Другое дело, что какое Вэй Ину дело до унижения? На кону стоит кое-что поважнее — возможность самостоятельно выбирать дела. — Директор Цзинь, сами подумайте: разве на ночной охоте так много свободных заклинателей? — начинает он, как ни в чём ни бывало. — Не настолько я важная персона, чтобы организовывать мне специальные условия. Не лучше ли будет направить силы такого заклинателя, как Ханьгуан-цзюнь, на нечто более важное? Цзинь Гуанъяо понимающе кивает, однако разводит руками. Естественно, такие простые аргументы тут бессмысленны. Наверняка решение было принято, как только заявление получило подпись. — Ваше отсутствие было достаточно долгим, господин Вэй, — замечает тот как бы невзначай, и Вэй Ин совершенно не готов признавать, что фраза попадает в цель. — Не беспокойтесь, раз прежние навыки при вас, проверка локаций будет продвигаться только быстрее. Невероятно. Кто бы мог подумать, что ему назначат испытательный срок. Вэй Ин всеми силами старается не грубить — мало ли, что ещё Цзинь Гуанъяо взбредёт в голову. Терпение, правда, заканчивается, стоит только дойти до лифта, и от пинка, направленного в стену, становится немного легче, если не обращать внимание на боль в ступне. Придётся пересматривать планы. О том, чтобы выбрать запрос на очищение локации, можно и не мечтать — список для Ханьгуан-цзюня уже наверняка утверждён, а человека более педантичного и занятого, чем Лань Чжань, и представить сложно. Если ему скажут не выпускать Вэй Ина из вида — улизнуть не получится. Остаётся разве только положиться на призрачную возможность склонить того к рассмотрению ещё одного дела дополнительно, а уж затем незаметно перехватить инициативу в свои руки. Не зря же его когда-то называли одним из наиболее способных заклинателей! Вот заодно и способ избавиться от чужой опеки. Но такие сложные манипуляции ради проклятого сгустка! — Кто только догадался внести настолько идиотское предложение? — бормочет он под нос, нажимая кнопку рядом с лифтом. — Я. От неожиданного ответа Вэй Ин едва не подскакивает. Узнать голос нетрудно. — Лань Чжань, — шипит он, оборачиваясь и медленно закипая, — ты пошутить так решил? Неудачно получается. Лань Чжань смотрит так же пристально, как и на совещании, будто стремится дыру в нём прожечь. Что, до сих пор его не выносит? Злится из-за возвращения? Хрен его поймёшь, с такой-то невозмутимостью. Лифт оповещает звонком о прибытии — никто из них не сдвигается с места. — Вэй Ин и в самом деле давно отступил от пути меча, — поясняет Лань Чжань с таким спокойствием, что раздражение разгорается сильнее. — Возвращаться в бой без подготовки опасно. Ха! Вэй Ин и сам мог бы рассказать пару-тройку вещей об опасности, жаль только, что концепция переноса во времени никому не покажется достоверной. Ему хочется и огрызнуться, и уколоть как можно острее, но вместо этого он с досадой вздыхает. Толку-то? Решение принято. Хотя кто знает, может, неподобающее поведение заставит Ханьгуан-цзюня самого отказаться от сотрудничества? Впрочем, нет. На детские глупости нет времени. — Дай угадаю, — уныло заговаривает он, — ты уже получил список локаций и продумал маршрут, и моё мнение тут не учитывается. — Мгм. — Так чего мы ждём? Лань Чжань поджимает губы, нажимает на кнопку снова, чтобы не дать лифту закрыться и отзывается лаконично: — Твоего оружия и подобающего вида. Вот дела, думает Вэй Ин, обомлев и провожая его взглядом. Тот сам острить научился. И давно ли? — Погоди, — спохватывается он, вбегает следом в лифт и возмущённо тычет пальцем в чужую грудь. — Чем тебе не угодила толстовка, а?!***
Водолазка неприятно сдавливает горло, и Вэй Ин в который раз оттягивает воротник. Да уж, давно ему не приходилось надевать форму штатного заклинателя. И признавать не хочется, что тёмно-серый плащ из плотной ткани с вышитым цветком дикой сливы на груди сидит чуть свободнее, чем прежде — пренебрегать физическими упражнениями и здоровым питанием, наверное, не стоило. Зато в руке лежит очевидно самая ценная вещь, ради которой по сути всё и затевалось, — восстановленная карточка-пропуск. Не без удовольствия он наблюдает, как терминал с готовностью подтверждает доступ к карте города, испещрённой красными точками — прямая указка на места, требующие очищения. Проведя пару раз пальцами по монитору, чтобы найти нужный ему район, Вэй Ин хмурится. Мост отмечен серым. «Локация безопасна» — высвечивается после нажатия. Бред какой-то, думает он, тут же переключаясь на опцию «просмотреть запросы». И недовольно цокает языком. Времени прошло достаточно, чтобы запрос обработали. Однако имени Мо Сюаньюя нигде не видать. Нужного документа — тоже. Быть такого не может. У него, конечно, были подозрения, что дело в отчёте, но очевидно это не включало в себя то, что его не окажется в базе данных вовсе. Пока Вэй Ин нетерпеливо постукивает носком ботинка по полу, из телефона доносятся долгие гудки. Неужели Мо Сюаньюй всё просрал? Стоило только перевестись… — Господин Вэй! Как вы? — ожидание прерывается радостным возгласом. Вэй Ин, ухватившись за мгновение молчания, моментально переходит к делу: — Где отчёт? — Отчёт? — переспрашивает Мо Сюаньюй с недоумением. — Какой… «Ну не тупи, Сюаньюй, ну только не сейчас», — молится он про себя, стискивая зубы и оглядываясь по сторонам. Только бы Лань Чжань не решил прийти раньше времени. Тогда всё, прощай, самодеятельность. — А! О том, что было под мостом. Я запрос отправил, — отзывается тот, наконец. — Всё сделал по форме, клянусь! Что-то не так? Взгляд снова устремляется к терминалу. — Его нет в базе данных, — медленно отвечает Вэй Ин, пролистывая список отчётов ещё раз. Не могла же система выйти из строя, так? — Может, ещё не обновилась? Мне отправить ещё раз? — Да, сделай одолжение. Он завершает разговор, вынимает карточку из терминала и задумчиво смотрит на логотип Центра на экране — всё тот же бледно-розовый цветок сливы, обманчивый в своей нежности. И давно в боевом отделе такие сбои? Сколько ещё локаций оказалось пропущено таким же образом? Благородный порыв направиться к Цзинь Гуанъяо Вэй Ин тут же осаждает. Запросы ведь никогда не удалялись, скорее отмечались как выполненные. Не может же быть такого, чтобы список вовремя отредактировали? И для такого нужно обладать определёнными полномочиями. Заприметив среди серых плащей знакомую фигуру в белом, Вэй Ин машет рукой, стараясь улыбаться, как ни в чём не бывало. Развивать цепочку догадок в эту сторону рискованно. Вдруг у него просто разыгралось воображение, и дело действительно в простом сбое. Тогда действия Мо Сюаньюя всё расставят на свои места.***
Лучи закатного солнца расплёскивают алые пятна на облаках. Чтобы различить силуэт, стремительно перемещающийся вдоль улиц, приходится спустится. Лезвие меча под ногами гудит. Подобраться бы чуть ближе, да мертвец оказывается уж очень прытким: уворачивается от очередного брошенного в него талисмана и сворачивает в переулок поуже и потемнее. Вэй Ин не выдерживает и ругается сквозь зубы. Понял, засранец, что между зданиями не полетаешь. Не дожидаясь Лань Чжаня, он подгоняет меч, легко вписываясь в поворот, ныряет вниз. От внезапного ощущения воздуха под ногами искрой пронзает страх. В животе даёт о себе знать лёгкое жжение, и время на мгновение будто застывает. Тело будто реагирует само. Вот он отталкивается от ещё остающейся в пределах досягаемости рукояти. Посылает к ладони импульс духовной силы, мысленно взывает к освободившемуся мечу, и тот послушно устремляется навстречу. Приземлившись с кувырком, Вэй Ин охает и хватается за бок. Да уж. Может, начать снова заниматься растяжкой по утрам? Мертвец не даёт ни секунды на раздумья: выпрыгивает из-за мусорного бака — и что там успело разложиться за такое долгое время? — скалит острые зубы. Судя по одежде и комплекции, когда-то это был совсем ещё юный студент. Возможно, из академии Цишань Вэнь. Тогда ясно, откуда такая прыть. От выпада тот ловко уворачивается и вдруг впивается недвижным взглядом в острое лезвие. Будто понимает, что перед ним, или вспоминает, пусть Вэй Ин и осознаёт, что этого быть не может. Спасительное тепло внутри помогает сделать глубокий вдох — такой, от которого кажется, будто всё, что было раньше, и дыханием назвать-то сложно. В движениях исчезает лишнее. После следующего броска раздаётся визг боли. Как же он по этому скучал. Только раньше от настолько ничтожного усилия не подкашивались колени. Не дрожали пальцы на рукояти меча. Рёв заставляет поднять взгляд и похолодеть: то, что должно было отсечь голову, оставило лишь глубокий порез. Сгусток тепла внутри ощутимо обжигает. Не может же быть, чтобы ядро успело ослабеть настолько? Или просто сказывается конец их рабочего дня? Усталость? Ослепительная вспышка — и на лицо брызжут холодные вязкие капли. Пока обезглавленный мертвец медленно падает, белый меч возвращается в руку своего хозяина. Лань Чжань ближе не подходит, держится поодаль. Догадался наверняка, что вдвоём им в переулке не развернуться. Умно. Стараясь скрыть дрожь, Вэй Ин отряхивает форму. — И сам бы справился, — беззаботно пожимает плечами он, направляясь к улице. Вытирает пот с лица и, взглянув на рукав, недовольно стонет. Ну конечно, запачкался кровью мертвеца и хрен знает ещё чем. Теперь застирывать. — Куда дальше? Лань Чжань смотрит будто бы недовольно, и Вэй Ин прячет руку за спину. Хорошо, что плащ тёмный. — На сегодня закончим, — наконец, отвечает тот. — Так рано? — Отдых тоже необходим. Вэй Ину остаётся только глазами хлопать и выбираться из вонючего переулка. Никого случайно не подменили? Может, ему мерещится? Только спустя пару мгновений снисходит озарение: законченный рабочий день означает повторный визит в Центр. И добираться придётся само собой на мечах. От одной только мысли Вэй Ин почти готов взвыть. Не ценил он, что раньше не приходилось даже задумываться о том, что полёты требуют изрядного контроля. Суйбянь наготове парит над землёй, и в животе уже неприятно тянет. Вставать на него впервые не хочется. — Вэй Ин? — Сейчас, сейчас, просто задумался, — посмеивается он, надеясь, что не слишком нервно: от чужого взгляда уж очень неуютно. Не мог же тот что-то заподозрить, так? — Брось, я не устал. В переулке было не развернуться, ты и сам видел, в какую щель он забился! Попробуй тут ударь хорошенько… — Слова вырываются сами собой, потакая желанию хоть как-то заполнить тишину. — А, ладно, ты прав. Возвращаемся. Вид безвкусной громады Центра впервые приносит радость. Вэй Ин украдкой вытирает лицо — пот, как назло, течёт ручьями — и крепче стискивает зубы. Опасно подрагивает под ногами лезвие. Кончики пальцев немеют, и мысли текут вяло, постоянно сходясь к единственной более-менее чёткой: не упасть. На землю он почти что спрыгивает и выдыхает резко, когда ощущение твёрдой опоры пропадает. На долю мгновения окружающие звуки заполняет белый шум. Твою ж мать. Не упасть, значит. Реальность возвращается, когда его крепко хватают за плечо. Кончик носа чешется из-за запаха сандаловых благовоний, который вместо умиротворения внезапно придаёт сил — достаточно, чтобы выпрямиться и выпутаться из чужой хватки. Лань Чжань так и остаётся стоять с протянутой рукой. Выражение его лица понять сложно. Надо бы сходить к Вэнь Цин, думает отвлечённо Вэй Ин. Может, есть какие-то лекарства, капельницы, духовные практики, да что угодно. Ему нужны эти несколько дней в роли заклинателя. Не мог же его срок истечь так рано. — Что-то я зазевался. Составишь отчёт без меня, а? — Как ни крути, сохранять беззаботный тон трудно. — А я пока пойд… Не успевает он ни договорить, ни даже сделать лишний шаг прочь — сильные длинные пальцы смыкаются на запястье. Попытка выдернуть руку оканчивается провалом. Чужой большой палец скользит к основанию ладони, мягко надавливает на кожу. Странно, мелькает вдруг в голове. Вроде Лань Чжань в студенческие годы не был фанатом прикосновений, когда что успело измениться? Хотя, когда-то у гордости Гусу Лань и волосы были такие, что любая девушка обзавидовалась бы, а раз внешность поменялась, то и характер вполне мог… Нет. Стоп. Стабильный поток духовной силы, вливающийся в меридианы, словно возвращает к жизни, кружит голову неожиданное тепло. Вэй Ин выпутывается почти нехотя, отступая на ватных ногах. Сердце ухает в груди, как молот. Какой-то проходящий мимо сотрудник Центра удивлённо присвистывает. — Ханьгуан-цзюнь, да что с тобой сегодня такое? — Хорошо, хоть дыхание удаётся выровнять. — Перестань так шутить, подумают ещё, что мы ссоримся. Знает, доходит до него с какой-то странной безысходностью. Теперь точно знает. — Вэй Ин, — наконец заговаривает Лань Чжань вполголоса, сжимая ладонь в кулак. Не собирается же врезать? До чего нелепая вышла бы картина: Ханьгуан-цзюнь, раскрашивающий лицо напарнику. — Твоё золотое ядро сильно ослаблено. Вэй Ин всеми силами старается не рассмеяться в голос. Ого. Вот так сенсация. Может, ему ещё полагается удивиться? Понятным остаётся одно: глупо было, вернувшись в ряды заклинателей, прятать нечто настолько очевидное. Всё в этом повторе с самого начала шло не так. Нелепая случайность просто поставила точку. Оказывается, за всеми просчётами можно и забыть, что случайности тоже существуют. Нужно что-то предпринять, пробует соображать Вэй Ин. Свести снова к шутке? Нет, Лань Чжань не дурак. В любом случае пойдёт к Цзинь Гуанъяо. В конце концов, для того и вызывался его сопровождать. Рука машинально тянется к мечу, и от слабого, неверного толчка духовной силы тот всё же ложится в ладонь. От спонтанной идеи становится только смешнее. Идиотизм. В таком-то состоянии он Лань Чжаню тем более не ровня. Не говоря о том, что устраивать драку перед входными дверями Центра — само по себе решение, не пышущее гениальностью. — Составим отчёт в комнате отдыха, — неожиданно звучит вместо любых осуждений и предупреждений. Вэй Ин аж давится собственной слюной. — Чего? Лань Чжань, как назло, пропускает его вперёд. Уж точно не из-за не из вежливости. — Послушай, — пробует заговорить Вэй Ин, на ходу оглядываясь через плечо. — Может, я… в уборную загляну? — Мгм. Я подожду. Интересно, где же, мрачно думает он, когда Лань Чжань — вот ведь упёртый — сворачивает следом за ним в нужный коридор. Чисто теоретически, конечно, можно было бы выскользнуть в окно и слететь на землю на мече, но что-то подсказывает, что ещё одна минута в воздухе точно обернётся падением. И подхватить его уже будет некому. Значит, действовать надо открыто. — Лань Чжань, да что с тобой такое? — не выдерживает он и оборачивается, скрестив руки на груди. — Не знай я тебя, подумал бы, что ты хочешь меня, как минимум, допросить с пристрастием. — В этом нет нужды. На кивок его в сторону двери в уборную Вэй Ин раздражённо фыркает и нарочно громко топает прочь. — Позже зайду, — цедит сквозь зубы и, свернув за угол, с усмешкой пробует ускориться. Уже по звуку шагов слышно, как Лань Чжань повторяет манёвр за ним. Э, нет. Выпускать его на долю мгновения из поля зрения уже было ошибкой. Пусть расплачивается. Вэй Ин постепенно переходит на неуклюжий бег, стараясь следить за дыханием. Кто знает, может, уловка бы и удалась, если бы его не удержала ладонь, тяжело опустившаяся на плечо. — Вэй Ин, — спокойно заговаривает Лань Чжань, ничуть не изменившийся в лице после спонтанной пробежки по пустым коридорам. Даже дыхание не сбилось, с завистью подмечает Вэй Ин. Что с ними делают в Гусу? — Мы пропустили комнату отдыха. Ему хочется взвыть. Жаль, что будет бесполезно. — Так чего ты от меня хочешь? — обречённо спрашивает он, как только закрывается дверь. Вместо вразумительного ответа Лань Чжань методично распаковывает инструмент и даже критически оглядывает ближайший столик — видимо, проверяя на глаз, подойдёт ли по высоте. Серьёзно? Такая скрытность ради вечера классической музыки? — Медитация поможет при слабости золотого ядра, — поясняет, наконец, Лань Чжань, снимая плащ и аккуратно складывая его рядом с собой. — Я знаю несколько укрепляющих мелодий. — Я и сам знаю, как медитировать, — моментально возражает Вэй Ин. — Но не прибегаешь к этому часто и, — тот останавливается ненадолго, словно обдумывая нужное слово, — по собственной воле. Это новый навык заклинателей — умело затыкать ему рот парой слов? — Твоя правда. Остаётся только вздохнуть и, сбросив с себя плащ, зашвырнуть его на спинку кресла. Скинутые небрежно ботинки остаются на полу, пока он, устраиваясь удобнее, поджимает под себя ноги и нехотя прикрывает глаза. От первого звука — прозрачного и тихого — по рукам пробегают мурашки. И стоило бы сконцентрироваться на потоках духовной силы, на своём ядре, но… толку-то? Под неспешную печальную мелодию мысли уносятся совсем не туда. Что он делает? Как же расследование дела? Вэй Ин упорно выравнивает дыхание, стараясь не выдать панику. Наверное, дело в шоковом состоянии первого вечера. После него он просыпался… вполне спокойно. Ни следа от ужаса и страха смерти. Может, то нечто, стоящее за повторами, стремится, чтобы и сознание его вернулось в исходное состояние? Ведь по сути, воспоминания самого первого «пути» так и не вернулись к нему целиком. Пьеса прерывается резко, словно играющий в какой-то момент просто заглушил ладонью струны. — Тебя что-то беспокоит. Вэй Ин открывает глаза. Беспокоит — не то слово. На мгновение закрадывается идея: а если рассказать? Поверит ему Лань Чжань или решит, что это очередной розыгрыш? Нет. Нет, нет. Нельзя больше втягивать в повторы посторонних людей. Что случится, если кто-то ещё пострадает, но чудище окажется поверженным и круг прервётся? — Доктор Вэнь известна своими методами лечения болезней, затрагивающих золотое ядро, — продолжает Лань Чжань вдруг. — Перенапряжение после долгого перерыва может обернуться осложнениями. — Так ты, значит, не сообщишь? — выпаливает Вэй Ин невольно. — Пока это не затронет твоё самочувствие во время поручений. Вэй Ин морщится. От того, что Лань Чжань по сути прав, хочется отвесить себе пощёчину. За собственными стремлениями стёрлось понимание того, что по сути даже в этом повторе рядом с ним окажется посторонний человек. Которому придётся разгребать дополнительное дерьмо, если что-то случится во время проверки локаций из-за безответственности одного Вэй Ина, решившего поиграть в заклинателя. А, и заодно донести его до Центра (или то, что от него останется). Хорошо, что напоминание не пришло слишком поздно. — Вэй Ин? — переспрашивает Лань Чжань — наверное, даже не в первый раз. — А? Не, всё в порядке. — Ах если бы. — Спасибо. Стоя позже перед терминалом, Вэй Ин недовольно покусывает губы. Убирает пропуск в карман. Нужного документа среди запросов по нужной локации по-прежнему нет. И дважды один и тот же сбой произойти точно не мог.***
Решение вернуться в боевой отдел было определённо не самым мудрым. Теперь ему это выпадает осознать в полной мере. Пусть расследование не терпит отлагательств, но и остальные локации нуждаются в очищении. Жжение внизу живота и головокружение после смены — с таким приходится свыкаться. В конце концов после нескольких часов беспокойного сна Вэй Ин всё равно берёт велосипед и устремляется обратно, за барьер. Чудище на сей раз точно его дразнит. Петляет по улицам, возле каких-то высотных зданий след нет-нет, да уходит наверх. Хорошо, что у компаса усовершенствовали радар — хоть тут его труды не прошли даром. Очередного выскочившего мертвеца Вэй Ин умиротворяет с помощью талисмана. Обеспокоенно смотрит наверх и почти сразу пожимает плечами, подбирая брошенный впопыхах велосипед: нет, фигур в небе не видать. Ночь на удивление тиха. Только далеко впереди мелькают вспышки среди руин. Компас, стоит проехать ещё один квартал, вдруг трещит, хаотично дёргается стрелка. Всё, с досадой думает Вэй Ин, недовольно останавливаясь. Чудище поступило куда разумнее, чем он ожидал: попросту ускользнуло в средоточие тёмной энергии, где его след не обнаружил бы никакой компас. Кажется, в ту местность отправляли самых искусных и выносливых. Словом, ловить ему там нечего. Оставив велосипед возле столба, Вэй Ин садится на краешек тротуара, упирается локтями в колени. Шарик света, созданный талисманом, постепенно догорает, а использование духовных сил, пусть и незначительное, всё равно отягощает, наполняет тело вялостью. Надо думать. Что-то решить. Как-то выманить чудище из окрестностей резиденции. Нарисовать флаг, привлекающий духов, это конечно выход, но насколько надёжный? Кто знает, сколько поблизости прячется мертвецов. Ещё и чрезмерно бдительный заклинатель может запросто сорвать планы — скопление тёмной энергии в одном месте стопроцентно привлечёт чьё-нибудь внимание. Флаг, привлекающий только чудищ? Над таким, помнится, кто-то работал. Свет меркнет, сверкнув напоследок, и Вэй Ин разжигает ещё талисман, чтобы не остаться в кромешной темноте. Холод покалывает неприкрытую голову, сковывает пальцы рук и навевает почему-то лишнюю сонливость. Значит, пора возвращаться. И снова думать.***
На имя исследователя, высветившееся на терминале, Вэй Ин смотрит долго. Тихо ругается, вытаскивая пропуск. Ну конечно. Кто ещё мог заняться таким, с первого взгляда, абсурдом, если не Сюэ Ян. Поразительно, что материалы вообще остались — могли бы изъять при расследовании. Получить доступ к архиву, как оказывается, довольно легко (хвала пропуску!). Но найти нужные документы — та ещё задачка. Сраные заклинатели и их старомодная привычка хранить всё в бумажном виде. Уже утомившись от нескончаемого чихания, Вэй Ин вытаскивает нужный чертёж. И закатывает глаза. У него-то дерьмовый почерк? Если так, то почерк Сюэ Яна — эталон этой самой дерьмовости. Нескольких минут размышлений хватает на то, чтобы понять: работа велась впопыхах, будто автор стремился закончить её в последний момент. Из-за чего допустил пару грубых ошибок. Ничего удивительного. Вэй Ин почти со злостью запихивает файл обратно и по пути в комнату отдыха останавливается ненадолго у автомата с напитками. Да уж. С такими черновиками проще всё сделать самому. Если пожертвовать сном после смены, времени будет более чем достаточно. — О, Лань Чжань, — допивая последние глотки энергетика, подмечает Вэй Ин и бросает взгляд на часы. Так и есть. Как всегда, вовремя, минута в минуту. — Список локаций на сегодня уже готов? — Мгм. — И как всегда, немногословен. Что-то в повторах никогда не меняется. Неодобрительный взгляд в сторону запущенной в урну пустой банки Вэй Ин упорно игнорирует. Не все же ложатся спать в девять вечера. Странно, но бодрость испаряется, стоит только ступить на лезвие меча. Жгучая боль едва не заставляет согнуться пополам и наталкивает на мысль: может, энергетики негативно влияют на золотое ядро? Кто-то вообще проводил такие исследования? Подниматься в воздух непривычно и по-противному тяжело. Барьер остаётся позади, а Суйбянь тревожно вибрирует под ногами. Вэй Ин невольно прижимает ладонь к животу, будто надавливание на больное место исправит ситуацию. Что-то невидимое стискивает грудь, мешая вздохнуть. Вэй Ин, тряхнув головой, — неудачная идея, учитывая то, как дрожит лезвие — пробует смахнуть пот, утирает мимолётом под носом. На пальцах остаётся кровь. От одного вида отчего-то немеет затылок. И, словно во сне, свист ветра в ушах превращается в назойливый звон.***
С кровати Вэй Ин подскакивает резко, смотрит на часы и со стоном плюхается обратно на подушку, взлохмачивая и без того спутанные после бессонной ночи волосы. Проспал. Уже перевалило далеко за обед — ничего другого и не стоило ожидать, если лечь спать утром. На всякий случай он проверяет телефон. Ни одного звонка, ни одного сообщения. Хах. Видать, дело рук Вэнь Цин, раз никто его не разыскивает. Тем лучше. Он молча смотрит на календарь и откладывает телефон в сторону. Девятый день. Сегодня всё решится. И, кажется, будто всё происходит само собой. Он машинально умывается, наливает соевое молоко вместо кофе (хватит с него кофеина), задумчиво жуёт остатки риса, глядя в окно. День клонится к закату. Скоро выходить. И Вэй Ин, оставив посуду в раковине, уходит в комнату, собирает разбросанные по полу талисманы, складывает их по порядку — что за методичность такая? — и зачем-то вытаскивает наполовину из ножен Суйбянь, глядя на себя в отражении. Под серыми глазами залегли мешки, волосы похожи на воронье гнездо, кожа болезненно-бледного оттенка — вид совсем неважный. Привести бы себя в порядок. Хотя, чудищу же всё равно. Волосы, впрочем, он всё равно причёсывает и затягивает в привычный хвост. Даже заставляет себя сесть на пол, подогнув ноги, и выдохнуть, настраиваясь на медитацию, концентрируя духовные силы в золотом ядре. Жжения нет — уже славно. Может, у него и есть шанс пережить ночь. Когда Вэй Ин выходит на улицу, вытаскивая за собой велосипед, краски заката уже поглощены вечерним сумраком. Его появление на пропускном пункте, кажется, не вызывает вопросов. Он лишь спокойно едет по направлению к руинам вдалеке, уже по относительно знакомой дороге, и изредка бросает взгляды то по сторонам, то наверх. Похоже, что ловушка ненужного внимания не привлекла — талисман, зажатый в ладони, остаётся нетронутым. Ненадолго. Когда краешек бумаги начинает тлеть алым, Вэй Ин едва не сваливается с велосипеда, но затем, нахмурившись, только крутит педали активнее, стремясь поскорее добраться до спуска. Сердце стучит громко — может, из-за физической нагрузки, может, из-за беспокойного ожидания. Сработало. Тёмную громадину, застрявшую в голубоватых нитях сработавшей печати, в центре которой по-прежнему красуется столб с развевающейся футболкой, заметить просто невозможно. Вэй Ин лихо останавливается, вытаскивает меч на ходу и бежит навстречу. Всего лишь один удар. Короткий, смертельный удар. И всё будет кончено. Духовные силы охотно перетекают в лезвие. Чудище, почуяв опасность, пятится, сталкивается вновь со стеной и только выставляет вперёд лапы в отчаянной угрозе. Как раз обнажает брюхо. По меридианам духовные силы льются, словно плавные струи тепла, ласкового и мощного, позволяющего Суйбяню легко взлететь в воздух, со свистом его рассечь, устремляясь в центр печати. Теплу просто поддаться, особенно когда за криком чудища оно незаметно перерастает в жар, сворачивающийся клубком в животе. Вэй Ин шипит сквозь зубы, но протягивает руку, взывая к клинку. Рукоять, торчащая из брюха, подрагивает. Не сдвигается с места. — Давай, мать твою, — давится он, и от напряжения жар становится только сильнее. — Возвращайся. Меч с чавканьем выскальзывает из плоти, и в сердце почти поселяется облегчение, но расслабляться рано. Удар пришёлся недостаточно глубоко. Вполне возможно, ему самому придётся войти в пределы печати. Чудище в ней мечется злобно, и Вэй Ин выдыхает, концентрируясь. Печать исчезнет, стоит её нарушить, но и жизнь чудища оборвётся. Главное, не обращать внимание на боль. Идти вперёд. Достичь невозможного. По щеке струится что-то тёплое. Мгновение словно растягивается в бесконечность, за которую успевает произойти слишком многое: смыкаются пальцы на рукояти, он стремительно мчится к чудищу, ступает на край печати. Стискивает зубы и совершает резкий выпад. За визгом раненого чудища сложно различить собственное хаотичное биение сердца, сбившееся вдруг дыхание, резкую слабость в руках. Из ладони выскальзывает мокрая от чёрной крови рукоять. Существо будто чует свободу и, оставляя за собой кровавый след, ползёт прочь — слишком уж шустро для того, в чьём теле застрял меч. Вэй Ин оседает на подкосившихся ногах. Жар внутри пульсирует, по венам словно течёт жидкий огонь, и стон сдержать слишком сложно. Он дышит тяжело, опускаясь на холодный асфальт и переворачиваясь на спину. Промахнулся и потерял меч. Вот позор-то. В очередном приступе боли он бьёт кулаком о землю. Нечто тёплое и липкое стекает по лицу, заливаясь в уши. Или же оно течёт из ушей? Вэй Ин утирает лицо дрожащей ладонью и уже заранее понимает, что увидит. Что это будет значить. Подстрекаемый внезапным порывом страха, он приподнимается на локтях, на коленях, пробует встать — и неминуемо снова падает. Раздающийся в такой момент звонок телефона кажется сущей нелепицей. Но, кто знает, может, это единственный шанс поймать чудище? — Да-да? — отвечает он, не глядя на номер, стараясь не подносить телефон близко к уху. И с удивлением слышит до боли знакомый глубокий голос: — Вэй Ин, где ты? Доктор Вэнь отправляла тебя домой. Надо же, из всех возможных знакомых ему звонит именно Лань Чжань. Какая ирония. Ещё и спрашивает, где он. Неужто решил навестить? Ну точно, как нянька… — А. А-а-а, — тянет Вэй Ин, смеясь, и тут же давит стон. — Ты что, у меня под дверью стоишь? Прости, я тут… кха! — Он, почувствовав горечь во рту, спешно опирается на локоть и выплёвывает на асфальт густую кровь. Семь цицяо. Как по учебнику. — Ох блять. Только не это. — Вэй Ин? Вместе с жжением неумолимо нарастает и злость. На себя, что не сумел остановить бедствие, на чудище, оказавшееся слишком крепким и проворным, на наивного Лань Чжаня, да даже на этот сраный телефон, зазвонивший совсем не вовремя. Вэй Ин мотает головой и зажимает себе рот рукой, кусая. Боль не отрезвляет — не теперь, когда его как будто поджаривает изнутри. Скоро пламя доберётся до разума. Тогда от заклинателя не остаётся ничего, кроме существа, наполненного ненавистью и приближающего себя к гибели. Наверное, даже хорошо, что с ним разговаривает Лань Чжань. Тот достаточно силён, чтобы справиться с тем, что он натворил. — Слушай внимательно, Лань Чжань, — выдавливает Вэй Ин. — В четырёх кварталах от резиденции… Тут чудище. Я, похоже, успел его ранить, но… «Мне за ним уже не угнаться, — приходит к нему ужасающее осознание. — Я даже встать не могу». — Вэй Ин, что произошло? Что с тобой? Ещё один кровавый комок встаёт поперёк горла, и его бьёт кашель. Нельзя, твердит Вэй Ин себе. Пока ещё не время. Он не сдался. — Догонишь его за меня? Там большой паук, громадный… Может прорвать барьер. И ещё, — стремясь успеть сказать как можно больше, он сглатывает, вдруг останавливается ненадолго. Просить о таком одолжении необходимо и вместе с тем несправедливо, попросту мерзко, — Если меня увидишь по дороге… позаботься, чтобы я не навредил никому. Сделаешь? Только тебе придётся… запачкать руки. Прости. На дисплее телефона цифра, обозначающая минуты, сменяется другой. Вэй Ину на мгновение кажется, будто внутри живота будто что-то лопается, и от боли пелена застилает глаза. Подступающая темнота дарует пламени свободу, позволяя ему выжечь всё — сознание, эмоции, чувства, личность. Крик ярости — слишком сильной для того, чтобы принадлежать обычному человеку — тонет в пустоте улиц. И одинокая снежинка неумолимо устремляется вверх. 00:01