Соник

      Юнги вообще-то ничего такого не предполагал, а потому, когда в теплых объятиях, уткнувшись носом в крепкую грудь, проснулся, едва как ошпаренный не подскочил, чему все те же объятия и помешали. Омега буквально всю ночь проспал на Хосоке, его аромат вдыхая морской, под каждую клеточку кожи забившийся, мыслить не позволяющий связно, но главное – все кошмары привычные от него отогнавший. Юнги давненько так сладко не высыпался, телом, но что важнее всего, душой отдохнул, которая, несмотря на рассудка доводы, продолжала альфе навстречу тянуться и рук с его талии не убирать, котенком послушным с ним рядом лежать, боясь сон чужой потревожить, но скорее, чтобы отстрочить неминуемый после этого разговор с Чоном.       Теперь исподлобья на его трепещущие ресницы и острые, выглядывающие из–за широкого ворота футболки ключицы смотрит, в его сердца ровный стук вслушивается, от него по-странному умиротворясь. До щеки и красных, окрашивания повторного требующих волос пальцами дотронуться хочет и, своего желания не понимая, на корню его задавливает сразу же, затем неловко поерзывает, чем все-таки альфу будит. – Доброе утро, котенок, – лениво разомкнув веки, подхрипловатое выдыхает Хосок. – Добрее не придумаешь, – в ответ буркают. – Отпусти меня. – Отпустить? Это, кажется, ты всеми конечностями меня оплел, – усмехается Хосок, красноречивый взгляд опуская на ноги и руки Юнги, и вправду его всего повязавшие.       Юнги, как от раскаленной сковороды от него отпрянув, неумолимо краснеет, но быстро на место возращенным оказывается, испуганно глядя в глаза над ним нависшего альфы. – Ч–что ты делаешь? – судорожно сглатывает бабочкой к простыням пришпиленный омега. – Не отказываю себе в небольшой прихоти, – склоняется ближе Шедоу, сантиметр жалкий между их лицами оставляя. Растерянностью пользуется парня и мягко его губ касается. Внутрь не просится, не давит, их невесомо, но для Юнги все равно ощутимо сминает. Не больше нескольких секунд поцелуй длится, а для под ним распятого – проносится жизнь. Хосок отстраняется, улыбаясь довольно. – Дыши, карапуз, – с его ошарашенного выражения посмеивается и с кровати встает. – Ты…ты… – слов Мин не находит, не зная, кого он в данный момент, его или себя, ненавидит сильней. Наглец каков, какого черта? А он сам? На мгновение всего, но готов был ему поддаться, окутанный с головы до пят с ума сводящим, для него запретным запахом, от которого ни одна не спасает заглушка, от которого без оглядки бежать, табу на табу на нем ставить. Юнги страшно. – А я пошел пока умоюсь, – разворачиваясь в сторону ванной, подмигивает Чон. Подушку прилетевшую спиной ловит и проклятий поток, отчего ему еще смешнее становится. – Если ты хотел продолжить, то мог попросить нормально. Я всегда только за, – бросает и окончательно из поля зрения исчезает. – Пошел ты, – шипит омега, как дикобраз раздуваясь от негодования. На постель обессиленно падает и в потолок взглядом невидящим смотрит, надеясь так до скончания веков пролежать. Звонок телефона планам его не способствует, подняться заставляет на одну ногу – вторая за прошедшую ночь болеть не перестала, чего он, находясь в объятиях альфы, не замечал и от осознания этого сейчас вдвойне злится. – Да? – нашарив на полу разрывающийся смартфон, отвечает он раздраженно, не удосужившись прочитать наименование контакта. – А чего мы такие злые? Разбудил? Прости, не хотел, – весело Ёсан произносит. – Это ты прости, хён, – обратно на кровать спиной плюхнувшись и прикрыв глаза, переносицу потирает Юнги. – Тут просто… – Ничего, я понимаю. Твое прошлое нарисовалось, еще и травму не только ментальную, но и физическую тебе нанесло. Как ты? Я могу приехать. – Не в этом дело, и подожди… Ты знал, что там мой бывший капитан будет? Почему не сказал? – на локтях приподнимается Мин, игнорируя последний вопрос. – Юн, неужели ты настолько обо мне плохого мнения, что думаешь, что я, зная такое, тебя бы не предупредил? Я сам это, только находясь на трибунах, узнал, но увидев, что ты, несмотря на то, кем является для тебя этот человек, собираешься в матче участвовать, не стал вмешиваться. К Чанёлю на тренировку хрен попадешь, он до последнего нового игрока скрывал, – объясняет Кан, параллельно с этим что–то на ноутбуке печатая. – А сейчас я не уверен, стоит ли мне статью выпускать. Избежать некоторого освещения подробностей игры не получится. – Не ты, так другие что–то да напишут. Еще раз извини, я не думаю о тебе плохо, – тушуется связующий, мрачнея от перспективы новых проблем. Такое не утаишь, кто–нибудь непременно под Кан Тано копнет, а там уже и о Юнги правда может раскрыться. – Возвращаясь к насущному… – тем временем продолжают вещать из динамика. – … что значит не в этом дело? Во что ты еще успел вляпаться, если даже тебя травмировавшая мразь на второй план отошла? – Ну… – неуверенно тянет омега, прикидывая стоит ли о Шедоу рассказывать. – Без ну, как есть говори. Я твой друг и в любом случае тебя поддержу. Тебе это как никому надо, а то опять в себе закопаешься и раскапывай тебя потом. Хосок, да? – Не знаю даже, радоваться мне твоей проницательности или нет. В общем… он, как тебе известно, меня в больницу повез, а после, разумеется, против моей воли в гости ко мне намылился. На руках меня весь вечер таскал, лекарства и продукты купил, ужин приготовил, лодыжку обработал, а потом… не знаю как, но уговорил фильм с ним посмотреть, а я… заснул. В его объятиях, черт бы их побрал, и в них же проснулся! А этот… он меня поцеловал! – на последних словах едва не скулит Юнги, накрывая подушкой полыхающее лицо. – А я тебе говорил, что Хосок настырный, но чтобы так… Юн, ты и вправду по самое не балуй вляпался, но что самое интересное, ты не потому бесишься, а потому что и сам невольно к нему начинаешь привязываться. И не ври, что это не так, что мне, по правде сказать, нисколько не импонирует, а почему – ты и сам догадаешься. Препятствовать же вашим отношениям я не собираюсь, осуждать – тоже, но готов ли ты к ним? Готов, на горло наступая своим страхам, ему довериться, раскрыться и на все из этого вытекающее в дальнейшем? Чон не плохой, но он альфа, Юнги. Альфа, которых ты боишься, и которому башню от твоего аромата сорвать может. Мне-то от него ее рвет, – ровным голосом произносит Кан, откладывая ноутбук в сторону. Ничем своей расстроенности не выдает, улыбаясь печально и жалея, что не он, а Шедоу первым корни в сердце пустил Соника. – Ёса… все не так, я не буду с ним встречаться, ведь ты прав, я боюсь, и этот страх намного сильнее моих желаний, – слезы с уголков глаз Мин утирает, боль невероятную от слов друга чувствуя. Как просто бы было, если бы он не в Хосока, а в Ёсана… что? Влюбился? НетНетНет. – Сам-то себя слышишь? Вот именно, что желаний. Ты хочешь, Юн. Хосок тебе нравится, ты, из того, что я успел увидеть, ему тоже. Лгать себе последнее дело. Ты можешь все отрицать, можешь его избегать, команду в конце концов бросить, но от себя не убежишь. Чувства – это такая зараза, болезнь, лекарства от которой еще ни один ученный не изобрел и не изобретет, – последним гвоздем в крышку гроба Юнги, но последним ли? – Дерзай, малыш. Решение только за тобой одним. – Спасибо, Ёса, и прости меня, что я ну… ты классный, правда. Не будь этого идиота, я бы выбрал тебя. Как избито звучит, да? Но это действительно так, и я пойму, если ты не захочешь после со мной больше… – Замолчи, Юн, хватит извиняться. Ты мой друг и точка. Никто еще настолько просто от меня не отделывался, и у тебя не получится. И да… – смеется Ёсан, истинные эмоции за весельем наигранным пряча. – … я классный. – Даже пытаться не буду, – улыбается сквозь слезы омега и спешит тему перевести, не замечая, что Хосок как пару минут уже вышел из ванной и теперь уши греет, притаившись за тонкой стенкой. – Так что там со статьей? – Ничего хорошего. Все к твоей травме сводится. – И пускай, но причиной ее не неприязнь Тано ко мне сделай, а его желание перед командой выслужиться, и не упоминай, что мы с ним знакомы. Вообще никак. Знаю, что это не особо поможет, но… – договорить не успевает из–за выхватившего из его рук телефона Хосока. – Значит так, пиши, что Юнги ему понравился, но на его симпатию, будучи уже в отношениях со мной, не ответил, за что тот решил отомстить, – выдает Чон, рукой удерживая на расстоянии пытающегося себе утраченное вернуть парня. – И тебе привет, Шедоу, – откровенно на той стороне веселятся. – Хорошая идея, кстати, а учитывая твою реакцию на это и то, как ты после Юнги аки принцесску на руках в закат унес... – Отдай! – пищит Мин, не прекращая попыток у Чона отобрать свой смартфон. – Вот именно. Все бывай, Ёса, у меня тут котята разбушевались, – говорит капитан и звонок сбрасывает. – Ты охренел! – вопит Юнги, но быстро оказывается закатанным в одеяльный рулет без возможности ни рукой, ни ногой в нем шевельнуть. – Немного, – улыбается альфа, над ним нависая. Умиляется с его недовольного, до сих пор сонного личика, с трудом себя сдерживая, чтобы во вздернутый носик не чмокнуть. – А теперь ты успокаиваешься и меня внимательно слушаешь. – Пошел ты. – Уже проходили. – Приходится повторять. Ты же с первого раза не понимаешь. – Да нет, я как раз-таки много чего понимаю, например, то, что я тебе нравлюсь, и то, что ты со мной согласился встречаться, а твои страхи, какими бы они ни были, мы с тобой переборем, – все-таки его чмокает Хосок в нос, убирая с щеки такую же не послушную, как и ее владелец, прядку. – Ты подслушивал, – обреченно вздыхая, не спрашивает – утверждает Юнги. – Не все, но мне хватило, – рядом альфа ложится, омегу под себя подгребая. – Хватило, чтобы понять то, что я выше озвучил, но, Юнги, я не какой–то монстр. Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать. Я даже ответов на твое прошлое не жду, догадываясь, что это для тебя болезненным будет. Таким, какой ты есть, тебя принимаю. Ты нужен мне, котенок. – Я не хочу тебе верить, но почему-то верю, – шмыгает носом Мин, ласкового, теплого взгляда Хосока не выдерживая. Лбом в его грудь утыкается, чувствуя, как сильнее на нем чужие руки, даруя необходимое успокоение, сомкнулись. – Но, Хо… даже если я сейчас соглашусь, не жди от меня многого. Я не врал, когда говорил, что я проблема ходячая. – А я этого и не отрицал, – произносит Хосок, в очередной раз тая от мягкого «Хо», с уст Юнги сорвавшегося. Только он его так называет, тем свое к нему особенное отношение неосознанно подчеркивает, и только ему одному так его называть позволено. – И знаешь… это одна из причин, почему мы друг другу идеально подходим. Я не бегу от проблем, я их решаю. – Я тебе не задачка по алгебре, чтобы меня решать, – куксится омега, жалея, что привычно кулачком в грудь самодовольного альфу ударить не может из–за чертового одеяла, в которое по подбородок замотан стараниями все того же альфы. Не понимает и понимать не хочет, как до этого докатился. Хочет, чтобы его обнимать продолжали и обещание, только что данное, сдержали. – Ты хуже, – посмеивается Чон, наконец таки освобождая из одеяльного кокона колючего пленника. – А теперь умываться, – следом на руки его визжащего подхватывает, думая, что с ним природа, сделав его бетой, а не омегой, как–то просчиталась, ну потому что почему? Что это такое в самом деле? Юнги трепетный, ранимый, до безобразия тискательный, внутреннего альфу на раз поджигающий, хрупкий, нежный, такой… его. – Как же я тебя ненавижу, – тушкой безвольной на плече Хосока повисает Юнги. – Ага, – не спорит Шедоу, довольно лыбясь. Соник с ним согласился встречаться. В своей манере, да, но тем ценнее. Для них неизбежно.

***

      Хосок почти до самого вечера пробыл в квартире Юнги. Завтрак, обед приготовил, ногу больную омеге размял, попутно вторую часть Властелина колец с ним на ноутбуке смотря. На вопрос о работе ответил, что взял на сегодня отгул, планируя отработать пропавшие часы ночью. Позже на тренировку засобирался – подготовку к следующему матчу никто не отменял. Сказал, что навестит его завтра, а пока пусть он отдыхает и побольше кушает. В носик на прощание чмокнул, губы фруктовые напоследок оставив, которые затем долго, бессильный ими насытиться, сминал. Нехотя от них оторвавшись, подхватил с пола рюкзак, двери открыл и снова к ним на пару минут припал, заставляя ноги, вернее, ногу одну, подкоситься, а потом ушел – поджимало время.       Юнги еще несколько часов после лужицей растекшейся себя ощущал, мечтательно по зацелованным половинкам водя пальцем. Поверить не мог, что это действительно все с ним происходит. Омежкой ванильной в пузо плюшевого Пикачу пищал, чувствуя себя дураком влюбленным. Как же так? Как он в Хосока умудрился? И какого черта тот с ним настолько ласков, нежен, заботлив? Не поддаться ему – уж совсем сухарем черствым быть, не иметь сердца, а Юнги не такой точно, он, пребывая во тьме, света упорно искал и нашел, точнее, это его нашли, решительно все его сомнения на план задний задвинув. Не жалеет о случившемся Мин, если только чуть-чуть, да и какой там? Счастьем охвачен, подлечивающим теплом, ожиданием новой встречи с Чоном. Не выдерживая ярких эмоций, с кем-то хочет ими поделиться, а потому он единственному родному человеку звонит, надеясь найти необходимую поддержку и понимание. – Привет, фруктик. Совсем забыл старика, – голос подхрипловатый, но неизменно мягкий слышится из динамика. – Привет, деда. Я что-то совсем замотался, прости. Как ты себя чувствуешь? Что с голосом? – Простуду легкую подхватил, ничего страшного, – с трудом подавляя кровавый кашель, врет Чунмен. – У тебя как дела? – У меня… ну… я, наверное, идиот, но… мне альфа один нравится, – мямлит смущенно омега. – Чон Хосок? – смешок старший Мин издает. – Айщ, деда… – Ну, это было ожидаемо, малыш. Красивый, заботится о тебе, намеки однозначные, что и ты ему нравишься, делает. – Дедушка… это не просто были намеки, а… в общем, мы теперь с ним встречаемся, но… я не уверен. А вдруг ничего не получится, да и моя проблема… – Фруктик, ты даже не представляешь, как я рад это слышать, а насчет твоей неуверенности, то не попробуешь – не узнаешь. До конца жизни, голову засунув в песок, не просидишь. Человеку человек нужен, а твоя проблема и не проблема вовсе. Я не говорю тебе сразу же в омут нырять, присмотрись для начала к нему, а там уже и видно будет, – озвучивает наставительно мужчина, улыбаясь тепло. Его внук наконец-то жить начинает, несмотря на страхи, вперед делает шаг. Чунмену от этого на душе спокойно, и как жаль, что он полного становления Юнги не увидит, не познакомится с его альфой, не погуляет на свадьбе, правнуков не понянчит… Времени едва ли осталось. Смерть не спрашивает - она просто приходит, маковым венком голову усопшего венчает и за собою уводит туда, откуда не возвращаются, туда, откуда только смотреть, немой привет слать любимым, их на той стороне ожидая. – Видно? Но деда… я не знаю смогу ли свою тайну сохранить, если Хо постоянно рядом со мной будет. Мне и так с этим не просто, – закусив губу, говорит младший. – А зачем тебе ее сохранять? Надеюсь, ты это не серьезно? Рано или поздно, когда у вас все сложится, вы вместе жить начнете, делить постель. – Дедушка! Какая к черту постель?! – пищит, малиновыми красками заливаясь, Юнги. – Юнги, ты же не можешь быть настолько наивным, чтобы не знать, что секс неотъемлемая часть отношений. И лучше бы тебе Хосока к тому, что ты не бета, а омега подготовить заранее, чтобы избежать некоторых… последствий. – Да знаю я! Но… мне страшно. Я не смогу, не после того, что со мной случилось. Мне противно…? – Я понимаю, что тебе тяжело, но знаешь… с тем, кого ты искренне полюбишь, все страхи уйдут. Ты сам этого хотеть будешь. Вы же уже целовались, верно? – весело хмыкает Чунмен, прекрасно слыша, как жалостливо при последних словах заскулил внук, чем себя выдал. – Так вот, тебе было приятно, если не больше. С близостью то же самое будет, поверь. Но, а пока приучай постепенно Хосока к своему запаху, браслет какой или еще что-то небольшое, пропитанное им, надевай, а когда будешь готов, признайся, что ты омега. – А если… ему от него, как и всем, крышу сорвет? Даже мой друг, а он, чтобы ты понимал, омега, от него с ума сходит. Что тогда? Я не хочу, чтобы Хо со мной только из–за него был. – Фруктик, ты у меня вроде бы не глупый, но почему-то упорно очевидного не замечаешь, – усмехается невесело дед. – Хосок, не зная о твоей истинной сущности, не чувствуя твоего аромата, стал тебе симпатизировать, а это значит, что ему именно ты понравился. Притом, ты даже не старался его привлечь. Не красился, вещи обтягивающие не носил и тем более с ним не кокетничал, таким, какой есть, перед ним представал. Это дорогого стоит, Юнги. – Ты правда так думаешь? – прижимая к груди игрушку, шепчет омега. – Звучит как–то невероятно? Я же не писанный красавец, и только и делаю, что проблемы всем доставляю. – Правда, Юнги. И эй! В смысле не красавец? Ты давно в зеркало-то смотрелся? И вообще… ты на меня похож внешностью, и тем, что сказал, очень и очень меня сейчас обидел. Я, знаешь ли, в свое время разве что не поганой метлой от себя альф отгонял! Самым красивым омегой был на районе! – возмущается мужчина, подходя к зеркалу, где от былого лишь одна иссушенная оболочка осталась, измученная смертельной болезнью. Зато умудренным годами глазам нипочем все, все так же звезд ярче сияют, отражая душевную обладателя красоту, которой у него никто никогда забрать не сможет. – Ну, деда! Я не то имел в виду. Извини… – Не принимается. – Деда… – Я не слышу, фруктик. – Дедушка! – Не слышу! – Я красивый, весь в прекраснейшего из омег Мин Чунмена! Доволен? – бубнит недовольно Юнги, накрываясь с головой одеялом. – То-то же, – довольно хмыкает старший. – И чтобы я больше никогда от тебя, что ты в себе сомневаешься, не слышал. Ладно, малыш, тут Сунхёк ко мне ломится, наверное, опять пирогов наготовил, – чувствуя, как судорожно сжимающиеся легкие перемалывает мясорубкой, прощается, жалея, что разговор продолжить с внуком не может. – Я люблю тебя. – И я тебя, дедушка. Не забывай принимать лекарства!       Сбросив звонок, Юнги собирается принять ванную, но отвлекается на пиликнувший оповещением о новом сообщении телефон. Ёса–хён «Статья готова, наслаждайся :3»       Омега, предчувствуя что-то, что явно его не порадует, открывать сброшенную другом ссылку не торопится, планируя для начала закурить, чтобы и без того расшатанные нервны успокоить. Что этот дурной хён опять придумал? Неужели он все-таки совету Хосоку последовал? Юнги не особо читать статью хочется, но в итоге он все–таки поддается своему любопытству и, отложив в сторону желтого покемона, лениво с кровати соскальзывает, затем неловко на одной ноге до подоконника скачет и, поджигая сигарету, на нем удобно устраивается.       «Приветствую вас, дорогие читатели. С вами вновь на связи ваш любимый Кан Ёсан с небольшим разбором без преувеличения легендарного матча. А как иначе, если встречались, хоть и дружественные в жизни команды, но на игре непримиримые соперники. О противостоянии Пак Чанёля и Чон Хосока можно долго рассказывать и ни разу притом не повториться, но а я, с вашего позволения, эти подробности опущу, ведь вы и сами об этом прекрасно благодаря мне осведомлены.       Как вы понимаете, на матче, я присутствовал лично и, о, поверьте, там было на что посмотреть. Равная борьба, слаженная командная работа, неожиданные комбинации – все это о «Ежах» и «EXO», но, к сожалению, не обошлось и без травмы и последующей за этим драки, но сначала о самой игре, которая закончилась 3:2 по партиям в пользу команды Шедоу. Как я уже сказал, борьба была равная, команды ноздря в ноздрю шли, больше, чем на пару очков друг друга не опережая. Уверен, что после такого тренер эксов, Хуан Дзытао, обзавелся сединой, да и я, если честно, тоже. Особенно отличился либеро ежей, Пак Чимин (Марин), не раз и не два выручавший своих товарищей, но не в этом даже дело, ведь все мы знаем, насколько этот чертяка в защите хорош, а в его комбинациях, успешно проворачиваемых с диагональным, Ли Тэмином (Инфинитом). Простите, но не могу тут не вставить, а вернее, не поздравить эту прекрасную пару с началом отношений. Совет да любовь, как говорится! Но, а теперь, возвращаясь к насущному, вкратце об их на игре взаимодействиях. Чимин частенько не на связующего принимал, а на Тэмина, чем тот, пользуясь точной доводкой, сразу же отправлял мяч на ту сторону, что для EXO стало полной неожиданностью. Вместо трех касаний ежи управлялись за два! Это было просто вау! В дальнейшем к инициативе сокомандников присоединился и доигровщик, Чон Хосок (Шедоу), но вы не думайте, связующий, Мин Юнги (Соник), без работы не остался тоже, а как проклятый вкалывал, что мне порою казалось, что он вот-вот свои легкие выплюнет, но куда там! Этот ловкий и быстрый ежик продолжал молнией по полю, четко отпасовывая нападающим, носиться, однако, на блок под конец матча успевать перестал. Ни для кого не секрет, что имея маленький рост, игрок вдвойне больше усилий затрачивает на необходимый прыжок, а потому подвыдохшийся пасующий не смог своевременно на него выходить, чему, ко всему прочему, поспособствовало его больное колено (Юнги, береги себя, пожалуйста). Ким Тэхен (Тейлз), как и всегда, в нападении был превосходен, но оно и неудивительно, имея в партнерах такую, как Соник, связку, что, конечно же, достоинств лиса не умаляет (как–никак он был приглашен играть в Америке, но по каким-то своим причинам отказался, я их знаю, но освещать не буду, а то меня кое-кто ненароком пригвоздит к стенке, а умирать молодым и красивым в список моих планов не входит). Чхве Субин (Наклз), заменявший в этой игре Ким Намджуна (Майти), выступил ему достойной заменой. Не нервничал, как это было в прошлом году, а уверенно все, что от него требовалось, выполнял, привнося в атакующую составляющую свежий глоток воздуха. Чон Чонгук (Сильвер) в защите лажал, но зато в атаке как никогда был хорош. И как жаль, что капитану по состоянию его здоровья в конце четвертого сета пришлось его заменить на Хюнин Кая (Вектора), который, в сравнении со старшим, выступил наоборот: защита ровная, почти без огрехов, а вот в нападении сплоховал. Сам капитан был больше сосредоточен на обороне, но и ударами в линию немало крови соперников попил, особенно их либеро, О Сехуна, травмировавшего в прошлом матче колено (ради бога, осторожнее, начало сезона все-таки!). И раз уж я заговорил о эксах, то перейдем теперь непосредственно к ним. Бён Бэкхёна среди них я безоговорочно признаю лучшим игроком этого матча. Невероятно мягкие и точные пасы, внезапные скидки, результативные планеры и до кучи – улучшившийся прием. Что там с тобой делали, Бэкс? Растишкой кормили или… любовью? (Чанёль, не бей меня!). Кстати о нем, капитан показал себя превосходно, буквально взял на себя большую часть работы либеро, но особенно меня поразил его блок, принесший ни много, ни мало, а целых пятнадцать очков его команде. Ким Чонин порадовал силовыми подачами, но в атаке был несколько нестабилен, что удивительно, ведь именно на ней он и специализируется, что с лихвой было компенсировано заставившими попотеть вражеского либеро Джан Исином и До Кенсу.       А сейчас немного о грустном. В пятой партии все с ног на голову перевернулось, стоило на поле, заменив Исина, выйти центральному блокирующему, Кан Тано, являющемуся секретным оружием Пак Чанёля. Капитан эксов до последнего своего нового игрока скрывал, надеясь им воспользоваться в конце матча. Не буду спорить, Тано стабильный с невероятно сильными ударами и надежным блоком игрок, но как человек он дерьмо. Простите, но не могу эмоций сдержать, а точнее на него злости, ведь он намеренно травмировал Юнги, подставив на место его приземления ногу, что привело к растяжению связки и его невозможности продолжить матч. И тут-то и начинается самое интересное… Хосок мгновенно на Тано за это набросился, и если бы не удерживающий его Чанёль и подоспевшие ежи, то неизвестно чем бы потасовка закончилась. И как жаль, что в итоге Кан отделался только отстранением на весь оставшийся сезон и исключением из команды, а не разбитым носом. Хосока же за неспортивное поведение наказали запретом на участие в этом и последующем матчах, что, как по мне, несправедливо. В чем причина, спросите вы? Нет, Кан Тано не перед своей командой выслужиться хотел, а отомстить Сонику, который ему на симпатию не ответил, что закономерно – Соник на тот момент уже встречался с Шедоу. Отомстил так отомстил. Юнги теперь, как минимум, две недели тренировок и один матч пропустит, но, а как максимум, травма еще долго сказываться будет, благо, что не перелом (я звонил ему, и он, хоть и расстроен, держится молодцом). А я со своей стороны пожелаю скорейшего ему выздоровления и по пустякам не грузиться, а вот Шедоу за заботу о нем благодарю (у меня до сих пор в ушах визг омежий стоит, когда он на руки его подхватил и на выход из зала понес). Матч же переносить судья естественно не стал – доиграть всего ничего оставалось. Вместо Хосока на поле вышел Кан Тэ (Шейд), вместо Юнги – Чхве Бомгю (Чарми), а за капитана остался Инфинит, так же в начале пятой партии вышли Чхве Енджун (Рэй), отметившийся пятью подряд результативными подачами, и Ким Намджун (Майти), своими атаками принесший своей команде победу, с чем я ежей от всей души и поздравляю, а эксам говорю – не унывать. Ребята, вы правда были загляденье, как хороши, но, видимо, недостаточно, отчего не грустить надо, а совершенствоваться и двигаться дальше. У вас все впереди. На этом, пожелав всем калечным игрокам скорейшего возвращения в строй, я с вами прощаюсь. До новых встреч!       Ps: Чон Хосок, какого черта ты прямо из-под носа у меня увел Юнги?! Не прощу!»       Юнги дымом со смеху давится, представляя выражение на лицах Тэмина и Чимина, когда они прочитают статью. Остается только надеяться, что эти двое Ёсана за его «поздравления» не убьют. По всем ведь проехался, но главное – по ним с Хосоком, чему воспротивиться бы, разозлиться, а он, успокоенный тем, что друг правильно информацию преподнес и максимально от копания в его прошлом его оградил, веселится. Лишь бы Тано вновь не объявился и не развеял по ветру журналистскую утку, хотя почему утку? Кан и вправду виды на Мина когда-то имел. Зажимая у каждой стены, заставлял его прекратить заглушки использовать и, под гогот команды язык при виде него толкая за щеку, издевался, в результате чего ему и пришлось из Тэгу в Сеул переехать. «На счастье, провидение не ошибается!», – как сказал бы Чимин, но а Юнги... Юнги отныне с ним спорить не будет. Приставучий Хо «Как ты? Не скучаешь? Парни тебе привет тут вот передают, а меня поздравляют, а с чем – ты и сам знаешь. Покушай хорошо обязательно, не голодай и сигарету в окно выкинь. Вот по-любому сейчас куришь вместо того, чтобы поесть» Вот поэтому не будет и потому что... Соник «Скучаю»