Соник

      Юнги неделю уже живет в квартире Хосока. Привыкает постепенно, но, как бы ни старался, страхи свои до конца отринуть не может. Не соглашается с альфой спать, расположившись на надувном, рядом с его кроватью матрасе, что тому, разумеется, нисколько не нравится, но он не настаивает, осознавая, что пока еще рано. Спешить некуда, главное, что бета упрямый здесь, с ним, а остальное со временем сладится. Омега за это ему благодарен и взамен старается Чона кулинарными изысками баловать. Не совсем, конечно, изысками, но, следуя наставлениям дедушки, готовить получается довольно неплохо. Чон и сам оказался на все руки поваром, а особенно в изготовлении десертов и кофе, что неудивительно, учитывая где он работает. То тортики, то пироги вечерами, вернувшись с тренировки, печет, чем нелюбящего раньше сладкое Юнги пересмотреть заставляет свои вкусы и за обе щечки это все уминать. В отсутствие Хосока, Мин его вещи, как и планировал, своим ароматом слегка помечает, а на вопрос, откуда запах появился приятный, ему говорит, что это все свечи, которые он повадился для конспирации жечь. Хосок не возражает, рецепторы от оного в полном восторге, если не сказать, с ума сходят, что тот и озвучивает прямо, попивая кофе на кухне. — Мне всегда нравились фруктовые ароматы, но дынно-манговое сочетание мне особенно импонирует.       Юнги с его слов как олененок в свете фар замирает, осознавая, что альфа единственный, кто смог обе составляющие его аромата почувствовать. Неужели Сокджин с Чимином оказались правы? Хосок его... истинный? Но так же не бывает, он же вроде не в сказке... — Держу пари, что именно так бы и пахла предназначенная мне пара, — добивает Хосок. — А эм... если встретишь ее... — нерешительно начинает сидящий напротив омега, чтобы хоть как-то свое молчание неловкое сгладить. — Юнги, я понимаю твои опасения, это для беты нормально, но что бы ты там ни думал, бросать я тебя не собираюсь. На истинности мир не сошелся. Для меня человек важен, а не его запах, — его ладонь, привычно холодную, накрывает Чон. — Я люблю тебя, котенок. Не думай о плохом.       Любой бета в подобной ситуации кучу возражений нашел бы, но Юнги не бета, а потому спешит перевести, во избежание, тему: — Я ходил сегодня к хирургу, и он дал добро на возвращение в спорт, так что завтра на тренировку иду с тобой. — А не рано ли? Точно нога больше не болит? — отпив из кружки, с сомнением на него смотрят. — И почему ты пошел без меня? Мы же, вроде как, договаривались, что один ты не ходишь. — Ну, Хо! Сколько тебе повторять, что я не маленький? Да и к тому же, у тебя была смена в кафе, а потом опять таки тренировка. Ты и так устаешь, а тут я... — негодует омега, вставая со стула, чтобы унести грязную посуду в раковину. — Твоя забота, конечно, приятна, но не до такой же степени. — Еще какой маленький, вон даже сейчас едва держишься, чтобы лапкой не топнуть, — альфа смеется, откровенно наслаждаясь видом его надувшихся щечек. Ну что за милота-то такая в самом деле? — Да ну тебя, сам мой посуду в таком случае, — демонстративно возвращается Юнги обратно за стол. — Капризуля. И мне сложно как будто, напугал кота сосиской, — в ответ, не теряя улыбки. — Ладно, раз уж врач разрешил, то завтра на тренировку к шести. Утром тебя до универа провожу, а сам дальше на работу пойду. Юнчон заболел и его смены на меня перекинули. — Тебя такими темпами со всеми этими пропусками до сессии не допустят, — хмурится связующий. — Допустят, куда денутся. Я ведь все-таки капитан, которому положены определенные бонусы. — И то верно, но все же я за тебя переживаю. Как бы ты ни был умен, а подготовиться к экзаменам тебе нужно. Вдруг там будет что-то, чего ты не знаешь? — Наверняка, но ты не думай, что я совсем не учусь. Я, когда нет посетителей, занимаюсь, да и преподаватели ко мне лояльно относятся, входят в мое положение, — поясняет спокойно Хосок, с трудом сдерживаясь, чтобы морщинку залегшую на лбу Юнги не разгладить. — Кстати, через пару дней игра с Seventeen. Неплохая команда, хороша в защите и нападение у них на уровне. — Я так понимаю, выпускать на поле ты меня не собираешься? — грустно уточняет Мин, грея руки об чашку. — Не хотелось бы, ты еще не оправился. Посмотрю на тебя на тренировке, а там видно будет. И предупреждаю сразу: для тебя они пока будут проходить в щадящем режиме, — наводит на себя вид строгий Чон. — Ничего иного я от тебя и не ждал, а вот от вашего подарка я жду многого, — мечтательно произносит омега, представляя, как наконец-то новые кроссовки опробует, чем улыбку очередную на лице вызывает у альфы. — Я рад, что тебе он понравился. — Еще бы не понравился! Это же одна из последних моделей асиксов! Я и мечтать о таких не смел, но вы... Черт, спасибо, правда, — эмоционально руками размахивает Юнги, на табуретке подпрыгивая.       Хосок, за него счастливый, смеется заливисто, чувствуя, как тепло в груди разливается от его радости искренней. И пусть сколько говорят, что Юнги нелюдимый, колючий, он видит другое. Раскрывается неосознанно перед ним Соник, крылья яркие показывает из кокона, чтобы однажды уже навсегда его покинуть, больше не прятаться и безбоязно к нему, Шедоу, навстречу идти. — Ой, мне витамины надо принять, — отключает Мин зазвеневший на телефоне будильник. — Они в ванной, я отойду.       Альфа, не первый раз наблюдавший за эту неделю подобное, кивает, глядя вслед уходящему парню и, не зная истинной причины постоянных его в ванну отлучек, радуется, что тот за здоровье всерьез взялся.       «Прости, Хо, за этот обман, но пока еще рано», — мысленно извиняется Юнги, толкая дверь .

***

— Еее, школьник вернулся, — доносится до Юнги голосом Чонгука, стоило ему вместе с Хосоком зайти в зал. — Привет, парни, — неловко улыбается сокомандникам омега, откровенно балдея от новизной скрипящих по паркету кроссовок. А под тренировочной футболкой кулон, подаренный капитаном, грудь согревает. Он с того дня его не снимает, даже моется с ним, впрочем, как и сам капитан, идентичный прячущий под своей одеждой. — Аллилуйя, а то кэп меня и в хвост, и в гриву, — корчит недовольную мордашку Бомгю. — Эй, что за выражения, мелочь? Пару лишних кругов навернуть хочешь? — возмущается Хосок. — Что и требовалось доказать, — резюмирует Чарми. — Соник-хён, сделай уже что-нибудь с ним. — Это когда это я успел стать хёном? Мне казалось, что у нас в команде субординация отсутствует напрочь. Так что просто Соник или Юнги, — посмеивается омега, потягиваясь на ходу. Совсем мышцы задеревенели, хотя и старался дома разминаться почаще. — Может быть, и отсутствует, но они все все равно меня называют хёном, — вставляет привычно сидящий на скамейке Сокджин. — А как иначе, если ты здесь самый старший, к тому же, скоро папочкой станешь, — не упускает возможности подстебнуть брата млеющий в объятиях Тэмина Чимин. — Смотри, как бы ты на моем месте не оказался, енот, — красноречиво на его хорошо видную из-под ворота метку менеджер смотрит. — Предохраняйтесь там что ли, а то наш отец не только тебе, но и мне надает по шапке. До сих пор его валерьянкой отпаиваю после того, как сказал ему, что мы с Джуни ждем малыша. — А надо отпаивать меня. Господин Пак мне таких подзатыльников навешал, что даже сейчас голова побаливает, а потом еще и допрос с пристрастием устроил. Так что заранее тебе сочувствую, Инфинит, — криво улыбается Намджун. — Буду иметь в виду, — хмыкает Тэмин. — Вы охренели? Вы че мне моего альфу пугаете. Сбежит же, ну! — негодует Чимин. — Да куда я от тебя денусь, Минни? — за ушком гамму целует Ли, вызывая табун галопирующих по его коже мурашек. Запрещенные приемчики, но желанные, от любви переполненное сердце поджигающие на раз-два. — Вот именно, что никуда. Не пущу! — О, господи, — закатывает глаза Хосок. — Вы круги-то, лентяи, бежать собираетесь? — Капитан и его очаровательный юнга вперед, — в галантном поклоне склоняется перед парой Тэхен, чем смех дружный срывает. — А ты тогда кто? Боцман? — шутку поддерживает Юнги, приступая к пробежке. — Главный бомбардир! — А я старпом, — встревает Тэмин. — Свистать всех наверх! — кричит Чонгук. — Дурдом на выезде, — констатирует Шедоу. — Без выезда, — поправляет его с умным видом Сокджин, поправляя очки. — Зал-то, ой, простите, корабль наш.       Тренировка быть обещает веселой и впоследствии таковой и оказывается. Что ни задание, то ржач откровенный, абсолютно никакой серьезности, что Хосоку нисколько не нравится, но, видя улыбку Юнги, он только смиренно вздыхает, не забывая игроков поправлять. Ошибки комментирует и разбирает, отвешивая подзатыльники не хуже отца Паков, а то совсем распоясались, а у них на носу игра. Никак нельзя ежам проигрывать, и так очко одно потеряли в матче с EXO из-за пяти партий, когда должны были обойтись максимум четырьмя. И именно на него их Тигры сейчас, ведя серию разгромных побед, и опережают. Несмотря на это, вернувшегося с больничного связующего бережет, планируя его на поле в грядущем матче только в крайнем случае выпустить, что уже не нравится самому рядом козликом резвым прыгающему связующему. Изо всех сил он старается показать капитану, что не потерял форму и, очевидно, напрашивается на по заднице закономерный шлепок. — Я кому сказал не переусердствовать, — от души к его ягодицам манящим Хосок прикладывается. — Ай! Ты... — мяч от неожиданности уронив, красками смущения заливается Юнги. — Наказан. Иди переодевайся, пока мы тут заканчиваем, — в ответ безапелляционное с на лице самодовольной улыбочкой. — Да за что? Я все как обычно делал, — возмущается омега, руки в бока упирая. — Уйду только с тобой.       Парни, забыв о текущем задании, за ними без зазрения совести наблюдают, делая ставки кто победит. — По-любому, кэп, — шепчет на ухо Тэхену Чонгук. — А я думаю, что Юнги. — Вы плохо их знаете. Они же два упрямых осла, — вмешивается Тэмин. — Ничья будет, вместе свалят.       И действительно, Хосок, закинув визжащего омегу себе на плечо, спешно зал покидает, срывая веселое улюлюканье откровенно над ними гогочущих сокомандников, тем окончательно название их корабля закрепляют — дурдом. — Да отпусти ты, — тем временем колотит по спине капитана болтающийся вниз головой связующий. — Меня сейчас вырвет. — Чем же интересно? Опять ни черта не поел, — вновь его по заднице шлепают. — Я поел! — Кофе под сигаретным сиропом? — насмешливо хмыкает альфа, заходя в раздевалку. — Так-то с булочкой, — бурчит Мин, осознавая вырваться бесплодность попыток. Терпеливо ждет, когда его соизволят на лавочку опустить, но Хосок — нет, свое плечо на свои колени меняет и голодно омегу целует. — Мм, — мычит омега, однако, стоило альфе в его рот языком проскользнуть, быстро о всех возмущениях забывает. В прядки алые зарывается, не менее жарко отвечая на поцелуй, неосознанно на чужих бедрах ерзает, пока не понимает, что течет. Тут же испуганно с Хосока подскакивает и в стенку вжимается железного шкафчика, конфузливо ноги смежая, чтобы скрыть от недоуменных глаз Чона последствия. Боже, да у него же даже не эструс, тогда почему?       «Потому что ты этого альфу хочешь», — разум разгоряченный любезно подсказывает, чем нисколько не помогает, в новый ужас Юнги ввергает. — Котенок? Что не так, я же ничего такого... — осторожно подходит к нему Хосок. — Все так, я просто... прости, — закусив губу, озвучивается едва слышное, молясь всем существующим богам, чтобы заглушка не подвела, и капитан его аромат не учуял. — Я не понимаю, Юнги. Ну чего ты боишься? Это ведь я, а не кто-то там. Я ничего против твоей воли не сделаю, — его скулы касается ласково Чон. — Хо, это не так легко, как тебе кажется. Я не могу. Пока не могу, но я стараюсь, только не дави на меня, — умоляет омега, готовый с позади себя холодной поверхностью слиться, лишь бы только Хосок не подходил ближе. — Может быть, обсудим хотя бы? — спрашивают с надеждой. — Нет, не сейчас. Пожалуйста, уходи. Я приму душ и все будет в порядке, обещаю. — Ладно, — послушно назад отступает Хосок, думая, что «какой уж тут нахрен порядок?». Насколько же надо было Юнги запугать, чтобы он так даже на обычный поцелуй реагировал? У него самого вот железобетонно в шортах стоит, требуя полностью присвоить себе бету, и плевать, что не омега. Он его со всеми его страхами и иголками любит, а с современной медициной ребенка в будущем с ним вообще завести не проблема.       Юнги, глядя Хосоку вслед, по шкафчику на пол скатывается. Тянуть дальше времени нет, так и так скоро давящая на него тайна раскроется. Вопрос только в том, в благоприятной для него ситуации или же нет. Глупо надеяться на судьбу, она никогда омегу, подлянку за подлянкой ему подкидывая, не баловала. Но не в этот раз. В этот раз он решает взять все в свои руки.

***

      Особых проблем с Seventeen у ежей не возникло. Тремя партиями ограничились, в последней из которых Хосок ради эксперимента выпустил на поле всех без исключения запасных, в том числе и Юнги, который всю игру глазками щенячьими на него смотрел, умоляя с Бомгю поменяться. Капитан не смог ему отказать, после с удовольствием отмечая, что тот неплохо сработался с Тэ и Енджуном, да и Субин с ним более уверенно себя чувствовал, а Кай наконец-то зашевелился. Особенно победе не радовались, так как видели, что у команды соперников отсутствовало большинство основных игроков. В связи с чем у Хосока возник закономерный вопрос: где они? Не травмировались же все разом? Загадку разрешил их столкнувшийся с ним в коридоре капитан. — На сборы уехали в Японию. Отец Дино там набирает команду из перспективных игроков, — поясняет Сынчоль. — А ты чего не поехал? — неподдельно удивляется Чон, зная, что Чхве одним из лучших центральных является. — Меня звали, но я сам не захотел. Не по-лидерски как-то оставшихся здесь ребят бросать, да и я, если быть честным, не планирую после университета продолжать спортивную карьеру. У меня серьезная травма спины, а на одних обезболивающих и корсете долго не протянуть, так что ложусь летом операцию. — Жаль, конечно, но ты прав. Поправляйся, дружище, — похлопывает его по плечу Хосок, чувствуя на нем сквозь ткань одежды тот самый корсет. — Спасибо, Шедоу. В этом сезоне нам навряд ли что-то светит, поэтому надеюсь, что, если не мы, то вы тигров порвете. В прошлой игре Бан Чан как свинья последняя себя вел, а судья явно ему подсуживал. Давно пора этих недоделанных королей с пьедестала сбросить, — неприязненно альфа озвучивает. — Осторожнее только давайте там. Связку особенно свою берегите. Ваш Юнги невероятно хорош, что естественно без их внимания не останется. — Само собой, даже не сомневайся, обязательно тигров сделаем, но и ты не раскисай. Замена у тебя ничего. Уджи вообще жег сегодня. Вроде мелкий, а Чимина попотеть таки заставил. Ладно, побежал я, рад был с тобой поболтать, — руку друга Чон пожимает. — Пиши, если что, и передавай своим от меня привет. — Непременно. Бывай, — улыбается Сынчоль и в сторону выхода из здания спешно уходит, а Хосок возвращается в раздевалку, собираясь провести разбор матча с ежами.       Дальнейшие дни, недели мимолетным видением полетели. Учеба, тренировки, работа, еще пара выигранных игр, на которых Юнги уже полноценно вернулся в основной состав, а там и сессия незаметно подкралась, коллективный недосып и нервоз вызывая. О совместных посиделках и речи никакой идти не могло, все к зачетам и экзаменам усиленно готовились. Декабрем сменился ноябрь, и повалили, к удивлению корейцев, сильные, накрывающие землю слепящим глаза полотном снегопады, а затем и морозы кусачие грянули, что вечно мерзнувшему Мину совершенно не нравилось. Мало того, что пришлось раскошелиться на новую, с подачи Хосока, куртку (белую!), так он еще и заболеть умудрился. Не сильно, но тем не менее Чон, никаких возражений не принимая, повадился его насильно с матраса перетаскивать в кровать, попутно лекарствами всякими пичкая и отпаивая чаем горячим вместо кофе. Сигареты так и вовсе ему, пока горло цвет нормальный не приобретет, запретил. Юнги негодовал, смущался, потом снова негодовал, на контрасте, послушно под его теплый бочок подкатываясь. Замерз же, ну! А тут грелка бесплатная, к тому же, до безобразия ласковая, правда, лапы повадившаяся распускать, то на ягодицы, то еще куда, однажды даже на пах. И страшно, и приятно, но первого все-таки больше, поэтому омега ожидаемо слинял и заперся в ванной, тщетно пытаясь себе вернуть утраченное равновесие, благо Хосоку нужно было идти на работу. Капитан, побившись головой о закрытую дверь, извинился, после квартиру покинул. Юнги же поспешил позвонить единственному, кто понять его сможет — Ёсану, беспрестанно старающемуся его раскрепостить, что, скрипя всем, чем только можно, но получалось. Ну точно Соник покрывшаяся ржавчиной телега, время от времени смазываемая наставлениями Кана, который и сам не в лучшем положении сейчас находился. Но тут как посмотреть. Хонджун оказался слишком упорным, никак от зайчонка вреднючего не отступался. То в кафе его вытянет, то в кино, но итог один — омега начал оттаивать. Как-то раз даже добровольно в щечку упрямого альфу поцеловал, заставив того едва не улететь в стратосферу от счастья. Вот ведь дурачок. «Оба дураки», — сказал бы Сокджин, поглаживая слегка округлившийся животик, и остался бы прав, а Ёсан, надувшись, как мышь на крупу, послушно поплелся бы с ним выбирать очередной для нерожденного малыша комбинезончик, что, впрочем, он регулярно, спевшись со старшим, и делал. Юнги только диву с них успевал даваться, но не возражал, а искренне за них радовался, разглядывая пинетки с пикачу. Чимин тоже про беременного брата не забывал, частенько его навещал, привнося дополнительное веселье рассказами о своем открывшем для себя искусство шибари альфе... — Два извращенца. Обязательно со всеми подробностями нам это было рассказывать? — фырчит Сокджин, наливая ароматный чай сидящим на его светлой кухне друзьям. — А кому, если не вам? И вообще-то шибари это классно, я как омежка распоследняя теку от такого, — мечтательно озвучивает Чимин, ногой эмоционально покачивая под столом. — Вот представь, тебя связал Намджун-хён, и ты весь такой беспомощный лежишь на кровати, умоляя его о пощаде. — Позволь тебе напомнить, что ты и есть текущая омежка, а с криволапостью Джуна, он скорее сам во всех этих веревках запутается, — закатывает глаза менеджер, вспоминая, как не далее, чем вчера, Ким умудрился разбить горшок с орхидеей. А она только-только зацвела, между прочим! — Наполовину! Я так-то еще и ген альфы имею и очень даже успешно на Тэмине его использую, — возражает гамма. — Вот, пожалуй, без этих деталей мы точно обойтись сможем, — буркает Юнги, благодаря Сокджина кивком за отданный им ему чай. — А я бы послушал, — вставляет Ёсан, подмигивая младшему Паку. — Я, кстати, пока Хонджун ко мне намертво не приклеился, только верхнюю позицию в постели и занимал. — Эм, а ничего, что ты омега? — удивляется Чимин. — И что? Спал-то я с такими же омегами, и они, надо сказать, совсем были не против. — А что сейчас? И вы разве с Хоном встречаетесь? — Нет и не будем, — Кан отрезает, нахмуриваясь.       Сокджин, присев напротив, скептически на него смотрит: — Ну да, тогда я лучший нападающий в сезоне. — Вообще-то лучший нападающий я, — хмыкает Ёсан. — Вот именно, что ты, если мой сарказм до тебя не дошел. И именно ты же вскоре ответишь Хонджуну согласием, а взаимность у вас и без того уже давно есть. — Джинни, тебе бы своим положением озаботиться, а не в мои дела вмешиваться. Как бы я тебя ни уважал, но позволь мне самому решать, ладно? — Ёса-хен, но ведь Хон и вправду неплохой. Он, судя по тому, что я наблюдал, тебя боготворит, но главное — тебя принимает. Нисколько твоей маске отбитой стервы не верит, а сердце твое упрямое слушает, так почему бы и тебе его не послушать? — ладошку омеги накрывает Юнги своей. — Твой капитан тебе нравится и не спорь. — Вот-вот, — согласно гамма кивает. — Нашлись мне тут сводники, тоже мне, — Ёсан цокает, но руку из под руки друга не вырывает, преисполненный благодарностью за поддержку, об ее тепло, исходящее из души обладателя, греется. — Ну так Соник-хён у нас еще та закостенелая сваха. Я тебе не рассказывал, как он нас с Тэмином свел, нет? — смеется Чимин, превращая свои глаза в две очаровательные щелочки. — С удовольствием послушаю, — в ответ улыбаются под недовольным взглядом связующего. Сейчас начнется... — В общем, дело было вот в чем...

***

      После задушевных посиделок у Сокджина друзья отправляются по домам. Чимин на такси уезжает, а Юнги с Ёсаном прогуляться недолго по парку, где сейчас и находятся, решают. Кан обыденно что-то веселое щебечет, не замечая загруженности Мина. Тот редкие камушки под ногами пинает, клубы теплого пара изо рта выпуская. Тщательно возникшую идею при упоминание друга о том, что он с омегами спал, по кругу прокручивает в голове. Никак озвучить ее не решится, боясь, что его куда подальше пошлют, Юнги бы послал точно. И раньше об этом думал, но до последнего отвергал, а сейчас... Хосок слишком голоден до тела его стал, хотя и старается сдерживаться, отчего раздражается часто, но ни в чем своего парня не упрекает. Единственное о чем попросил — перестать свечи ароматические использовать, потому что они на него, по его мнению, странно влияют, а если уж совсем на чистоту, с ума, черт возьми, сводят. Юнги, многострадальную губу закусив, согласился. Приучил, папу вашего, к своему запаху... Намеченный план дал ощутимую трещину. — Ну что опять сегодня с тобой? Все же хорошо, вроде как, было, — пихает Ёсан парня в плечо, устав от его молчания. — Ёса-хён, тут такое дело... Ты же знаешь, ну я тебе рассказывал, что я... — едва на каждом слове не прерываясь, начинает связующий. — Что потек от Хосока? — сразу же догадывается нападающий. — Это же хорошо, разве нет? Я думал, ты в принципе больше не способен возбуждения испытывать после всего, что с тобой случилось. — Способен, как оказалось, но я все равно боюсь... Знаю, что прозвучит не слишком-то... но ты не мог бы мне с этим как-то помочь? — робко на старшего косится младший, сжимая в карманах руки в кулаки для большей решительности. — Я тебя правильно понимаю, ты хочешь, чтобы я с тобой...? — Я не говорю о полноценном сексе. Все-таки свою девственность я хочу подарить Хосоку, но... ласки там предварительные или еще что-то на вроде того... — еле слышное, заметно смущаясь, выдавливает из иссушенного горла Юнги. Под припорошенную снегом землю от собой озвученного готов провалиться, себя в этот момент ненавидя и свои глупые страхи, не дающие спокойно жить. Хосок лучшего заслуживает, но никак не закомплексованного и поломанного его, барьеры внутренние преодолеть не способного. — Почему бы и нет, если тебе это реально поможет, — пожимает плечами Ёсан, как будто бы не ему предлагают подобное. — Оу... — только и может выдохнуть Мин удивленно, смешно выпучивая глаза. — А чего ты так на меня смотришь? Думаешь, мне западло лучшему другу помочь? — мягко улыбается омега, снежинки редкие руками ловя. — Когда там твоего альфы дома не будет? — Эм, ну... я вообще-то не планировал это у меня на квартире делать... — Нет уж, «это» мы как раз-таки у тебя делать и будем или ничего не получится. Тебе, чтобы возбудиться, ну и хоть немного втянуться, нужен запах Хосока, а иначе смысл? — Кан отрезает, откровенно забавляясь над сжавшимся в трогательный комочек Юнги, сейчас похожим из-за дутого пуховичка и забавной шапки с помпоном на пингвиненка. — А ну, ты... это ведь не измена? И Хонджун... — мямлит связующий, яркими красками смущения заливаясь. — Ну как тебе сказать... Измена, конечно — врать не стану, но ты же на это не ради удовольствия идешь, а чтобы преодолеть свои страхи, Хосоку полно отдаться, в конце-то концов. Я, если честно, устал наблюдать за тем, как вы оба мучаетесь. Он же тебя уже одними глазами поимел во всех позах, а недотрах, он, знаешь, не лучший спутник для столь темпераментного альфы, да и тебе так-то для здоровья хорошенько попрыгать на члене не помешает... — Ну, Ёса! Ты как всегда! Ни стыда, ни совести! — топнув ногой, возмущается Соник. — Стыд, совесть? Не припомню таких слов в моем лексиконе, — продолжают над другом подтрунивать. — Ну так что там? Когда свидание мне назначаешь?       Юнги сразу же подсобирается, осознавая, что шутки закончились и что и в самом деле собирается с Ёсаном... Нет, он даже думать об этом не может. И не потому что боится, а потому что вину чувствует перед Хосоком. Не хочет ему изменять, но как тогда быть по-другому? Хосок же точно сорвется, ощутив его аромат, и никакие мольбы не помогут. Что уж и говорить, если его от едва уловимой примеси фруктов на своей одежде кроет, в невероятно тактильного, захваченного инстинктами зверя превращает, благо омега успевал спрятаться в ванной, там пережидая самый пик его голода, а потом, силясь слезы сдержать, извинения очередные выслушивал. Не получается у него на Чона злиться, а вот на себя, понимая, что они как-никак истинные, очень даже. Обычные-то альфы на Юнги кидаются, а что с Хосоком тогда будет твориться? Да он, вероятно, в гон мгновенно впадет, и лучше уж Мин к нему будет готов, чем еще одну травму психологическую получит, после которой, очевидно, уже никогда не оправится. — Может быть, сейчас? Хо на работе, — неуверенное в итоге Юнги выдает. — Хорошо. Но нам надо будет что-то, чем я тебя... Короче, у тебя есть пробка? Лучше, конечно, фаллоимитатор, но... — Я... да, у меня есть, только я ни разу ей не пользовался... — Будда, помоги мне, — тяжко вздыхает Ёсан, от души прикладываясь ладонью ко лбу. — Совсем ты у меня цветочек невинный, но ладно уж, поди разберемся.

***

      Юнги, чувствуя себя, как на иголках, лежит на кровати перед Ёсаном полностью обнаженным. Ёсан же, к его облегчению, раздеваться не стал, остался в футболке и джинсах. Теперь друга, особенно ярко пахнущими Хосоком вещами обкладывает, что-то на подобии гнезда для него создавая. — Ну и недоразумение же ты. Поверить не могу, что ты за всю свою жизнь не то что пробкой не пользовался, а даже гнездо не строил. Ты вообще омега или где? — ворчит он, избегая смотреть на Юнги, чтобы его лишний раз не смущать. — Да как-то не возникало желания... — мямлит омега, стыдливо пах накрывая свитером своего альфы. — Блядь, ты вот вообще мне сейчас нисколько этим успокоиться не помогаешь. Это не ты, а как будто я к первой близости готовлюсь. Хотя, в случае с тобой, все так и есть, — в ответ бурчат недовольно, заканчивая с приготовлениями. — Ну ты как? Готов? — Сомневаюсь, — нервный смешок. — А... эм с чего начнем? — С того, что ты хоть немного расслабиться попытаешься, — решительно на кровать опускается Ёсан и подползает к дрожащему Юнги. — Я тебя сейчас поцелую, ладно? — А это... это об-бязательно? — заикается Мин. — Так, вот давай только без лишних сомнений. Ты мне, конечно, нравишься, но из-за Хонджуна... Короче, я немного пересмотрел свои вкусы и буду представлять вместо тебя его, а ты Хосока, — вплотную к нему приближаются, затем роняют на простыни, заставляя его от них отпружинить. — Как там Хосок тебя называет? Котенок? — над ним нависая, добавляют с улыбкой и аккуратно целуют.       Первая мысль Юнги — воспротивиться и омегу от себя оттолкнуть, но памятуя о том, ради чего это все затеяно было, он покорно размыкает губы. Робко на поцелуй отвечает, представляя на его месте, как и было велено, Чона. Неуверенно чужую талию оплетает руками, чтобы совсем уж бревном не казаться. Ёсан, примеряя на себя роль альфы, настойчивее становится. На шумно сглатывающее горло переключается, оставляет невидимые, но хорошо ощутимые Юнги метки, обводит кадык языком, вниз дорожкой влажной спускается, перекатывает меж пальцев затвердевший сосок, чувствуя, как парень под ним дрожит, не сбежать силясь. — Все хорошо, котенок? — ласково спрашивает Кан, ненадолго отрываясь от манящей вершинки. — Да, н-наверное, — пряча взгляд, сдавленно отвечают. — Черт, у тебя совсем не стоит, — удрученно резюмирует омега, оглаживая не подающий признаки жизни пах, чем забрыкаться Юнги заставляет. — Тише, малыш, это все еще я, — одной рукой насильно его молочные бедра на месте удерживает, мягкий челн обхватывая второй. — Я н-не могу. Мне н-неприятно, — хнычет Мин, лицо полыхающее накрывая ладонями, и ноги смежает, пытаясь избежать ломающей его ласки. Телу-то, может быть, и неплохо, но не противящемуся происходящему разуму, никак себе не прощающему идеи абсурдной, что к этому двух друзей подтолкнул. — Сейчас будет лучше, — откуда-то снизу. — Ч-что ты... — ощутив горячее дыхание на головке, в шоке выпучивает Юнги глаза, но договорить не успевает: Ёсан его член на половину заглатывает, продолжая в треморе бьющиеся бедра к постели намертво прижимать. — Хён, не надо, прекрати, — жалостливо скулит, почти плача. — Тш, мы, кажется, сдвинулись с мертвой точки. Ты потек, — в ответ довольное, погружая на ноготок в омегу указательный палец. — Нет, все хватит! — взбрыкивает связующий, отталкивая от себя Ёсана, и, от ужаса весь трясясь, притыкается к спинке кровати.       Вместе с тем на входной двери щелчок замка раздается, знаменуясь пиздецом катастрофой глобальной. Тут даже из тупых самый тупой поймет, чем они здесь занимались, а Хосок, который должен был вернуться не раньше утра, точно не из этого списка. — Карапуз, ты где? Ты не говорил, что у нас будут гости, — приближающиеся неумолимо шаги. — О, Шедоу, привет, — первым спохватывается Ёсан, преграждая альфе дорогу, но альфа, успевший заметить полностью обнаженного Юнги, отталкивает его в сторону и полноценно проходит в комнату. Замирает посреди нее, нечитаемым взглядом останавливаясь на прижимающем к себе одеяло омеге, и молчит, ни слова вымолвить не может, никак в голове происходящее не укладывая. — Хоби, знаю, банально звучит, но это не то, что ты подумал, — от Кана робкое позади. — А что я подумал? — спрашивает альфа, глаза не сводя с Мина. — То, что вы двое, пока я на работе, трахались в моей квартире и на моей кровати? Значит, вот для чего тебе время требовалось, Юнги? Я бы тебе поаплодировал, да боюсь, если подниму руки, то они поднимутся и на тебя. — Хо... ты не так понял, мы не... — заливаясь слезами, умоляюще на Хосока смотрит Юнги. — Не успели, — выплевывает капитан неприязненно, кулаки в бессильной злобе сжимая. Прекрасно смазку с пробкой, лежащие рядом со связующим, видит, а должен был увидеть гнездо, в котором сидит тот, но он, пребывая в чистейшем без примесей гневе, не замечает. — Хо, послушай, — придерживая одеяло, подползает к краю кровати омега, что и без того ситуацию напряженную обостряет и все чувства альфы, кроме ненависти, перечеркивает за секунду. — Мы не собирались доходить до конца. Ёсан-хён мне помогал преодолеть мои страхи, чтобы я с тобой мог... — И как? Удачно? — насмешливый, ядом сочащийся вопрос и, не дождавшись ответа, в догонку сухое: — Убирайся. Чтобы к завтрашнему утру тебя здесь не было. — Хосок, — подскакивает на ноги Юнги, подбегая к нему. — Я знаю, что виноват, но, пожалуйста, выслушай меня. Я тебе все, что так долго скрывал, расскажу, — в его предплечья вцепляется, отчаянно за них, чтобы окончательно на дно не пойти, держится, как за соломинку последнюю. По ощущениям он уже там. Барахтается беспомощно и задыхается от вины вперемешку с невыразимой, все его существо перемалывающей как в мясорубке болью. Ничего, кажется, от него не останется, если альфа, вычеркнув его из своей жизни, уйдет, когда как сам он — никогда. Потому что действительно любит, потому что Хосок его любит тоже. Юнги в этом не сомневается. Не сомневался до этой минуты... — Нет, это ты меня послушай, — резко от себя тонкие руки откидывает капитан. — Или я не понятно выразился? Ну так я повторю. Убирайся, — сквозь зубы, буквально по слогам цедит, не видя, как от озвученного осыпается под его ногами окровавленными осколками Юнги. — А ты... — поворачивается к вжавшемуся в стену Ёсану, — ... можешь забирать эту шлюху себе. Вы, как по мне, друг друга стоите, — бросает и комнату покидает, а затем и квартиру. На деле не ее, а своего куклой сломанной упавшего на пол истинного. На то самое дно.