Соник

      Юнги, сидя на полу в груде коробок посреди квартиры Хосока, испытывает дежавю. Он был не против обратно переехать сюда, тем более никакие тайны и страхи больше над ним не довлеют, у него все в жизни налаживается. Ну, почти... О смерти дедушки так просто не забыть, от боли его потери не отмахнуться. Да, благодаря заботливому альфе омега медленно, но верно оправляется, в его присутствии всегда улыбается, чего не сказать про те моменты, когда, пускай и ненадолго, остается один, что наглядно показал последний случай в Тэгу: Хосок в магазин отлучился, а Юнги начал подготавливать дом к своему отъезду. Не дело Сунхёку неубранные комнаты передавать, хотя тот и не возражал, чтобы все вещи как есть оставались. В итоге, Мин, перебирая одежду Чунмена, разрыдался и никак успокоиться не мог, пока Чон не пришел и его, сжавшимся в клубочек на ковре, не нашел. После уткнувшийся в его грудь омега, шмыгая носом, перед ним за истерику извинялся, на что тот, утирая ему слезы, сказал, что все понимает и не винит, затем помог разложить вещи по коробкам и сумкам. И что бы Юнги без Хосока делал? Вероятно, до сих пор бы себя жалел, не вернулся к жизни, вернее вернули его и еще как, чему очень поспособствовала метка и проведенный вместе эструс и гон, и о, боже, как он от воспоминаний об этом краснел! Буквально горел, на любой о том намек задушенно пищал и стеснялся, пробовал от поцелуев капитана уйти, но что, конечно же, не получалось. Альфе в кайф было как будто его доводить, регулярно о случившемся, сопровождаясь особенно постыдными для омеги подробностями, напоминать. И ничего все бы, да только и поползновения к многострадальной заднице не прекращались, в последствии заканчиваясь распластанным на кровати обладателем этой самой задницы. А Юнги что? Юнги, немного покричав и побрыкавшись, быстро сдавался, потому что, вопреки своей стеснительности, сам хотел. Его получившая свободу сущность требовала ранее упущенное наверстать, полностью в Хосоке раствориться, ему подчиниться. Как оказалось, у таких, как он, с сильным запахом омег, острая потребность в сексе, повышенное, черт возьми, либидо, о чем Хосок на днях прочитал и добытой информацией без зазрения совести пользовался, иначе говоря, такому раскладу событий был несказанно, в отличие от молотящего по его спине Юнги, рад. Альфа он и в Корее альфа, что уж теперь. — Я так понимаю, вещи ты разбирать не планируешь? Что-то случилось? — заходит в комнату капитан, глядя на гипнотизирующего пустым взглядом сумки связующего. — Нет, ничего. Я просто подумал... а зачем? — отмирает омега, поднимаясь на ноги. — В смысле зачем? — опешивает альфа. — Ну... мне же дедушка приличное наследство оставил, и я... Хо, а что если нам квартиру купить? — ошарашивает его неловко улыбающийся Юнги. — Ты сейчас серьезно? — подходят к нему вплотную, неверяще в кофейные глаза смотря. — Это же значит, что мы... — Значит, Хо. Я понимаю, что времени всего ничего прошло, но на мне твоя метка, и я хочу... В общем, куда я уже от тебя денусь? Зачем нам тратиться на съемное, когда есть возможность приобрести что-то свое? — робко озвучивает Мин, но заметив отсутствующий, вернее пришибленный вид Чона, теряется: — Ты... ты против? — Шутишь? Да я счастлив, котенок! — сгребают его в крепкие объятия. — Сегодня же подыщу нам хорошего риелтора. Хотя чего это я? У меня родители архитекторы, давай съездим к ним? Они по-любому что-то дельное посоветуют. Тем более, я давно их не видел, да и тебя давно пора с ними познакомить. — И как мое предложение обернулось этим? — нервно посмеивается Юнги. — Что-то я уже жалею... — Сейчас получишь по заднице. — Нет уж, она и так настрадалась, сексуальный маньяк, — бодает его лбом в ключицы связующий. — Но так-то ты прав, хватит оттягивать знакомство, да и ты из-за меня так и не смог с ними праздники отметить, но сначала нам все же надо заглянуть к Чимину, мы обещали. — Не переживай об этом, будет еще множество других праздников, — чмокнув его в нос, улыбается Чон. — Иди собирайся пока, а я позвоню папе и предупрежу, чтобы ждал нас на ужин. — Мм, подожди... — остраняется от него Соник. — Я это... мне надо бы прядку седую закрасить, а то как-то... — Она не портит тебя, Юнги. — Это для тебя не портит, а вот мне смотреть на себя в зеркало... Короче, омега я или кто? Хочу выглядеть в твоих глазах красиво, — смущенно парень бубнит, сам себя не узнавая. Вот что с ним Шедоу делает? — Ты всегда в моих глазах красивый, но то, что ты сказал... мне правда приятно, — чувствуя, как нежностью к Юнги наполняется сердце, шелестит Хосок. Никак на него, скулами порозовевшего, немного веса набравшего, не наглядится, радуясь, что он поправляется, на совместное будущее настраивается и не просто настраивается, а уже, кажется, к нему готов. Омега наконец-то себя принял и ему подарил, причем во всех смыслах, о чем вспомнить — едва сдержаться от того, чтобы сегодняшнюю ночь прямо в эту минуту не повторить, но, к сожалению, дела не ждут. — В какой цвет ты хочешь покраситься? — вынырнув из сладостных мыслей, спрашивает. — Синий, но пока только прядку. Не уверен, что готов сильно экспериментировать с внешностью. — Синий? А что, мне нравится. Самое то для Соника, — посмеивается альфа. — Тогда и мне красную краску купим, а то сам видишь... — оттягивает темные корни волос. — Ты умеешь красить или, может, пойдем в салон? Я, конечно, мог бы попросить Тейлза, но он, наверное, еще из Тэгу не вернулся. — Давай в салон, не будем рисковать, — отвечает Юнги, отходя к шкафу, чтобы переодеться, а заглянув в него, морщится. — Хо, можно я твою голубую рубашку возьму? У меня одни темные толстовки, а твои родители... — Бери все, что пожелаешь. Мне нравится, когда ты носишь мои вещи, — говорит Чон, намеренно опуская последнее им сказанное. Видно, что омега комплексует и, кажется, и впрямь хочет что-то с этим сделать, для него — Хосока, постараться.       В итоге, Юнги, как и планировал, облачается в рубашку своего альфы, которая на нем смотрится как туника, и он, немного подумав, подпоясывает ее черным ремешком, после, к шоку капитана, надевает те самые кожаные штаны Чимина и его же белые кеды. — Что? — буркает подзависшему от его вида Чону. — Все так плохо? — Все идеально, — тот выдыхает и подходит к нему, чтобы, кто бы сомневался, поцеловать, ну и забраться под рубашку и сжать обтянутые скрипящей кожей ягодицы. — Ну, Хо, мы так никуда не успеем, нехотя отталкивает от себя капитана зардевшийся Мин, прекрасно знающий, что, если его не остановить, то уйдут они из дома нескоро, если уйдут вообще. — Ночью отыграюсь, — прикусив порозовевшее ушко, обещает Хосок и привычно обвязывает его шею теплым шарфом. — Мечтай, — фыркает Юнги, потянувшись за курткой. — Ага, мечтаю, а потом в жизнь воплощаю, — хмыкает капитан и выталкивает завозмущавшегося связующего из квартиры.

***

      Покраска Юнги много времени, в отличие от Хосока, не занимает. Все-таки одна прядь не вся голова, да и обесцвечивать ее не пришлось, поэтому он, закусив губу, соглашается на предложение стилиста сделать легкий макияж. Ну, а что? У него как-никак сегодня знакомство с родителями, пугать их своими кругами под глазами не хочется. Надо бы и самому заиметь косметичку и научиться краситься, с чем, омега уверен, с удовольствием поможет Ёсан или Чимин. Да и гардероб неплохо было бы обновить, хотя бы на подобные случаи или для походов в клуб, которых, зная команду, будет много и часто. Скажи Мину, что он когда-нибудь на что-то такое решится, и он бы не то что не поверил бы, а покрутил бы у виска пальцем, отчего с себя становится смешно. Хосок и вправду на его мировоззрение странно влияет, чему он не противится, покорно на новую, более верную дорожку ступает. Юнги желает для Хосока нормальным омегой стать, чтобы его не стыдились, на него, как в тогда в клубе, завороженно смотрели. Что не говори, а оное приятно, особенно вспоминая недавний в коридоре момент, где альфа однозначно показал насколько ему понравился его внешний вид. — Вы очень красивый омега. Кожа у вас чистая, даже никакого тонального крема не надо, но вот ваши круги под глазами... Я бы посоветовал пользоваться вот этим кремом, — закончив с макияжем, произносит мастер, вкладывая в руку опешившего Юнги маленький тюбик. — Возьмите, не стесняйтесь, это подарок от заведения. Умывшись, наносите перед сном. — Спасибо? — неловко принимает неожиданное подношение Мин. — Не за что, — улыбается бета, поправляя расческой его прическу. — А вот и ваш альфа, — разворачивает к Хосоку его кресло. — Он горяч, завидую белой завистью, — следом ему на ухо хихикает, заставляя, вопреки обыденному, не покраснеть, а... заревновать? — Да, очень горяч. Лично мной проверено, — вспорхнув с места, бросает омега, делая ощутимый акцент на последних словах.       Хосок, зависнув на обновленном облике Юнги, его не слышит, откровенно пялится, что со стороны презабавнейше смотрится, но Юнги не смешно, потому что и сам в ответ точно так же таращится, хочет коснуться ярко-красных волос, в них зарыться пальцами и к себе его притянуть. — Прекрасно выглядишь, котенок, — прокашлявшись, первым отмирает Чон, подходя ближе. — Сам себе завидую. — Скажешь тоже, — очаровательно улыбается Мин, все-таки упавшей на лице альфы прядки касаясь. — Красиво. Ты красивый.       Бета на заднем плане с них умиляется, даже с ними незнакомый, чувствует их крепкую связь и гармонию, которую нарушать преступление, поэтому он, прибирая рабочий стол, молчит и не вмешивается. — Еще много раз скажу, — отзеркаливает его улыбку Хосок, уводя его на ресепшен, чтобы расплатиться. — Спасибо вам, — успевает в полуобороте головы кинуть бете Юнги, послушно шагая рядом с капитаном, а мысленно едва не пищит от только что им сказанного и думает, что в какую-то ванильную омежку превращается. И где, спрашивается, его прежняя черствость и язвительность? Очевидно, там же где его страхи и неуверенность в себе. Истинный все это искоренил, а взамен подарил безграничное счастье и чувство свободы.       Выйдя на улицу, Чон вызывает такси, и спустя двадцать минут они оказываются в больнице, там, надев халаты, поднимаются на третий этаж и дверь в нужную палату толкают. — Какого...? — несдержанно выпаливает омега, увидев устроившегося на кровати Тэмина, который кормит с ложечки йогуртом сидящего на его коленях Чимина. — О, хён, привет! — весело ему машет гамма рукой, явно не собираясь менять свое место дислокации.       Юнги даже и не знает радоваться этой картине или нет. Наверное, учитывая, преобразившийся как по волшебству вид друга, первое. Чимин выглядит счастливым, всем довольным, да что там! Буквально сияет, что и не скажешь, что с их встречи прошла всего одна ночь. Удивительные перемены. — Привет, — неловко проходит к стулу подле связующий, злым взглядом буравя Инфинита. Он не Марин, чтобы так быстро его простить, точно не тогда, когда перед глазами ярко стоит чужое разбитое состояние. — Вааа, что я вижу? Ты и приоделся, даже накрасился! Тебе очень идет, а прядка-то какого цвета! Кэп определенно хорошо на тебя влияет. И подожди... это что, мои штаны? А говорил, что их выкинешь, — эмоционирует Пак, восхищенно разглядывая омегу. — Ты мне зубы не заговаривай, енот, — фыркает Юнги, располагаясь на стуле. — Что этот тут делает? Когда вы успели помириться? — Мм, ночью? — улыбается Чимин, неловко поерзывая на бедрах своего альфы. — Значит, Тэмин все-таки залез к тебе в окно? — вставляет, посмеиваясь, Хосок, прекрасно осведомленный о плане друга. — В смысле в окно? Ты что, обо всем знал и мне не сказал? — Мин негодует, поворачиваясь к остановившемуся позади капитану. — Хон рассказал, — непринужденно пожимает плечами альфа. — Вот ведь! — Я так понимаю, вы помирились? — проигнорировав возмущения Соника, смотрит Шедоу на Инфинита. — Типа того, — отвечает Ли, поднося ложку к губам Пака. — Помирились они, — вновь фыркает Юнги. — Я тебе поражаюсь, Чимин, ты же его и видеть не хотел, а тут... — махает рукой на обжимающуюся парочку. — Он же... — Юнги-хён, не надо. Ты прекрасно знаешь, что простил бы я его в любом случае, — спешно прожевавшись, обрывает гамма омегу. — Не тебе меня упрекать, когда сам во все горло орал, что у вас с Хоби-хёном конец, а в итоге... — Я не упрекаю, я переживаю, балбес, — тушуется Мин, принимая справедливость сказанного. — Как ты себя чувствуешь? — На удивление, хорошо. Запах Тэмина мне помогает, я даже больше не задыхаюсь, — отвечает либеро, отводя ложку от своего лица. — Я наелся. — Тебе надо вес набирать, совсем же ничего не съел. Господин Пак сказал... — возражает Инфинит. — Не хочу. И он много чего сказал, например, проваливать тебе отсюда, — капризно дует губы Чимин, уворачиваясь от повторно поднесенной ко рту ложки. — Сделаешь мне чаю? — Ладно, — сдается альфа, готовый любую прихоть своей пары выполнять, и, аккуратно сгрузив болезненно худое тельце на кровать, идет чайник, стоящий на тумбочке, включать. Никак не нарадуется, что смог себе вернуть Чимина, и не просто вернуть, а добиться его прощения, поговорить, обсудить сложившуюся ситуацию, в которой решено было и с Тэилем поговорить тоже, чего очень не хочется, но надо. Все-таки он родной человек, один для него из важнейших. — Ты ему рассказал? — спрашивает Юнги у гаммы, намекая на второго истинного. — Да. Не хочу, чтобы как у вас с Хоби из-за недомолвок получилось. — И как? — Ну... — на несколько секунд замешкавшись, взгляд на копошащегося в сторонке альфу гамма бросает, — Лучше, чем я ожидал. Тэмин, конечно, собирался устроить с Тэилем скандал, но я, вроде как, его отговорил. — Не уверен, что они не поругаются. По твоим словам, Тэиль без тормозов, что, впрочем, глядя на поведение его брата, неудивительно. Родня же, — фонтанирует сарказмом Юнги. — Котенок, перестань, — осаждает его Хосок. — Без тебя разберутся, а если нет, то в следующий раз я не буду тебя сдерживать, чтобы Тэмина ударить, ну и сам тоже ему добавлю естественно. — Я вообще-то еще здесь, — цокает Ли, отдавая Паку дымящуюся кружку. — Косяпору слово не давали, — припечатывает Чон. — О, и тебя, кажется, влияние Юнги-хёна не обошло. Раньше ты всегда был на стороне Тэмина, — веселится Чимин, между делом прихлебывая чай. — Раньше я смотрел на вашу ситуацию однобоко и всех деталей не знал. Судил по тому, что видел, а видел я, как ты пытаешься вмешаться в отношения Инфинита и Кансо, однако карапуз мне все рассказал. Прости за мое к тебе предубеждение. — А еще нас с братом треплом называл, — куксится Пак, многозначительно смотря на Мина, пока Тэмин пристраивается рядом с ним. — Я, по крайне мере, не строил за твоей спиной планы по сведению тебя и Тэмина, — отбивает Юнги, чувствуя, как на плечи руки Хосока ложатся, их приятно массируют. — Ага, ты прямо мне в лоб об этом заявил, — усмехается Чимин. — Ну сработало же. — Как и у меня. Да кэп разве что слюной все не закапал, когда увидел тебя тогда в клубе, чему я вот нисколько не удивлен. Час на твой образ потратил! А сейчас! Посмотри на себя, какой красавчик. Когда ты краситься-то научился? — Не научился я. Меня в салоне накрасили, — буркает омега, смущенно взгляд в пол потупив. — В салоне? Волшебные бурундуки, ты и подобные места? Но так-то ты молодец, я давно тебе говорил, что пора вылезать из скорлупы и перестать красоту прятать. Вот выйду из больницы и буду учить тебя всем премудростям, так что теперь ты называй меня хёном! А еще гардероб тебе новый подберем, у меня уже столько идей! Будем доводить твоего альфу до сердечного приступа, — воодушевленно вещает Чимин, неосознанно к боку Тэмина ластясь. — Я вообще-то тоже еще здесь, — хмыкает Хосок, мысленно представляя недовольную мордашку Юнги, когда его будут по магазинам таскать. — Предупрежден — вооружен, — каверзно лыбится гамма. — О господи, — прикладывается ладошкой ко лбу Мин, боясь подумать о масштабах грядущей катастрофы. Чимин точно теперь с него не слезет, да и Ёсана по-любому подключит. Два хреновых модника на его голову. — Да, я такой, — сверкает самодовольной улыбкой либеро. — Но для тебя можно просто Чиминн-и.       Так, за веселыми препирательствами, проходит полчаса, в которых Юнги, хоть и ворчит временами на Тэмина, искренне за ожившего друга радуется. Тот прижиматься к своему истинному не перестает, при этом весь как рождественская елка светится, говоря, что, как пить дать, к концу недели выпишется из больницы. После приходит его отец и настоятельно просит оставить помещение, потому что его сыну пора идти на процедуры. Тэмин, естественно, никуда, как бы на него строго ни смотрели, уходить не планирует, а вот опаздывающие к семейному ужину друзья начинают собираться. — Выздоравливай, енот, — перед тем как друг выскользнет за Ынчолем из палаты, крепко его обнимает омега. — На днях заглянем еще. — А ты поменьше переживай. Уверен, родителям Хоби ты понравишься, — улыбается Чимин и скрывается в коридоре.       Оставшись с Инфинитом и Шедоу наедине, Соник решительно к первому подходит и без предупреждения что есть мочи заряжает ему кулаком под дых: — Это тебе за то, что моего лучшего друга обидел. — Справедливо, — кряхтит согнувшийся пополам от боли альфа. — Блядь, я еще тогда говорил, что ты мелкий, но силищи тебе не занимать. — Береги его, Тэмин. Я знаю, что ты его любишь, но порой одной любви недостаточно. Рад, что у вас все разрешилось, — вытягивает вперед руку Юнги, тем говорит, что прощает.       Тэмин ее с воодушевлением пожимает: — Обещаю. И кстати, поздравляю. Счастье, как и метка, тебе к лицу. Держись за капитана, — дерзко подмигивает.       Мин решает не добавлять ничего и, дождавшись прощания Чона с Ли, выходит из палаты. А жизнь-то налаживается. Тэмин ошибся, но ошибку свою осознал, и омеге отчего-то думается, что больше он подобного не допустит, на этот раз Чимина сбережет. — Даже мне больно стало, как ты ему прописал, — посмеивается Хосок, догоняя его в коридоре. — И что он имел в виду, когда сказал, что... — Помнишь тот день, когда я с матча сбежал? — сразу же догадывается, о чем спрашивает альфа. — Это было не из-за подскочившего давления, у меня начиналась течка, и Тэмин... Тэмин побежал за мной, но не из-за нее, а чтобы поговорить по поводу Чимина. В итоге, меня какой-то мужик в переулке зажал, а он меня от него спас, донес на руках до квартиры, ну и с тех пор мы друзья. Тэмин сдержался, понимаешь? А это дорогого стоит, я ему благодарен. Всегда буду. Он неплохой, правда, просто импульсивный, но зато надежный. И знаешь... я верю, что он исправится, верю, что у них с Чимином будет все хорошо. — Блядь, теперь я ему за тебя по гроб жизни обязан. Надо бы его как-то отблагодарить... — мысленно содрогнувшись от того, что могло, не подоспей Тэмин, произойти с Юнги, говорит Хосок. — У нас для этого еще вся жизнь впереди, — очередной мягкой улыбкой расцвечивается лицо остановившегося у гардеробной Юнги. — И то верно, — успокоившись его словами, ответную в темных глазах мягкость излучает альфа, помогая омеге втиснуться в пуховичок.       Выйдя на парковку, Хосок снова заказывает такси, а уже через сорок минут они обивают порог квартиры его родителей. Юнги, как бы его ни убеждали, что волноваться не о чем, заметно потряхивает, с щек отливает вся кровь и панически, не зная за что зацепиться, мечется взгляд. — Котенок, выдохни. Моя семья не монстры, — чмокнув парня в прохладный лоб, нажимает на звонок Чон. — Ну наконец-то! — сразу же открывается дверь, как будто папа Хосока — Чон Юнчоль, все это время под ней в ожидании гостей стоял. — Заходите скорее давайте. Еда стынет! — Привет, па, — обнимает капитан явно на свои сорок два года не выглядящего Юнчоля. Миниатюрный с ореховыми глазами и выкрашенными в ярко-рыжий цвет волосами омега производит впечатление маленького ураганчика, который, отстранившись от сына, буквально в себя смущенного связующего вжимает и никак, обволакивая ароматом голубики, не отпустит, причитая что-то о том, какой он тощий. — Юнни что, одним воздухом у тебя питается? — возмущается. — Это он еще поправился, — хмыкает Хосок, снимая кроссовки. — На тренировках-то хоть от мяча не уносит? — пощелкивает языком Юнчоль, как маленького раздевая растерявшегося от такого приема Юнги. — Стараемся прикрывать, — посмеивается Шедоу, вешая их куртки. — Ну и правильно, пусть себе пасует у сетки. Юнни, а ты чего молчишь? Можешь, называть меня папой, никаких Юнчоль-нимов, умоляю. Тем более, ты Хобичкой меченный, никуда уже из семьи не денешься.       Кажется, Мин теперь понимает в кого Хосок пошел. Остается надеяться, что Чон Сонхва в этом плане поспокойнее. — Простите, я просто... — мямлит невнятно. — Да стесняется он, — оплетая его талию, ведет его Хосок в сторону просторной, соединенной с гостинной кухни. — Помнится, ты мне говорил, что твой бета, оказавшийся омегой, остер на язык, — подтрунивает над парой идущий позади мужчина, на что Юнги недовольно косится на посмеивающегося Хосока. — Так это со мной и с командой, хотя в последнее время он ласковый и послушный. — Хо! — пихает его в бок связующий. — Юнги, ты построже с ним. Чего ты его гладишь? — вмешивается услышавший их Сонхва, вытирая руки полотенцем. — Этому балбесу нельзя спуску давать. Вот смотри как надо, — отвешивает сыну подзатыльник. — За что?! — обиженно негодует капитан, потирая ушибленное место. — Месяц, Хоби! Месяц ты дома не появлялся! А мы не на Марсе вообще-то живем, а с тобой в одном городе!       Юнги, глядя на представшую картину, не сдерживает смешка. И если характер Хосок унаследовал от папы, то внешность у него явно от отца. Высокого, поджарого с темными глазами, солнечной улыбкой и смольными волосами альфы, приятно пахнущего успокаивающей мятой. — Работа, сессия, тренировки, — оправдывается доигровщик, отодвигая для истинного стул за овальным столом. — И ссора с Юнги, — подытоживает Юнчоль, расставляя тарелки. — Да, — не спорят.       Мину становится неловко, он весь сжимается и ни на кого не смотрит. Старой-новой виной растекается по помещению, что сразу же пресекается усевшимся и накрывшим его руку под столом Чоном. — Котенок, я знаю, о чем ты думаешь, но это все в прошлом. Сейчас у нас с тобой все хорошо и это должно быть для тебя самым главным. — Точно котенок, разве что поджатых ушей не хватает, — заключает старший омега, глядя на поникшего, оттого, кажется, еще больше уменьшившегося в размерах Юнги. — Хоби прав, все в прошлом. Без ошибок и ссор никогда не бывает, это не про жизнь, не про отношения двух людей. Важно, что вы разобрались, от недомолвок избавились. Последнее вообще давно пора было сделать. Ты не думай, Юнги, я тебя не осуждаю. С тем, чем ты жил, нелегко справиться, тем более, что повод, чтобы бояться, у тебя был весомый.       Соник глаза, полные недоумения, поднимает на Шедоу, тем спрашивая «они все знают?». — Когда Хоби остался с тобой в Тэгу, он мне звонил, чтобы предупредить и посоветоваться по поводу твоего состояния, что и правильно. Мы не чужие ему люди, как теперь и тебе, — поясняет Юнчоль, усаживаясь напротив. — Всегда за своего ребенка переживаем, сколько бы ему лет ни стукнуло. Для нас вы оба неразумные малыши, которыми мы и сами в прошлом были, да и сейчас тоже. Мой папа, например, до сих пор меня что ни день лечит, и я вас буду, даже не сомневайтесь. — Скорее уж не тебя, а меня. Никак не простит мне, что я тебя увел у того козла, которого он тебе в пары выбрал, — фыркает Сонхва, разливая по бокалам вино. — Глупости. Папа тебя любит, а ворчит для профилактики, — отмахивается супруг и обращает внимание на притихшего, едва сдерживающего слезы омегу: — Юнги, ты кушай давай. Как ты себя, кстати, чувствуешь? Нормально метка прижилась? Запах вроде стабилизировался. — Все хорошо, с-спасибо, — стараясь незаметно утереть с лица влагу, отвечает Мин. Расчувствовался теплым приемом семьи Чон, но и, вместе с тем, невыносимо по дедушке заскучал. Чунмен тоже сейчас мог с ними за одним столом сидеть и что-то веселое про его детские проделки рассказывать, он мог... да много чего мог, если бы не проклятая, беспощадно поглотившая его болезнь. — Карапуз, ты этого не видишь, но Чунмен-ним сейчас с нами, — ощущая чувства истинного на интуитивном уровне, и благодаря метке, и благодаря своей к нему безграничной любви, догадывается о его мыслях Хосок. — Не плачь, ты не один и никогда не будешь, — придвинув стул ближе, обнимает за подрагивающие плечи. — Пап, налей ему что-то из своих травяных запасов. Он у меня еще тот временами плакса, — пытается шутить. — Не плакса я, — бурчит Юнги, утыкаясь влажным лицом в его грудь, чем добрую улыбку у родителей вызывает. — Сейчас все организую, — понятливо кивает Юнчоль, подрываясь к кухонному гарнитуру, чтобы заварить ароматный чай. — Простите меня, я просто... мне пока тяжело без дедушки... — немного подуспокоившись, говорит связующий. — Тебе не за что извиняться, Юнги, — заверяет Сонхва.       Дальнейший ужин проходит уютно, никто больше болезненные темы не поднимает. Чете Чон, как и заверял Хосок, Юнги понравился, да и как не мог, если их сын таким счастливым и откровенно влюбленным рядом с ним выглядит? Главнее этого для них нет ничего. Омега, пригревшись в объятиях перетянувшего его на свои бедра альфы, смущенно отвечает на все вопросы, не отказывается рассказать о себе. Подобная обстановка для него, воспитывающегося дедушкой, несколько непривычна, но приятна, его приняли, ни в чем не упрекают, заботливо в тарелки разных вкусностей подкладывают, которые, если честно, уже не лезут, но Юнчоль оказывается неумолим. После компания перемещается в гостиную на диван, где капитан поднимает вопрос о покупке квартиры. — В Инчхоне недавно хороший комплекс сдался. Магазины, больница, садик и школа рядом, удобная транспортная развязка, — предлагает Сонхва. — Мы же его, кстати, и проектировали. — Боюсь, моих средств не хватит на такое дорогое жилье. Нам бы пока что-то попроще, — говорит Юнги, задумчиво играясь с завязками на толстовке Хосока. — А кто тебе сказал, что мы вам не поможем? Лучше сразу нормальную квартиру приобрести, чем потом мучиться с переездами, — вмешивается Юнчоль, отпивая из чашечки. — Пап! Ты же знаешь, что я... — взбрыкивает Хосок, всегда ревностно отстаивающий свою независимость. — Да-да, самостоятельный и все такое, но не в этот раз. Мы что, по-твоему, просто так работаем? Нет уж, дорогой сын, у нас давно уже все есть. Сейчас наша главная задача позаботиться о вас и о вашем будущем. Так что отказы не принимаются. Завтра же наберу Нишимуру, чтобы он нас соорентировал по свободным квартирам, а там будем смотреть и выбирать, — в ответ нетерпящее возражений. — Мои внуки не будут расти в маленькой однушке у черта на рогах. — Пап, с внуками ты погорячился, — коротко смеется капитан, поглядывая на подавившегося воздухом Юнги. — А что такого? Я же не говорю вам рожать прямо сейчас. Все со временем, как будете готовы, — улыбается мужчина. — Но чем раньше, тем лучше, конечно. Вообще не понимаю нынешнюю моду беременеть после тридцати. — Ну да, ты-то залетел в универе, — фыркает Шедоу. — А ну цыц, — шикает на него отец. — Никто не залетал, ты был желанным и планируемым ребенком. — Рассказывай, похититель женихов из-под алтаря, — весело отбивает младший, знающий эту историю со школы от дедушки. — Не из-под алтаря, а со смотрин, — со знанием дела поправляет Юнчоль, вспоминая, как радовался, когда Сонхва при всех заявил, что он его, и буквально с приема, организованного родителями, его украл. На байке, да. — Ну что скажете, согласны на наше предложение? — к насущному далее возвращается. — Юнги? — смотрит на омегу Хосок. — А что я? — растерянно спрашивает заслушавшийся историей Чонов Мин. — Ты хочешь? — Хочу, — легко срывается с уст, в глазах напротив читая точно такой же ответ и ту самую, что их намертво и крепко связала, обрекла навсегда друг на друга.