What, if we just take a chance?

      — Ты очень понравился им, — довольно мурлычет Гарри, когда забирается в постель своего возлюбленного в красивом нижнем белье, и Луи нежно улыбается ему. — Ты был таким вежливым, таким галантным, таким… таким горячим, знаешь?       — Знаю, — шутливо-самодовольно отзывается Томлинсон и ласково берёт его за руку, чтобы оставить несколько чувственных поцелуев на его тонком запястье. — Ты выглядишь просто неотразимо, тыковка.       — Я очень рад, что ты так считаешь, потому что я хотел выглядеть неотразимо, — он чуть наклоняется к альфе, чтобы посмотреть ему в глаза, и Луи кажется, что во взгляде Гарри отражается целая вселенная, предназначенная лишь ему — только лишь Луи.       — Никогда не замечал, какими однако красивыми и притягательными становятся омеги во время течки… — с любовью произносит альфа, погладив щёчку юноши большим пальцем. — Ты прелестен, когда так сильно нуждаешься во мне, в моей любви, заботе и поддержке… Ты очень красивый, Гарри.       — П-правда? — неожиданно растрогавшись его словам, переспрашивает Стайлс и отстраняется, чтобы вытереть слёзы радости — ему впервые говорят такое.       — Конечно, милый. Прости, тебя это расстроило? Я не хотел обидеть тебя, — сбито с толку проговаривает Луи, не в силах сосредоточиться на настоящих эмоциях, исходящих от парня. — Я вовсе не сравниваю тебя с кем-то, просто… просто только с тобой я заметил, как красивы бывают омеги в течку и… я просто раньше не замечал чего-то особенного, но ты… ты очень особенный омега для меня.       — Ты не расстроил меня! — тихо уверяет его Гарри и смеётся, глядя на него большими светлыми от счастья глазами. — Просто я так эмоционален сегодня! А ты так внимателен ко мне, особенно сегодня, и я просто не знаю, что такого сделал, что Бог благословил меня на отношения с тобой, потому что… потому что… это только первый день течки, а я уже понимаю, что всё не так, как обычно, потому что… всё так хорошо, всё так по-настоящему хорошо, Лу! И я чувствую себя сегодня таким… таким по-настоящему счастливым, таким окрылённым… и я не знаю почему, но я совсем не был раздражительным сегодня, хотя обычно в течку я бываю сам не свой и… прости, я так много болтаю о себе…       — Нет-нет, мне очень интересно узнать о твоих впечатлениях от сегодняшнего дня. Он был очень особенным для нас обоих, но для тебя он был сложнее, чем для меня. Ты так волновался сегодня… Ты имеешь полное право поделиться со мной своими чувствами, это по-настоящему важно и для меня тоже, тыковка.       — Ты… Луи, ты был таким неотразимым сегодня. Нет, правда, ты очень понравился моей маме и Джемме… и мне ты сегодня тоже очень по-особенному понравился. Не знаю, просто я чувствую такое странное влечение к тебе целый день, и я не знаю, как объяснить это чувство.       — Ты имеешь в виду сексуальное влечение? — в некотором недоумении спрашивает Луи.       — Нет, это было что-то… то есть, да, безусловно, но не только это. Было ещё что-то такое, словно мы на какое-то время стали понимать друг друга без слов… И я просто не мог отлипнуть от тебя, а ты был таким… сильным… Я чувствовал тебя таким сильным…       — Милый, если честно, я сам ещё ничего не понимаю и ни в чëм не уверен, но я думаю, что мы истинная пара…       Юноша подпрыгивает на месте от восторга, когда слышит это, и крепко обнимает возлюбленного, смеясь. Если это всё происходит на самом деле, если они правда истинные друг друга, то Гарри больше нечего просить у Бога, кроме здоровых деток от Луи.       — Я люблю тебя, Лу. И я так счастлив, что могу говорить это, глядя тебе в глаза…       — Я люблю тебя тоже, детка. Давай ложиться спать, хорошо? Сходим завтра погулять с твоими мамой и сестрой, да?       — Да… А вечером мы можем поиграть в монополию, и ты поможешь мне обыграть Джемму.       — Мы обыграем Джемму, даже не сомневайся, — Луи говорит это с улыбкой, притягивая благоухающего омегу к себе, чтобы подарить ему долгий трепетный поцелуй. — Не дразнись, тыковка. Будь умницей и прими подавители, чтобы я не сделал что-нибудь не то. Потому что я не хочу сейчас заниматься ничем таким, не хочу пользоваться твоим состоянием.       — Ты такой добрый и заботливый, Лу… Спасибо тебе за этот день и за все предыдущие тоже… Ты самый лучший альфа, какого я только мог пожелать, и я надеюсь, что я тоже не плохой омега для тебя.       — Ты замечательный, печенье моë, — он мягко проводит пальцами по его губам, и Гарри чуть краснеет от прозвища. — Тебе нравится, что я зову тебя так по-разному?       — Да, это очень необычно, мне нравится, Лу. Ладно, пойду приму подавители. Не засыпай без меня, хорошо?       — Конечно, милый.

***

      Они обсуждают многие вещи, касающиеся их отношений, но Луи всё равно не чувствует себя уверенным в том, чего Гарри от него хочет, когда отдаёт ему телефон с открытой перепиской и коротко объясняет: «Это Джо», прежде чем вернуться к родным. Стайлсы делают печенье по семейному рецепту. В замешательстве посмотрев на омегу, Томлинсон медлит несколько долгих секунд, прежде чем наконец-то посмотреть на то, что Гарри хочет, чтобы он увидел. Вчера, в 11:54. Джо: «Знаешь, Найл рассказал мне о том, как ты сам с ним поступил, так что я не понимаю, на что ты обижен». Вчера в 11:57. Джо: «Найл пытался попросить прощения. Он попытался, а ты поступил себя как дешёвая мразота. Я не узнаю тебя в том, что он говорит о тебе. Когда ты перестал быть адекватным?» Вчера, в 17:33. Джо: «Не игнорируй меня, блядь ты кудрявая, я же вижу, что ты читаешь сообщения». Вчера, в 17:49. Джо: «Да этот твой сосед походу мозги тебе промыл, мне жаль тебя». Сегодня, в 12:26. Джо: «Насколько нужно быть самолюбивым, чтобы хотеть видеть, как близкие люди ползают у тебя в ногах и молят о прощении? Ты стал бездушной сукой, Гарри, я не узнаю тебя».       Прочитав всё это, Луи вновь смотрит на Гарри, и тот лишь мило улыбается ему, наверняка делая это лишь для того, чтобы у его мамы и сестры не возникло никаких вопросов. Но на самом деле Томлинсон видит в этой улыбке немую просьбу — просьбу ответить на эти сообщения за него, просьбу защитить его от нападок более сильных противников. И Луи лишь подходит к возлюбленному, чтобы поцеловать его в висок, а затем уходит с его телефоном в зал. Гарри: «Найл много что рассказывает, как я погляжу. Чтобы ты знал, я не просто какой-то левый сосед для Гарри. Я тот, кем ты для него стать не смог бы, как сильно бы из кожи лезть ни пытался». Джо: «Ты тот Луи из кафе, да? Как же низко Гарри пал, раз спит с таким нищебродом, как ты». Гарри: «А как низко нужно пасть, чтобы стать первым альфой у омеги, который по религиозным соображениям хранил себя для кого-то особенного? Для меня. И какой помойной крысой нужно быть, чтобы предать его доверие, переспать с его лучшим другом, бросить его, когда он так сильно доверился тебе?» Гарри: «Ты можешь и дальше писать, что я нищеброд, но я бы никогда не стал сношаться на стороне. И я бы никогда не причинил боль Гарри. Поэтому я в любом случае лучше тебя». Гарри: «Ты не заслуживал Гарри. Ни ты, ни Найл — никто из вас двоих не заслуживает его внимания. Гарри лучше вас двоих вместе взятых. Он не бездушный, как ты пишешь. Он просто наконец-то стал думать о себе и своих чувствах, а не о чувствах людей, которые этого не заслуживают». Гарри: «А теперь поступи правильно хотя бы раз: не пиши сюда больше и не приставай к моему омеге. Иначе по полочкам я буду раскладывать не прописные истины, а твои зубы». Джо: «Какого высокого ты о себе мнения, учитывая твой низкий рост. Гарри никогда меня не забудет. Я же его первый альфа, да? Удачи тебе с моим использованным презервативом».       Луи морщится, но не из-за отвращения к Гарри, а из-за того, какой этот Джо омерзительный тип. Если бы он хотя бы немного любил Гарри когда-то, то он вряд ли писал бы такие вещи. Но он не любил, и Луи становится больно за Гарри.       Он блокирует номер Джозефа и удаляет переписку, чтобы она не расстраивала Стайлса. Вернувшись на кухню, он отдаёт телефон омеге, положив его в карман фартучка, который Луи купил специально для своего возлюбленного. Он снова целует его в висок, и юноша тихо смеётся, потому что замечает взгляд мамы, очень даже довольной тем, что Томлинсон не стесняется проявлять свою привязанность к Гарри.       — Лу, можешь достать формы для печенья? — просит омега, взглянув на него, а Луи радуется, что ему позволили помочь с готовкой.       Он достаёт нужные формы и кладёт их на стол, когда Джемма интересуется:       — А вы ходите на свидания?       — Конечно! — довольно отвечает Гарри. — Мы достаточно часто ходим куда-нибудь вдвоём, особенно по выходным, чтобы Лу мог отдохнуть от работы.       — О, это здорово, — приятно удивившись, говорит Энн. — Вы, мальчики, кажется, созданы друг для друга, верно, Джемма?       — Похоже на то, — немного нехотя соглашается Джемма. — То есть вы уверены, что хорошо знаете друг друга?       — Я уверен, что я хорошо знаю Луи, — Гарри старается звучать твёрдо, но то, как он сводит брови и отводит взгляд, даёт Томмо понять, что мальчик боится ошибиться.       — Я тоже хорошо знаю Гарри, — уверяет её Луи. — Я знаю, какой он чистюля и как он любит принимать ванну с резиновыми уточками… И я знаю, как он любит готовить и делать фото и видео для своего блога. Но, конечно, мы всё ещё узнаëм друг друга лучше с каждым днём. Верно, Хаз?       — Верно, Лу…