What, if we just take a chance?

      В Англии достаточно холодно, поэтому Гарри искренне радуется тому, что им не нужно слишком долго ждать автобус до Донкастера, иначе он бы весь распереживался о том, не заболеет ли он и не потеряет ли он малыша из-за простуды, что, конечно же, можно назвать излишним драматизмом. Но омега сидит в достаточно удобном кресле, поджав ноги к груди и жуя сэндвич с лососем, когда вдруг решает сказать:       — У меня нет живота…       — Что? — переспрашивает Луи, отвлёкшись от переписки с мамой, чтобы взглянуть на юношу, и тот делает это в ответ. — И что?       — Ну, это достаточно странно. Я на пятой неделе, а у меня ни намёка на живот, он всё ещё плоский, и я не замечаю, что он растёт.       — Ну, когда моя мама была беременна Лотти и Физзи, у неё живота долго не было, а на седьмом начал очень быстро расти и стал таким же, как и у всех, когда пошёл девятый месяц. Это нормально, у многих так бывает.       — А что твоя семья знает обо мне? Ты что-нибудь им рассказывал? — интересуется Гарри.       — Конечно! Вообще-то я стал рассказывать им о тебе почти сразу, как мы познакомились, потому что я чувствовал, что всё это по-настоящему, что у нас вполне себе возможно общее будущее.       Этот ответ так обрадовал и растрогал омегу, он даже потянулся за поцелуем, пока не вспомнил, что только что поел, и вкус поцелуя может быть неприятным. Но Луи успокаивает его тихим «Не беспокойся об этом» и сам чмокает его в губы, отстраняется и с нежностью убирает пальцем крошку с подбородка юноши.       — Ты такой аппетитный, тыковка, — воркует Томлинсон, вынуждая Стайлса мило сморщить носик и посмеяться. — Хочешь съесть ещё что-нибудь?       — Нет, спасибо, Лу, я не очень голоден на самом деле. Давай посмотрим что-нибудь, пока едем?       — Оу, на самом деле я хотел немного почитать о гормонах омег во время беременности, — признаётся альфа, очень удивляя возлюбленного. — Ты не против?       — Конечно нет, на самом деле мне тоже очень интересно! Давай вместе почитаем?

***

      Джоанна — очень дружелюбная и милая женщина с хорошим чувством юмора. Гарри успевает понять это буквально за первый час, что он побыл рядом с ней, а самое главное — она хорошо приняла его. Даже в первые минуты знакомства не было совершенно никакого напряжения, хотя, наверное, это благодаря Луи и его способности «манипулировать» настроением омеги. Даже если это так, Гарри благодарен ему — не хотелось бы волноваться напрасно.       Им разрешили пойти переодеться в более домашнюю одежду, и парни поднялись на второй этаж на удивление небольшого дома (так и не поверишь, что в нём живёт шесть человек, что уж говорить о семи или восьми), где Луи повёл своего любимого омегу самый конец коридора — к двери своей комнаты. Почему-то Гарри надеялся увидеть кучу плакатов, кубки и медали за спортивные достижения, поэтому он даже оказался немного разочарован, не найдя ничего из этого.       — Я съехал от родителей всего год-полтора назад, а не в пятнадцать, Хаз, — посмеявшись, объясняет Томлинсон, приобнимая его со спины, пока парнишка с интересом осматривается, и целуя его в загривок, вызывая орду крошечных мурашек.       — Ты любишь гирлянды, да? Смотрится очень хорошо… почему бы нам не обновить интерьер дома, когда мы вернёмся? — предлагает Гарри, немного неловко отстраняясь от Луи, делающему ему так приятно своими прикосновениями. — Кровать выглядит удобной… я могу сесть?       — Конечно, можешь даже не спрашивать. В шкафу наверняка остались старые футболки, — он подходит к шифоньеру, открывая его и оставаясь стоять там в некотором недоумении. — Окей, видимо, Лотти и Физзи растаскали их сразу, как я вышел за дверь.       Мило посмеявшись, Гарри падает на действительно хорошую удобную постель и смотрит в потолок, тут же рассмеявшись ещё громче не в силах успокоиться — весь потолок в пластилине! Луи нужно несколько секунд, чтобы понять, что так развеселило парнишку, но затем он принимается оправдываться, что, будучи детьми, они с Лотти зачем-то подбрасывали пластилин, соревнуясь, кто подкинет его выше, пока тот не прилипал к потолку. Цветные пятна так и не удалось отмыть…       Когда переодевшиеся Гарри и Луи спускаются вниз, Джоанна приглашает их к столу, чтобы попить чай с пирогом, и они проходят в небольшую, но весьма уютную кухню, где стоит на удивление вместительный стол и восемь стульев. При этом комната не кажется тесной, и Гарри невольно думает о том, станет ли их с Луи дом таким же полным однажды…       — Не стесняйся, милый, чувствуй себя как дома, — говорит Джей, ставя перед сыном и его омегой по кружке ароматного чая, а затем подовигая к Стайлсу тарелочку с аппетитным куском пирога. — Луи говорил, что вы теперь живёте вместе. Надеюсь, он не доставляет тебе хлопот своим беспорядком…       — О, нет, миссис Томлинсон! — оживлённо уверяет её юноша и распахивает своим светлые глаза от удивления. — Раньше он был немного неряшлив, но сейчас Луи следит за порядком! Он замечательный альфа.       Луи невольно смущается, но скрывает это за кружкой чая, пока мама посмеивается. Кажется, Гарри очень нравится ей, особенно то, как мальчишка сразу понимает, что пирог домашний, а не покупной. Они обсуждают выпечку какое-то время, потому что это то, что нравится и ему, и маме Томлинсона, а затем Джоанна спрашивает о том, чем вообще Стайлс занимается по жизни, и омега растерянно смотрит на Луи.       — Я, эмм… я инфлюенсер, я веду блог и всё такое… — скромно проговаривает Гарри, заметив, что возлюбленный кивает ему, как бы говоря, что его мать отнесётся к этому спокойно. — Я получаю неплохие деньги, так что не подумайте, что я сижу у Лу на шее.       — Я бы так и не подумала, милый, — признаётся Джоанна. — На самом деле я и не удивлена, что ты занимаешься чем-то подобным, сейчас многие ведут подобный образ жизни. Даже девочки пробуют себя в чём-то подобном, и я поддерживаю их, видя, какими счастливыми это их делает.       Внутри Гарри от её слов разливается спокойствие, а Луи интересуется о том, где всё-таки его сёстры.       — Они уехали по магазинам рано утром, надеялись вернуться раньше, чем вы приедете. Но я написала им, что вы уже здесь, так что они скоро вернутся. Гарри, милый, ты почти ничего не ешь, ты такой худенький! Хочешь печенья?       — Да, не откажусь. Спасибо большое.       Благодаря беременности Стайлс чувствует себя чуть более ненасытным, чем раньше, но это и не плохо. После ситуации в больнице он понял для себя, что не хочет ограничивать себя в еде. Если он и располнеет от всех своих «беременных прихотей», то это, наверное, не так уж и плохо, ведь малыш, растущий в его животике, точно будет крепким и здоровым. А когда Гарри восстановится после кесарева, он обязательно вернётся в форму и, вероятно, на это не уйдёт слишком много времени, ведь похудение всегда давалось ему легко.       Луи, наверное, тоже думает о том, что набор веса не так уж и страшен, потому что он с нежностью проводит тыльной стороной ладони по щёчке Гарри, когда его мама отходит к шкафчику, чтобы достать печенье. Альфа одними лишь губами произносит «Люблю тебя», и омега стеснительно посылает ему воздушный поцелуй, по-детски расплываясь в улыбке, когда видит овсяное печенье с шоколадом. Он его обожает!