What, if we just take a chance?

      Весь день Луи пошёл по пизде после его переписки с Гарри: всё валилось из рук, голова была занята только омегой и всей этой ситуацией с Джо. Да, Стайлс прав, что ему не следовало так долго замалчивать свои переживания относительно прошлого Гарри и Джозефа, но он правда надеялся, что омега забудет о своём бывшем, когда влюбится в него достаточно сильно. Но даже спустя чуть больше, чем полгода, Гарри всё ещё упоминает его. Это ранит, это раздражает и злит.       Луи очень старается быть максимально комфортным альфой для Гарри, потому что мальчишка действительно очень понравился ему в день их первой встречи. Настолько, что Луи не мог забыть о нём последующие сутки, а в то субботнее утро, когда Гарри, весь мокрый, прервал его сон, о котором альфа так мечтал с четверга… Луи знал, что хочет его. Хочет заполучить его сердце, заполонить его голову мыслями о себе, хочет заиметь детей от него, завести с ним семью. Тогда его ещё не настолько сильно беспокоил тот факт, что Гарри только-только расстался с тем, кого сильно любил. Это было возможно исправить, влюбив его в себя.       Да, цели Томлинсона и в самом деле были весьма эгоистичны. Он мечтал и мечтает о детях. О детях, а не об омеге. Гарри не был тем, о ком он так отчаянно мечтал, а вот их ребёнок — да. Это и есть его эгоистичное желание. Просто иметь ребёнка, проводить с ним время, ухаживать за ним, воспитывать, учить всему, что знает, возить в садик и в школу… Но он влюбился в Гарри. Влюбился так сильно, что теперь даже не представляет своей жизни без Гарри.       Но кто же знал, что в комплекте с ним идёт чокнутый бывший, который то и дело появляется не только в голове Гарри, но и в их жизни. Если бы Луи знал, он бы не торопил события так сильно. Вероятно, он сам виноват в том, что не дал Стайлсу как следует оправиться после разрыва с Джо. Вероятно, ему следовало сводить Гарри минимум на десять или пятнадцать свиданий, чтобы он перестал чувствовать к Джозефу то, что чувствовал и то, что чувствует по сей день. Он не прощает Найла не потому, что так сильно обижен и злится на него, не потому, что его так разбило предательство друга, а потому, что Джо бросил его ради Хорана. Он из-за Джо переживал и продолжает переживать, а не из-за пострадавших отношений с Найлом. И это раздражает Луи.       Он просто хочет нормальных здоровых отношений. Ему двадцать пять, ему не интересны все эти детские мыльные оперы с любовными треугольниками. Но Гарри — его истинный омега, он помечен, окольцован и вынашивает их сына или дочь. Луи не может вот так просто сказать, что он устал от всего этого дерьма, он не может вот так вот травмировать Гарри ещё больше, чем он уже травмирован друзьями и бывшим парнем. Это неправильно.       Гарри всего двадцать лет, он молод, наивен и глуп в плане отношений с альфами. Луи понимает это, он знает это. Знал и понимал с самого начала, но именно это понимание внушало ему надежду на то, что омежка быстро остынет к другому альфе. Но неужели Джо стал той самой первой любовью, которую невозможно забыть? Неужели Луи опоздал? Или всё-таки слишком поторопился?       Все эти мысли роились в его голове целый день, поэтому домой он возвращается ещё более уставшим, чем обычно. А учитывая, что они ещё и должны обсудить всё это, Луи вообще не хотел возвращаться. Хотел поехать к Зейну. Но это было бы ужасно с его стороны — заставлять Гарри волноваться. Сегодня пятница, завтра не нужно ехать на работу… Луи: «Я хочу взять пива». Гарри: «Возьми мне вина». Луи: «Ты беременен». Гарри: «Тебе сложно просто взять чёртово вино?»       Кажется, Гарри тоже расстроен сегодняшней перепиской…       Заходя в квартиру, Луи слышит, как его возлюбленный заканчивает прямой эфир в зале, поэтому, разувшись, идёт туда. Стайлс с обидой смотрит на него и не говорит ни слова, выключая кольцевую лампу.       — Ты действительно злишься на меня за то, что я наконец-то высказался по поводу того, что и так было очевидным? — искренне не понимает Томмо, хмурясь и доставая бутылку красного полусладкого, чтобы поставить её на журнальный столик, а затем достаёт черничное мороженое и шоколадный допинг для него, любимый шоколад омеги и плюшевого медведя. Он зол, но это не значит, что он не будет пытаться порадовать Гарри.       — Нет, это не было очевидным, Луи, — язвительно отвечает Гарри. — Я думал, что ты понимаешь меня, думал, что ты нормально относишься к тому, что я…       — Что ты «что» — влюблён в другого?! Да ни один адекватный человек, кроме полиаморов, не отнесётся к этому нормально! — раздражённо восклицает Луи, глядя на него злым взглядом. — Я надеялся, что ты скоро забудешь о нём, что мы сможем просто быть вместе без всяких напоминаний о том, что…       — Боже мой! — перебивает его Гарри громким воплем, внезапно разрыдавшись. — Боже мой, Луи! Блять! Ты просто тупой придурок! Ты правда считаешь, что я влюблён в него?! Да я, блять, просто жалею о том, что встретил его, о том, что потратил на него своё время! Я позволил ему лишить меня невинности! Обесчестить меня, очернить перед Богом, перед тобой! Я отдал ему то единственное, что должен был сохранить до брака, до встречи с тобой! И я не справился с этим, потому что влюбился, как маленький! Я влюбился в него так сильно, я хотел удержать его так сильно, что отдал ему то единственное, что делало меня чистым! И у меня просто в голове не укладывается, как вы, альфы, можете так сильно отличаться! Это мои вторые настоящие отношения, и я, блять, просто очень напуган, я не знаю, правильно ли поступаю, я просто, блять, не знаю! И я говорю о Джо не потому, что люблю его, а потому, что жалею, что моим первым альфой стал он, а не ты! Ты, блять… иди ты, блять, нахер, Луи Томлинсон!       — Да ёб твою мать, мне плевать на твою девственность! — выпаливает Луи, надеясь, что это успокоит мужа, но, кажется, он ошибся.       — Но мне — нет, Луи! Мне не плевать! Тебе плевать, потому что ты не веришь в Бога! А я верю! И я предал Бога, предал тебя, себя и нас! Вот, что я чувствую!       — Зачем ты вообще думаешь об этом? Это было почти год назад, Гарри! Почему ты не можешь просто успокоиться с этим?! Почему ты не можешь просто принять тот факт, что девственность — это не то, вокруг чего вращается вселенная?! Ты не стал менее прекрасным человеком, лишившись её! Боже, да даже если бы ты впервые занялся сексом в пятнадцать, это ничего бы не значило ни для меня, ни для Бога, потому что мы любим тебя — тебя, Гарри, — а не твою невинность! Твой Бог любит тебя за то, какой ты человек, а не за то, что ты не вставлял в себя вибраторы или не раздвигал ноги передо мной или кем бы то ни было другим! Так что, блять, хватит переживать об этом, потому что девственности вообще не существует!       Луи нужна минута, чтобы отдышаться и успокоиться, перестать орать на перепуганного Гарри, смотрящего на него с ужасом и болью во взгляде.       — Это не то, из-за чего действительно нужно переживать, Гарри… я люблю тебя, люблю твою душу, твой ум. Я люблю твоё тело, конечно, я люблю твоё тело, но мне наплевать на то, был ты девственником или нет. Ты всё ещё потрясающе невинный и стеснительный в постели, как девственник. Так что, пожалуйста, хватит об этом. Я люблю тебя и нашего ребёнка. И я больше не хочу слышать о Джо, потому что это причиняет вред нашим отношениям. Гарри, я не он, нас не нужно сравнивать. Я не идеален, но я стараюсь быть хотя бы просто комфортным для тебя.       Теперь Гарри смотрит на него с куда большим пониманием, нежели пару минут назад, он всё ещё плачет, но уже не от страха за себя или за их отношения, а от собственной глупости. Он правда не видел ничего плохого в том, что сравнивал их. А теперь ему просто ужасно стыдно. Он подходит к Луи, крепко обнимая его и тихо всхлипывая, когда альфа обнимает его в ответ, прижимая к себе.       — Я люблю тебя, Лу. Тебя, а не его… прости меня за всё это, пожалуйста, мне так жаль, что наши отношения были не такими комфортными для тебя, как для меня… я обещаю, что теперь всё будет намного лучше. Всё обязательно станет лучше, Лу.       — Я знаю… знаю, — он ощутимо целует его в лоб, выдерживая длинную паузу, чтобы они могли успокоиться. — Я не купил пиво.       — Почему?       — Решил, что лучше поговорить с тобой на трезвую голову. Прости, что наорал на тебя, милый… прости за это.       — Всё в порядке… я тоже наорал на тебя, не стоило делать этого. Мы оба были не правы, но мы разобрались во всём, да? Разобрались же?       — Разобрались… Хочешь пойти со мной в ванную? Я извинюсь перед тобой как следует, если ты хочешь.       — А потом мы закажем роллы и посмотрим «Молодых монархов»? Я ничего не готовил сегодня… если ты хочешь, я сделаю тебе массаж и минет.       — Что? — он даже отстраняется от Гарри, чтобы посмотреть ему в глаза, искренне не понимая, послышалось ему или нет. — Что ты сделаешь?       — Массаж.       — Ты сказал что-то ещё?       — Если ты хочешь… — проговаривает омега.       — Нет, не это, ты сказал что-то ещё.       — Роллы? Луи, я не понимаю, чего ты от меня хочешь, — смущённо говорит Гарри, хмурясь и морща нос от того, как сильно он старается сдержать улыбку. — Вы странный мужчина, мистер альфа.       — Ты газлайтишь меня! Ты сказал про минет!       — Разве? — он флиртующе улыбается ему и пожимает плечами, собираясь пойти в спальню за сменной одеждой, но Луи не позволяет ему отойти от себя. — Что?       — Ты такой пиздецки горячий, когда ведёшь себя так, ты знаешь? — он страстно целует его в губы не в силах больше противостоять этому желанию, и Гарри отвечает ему взаимостью, обнимая.       — Я буду ждать тебя в душе, любовь моя. Я извинюсь перед тобой так, как ты того заслуживаешь, извинюсь перед тобой так, что твои ножки ослабнут, омежка.       — О, я сомневаюсь в этом, мистер уставший альфа.       — О, я докажу тебе это, Хаз.