Свечи в окне старинной башни

Мы любим трагедию. Мы обожаем конфликты. Нам нужен Дьявол, а если Дьявола нет, мы создаем его сами. Это не хорошо и не плохо. Это просто способ существования человеков. Они так устроены, люди. Рыбки плавают. Птички летают. «Призраки»

      Первое, что он почувствовал — необычайную мягкость кровати, на которой лежал. Сравнить это ощущение ему было не с чем, и за всю жизнь Усопп никогда не ложился на что-то хоть отдалëнно похожее, даже когда после продажи телëнка Мэри позволил себе покутить в таверне и остаться там на ночь. И уж тем более это пуховое, воистину королевское ложе, напоминающее облака, не было похоже на кровать у него дома.       Усопп с трудом разлепил веки, едва стерпев острую боль, пронзившую голову раскалëнной стрелой. Пошевелить остальным телом он даже не пытался, решив, что с него достаточно того, как каждое движение глазами отдавалось в висках, затылке и даже в шее, и бесстрастно напоминало — всë произошедшее не было страшным сном. Усопп огляделся, насколько позволяло его горизонтальное положение, и заметил тяжëлые красные с золотой вышивкой шторы на окнах, не дающие возможности понять, какое время суток сейчас. Из-за этого покои, освещаемые только несколькими свечами, были погружены в приятный полумрак, что на самом деле не могло не радовать. Приглушëнный мягкий свет оказался очень кстати для разрываемой болью головы юноши.       Усопп пробежался взглядом по картинам в золотых рамах, гобеленам с пейзажами и изображениями животных, шкафам с красивыми резными дверцами, искусным канделябрам и ужаснулся, когда до него дошло: это место может быть только замком упыря, к которому его притащили на съедение. Он прикрыл глаза, выравнивая дыхание, отметил, что не может вдохнуть носом из-за туго перемотанного лица, и попытался собраться с мыслями.       «Очевидно, я ещë жив. Более того, меня кто-то лечил».       Снова открыв глаза, Усопп осмотрелся ещë раз, слегка приподнимая голову, и только сейчас увидел большое кресло, развëрнутое к кровати боком. Сильнее всего Усоппа испугало то, что в нëм кто-то сидел и читал. Это был молодой мужчина, возможно даже юноша, не обращавший никакого внимания на очнувшегося гостя. Его золотистые волосы, перевязанные синей лентой в низкий хвост, спускались на плечо, одна из более коротких прядей закрывала часть лица. Белая сорочка с кружевным воротником была распахнута на груди, и завязки свободно висели, скрываясь в оборках. Он перелистнул страницу, цепляя еë длинным заострëнным ногтем, и вновь погрузился в чтение. Этот жест заставил Усоппа вздрогнуть и снова откинуть голову на подушки, чтобы не выдавать своего пробуждения. Молодой мужчина всë также молчал и словно ничего не замечал, поэтому Усопп продолжил изучать незнакомца, стараясь задержать дыхание.       Он понял, что ему не показалось. Ухо, видневшееся между светлых прядей, не было человеческим. Оно, вытянутое и заострëнное, наводило Усоппа на размышления о происхождении читающего. В детстве отец рассказывал ему о разных созданиях, когда-то населявших мир. Говорил он и об эльфах — красивых, высоких, светловолосых и бледных духах леса с острыми ушами. Мог ли быть этот… Усопп не был уверен, что может называть незнакомца человеком, несмотря на то, что от людей он отличался лишь ушами и когтями. Но мог ли быть этот мужчина эльфом? Он определëнно казался слишком красивым не только для Дьявола, но и для обычного человека. Юноша подавил вздох, едва не сорвавшийся с его губ. Это создание точно не являлось вурдалаком из деревенских страшных россказней. У него не было полуметровых окровавленных когтей, серой кожи, перепончатых крыльев, шерсти и красных глаз. В дрожащем тëплом свете он казался бледным, как бывает бледен человек, лежащий на смертном одре — Усопп очень хорошо помнил, потому что его умирающая мать была такой же белой, почти сливающейся с простынями — и… всë равно по-настоящему красивым. Усопп слегка сморщился от собственных мыслей, потому что в мужчине ценится явно не красота. Мужчина красивым и не должен быть, и в острых чертах чужого лица не было женственности. Но Усопп не мог не отметить внешность мужчины и поэтому отругал себя. — Мне, безусловно, льстит Ваше внимание, но нет нужды притворяться спящим и рассматривать меня украдкой, — наконец подал голос незнакомец, всë также не отрывая взгляда от страницы.       Усопп снова вздрогнул и попытался сесть в кровати, случайно оперевшись на перевязанную ладонь. Это действие пронзило руку острой болью от кончиков пальцев до плеча, и юноша едва сдержался от всхлипа, вспоминая, как по ней недавно топтались. — Простите, господин, я не хотел… Я просто… Не хотел отвлекать Вас, господин.       Блондин взмахнул кистью руки, призывая к молчанию, и взял со столика трубку, чтобы закурить. Полупрозрачный дым окутал силуэт мужчины. — Не волнуйтесь так, ради Бога. Как Вы себя чувствуете? И не шевелитесь, прошу, не превращайте в прах труды моего лекаря.       Усопп замер на мгновение и снова сполз вниз под одеяло, чувствуя, как по спине потëк холодный пот. И Усопп хотел бы понадеяться, что неверный слабый свет, головная боль и дым сыграли с ним злую шутку. А длинные жемчужно-белые клыки собеседника, мелькающие между его тонкими обескровленными губами — всего лишь видение. Но чутьë ему подсказывало, что эта надежда ложна. Зато голос его собеседника точно не казался голосом Дьявола или чудовища: мягкий и приятный, он совсем не подходил клыкам хищника. — Благодарю, мне уже лучше, — Усопп замолчал и перевëл взгляд на сокрытое шторами окно, не зная, что ещë сказать.       В голове крутился вопрос, почему же он ещë жив, но вслух его произнести Усопп боялся. Богатая обстановка, утончëнный, но пугающий собеседник, который, вероятно, и был тем, кому его привели как жертву, мягкая перина — всë это казалось слишком нереальным. Он закрыл глаза, ненадолго понадеявшись, что ему всего лишь снится невероятный сон с вампирами и жертвоприношениями, не имеющий ничего общего с реальностью. Стоит проснуться, а под спиной также будет жëсткая кровать, за окном в листве мелькают лучи рассвета, поют птицы и мычит Мэри, напоминающая о том, что еë пора выпускать. — Мне бы хотелось узнать Ваше имя, если не возражаете, — вежливо проговорил мужчина и тут же исправился. — Прошу прощения за мою грубость, нужно представиться сначала самому. Санджи де Винсмок, граф из Джермы. — Усопп, — смущëнно пробормотал юноша, сминая здоровой рукой простынь и не зная, куда деть себя от ощущения неуместности своего нахождения в богатых покоях с таким высокопоставленным лицом, к тому же всë ещë остающимся возможным злодеем.       Это не было сном. Усопп убедился в этом, сильно щипнув себя за бедро. Но вампир всë ещë будто не собирался пить его кровь и рвать тело, продолжая говорить излишне галантно, и вгонял Усоппа в замешательство. За все девятнадцать лет он был знаком только с дочерью одного шевалье, да в более юном возрасте слышал разговоры отцовских боевых товарищей и даже мельком самого великого герцога, чем очень гордился. Но даже от них он не слышал подобных витиеватых фраз, в которых рассыпался граф после обмена именами. — Когда поправитесь, можете возвращаться домой. Будьте спокойны. Я не ем… — Винсмок сморщился, будто его тело пронзила вспышка боли, достаточно сильная, чтобы терпеть еë без эмоций. — Я не ем тех, кого приносят… в жертву.       Усопп слегка нахмурился, совершенно некстати вспомнив разодранные трупы в лесах. Некоторые из них он даже мельком видел. И эти ужасные сцены с мëртвыми телами, плачущими детьми и женщинами, хмурыми злыми мужчинами до сих пор стояли у него перед глазами. К чему было это благородство с лечением и спасением, если он на самом деле жестокий монстр, несмотря на приятный голос и внешность? — Вы предпочитаете охотиться? — пробормотал юноша себе под нос, и этот вопрос прозвучал как утверждение. Усопп сильно укусил себя за язык, задрожал, и испуганно посмотрел на вампира, ожидая кару за свои глупые слова. Эта мысль сорвалась случайно, она не должна была произноситься вслух, и Усопп почувствовал, как к глазам подступают слëзы. Он лишился второго шанса из-за своего длинного языка.       Лицо Санджи приняло страдающее выражение всего на мгновение и быстро вернулось к ленивой расслабленности с хитрым прищуром бледно-сапфировых глаз. Даже можно было бы решить, что эта вспышка эмоций — всего лишь игра света и воображения. Граф растянул губы в оскале, обнажая длинные клыки. — Вы… Ты попал в самую суть, я предпочитаю охотиться, — Винсмок изящно встал с кресла, закрывая книгу. — Ты считаешь меня демоном, но посмотрите на себя. Разве я сделал это с В… с тобой? Рукой ты, возможно, никогда не сможешь пользоваться, как раньше. Чоппер — гениальный лекарь, но даже она не всемогуща.       «Я… обидел его?» — удивлëнно подумал Усопп.       В ту же секунду дверь хлопнула, а некоторые свечи погасли от потока ветра. Усопп протëр глаза, убеждаясь в том, что его собеседника уже не было в покоях, хоть только что он стоял в противоположном от выхода углу. Усопп зашевелил губами, вполголоса проговаривая молитву, которой учила его матушка перед смертью. Она говорила, что это спасëт от Дьявола. Но ещë она говорила, что Усопп слишком хороший, чтобы исчадия ада пришли по его душу, и почти была права. В конце концов, его привела сюда собственная неспособность завести тëплые отношения с соседями. За двенадцать лет эти слова почти стëрлись из его памяти, но сейчас юноша вспоминал и повторял раз за разом, надеясь, что всë прекратится.       Из-за двери кто-то робко выглянул и снова скрылся.       «Ребëнок?» — Простите за беспокойство, — тонким тихим голосом спросила девочка. — Я могу войти? — Конечно.       Девочка вошла в покои, пальцами нервно сминая передник. На голове у неë был белый чепец с кружевами, из-под которого торчали русые волосы. Простое по крою платье, но насколько Усопп мог судить, из дорогой розовой ткани, немного не доставало до пола. Лицо девочки казалось очаровательным: розоватые пухлые щëки, слегка вздëрнутый нос и большие, совсем не по-детски серьëзные печальные глаза. Вместе с этим Усопп заметил небольшие морщинки возле глаз и губ, и это сбивало с толку, не давая понять, сколько же лет вошедшей.       Она прошла к его кровати и, откинув покрывало, точными движениями проверила каждую из повязок. — Так это Вы госпожа Чоппер?       Девушка или женщина, хоть и рост еë был совсем детским, залилась краской и потупила взгляд. — Ну какая же я Вам госпожа, не издевайтесь. Как Вы себя чувствуете? Где болит?       Убедившись, что всë в норме, Чоппер заставила Усоппа выпить какое-то лекарство с сильным травяным вкусом и сказала, что скоро принесут ужин. Оказалось, что юноша спал двое суток из-за сильного снотворного, которое лекарь дала ему, чтобы позволить организму отдохнуть от моральных потрясений и ранений. — Могу ли я пригласить остальных? Они горят желанием познакомиться с Вами, — закончив с осмотром, с надеждой спросила Чоппер. Ей не терпелось послушать о жизни за пределами замка, который она покидала только ради трав в окружающих лесах, а новых рассказов девушек, иногда выбирающихся в город или на маскарады, уже давно не было. — Остальных? Да, наверное… Извините, а могу ли я задать нескромный вопрос? Вы же человек? — Смотря, что Вы имеете ввиду под этим словом, — раздался женский голос. Его обладательница, высокая красивая брюнетка, медленно вплыла в покои. — Все в этом замке люди. А Вы человек? А что насчëт тех, кто изувечил Вас? Они люди? Не бойтесь меня, прошу Вас, за мою резкость.       Женщина села на край кровати, расправляя пышную юбку фиолетового платья, и нежно, почти по-матерински коснулась его лба и волос, одновременно с этим осматривая замотанное лицо цепким изучающим взглядом. — Вас зовут Усопп, да? Моë имя Нико Робин. У Вас красивая кожа. А волосы вообще мечта любой девушки. Неудивительно, что они выбрали Вас. Вам даже шло платье, — фыркнула в ладонь женщина, вгоняя Усоппа в краску.       Он молчал, не зная, что сказать, смущëнный и словами и жестами Робин. Еë недавний вопрос о людях вогнал его в тупик. До того момента он, наверное, никогда не задавался им. Что определяет человека? Были ли деревенские жители людьми? Да, разумеется. Но так ли это на самом деле? В коридоре раздались женские голоса, а в воздухе запахло едой. Усопп не мог этого почувствовать, но Чоппер с наслаждением вдохнула. — Несут.       Сначала в двери вошла женщина с огненно-рыжими волосами, собранными в сложную причëску. Еë открытую шею и кисти рук украшали драгоценные камни, а бордовое пышное платье шуршало множеством юбок. Она несла поднос с дымящейся тарелкой. Следом зашли две девушки, одетые проще, но тоже изящно.       Усопп огляделся и перевëл взгляд на свои руки. Такое количество девушек вокруг смущало, вгоняло в ступор, вызывало лихорадочный стук сердца. Тем более что все они явно были не простолюдинками, а госпожами. И если с Чоппер из-за детского лица (с детьми Усопп всегда хорошо ладил) и еë ответного смущения ему было комфортно разговаривать, то остальные казались совершенно другого уровня. Он молчал, боясь быть грубым, поскольку с манерами высших сословий почти не был знаком, пока рыжая женщина не села на кровать рядом с ним с другой стороны. — Не волнуйся так. Мы не будем кусаться, если не попросишь. — Нами, — хихикнула в руку последняя вошедшая русая девушка в голубом наряде. — Это совсем не достойное поведение для леди. — Я же не придворная дама, моя милая Виви. Да и мы не при дворе. Извольте открыть рот, сударь, — женщина зачерпнула в ложку суп и поднесла еë к чужим губам. Усопп, поражëнный происходящим, даже не успел возразить и сказать, что может сделать это сам, поэтому покорно открыл рот. — Что это за юная госпожа? Вот-вот упадëт без чувств. Женщин никогда не видел, что ли, — протянула последняя молчавшая до этого момента девушка. — Санджи должен был… — Шарлотта! — воскликнула Виви. — Пудинг, — тихо сказала Робин, не разворачиваясь. Но этого хватило, чтобы Шарлотта замолчала и отвернулась, вздëрнув нос и тряхнув русыми с рыжим отливом волосами.       Нами нежно улыбнулась Усоппу. — Не волнуйся, всë будет хорошо. Расскажи нам всë, что происходит снаружи.