Свечи в окне старинной башни

Они стояли и молча смотрели друг на друга, так долго, как могут смотреть только те, чьи жизни глубоко и сложно переплелись, на чьих судьбах волшебным пером оставила росчерк тайна предназначения. Со смесью притяжения и отторжения, с желанием приблизиться, бьющимся о внутреннюю стену сопротивления. «Делл»

      Их беседа затянулась на несколько часов. Лекарство, которое дала Усоппу лекарь, очень скоро подействовало, поэтому говорил, конечно, в основном он. Говорил много и с наслаждением, будто врождëнная страсть к разговорам, порицаемая другими и потому сокрытая глубоко в душе последние годы, наконец нашла выход. Слово за слово, и Усопп от рассказов о деревне и городе, в котором иногда бывал, перешëл к воспоминаниям об историях отца-путешественника. Заинтересованные девушки оказались отличными слушателями, и даже Пудинг, по началу всем своим видом показывавшая, что делает одолжение гостю своим присутствием, очень скоро заразилась общим настроением, смеялась и задавала уточняющие вопросы.       Для Робин самым интересным оказались истории о родине отца Усоппа. Она знала многие вещи, но лишь из книг и лишëнная возможности увидеть другие страны лично, цеплялась за рассказы, даже иногда что-то записывая в свой толстый блокнот. Для остальных же основной интерес представлял сам Усопп и его манера ярко рассказывать даже о том, чего он никогда не мог видеть, но с таким огнëм, будто лично участвовал во всех событиях. Решение сделать перерыв пришло, когда Чоппер, самая активная и громкая слушательница, больше всех ждущая легенды об эльфах и других мифических существах, уснула, обняв здоровую руку Усоппа. Нами, тихо умиляясь, встала и разгладила юбку. — Быстро же ты завоевал еë доверие. От меня она пару дней пряталась по замку. — Когда Чоппер привели, она целую неделю не подпускала к себе ни меня, ни тем более господина Санджи. Пряталась за спиной Курехи и ворчала. «Вы упыриха, и Ваши слова мне совсем не приятны!», — улыбнувшись нахлынувшим воспоминаниям, сказала Робин и вздохнула. — Уже миновал час волка. Пожалуй, стоит продолжить завтра. Вы не против, Усопп, если мы вернëмся к Вам? Вы так и не дошли до эльфов и драконов.       Усопп перевëл взгляд на Чоппер, улыбнулся и, боясь лишний раз шевелиться, чтобы не разбудить еë, кивнул. — Конечно. Я был рад поговорить со всеми вами. Спасибо. Но вы не спали всю ночь. Неужели вы ложитесь только к утру? — Мы стараемся соблюдать режим нашего господина, — подала голос Виви. — Это сложно в первое время, но Вы привыкнете. — Ему… — начала Пудинг и исправилась, обращаясь к самому Усоппу. — Тебе не нужно привыкать. Ты волен вернуться домой, когда твои раны заживут.       Все девушки замолчали, понимая, что Шарлотта права. Несмотря на то, что Усоппа, судя по его рассказам, в деревне никто не ждал, он всë ещë мог вернуться туда или уехать в любое другое место, где никто не знает об его происхождении и участи жертвы, устроиться на работу и жить спокойно. Усопп заметил, как улыбки женщин померкли, не зная, что каждая из них напомнила себе — он не задержится здесь надолго в любом случае. Либо уйдëт, либо…       Робин подняла Чоппер на руки. Та слегка нахмурилась и причмокнула губами, когда Усопп аккуратно вытащил свою ладонь из еë объятий. — Приятных сновидений. Если проснëтесь раньше, чем кто-то из нас, можете осмотреться или остаться в кровати. Только не перетруждайтесь, хорошо? Вашему телу нужен покой, чтобы залечить травмы.       Виви потушила большую часть свечей еë руками и зажжëнные ранее по просьбе Усоппа, оставив гореть несколько из них. И вскоре девушки одна за другой покинули покои, пожелав ему спокойного сна. Усопп не чувствовал себя уставшим, да и недавнее бессознательное состояние, казалось, полностью отбило желание спать ещë надолго. Но юноша сполз под одеяло, не зная, чем он мог бы занять себя. Постепенно возвращалась головная боль. То ли лекарство медленно прекращало действовать, то ли Усопп попросту отвлекался от неë собственными историями. Он прикрыл глаза, натягивая одеяло до самого носа, и заметил, что, несмотря на долгий разговор, так почти ничего и не узнал о своих собеседницах и графе. Не то чтобы он настаивал или спрашивал напрямую, но и от завуалированных вопросов все ловко уходили.       Усопп даже не понял, люди ли девушки в привычном ему значении. У них не было тех же внешних отличий, что и у господина Винсмока, но юноша не был уверен, является ли это гарантией. Он вспомнил, как, цитируя Чоппер, Робин назвала саму себя Упырëм, и спросил себя, имеет ли значение, кто они на самом деле.       «Наверное, не имеет… Они кажутся очень хорошими. А их господин? Он же спас меня. Но ещë и убил множество людей».       Размышляя, Усопп не заметил, как снова погрузился в глубокий сон. Тревожные размытые силуэты и образы без конкретных очертаний окружили его. И он шëл, ведомый синими вспыхивающими огнями, а вокруг извивались чëрные тени-змеи норовящие укусить его за руки и ступни. И он пытался убежать от них и разгорающегося пожара за спиной, огня, сжигающего и лес и змей, но ноги были связаны. Чëрный смутный силуэт, похожий то ли на громадного кота, то ли обезьяну, появившийся из ниоткуда, начал метаться из угла в угол, пока не прыгнул ему на грудь, а лапой наступил на горло, перекрывая воздух и протыкая кожу когтями.       Усопп резко сел в кровати и ощупал свою шею, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Крови и ран на ощупь не было, но только сейчас до Усоппа дошло, что в покоях не было зеркал, и потому осмотреть себя он не может. Он убрал руки от шеи и глубоко вдохнул, считая до пяти. — Просто кошмары. Было бы странно, не снись они мне после всего.       И несмотря на успокаивающие слова, которым Усопп даже поверил, уснуть больше он не смог и потому вылез из кровати. Голова гудела, и вспышки боли возникали то в шее, то в груди, но в целом он чувствовал себя гораздо лучше. Усопп оглядел покои ещë раз в поисках одежды, считая, что появляться перед людьми в ночной сорочке совсем негоже, даже если она по колено. Но вспомнил, он попал в замок в одном платье. Будь даже оно в покоях, он бы ни за что его не надел. Усопп подошëл к окну и приподнял одну из тяжëлых парчовых штор, желая узнать примерное время. Солнце висело ещë не слишком высоко, но уже освещало тëплым утренним светом большой двор, ворота и деревья, окружающие замок. И при свете дня видневшиеся острые крыши башен вовсе не казались жуткими. Юноша вернул штору на место, убедившись, что она также плотно закрывает окно, и подошëл к двери.       Оставалось надеяться, что обитатели замка ещë спят. Усопп выглянул в коридор и подумал об ещë одной странности. Где слуги? Дамы не были служанками. Это было понятно и по одеждам, и по манере держаться. Ни Робин с еë элегантностью королевы и красивым почерком, ни утончëнная, слишком вежливая Виви, ни Шарлотта, не лишëнная истинно дворянского высокомерия, просто не могли быть простолюдинками. Усопп задумался о Нами, громко смеющейся, поцелованной солнцем Нами, с крепкой хваткой рук и едва заметными мозолями на пальцах. Чутьë подсказывало Усоппу, что еë пышное платье и богатые украшения, несмотря на отсутствие повода, всего лишь попытка показать то ли себе, то ли окружающим своë нынешнее положение. Но она не только не была служанкой, а ещë, казалось, имела некую власть над более юными девушками, как Робин имела власть над ними всеми.       «Какие они странные. Попробуй разбери, кто главный».       Керосиновые лампы через каждые пару метров освещали коридор достаточным количеством света, чтобы можно было пройти, не боясь врезаться во что-то. Усопп прошëл в правую сторону от дверей, пробежался взглядом по потемневшим от сырости и времени картинам и поëжился от прохлады. Впереди виднелось более светлое и просторное помещение, поэтому юноша двинулся в его сторону, надеясь, что встретит, наконец, кого-то из слуг, у которых можно было бы узнать о хозяине замка и других жильцах. Например, вчера Робин упоминала Куреху, но Усопп с ней не виделся.       Вскоре он вышел в освещëнную залу. На стенах висели гобелены, похожие на те, что Усопп видел в покоях. На них были вышиты вазы с цветами, пикники девушек на залитых солнцем полях, резвящиеся собаки. Совершенно очаровательные сюжеты. — Как тебе спалось? Леди, наверное, вчера оставили тебя совсем без сил, — мягко проговорил Винсмок, впрочем, уже не используя вежливую форму обращения.       Усопп вздрогнул, понимая, что снова не заметил хозяина замка. Тот, пошевелив чëрной кочергой угли в камине, подкинул в огонь полено из небольшой стопки дров рядом.       «Почему он занимается этим сам?» — Благодарю, вовсе нет. Я был счастлив поговорить с ними, — Усопп на мгновение задумался, подбирая слова. — Простите меня, я вернусь в покои. — Не составишь мне компанию для утреннего чая? — Винсмок отложил кочергу и выпрямился, отряхивая руки. — Прошу прощения за мой неподобающий вид. Я привык, что в это время ещë все спят.       Усопп почувствовал, что не имеет права отказываться, поэтому сел на край большого мягкого кресла с левой стороны от камина и украдкой посмотрел на Санджи. Тот, казалось, только недавно проснулся. Его несколько волнистые волосы были растрëпаны и раскиданы по плечам, а сам мужчина стоял в длинной ночной рубашке, наподобие той, что надета на Усоппа. Санджи зевнул, сразу извиняясь за это, и налил чай в две чашки. — Простите за вчерашние грубые слова. Я не хотел расстраивать Вас. И спасибо за то, что спасли и приютили.       Винсмок махнул рукой, раскуривая табак в трубке. — Прошу, не переживай. Ты не сказал ничего грубого. Просто я порой слишком остро реагирую. Это моя большая беда.       Молодые люди замолчали и обратили взгляды на потрескивающий огонь. Усопп сделал маленький глоток ещë горячего чая, вытянул ноги ближе к медвежьей шкуре, лежавшей перед камином и продолжил изучать убранство гостиной. Он заметил большие шкафы с ровными рядами книг, поднял голову к вычурной люстре почти без свечей и посмотрел на молчащего хозяина замка, вздрогнув. Санджи пристального взора не отвëл. Напротив, он продолжил активно скользить слегка прищуренными глазами по чужому телу и лицу, подпирая рукой подбородок. Усопп подавил первое желание смятенно отвернуться, уткнуться в чашку или продолжить рассматривать узоры на камине, будто ничего не произошло, и они встретились взглядами.       В приглушëнном свете огня и ламп зрачки Винсмока казались гипнотизирующе большими, почти закрывающими сапфирную радужку. А Усоппа вдруг пронзила странная мысль. Он, никогда не видевший моря, внезапно подумал, что глаза напротив, должно быть, невероятно похожи на него. Через несколько мгновений Санджи нервно облизал губы и взял нетронутый до этого момента чай, чтобы выпить половину чашки за несколько больших глотков. Усопп слегка заторможенно последовал его примеру и, отвернувшись, начал медленно пить уже почему-то остывший чай.       Чувствуя острую необходимость что-то сказать, чтобы развеять странную напряжëнную атмосферу, повисшую вокруг них, Усопп набрал в лëгкие воздуха и не смог ничего придумать. Будто именно сейчас его врождëнная способность много болтать и заговаривать зубы окружающим перестала действовать. — Это Вы убили всех тех людей?       «Ого, я невероятный идиот! Кто ещë наступает на одни и те же грабли дважды?»       Винсмок затянулся и выдохнул облако дыма. — Не желаешь попробовать? Отличный табак, прямиком из Вирджинии. Это Новый Свет.       И получив отрицательный ответ, Санджи замолчал и затянулся ещë раз. Усопп больше не решился говорить что-либо. — Одного. Два месяца назад. Точнее, двоих, если считать того юношу, который привëл тебя.       Усопп вспомнил этот душераздирающий вопль и леденящий кровь хруст ломающихся костей и поëжился от мысли об этом. Но к своему стыду и отчаянию он не смог заставить себя искренне кручиниться о смерти человека. Даже если он был одним из тех, кто обрëк самого Усоппа на гибель, он не заслуживал такой участи. Эта мысль возникла у юноши в голове, но не от всего сердца. А вскоре и еë вытеснило осознание — если господин Винсмок не соврал, а чутьë подсказывало, что он говорил правду, значит есть кто-то ещë жестоко убивающий людей в деревне. Это по какой-то причине пугало сильнее, чем тот факт, что рядом сидит такой же убийца. Усопп задумался и пришëл к выводу, что неизвестность всегда ужасает сильнее. И по этой же причине таинственный кровожадный вампир устрашал, в отличие от растрëпанного сонного молодого мужчины с его странными жгучими взглядами и вежливыми речами.       Из-за дверей раздались голоса и шаги, к радости Усоппа. Он отставил почти пустую чашку на небольшой столик между двумя креслами и выглянул в коридор. Чоппер выпустила ладонь Нами и, помахав, побежала вперëд. — Доброго утра! Как Вы себя чувствуете? — Благодарю, госпожа Чоппер. Ваши лекарства вытащили меня из лап смерти, — ответил Усопп, преувеличенно элегантно склонивши голову.       Чоппер закружилась на месте, потирая затылок через чепец, и широко улыбнулась. — Вы такой льстец! Но не думайте, что я падка на лесть. Вовсе нет!       Следом зашла Нами, и еë лицо озарила хитрая улыбка. — Доброго утра, Усопп, Санджи, — кивнув мужчинам, она сначала коснулась плеча Усоппа, а потом подошла к креслу Винсмока. Тот взял еë ладонь в свои и нежно прижался губами к выступающим костяшкам пальцев. — Доброго утра, моя дорогая Нами.       Усопп отвëл взгляд, чувствуя, что не имеет права смотреть на них, и потому не вслушивался во фразы, которыми они обменивались, а позволил Чоппер ощупать его лицо и руку. — Опухоли спадают. Не шевелите рукой и не трогайте нос, чтобы косточки срастались правильно, хорошо?       Он заверил, что ему не особо хочется шевелить сломанной рукой, и оглянулся, словно против своей воли, снова встречаясь с графом взглядами. Санджи говорил с Нами, но смотрел на него, и от этого у Усоппа странным образом замирало сердце. В то мгновение он не был способен думать о чëм-то, но возвращаясь в покои, прокручивал в голове раз за разом их недолгое утреннее чаепитие. Было ли это то, что народ называет особым вампирским обаянием, подчиняющим воле хозяина? Учëные мужи пишут в своих трудах: «Не смотрите в глаза носферату, он похитит Вашу душу». И Усопп на мгновение почувствовал, как что-то потерял. Душу ли, разум или самого себя. А может быть и обрëл. Тут уж с какой стороны посмотреть.