***
Сегодня был самый лучший день в моей жизни! Проводить время со своими сверстниками, оказывается, гораздо интереснее, чем общаться в странных заведениях с последними отморозками. Дамиано и Виктория такие классные! Как же мне понравилось смеяться с их шуток! Скажу честно, они первые нормальные люди, которые встретились на моём жизненном пути. Не это ли называется счастьем? В любом случае, я рад, что провёл время с Дамиано и Викторией. Однако, к сожалению, в мире существует одна простая истина: ничего не бывает вечным. Да, находиться под сегодняшней эйфорией обычной повседневной жизни нормального человека мне понравилось, но связаться с Антонио всё ещё было нужно. Даже через «не хочу» я должен прийти к нему в гараж, аля, его офис, и объяснить, почему сегодня не взялся за работу. Стоило мне попрощаться с Дамиано и Викторией, я поспешил домой только для того, чтобы сбросить со своих плеч долбаный рюкзак с кучей учебников и переодеться в более невзрачную одежду. Благо пиццерия находилась не очень далеко от дома, поэтому вскоре моя однушка встретила меня с распростёртыми объятиями. То есть, с грязной посудой в раковине и разбросанными повсюду вещами. Да, знаю, мне обязательно нужно взяться за генеральную уборку, и когда-нибудь я сделаю это. Но «это» будет точно не сейчас, потому что, во-первых, я спешу к Антонио, во-вторых, мне лень, в-третьих… Всё. Никогда! Запомните, никогда не надевайте джинсы, одновременно ища по всей квартире толстовку! Пока я щеголял в трусах с одной надетой на ногу штаниной, я успел целых пять раз запутаться в собственных ногах и упасть на пол, наверняка заработав кучу синяков. Неуклюжесть когда-нибудь сведёт меня в могилу… Ладно, сейчас не об этом. Взяв с комода свою чёрную сумку и надев её через плечо, я натянул на голову тёмно-серую кепку, быстренько посмотрел в зеркало, оценивая внешность, а после наконец-то вышел из собственной квартиры. Пара щелчков ключом в дверном замке и дверь закрыта. Я шустро спустился с третьего этажа по лестнице, ведь лифт, как всегда, не работал. Мне пришлось приложить силу для того, чтобы открыть до ужаса скрипучую дверь подъезда. И, сделав это, как обычно, я начал оглядываться по сторонам. Около бордюров до сих пор валялся мусор и пьяницы, а рядом с помойкой, а-ля, «нам лень нести мусор до специализированных мест, поэтому мы будем скидывать свои отходы в небольшую яму под окнами дома» дрались коты за тухлый кусок мяса. Хах, за те полчаса, пока меня не было во дворе, ничегошеньки не изменилось. Хотя, нет, в кустах я не наблюдал парочку бомжей, которые любили совокупляться в них как раз таки в это время. Причём оба эти бомжа — парни. Но, не суть, я уже привык к их пристрастиям в заросшей клумбе. Пулей пройдя мимо без памяти напившихся людей, от которых несло похлеще, чем от помойки неподалеку, я наконец-то вышел из тухлого двора на тротуар главной улицы своего захолустного района. Здесь, конечно, тоже валялся мелкий мусор, но зато было намного чище, чем возле подъезда. Идя по пустой тихой улице, я смотрел вдаль, чувствуя, как вечернее солнце грело мои щёки своими последними тёплыми ласковыми лучами. Лёгкий ноябрьский ветерок обдувал своей свежестью, а шелест неубранных листьев под ногами приятно обволакивал осенней атмосферой. Погода даже, кажется, шептала мне на ухо: «Томас, вот тебе тёплая погода в середине ноября, чтобы сгладить твоё трудное прошлое!». Ах, сегодня и вправду прекрасный день! Был… — Здорова, Томас Сраджи, опять один гуляешь? Я же уже не раз говорил, такой маленькой девочке, как ты, опасно ходить по моему району в одиночку. Сука, опять этот мерзкий ублюдок! Блять, вот зачем он постоянно лезет ко мне?! Меня не интересует секс без обязательств, отвали, похотливый ушлёпок! — Хулио, оставь меня в покое, иначе, видит Бог, когда-нибудь я кастрирую тебя — мелкий недоносок — С «мелким» я, конечно, погорячился, Хулио выше меня на целых пол головы, и это при моём-то росте! Однако ко всему этому он намного слабее меня, так что удовлетворить свои низменные потребности на мне у него никогда не получалось. Но, к сожалению, отсутствие сил и мозгов ему не мешало словесно ебать мои мозги при каждой встрече. — То-о-о-омми — От его слащавого голоса хочется отрезать себе уши — Я же помню, тебе нравятся парни, может, зайдешь ко мне на чай с бурным продолжением? Обещаю незабываемые ощущения. Я закатил глаза, чувствуя, как живот в буквальном смысле выворачивало от похабщины, которая своей мерзкой жижей выливалась из его уст. Ничего не ответив, я показательно фыркнул, быстрым шагом возобновляя свой путь. — Стой, папочка тебя не отпускал! — Хулио догоняет меня, хватая за капюшон толстовки и притягивая к себе — Если будешь послушной девочкой, так и быть, буду нежен с тобой. Всё, это была последняя капля. — Похотливая сука, аморальная скотина, животное, которое трахает всё, что движется! — Сквозь зубы процеживаю я, мгновенно заводясь. Перехватив ладонь на своём капюшоне и ловко извернувшись за спину Хулио, я вывернул его руку назад — Ещё раз назовёшь меня девочкой, выебу твой зад горлышком разбитой бутылки, которая сейчас лежит около вон того мусорного бака слева от нас — Грубо схватив рукой его сальные чёрные волосы, в которых, кажется, водились вши, я поворачиваю голову Хулио в сторону мусорки — Думаю, от полученных ран ты скончаешься быстро. Хочешь стать едой местным воронам и собакам? Я уверен, они бы хотели полакомиться человечиной. От сказанных слов становилось до невозможности дурно, но показать свои настоящие эмоции я не мог, мне нужно держать голос хладнокровным для того, чтобы не терять планку. — Хах, Сраджи, в прошлую нашу встречу ты был поласковее, но мне даже нравится, я люблю пожёстче — Хулио поворачивает голову, сверкая своими полными пустоты глазёнками на меня через плечо, растягивая тонкие губы с тараканьими усиками в жалкой ухмылке. Я еле удержался от того, чтобы плюнуть в его лицо, однако в другом сдерживать себя я не стал. Так как Хулио сейчас находился в моём захвате практически обездвиженным, я решил от души зарядить коленом в его пах с такой силой, что Хулио в ответ смог лишь глухо пискнуть, сложившись пополам ещё больше. — А теперь полежи здесь и подумай над своим образом жизни, и о том, как ты будешь жить без хуя, если, не дай Бог, ещё раз пересечёшь мой путь — Я швыряю Хулио от себя на асфальт как можно дальше, напоследок всё-таки плюнув на его спину. Он заслуживает этого. От собственных действий меня накрыло полным отвращением, но по-другому я не могу, если не противостоять жизни её же методами, жизнь нагнёт тебя раком в первый же провал. Помотав головой, выбивая из неё остатки омерзительного наваждения, я запустил руки в карманы толстовки, ускорив шаг. Полностью погружённый в собственные мысли, я даже не понял, как ноги через пару минут сами привели меня к «офису» Антонио. Его гараж находился в заброшенном дворе около местного пивного завода, поэтому запах солода омрачал подступающие сумерки. А атмосфера самого двора была ещё более пугающей, чем запах, хоть сейчас бери и снимай какой-нибудь ужастик про зомби или вампиров. Однако, стоило пройти ещё пару метров по направлению к гаражу, кто-то резко схватил меня со спины, перекрывая возможность двигать руками. Мои попытки высвободиться оказались безуспешны, противник слишком крепко удерживал меня. В данный момент было всего лишь два пути развития событий: либо сейчас меня зарежут и выбросят бездыханное тело в овраг неподалеку, либо изнасилуют и опять-таки выбросят в овраг. Но я не успел проанализировать оба варианта, чтобы выявить из них лучший, некто ударил в мой затылок твёрдым предметом с такой силой, что я мгновенно потерял сознание, напоследок успев увидеть звёздочки перед глазами.***
— Просыпайся, сучёнышь! Мужчина плеснул в моё лицо ледяной водой из железного ведра, из-за чего я дёрнулся, приходя в себя. Голова ужасно трещала, перед глазами всё было расплывчатым, а крупная дрожь то и дело заставляла биться в судороге от холода, страха и боли в затылке. Кое-как сфокусировав взгляд на реальности, я оглядел помещение, в котором оказался. Вокруг практически ничего не было видно, потому что маленькая лампочка с жёлтым светом, висящая лишь на одном проводе, не справлялась со своей задачей. Слева от меня был стол с какими-то инструментами, от вида которых по телу мгновенно прошёлся холодок. Справа стоял смутно знакомый крепкий мужчина с ведром, облачённый в чёрные вещи — именно этот бугай облил меня водой. — Томми, как ты посмел злить меня? — Раздаётся голос в темноте, который я узнаю из тысячи. — Сеньор Антонио, простите меня, я не мог ответить на ваш звонок, потому что… — Но я не успеваю договорить, Бугай отвешивает мне звонкую пощёчину, от которой в глазах вновь сверкают звёздочки. — Томми, ты ведь знаешь, я не терплю тех, кто беспрекословно не выполняет мои указания. Если я звоню, значит ты должен любой ценой взять трубку и ответить. — Простите, но я… — И снова мне дают пощёчину по той же щеке. — Ты так и не усвоил уроки за долгое время нашего знакомства… — Антонио выходит из покрова тьмы на свет, сверкая на меня своими хищными чёрными глазами — Когда ты научишься говорить тогда, когда разрешаю я? В ответ пришлось промолчать. Оглядев сеньора, я мысленно закатил глаза от обилия громоздких золотых колец на его пухлых пальцах, они слишком пошло смотрелись на нём. Могу сказать честно: Антонио был достаточно приятной внешности, однако низкий рост, лысина и свисающий живот портили всю эстетику грозного «босса», вынуждая его быть похожим на свинью. А от природы поросячий нос только добавлял схожести. — Умничка, Томми — Он тянет моё имя так, словно пробуя его на вкус. Это бы смотрелось страстно и даже капельку возбуждающе, если бы передо мной был какой-нибудь жгучий парень. Например, Дамиано. Однако, из уст Антонио это звучит отвратительно — Так и быть, сегодня буду добр, твои руки останутся без увечий, но… — Сеньор делает паузу, от которой моё тело пробивает мурашками страха — Без наказания ты не останешься. И тут до меня дошло, что это за инструменты, в какой комнате я нахожусь и кто такой Бугай на самом деле. Блять-блять-блять-блять! Нет! Нет, только не это! Мне хватило ожогов на руках, прошу, только не это! Я хотел было встать, чтобы попробовать сбежать, однако внезапно с ужасом осознал одну вещь: мои руки и ноги крепко привязаны к стулу. За пару судорожных рывков в попытках высвободиться меня вновь огрели пощёчиной, правда, теперь по другой щеке. Спасибо. — Перестань брыкаться, сучёнышь! — Бугай хватает меня за волосы, с силой оттягивая голову назад — Ещё раз дёрнешься, и я… — Франческо, достаточно — Антонио медленно подходит ко мне, останавливаясь в полуметре — Я передумал, он получит по полной. Неси спираль и кляп-повязку. О нет, о нет, о нет, о нет! Эти подонки опять хотят выжечь метку! Господи, помоги, прошу! Дыхание участилось, а в горле встал ком, я оцепенел от ужаса, который в прямом смысле с каждой секундой всё больше и больше пропитывал меня. Было страшно перед невыносимой болью, которую мне только-только предстоит испытать. Я знаю, насколько сильно будет плохо, ведь за год работы у Антонио мне уже целых два раза ставили метки раскалённым металлом. И это было ужасно. Пока меня поглощала паника, Бугай успел принести кляп и длинную металлическую рукоятку с наконечником в виде небольшой спирали. — Нет! Нет, прошу! Пожалуйста! — Подаю голос я, пытаясь выбраться, однако грубые верёвки, закреплённые на руках и ногах, до сих пор не поддаются — Я сделаю всё, что попросите, только не ставьте мет… Но мне не дали закончить, Бугай туго закрепил кляп-повязку, перекрывая возможность говорить. Но я всё равно пытался донести до своих садистов, что не согласен с их намерениями. — Томми, успокойся, чем тише ты ведёшь себя, тем быстрее всё пройдёт. Ты же прекрасно помнишь ещё с первого раза, что метку я могу ставить очень долго — Надев толстые тканевые перчатки бордового цвета, Антонио берёт спираль за рукоятку, включая газовую горелку. На моих глазах выступила пелена слёз, с губ начал срываться тихий скулёж от предвкушения, которое пугало меня до чёртиков. Словно заворожённый, я не мог оторвать взгляд от горелки, стремительно разогревающую металл. За те несколько минут, пока Антонио подготавливал своё орудие пытки, я успел вспомнить всевозможные молитвы, которые только знал. В комнате стояла устрашающая тишина, которая давила на нервы, будто сдавливая мою голову тисками, страх завладел мной, и я оцепенел. — Франческо, держи его — Антонио выключает горелку, задумчиво рассматривая разгорячённую спираль, держа её в руках — Ты помнишь, насколько сильно брыкаются провинившиеся, когда им ставят метку на груди — И это сейчас вовсе не вопрос, это утверждение. После услышанного я что есть мочи выпучил глаза, судорожно мотая головой своё «нет». Бугай зашёл за спину, кладя большие тяжёлые ладони на мои плечи, добавляя напряжения. — Не ожидал, да? — Обращается ко мне Антонио, на его лице появляется злобная ухмылка от моей реакции — Томми, Томми, Томми… Когда я сказал: «Ты получишь по полной», я имел в виду высшую меру наказания — Сеньор вновь подходит ко мне, жестом руки приказывая Бугаю задрать мою толстовку. И Бугай беспрекословно выполнил приказ. Как только край толстовки оказался у моего подбородка, я сразу почувствовал холодок, окутывающий теплую кожу груди и живота. Я до сих пор мотал головой, хныкая от безысходности, которая придавала моему виду жалость. Когда руки Бугая с силой сжали мои плечи, вдавливая их в спинку стула, я вздрогнул, нервно сглатывая. Умоляю, не делайте этого! Зажмурившись, я затаил дыхание, как только спираль оказалась в нескольких сантиметрах от моей правой груди прямо под соском. Кожу пекло от такой близости разгорячённого металла, однако я знал, эти ощущения были ещё цветочками. Дальше — хуже. Мои зубы с силой сжали ткань кляпа, а из глотки вырвался приглушённый вопль, когда спираль вжали в грудь. Я не мог нормально глотнуть воздуха между своими истошными криками, по щекам то и дело реками текли слёзы, а с лица не сходила гримаса боли. Боли, которая надолго лишит меня рассудка. Стоило носом втянуть воздух, я тут же почувствовал горелый запах собственной кожи, и он был невыносим. Не знаю, как его описать, но блевать от него точно хотелось. Рычащий стон сорвался с губ, как только спираль отстранили от груди, обожжённая кожа которой успела прилипнуть к металлу. Я отрывисто дышал, обессиленно откинув голову назад. Смотреть на новую метку мне не хотелось, я и так знал насколько ужасный был у неё вид. — Даю тебе неделю на восстановление. Потом не забудь обязательно отблагодарить меня за такой щедрый отпуск. Уставившись в потолок с отпавшей штукатуркой, я услышал, как из Антонио вырвался смешок от собственного сарказма. И сейчас меня прям распирало сказать в ответ: «Да пошёл ты нахуй», но, к сожалению, кляп не позволял этого сделать. Потом вдруг мои веки начали тяжелеть, а силы будто выходить с каждым новым вздохом. Ещё секунда и я потерял сознание, не успев даже толком испугаться неожиданного обморока.