50 тем для писательской практики

Жизнь преемника капитана Шестого отряда довольно скучна. После блестяще продемонстрированного перед генералом банкая Бьякуя всё больше проводит времени не в тренировках, не в медитациях, не в битвах и даже не за штудированием архивов. Теперь все его дни представляют собой череду однообразных визитов к влиятельным шинигами или представителям Совета 46-ти; все хотят познакомиться с ним, как гордостью своего клана. Бьякуя терпеливо выполняет долг — не хочет расстроить дедушку, который и так на посту устает. Иногда поглядывает на ту или иную «достойную партию», что ему предлагают. Временами ностальгирует о встречах с «драной кошкой», которая приносила в его жизнь беготню и беспорядок. Отца не хватает с его беседами, бабушки — с ее музыкой. И в какой-то момент Бьякуя понимает, что он — с собой один на один. Дни становятся еще бледнее, будь то монотонный дождь за окном, будь то солнце, радующее глаз кому другому. Бьякуя внешне не выдает грусть, даже внутренне остается горд за то, кем рожден, за то, кем его воспитали. Но за непроглядной сталью хозяина Сенбонзакуры — пустота. Он добился всего, что напланировал, а в итоге? Теперь ему даже некому рассказать о своих успехах, похвастаться, словно ему снова всего семьдесят пять. За неимением службы в период приготовлений к торжественной передачи капитанского поста, Бьякуя решает развлечь себя ярмаркой, устроенной неподалеку, в третьем Северном, известном своими ремесленниками и садами. И хоть Бьякуя не нуждается ни в поделках, ни в сливах, прогулка за стены города для него — как глоток воздуха. Запах уличной еды — первое, что выдает ярмарку: креветки в темпуре, якитори, всевозможные онигири, есть и посложнее. Один из лавочек рекламирует «заморский десерт» — на табличке написано «Кастелла». Бьякуя даже останавливается перед диковинкой — выглядит аппетитно, воздушно и… очень сладко. Увы, переев в детстве конфет от учителя Укитаке, максимум Бьякуи — только фрукты. Он шагает дальше: лоток с расписными веерами и зонтиками вызывает эстетическое наслаждение. Не менее забавными он находит деревянные игрушки, шелковые шнурки, также полированные шкатулки с сюрпризом из тиса. Возможно, последнее Бьякуя прикупить и мог, чтобы прятать в кабинете капитана личные вещицы, но он даже не успевает раскрыть рот, чтобы спросить о цене, как слышит за спиной робкое: — Купите вазу, господин. Он оборачивается через плечо: керамика мало привлекает его — наверное, потому и прошел мимо, — но в расставленных потертых и кое-где специально искаженных горшках он внезапно видит жизнь, а не идеально застывший глянец… — Это техника ваби-саби? — таки подходит он. — Господин знает? — спрашивают с нотой удивления. Он чуть усмехается и поднимает взгляд на торговца — юную девушку с неповторимо синими глазами. Она тут же краснеет, хоть и довольно бледна — ее рейацу едва пробивает тонкой нитью, но Бьякуя чует ее, и даже будто на цвет отличает. Алая. Точно знак судьбы. И его неискушенное сердце удар пропускает. — Я немного знаком с одним учителем из Сейрейтея, — берет он в руки низенькую чашку с плавными неровными полями. У нее удивительный цвет глины — под стать глазам мастера. Дно оцарапано. Посреди легкий след от смешений оттенков. — Я бы мог вас с ним познакомить, если хотите… Она порывается что-то ответить, но благодарность замирает на ее губах, и девушка просто кланяется низко. — Сколько стоит? — Бьякуя смотрит на нее внимательно, долго, будто его вопрос совсем не про деньги, а про что-то большее. — Нисколько, — мотают ему в ответ головой, — возьмите в подарок. — И синие глаза будто становятся больше от своей чистоты, такими красивыми, в которых можно отдохнуть, будто на пруду, полном до краев секретов. Бьякуя кивает, принимает мешочек с чашкой и почти случайно касается чужих ладоней. — Тогда я завтра вас найду? На него снова смотрят как на спасителя, и это заставляет его сердце учащенно биться. Но он не выдает этого. Пока. Просто поворачивает домой и замечает в небесах красивое солнце, точно не такое как было вчера, позавчера, позапозавчера… Сегодня есть другой день, сегодня ему запомнится началом чего-то нового и неизбежного. И Бьякуя вновь улыбается только уголками губ, сжимая в пальцах крепче дорогой подарок.