Последнее, что я узрел.

- Мне кажется это слишком...- Джон не мог подобрать слов для описания сформировавшейся атмосферы. И действительно, находится в ванной комнате при выключенном свете, за исключением тусклого фонарика на телефоне, не самая приятная затея. Учитывая, что при этом напротив находится твой товарищ. Без ничего, просто под толщей воды и мыльной пены. - Интимно?- предложил вариант Шерлок. - Ну, в общем-то, да. - Мне кажется, что ты часто совсем не думаешь, а в незначительные моменты думаешь чрезвычайно много.- голос Шерлока, как и всегда, был малость апатичным, однако приевшимся за непродолжительное общение. - Двое мужчин, находящихся в запертой ванной комнате и один без одежды-это немного странно. - Ты видишь в этом гомосексуальный подтекст? - Я совсем не это…- он хотел сказать «имел ввиду», однако догадливый Шерлок перебил. - Ты сам ворвался ко мне в ванную, Джон. Это всего лишь моя телесная оболочка- кусок мяса с костями и некоторыми прилагающимися. Просто ты последователь культа тел и выбрал собственную, как ты думаешь, истину. - Тела для меня не обладают только интимным, в плане секса, смыслом, если ты об этом.- закатил глаза Ватсон от того, как высокомерно говорил Холмс о некоторых человеческих предрассудках, кои были ему чужды. Благо, свет фонарика не позволял полноценно рассматривать даже очертания лица напротив. Иначе Шерлок бы давно убедился в смущении своего друга. Джон залился почти красным румянцем и устало вздыхал ежеминутно. Это была не усталость, а напряжение, конечно. - Вот как?- невидимо для Ватсона, приподнял брови Шерлок. - Ты хочешь услышать подробности? Я не знаю, что иначе отвечать на твоё «вот как». - Ты же сам хочешь посвятить меня в эти подробности.- детектив усмехнулся. Тонкая линия белого света отделяла мужчин от кромешной темноты. Диалог этот, может, и не состоялся бы никогда, но воля случая посчитала иначе. Ситуация донельзя комичная, но вполне ожидаемая. Утро Джона Ватсона началось с незначительного сообщения от Шерлока, жужжащее уведомление которого он проигнорировал, желая насладиться сном точно на неделю вперёд. Последовал ещё не один десяток уведомлений. Один за одним приглушённо гудели под подушкой, так или иначе, доставляя дискомфорт. Затем тревожное затишье. Оно не позволило и далее кануть в сон, отчего, разочарованно зевнув, Джон выудил источник минутного шума. Сообщения от Холмса вызвали неподдельный смешок умиления. Прочитав одно за одним, Ватсон мысленно представлял, как взбалмошный Шерлок в семь утра без зазрения совести писал ему. «Джон, у нас перемёрзли трубы, но их починка займёт время. Я могу принять у тебя душ?»- очень чёткие формулировки, но слишком пропитанные любезностью. «Джон, это важно!» -Ещё бы!-вслух произнёс Ватсон, подрагивая от сквозящего холода. «Джон, я умираю!»- милая и шуточная манипуляция вновь вызвала у доктора смех. « Джон, мне нужен душ.» - Я это понял, исходя из прошлых сообщений.- вновь проговорил вслух Ватсон. Ему, на самом деле, было проще озвучивать свои замечания и подобные мысли, будучи в одиночестве. Это спасает, особенно после смерти Мэри- единственного, полностью понимающего собеседника. «Пожалуйста.»-финальная мольба выглядит убедительно. Прежде чем набрать знакомый номер, Ватсон несколько раз кашлянул, словно возвращаясь к прежним заводским настройкам голоса. Белая футболка изрядно помялась за время сна и, кажется, была не промокшей. По обыденности, после сна, футболка у мужчины становилась волглой, липкой к телу от холодного пота, являющимся непосредственным сопутствующим условием при страшных сновидениях. Кошмары, стоит сказать, перестали мучать Джона уже как несколько дней. Снов не было, он просто спал так, как и должен. Дорожил каждой минутой, обходящейся без вездесущего ужаса прошлых лет. - Шерлок, тебе всё ещё нужна ванная?- словно с издёвкой поинтересовался доктор. - Да, Джон. Я приду сейчас. - Хорошо. Ватсон развернулся туловищем сначала вправо, потом влево и, уловив одобрительный хруст спины, удостоверился в чистоте футболки, прикасаясь пальцами к хлопчатой ткани. Он спешно натянул домашние клетчатые брюки и направился в ванную, дабы привести припухшую утреннюю физиономию, как он считал, в приемлемый вид. На самом деле Джон очень критично относился к себе и в попытке стать идеалом в собственных глазах, по причине природной неуклюжести, каждый раз совершал некоторый опрометчивые допущения. Раз- порежет щёку во время бритья, два- не до конца выгладит штанину брюк, три топорщится воротник, а для испорченного дня более трёх аспектов неаккуратности и не требуется. Ватсон помнит то самое утро, когда в его дне пошло всё не так, совсем не так, как хотелось бы даже обычному человеку. Джон ударил отца. Он заслужил и не один такой удар, а больше миллиона, но этот, один-единственный, Ватсон запомнил особенно хорошо. Пятничным утром отец был в весьма неординарном расположении духа. Он точно выпил. Судя по полупустому ящику английского эля в кухонной антресоли, более двух бутылок. Значения в количестве нет и вовсе, ибо вкупе с личностной жестокостью и внешней агрессией, Генри без туманящих разум веществ мог устроить скандал. На сей раз, тринадцатилетний Джон, стоя перед квадратным настенным зеркалом в ванной комнате на втором этаже, старательно убирал редкий пушок над губой, с неприязнью прикасаясь к одноразовой бритве. Однако юноше приходилось прибегать к этому станку каждый раз, когда подростковая кожа с редкими красными высыпаниями, над губой становилась более тёмной. Тяжёлые шаги отца по лестнице не сразу смутили Джона. Вероятно, Генри планировал с восхищением перебрать свою коллекцию охотничьих ножей очередной раз за эту неделю. Те хранились в металлическом расписном футляре, на нижнем ящике тумбы в комнате мальчика. Вопреки ожиданиям, отец затесался под дверью санузла и с желчью в каждом произнесённом слове изрёк: - Джон, не будь сопливой девкой! Мужикам ванная нужна раз в неделю, чем ты там занимаешься?- эти слова оправдывали едкий запах горького пота, присущий не столько самому отцу, сколько всему тому, до чего тот дотрагивался. Нервно сглотнув, младший Ватсон отпрянул от раковины и оцепенел, вглядываясь в то, как запертая дверь содрогается от назойливых стуков отца. - Я умываюс-сь...-тут не до конца сформировавшийся голос Джона тихо засвистел. Для уверенности, кашлянув в кулак, юноша повторил сказанное. - Я умываюсь, сэр! - Ты мне... врешь, мальчишка! Вода не бежит! Открой дверь, иначе из-за неё тебя вынесут вперёд ногами!- неразборчиво гаркнул Генри. На данном моменте вся подростковая смелость у Джона рассеялась, подобно утреннему туману- так же скоротечно и незаметно. Напуганного до потёмок в глазах сына и разъярённого от жалких обстоятельств отца, разделили небезопасной стеной хлипкая деревянная дверь и едва целая ржавая щеголда. Она удержала бы за собой разве что легковесную собаку, а отец Джона, собственно говоря, хоть и имел скотские манеры, но вес у него был приличный для выбивания двери. Железный засов несчастно рухнул на пол так звонко, словно резюмировал смертный приговор юноше. Он так и стоял, застывший со станком, зажатым в ладони. - Ты, поганец! Зачем тебе бритва из упаковки? Молоко на губах обсохло? Как бы не так, засранец! Что ты им делал? Последовало молчание. -Что ты им делал, паршивец?- Генри вопил так, что казалось из немного оттопыренных ушей мальчика сейчас пойдёт кровь. - Я...брил усы.- он признался честно. Так искреннее, но понапрасну надеялся на пощаду. - Ты баба? Я вижу перед собой сопляка, который только сдирает кожу под своим лживым шнобелем! Ты даже не баба...не-ет!- прошипел Генри. В его остекленелых серых глазах не читалось ровным счёт ничего. От мотивов совершаемого, до осязания происходящего. Мужчина бездумно орал в пустоту. - Ты педик! Ты грёбанный гомик! Только гомики так поступают, Джон! Они больные люди, а если ты ещё и гомик, то я за человека тебя перестану считать! Слова отца не были наполнены смыслом. Они бессвязно цеплялись за потуги не икнуть во время говорения и за агрессивные, очень консервативные внутренние настроения. - Они тоже люди.- сказал Джон, так же тихо, но более грубым тоном, дабы продемонстрировать свою готовность к разговору, но никак не к драке. У юноши на тот момент был знакомый мальчик в школе, который признался тому в собственной ориентации, так как узрел в Джоне то самое прорастающее зерно с прогрессивными взглядами. - Что ты сказал, сучонок? Повторишь или мне сразу превратить твою смазливую морду в фарш? - выплюнул выведенный из себя Генри. Его широкие ноздри раздувались от томного дыхания, а губы криво изогнулись в подобии психопатической улыбки. - Ты тупой осёл, отец!- слишком неубедительно выругался Джон. Затем он занёс кулак над плечом и со всей перешедшей в него злостью к конкретному человеку, смазано ударил тому по скуле. Нынешний Джон с горечью смотрел на новую щеголду, припоминая звучащее падение старой о кафель. Он глядел в отражение напротив и, пожалуй, гордился. Ватсон не стал копией отца даже во внешности. Джон был ухожен и вылизан до каждой щетинки. Сегодня он просто принял решение не уделять встрече с Шерлоком того судорожного внимания, которое уделил на предыдущих. Кажется, они сблизились слишком неестественным и быстрым образом, общались, будто бы женаты, а не за горами серебряная свадьба. Мужчина натянуто улыбнулся, хотя внутри всё жгло победоносными языками пламени. Джон, в конце концов, одержал победу над кошмарными сновидениями, над отцом тогда. Итак, Шерлок объявился на пороге его дома так скоро, что даже чайник полноценно не закипел. Ватсон резонно изумился быстрому передвижению товарища. Отведя того в ванную, Джон принялся заполнять новую страницу своего блога, повествуя о том, как одиноки снежинки по природе своей, ибо те разные и похожих друг на друга никак не найдётся, а ведь в общении важна схожесть интересов. Некий стык, для поддержания диалогов. Доктор уже загружал фотографии, как на втором этаже раздался приглушённый окрик Шерлока, похожий на зов Джона по имени . В голове сотворилось моментальное безобразие. Рефлекс, оставленный с военных времён, заставил Джона выхватить кухонный нож из деревянного органайзера и практически приставным шагом направиться к источнику шума. За дверью уже не слышались всплески воды, затихло даже дыхание Шерлока, а это невероятно. Самое важное- жёлтый свет в ванной комнате перестал сочиться из-под дверной щёлки. Ватсон дёрнул дверную ручку и без малейшего колебания открылась узкая бледная дверь. Кромешная темнота в помещении прервалась баритоном Холмса, отчего Ватсона не щадащим страхом передёрнуло. - Джон? Кажется тут перегорела лампочка и я не хочу оставаться без света. У тебя есть свечи или фонарик? - Чёрт бы тебя...- выдохнул Джон, облокачиваясь спиной о плиточную стену.- Шерлок! Я чуть было не подумал, что в ванную кто-то пробрался и… боже мой! Не делай так больше. - Чисто технически, навряд ли ещё случиться подобная ситуация, ибо сразу после моего ухода ты точно заменишь лампочку, а срок её гарантии около пяти лет, а за последующие пять лет наверняка ты не… - Ты понял, что я имел ввиду. - Да.- согласился Холмс, пряча подбородок в тёплой воде.- Так, у тебя есть свечи или фонарик? - Ам, могу предложить только фонарик своего телефона.- без доли сомнения протянул Шерлоку свой гаджет Джон, отворачиваясь на столько, на сколько позволяет его шея. - Я думал, что ты останешься. - Что?- изумился Джон. -Что?- вопросом на вопрос ответил Шерлок. - Я… не знаю. Мне кажется, что тебе слишком неловко. - Ты делаешь выводы за меня?- едва улыбнулся детектив.- Давай поговорим, Джон, мне скучно. - Потереть спинку ещё?- усмехнулся Ватсон, вызывая у своего друга неподдельную искру радости, а её ведь так тяжело уловить в отстранённом Шерлоке. - Не без излишеств, доктор Ватсон. От подобного обращения внизу живота образовалась тяготящая лёгкость. Лёгкость может тяготить, особенно, когда она вызвана неожиданным вещами. - Если ваше предложение ещё в силе, то я не откажусь. Джон пересмотрел свои взгляды на взаимодействие с оголёнными участками тел, за исключением, разве что, работы в больнице. Сидя на ледяном полу, он заботливо водил пенящейся мочалкой по спине друга, чувствуя самыми подушечками пальцев возникшую влагу, пусть спина мужчины и не касалась набранной горячей воды. Это не было интимным с сексуальным подтекстом. Это было интимным для их эмоциональной связи, которая нерасторопно крепла с каждым днём. Они вели беседу про детство Шерлока, пока Джон намыливал ему спину, дотрагиваясь пальцами до скользкой фарфоровой кожи. Легко, лично и тактильно. Так, как хотелось каждому. После того, как Холмс покинул его дом, Джон удалил напечатанную заметку. Снежинки не одиноки, ведь в этом и есть вся суть. Полярность интересов и поведения во многих отношениях совсем неплоха, напротив, служит особым шармом. Полярные люди, такие, как и они с Шерлоком, дополняют изъяны друг друга, становятся ближе не за счёт интересов, а за счёт эмоциональной связи. Пусть, у одного из них, на первый взгляд, эмоции, как таковые, отсутствуют совсем.