Песнь вещего ворона

      На этот раз тишину прорезал звон, точно что-то керамическое разбилось. Олег приоткрыл глаза, часто заморгав, чтобы прогнать дрёму, и повернулся на звук.       В глазах прояснилось почти сразу. Вокруг та же избушка и та же рыжая макушка.       А шум, видимо, не почудился.       Юноша, присев на колени, сосредоточенно собирал глиняные черепки в руку.       — Где я? — проговорил Олег.       Парень, только вздрогнув от звука его голоса, чуть скосил взгляд, поспешно поднялся на ноги и отвернулся       Окончательно проснувшись, Олег снова подал голос, обращаясь к незнакомцу:       — Как я тут оказался? — Разглядывая спину и длинные рыжие волны. Неудивительно, что с ведьмой перепутал. В жизни таких не видел, ни у одной самой писаной красавицы.       Тут он краем глаза уловил движение. Белая, как снег, ворона, вспорхнув, уселась юноше на плечо.       — Кто ты такой? — снова попробовал спросить он. Тот и ухом не повел, дальше стал бренчать посудой у печи. Движения его резкие, суетные, точно раздражен был чем-то. А вот ворона, восседающая на плече, напротив, внимательно таращила в его сторону свои глазёнки-бусинки.       Олег, придерживаясь руками за подоконник и лавку, принял сидячее положение. Мышцы тянули и чуть поднывали, но резкой боли уже не было, да и бросив взгляд на раны, приметил, что они присохли корочкой. Значит, заживать начали.       — Почему ты меня спас? — Продолжил было засыпать вопросами Олег, но потом опомнился, чуть не хлопнув себя по лбу. — Ты, должно быть, не слышишь, али не понимаешь.       Парень замер, а ворона громко каркнула. Он, тяжело выдохнув, медленно обернулся, скрещивая руки на груди и укоризненно взирая на него.       Суетящаяся птица дернула за рыжую прядь, и он, прикрыв глаза, заговорил:       — Понимаю и слышу, просто не отвечаю на глупые вопросы.       От звука его голоса внутри перещёлкнуло. Звонкий, щекочущий что-то под ребрами, такой, словно говорил он, улыбаясь, с насмешкой или хитринкой, даже несмотря на то, что сейчас, судя по выражению лица, был жутко чем-то недоволен.       Чуть растерявшись, князь снова переспросил:       — Так где я?       Рыжий лишь саркастично изогнул бровь причудливой формы.       — В лесу, в твоей избе, — сам ответил Олег, кивнув, — а спас ты меня, потому что... — сделал он паузу, картинно почесывая подбородок в раздумьях, — ждешь благоприятного дня, чтоб принести в жертву твоим языческим богам?       Может, шутка разгонит это недовольство, и тогда, может, он соизволит ответить хоть на один вопрос.       Но тот лишь закатил глаза и фыркнул.       Схватив какую-то плошку со стола, не подходя близко, протянул ее.       Олег принял, недоверчиво разглядывая содержимое.       Тряхнув волосами, оставляя за собой шлейф аромата сухой травы, лесной прохлады и каких-то цветов, юноша шмыгнул к двери, на ходу прихватив пустое лукошко, и уже у выхода чуть притормозил, бросив через плечо небрежно:       —Лежи, не тревожь раны.        И упорхнул, оставляя Олега наедине с заевшим в ушах звонким голоском.       —А как звать-то тебя? — Запоздало бросил вслед Олег. Впрочем, юноши уже и след простыл.       Он пораженно покачал головой. Ну и ну.       Вопросов не счесть, а это чудо лесное ни на один так внятно и не ответило.       Он вновь опустил глаза на содержимое плошки. Зеленоватая кашица. Хоть бы намекнул, что это такое. Теперь сиди гадай. Может, снадобье, может, еда, а, может, и отрава. Хотя в последнее верилось с трудом. Раньше ведь не вредил, так сейчас зачем ему это. Лучше бы, конечно, еда. Голодным Олег был как волк. Целого кабана мог бы съесть, поджаренного на костерке, или осетра запечённого, или блинов стопку, или... живот жалобно заурчал.       Решив рискнуть, Олег пригубил, мигом скривившись.       Что-то терпко-горьковатое. Кажется, все же мазь или снадобье.       Кривясь и фыркая, он отставил миску на подоконник. Тьфу ты. Хотя после всего, что этот незнакомец для него сделал, грех жаловаться.       Впрочем, слушать советы хозяина избы он, конечно, не стал. Чего разлеживаться? Неизвестно, сколько дней он тут с лихорадкой провалялся. А раны заживают. Наоборот, хорошо кровь разогнать. Он неспеша поднялся на ноги. Голова чуть кружилась.       Олег потянулся, разминая затекшие мышцы, и прошелся по избе, с любопытством разглядывая все вокруг. Теперь это место вовсе не казалось зловещим.       Маленькая избенка три на четыре шага, печь, грубо вытесанный стол, пара лавок. Утварь домашняя, пучки трав под потолком, поделки из дерева: божки из длинных щеп, в некоторых фигурках даже угадывались зверушки и птицы.       А хозяин избушки, оказывается, рукодельник. Вот и печь поверх белил изрисована затейливыми узорами. Не кровью, конечно, как ему показалось в потемках да спросонья, краской из ягод скорее.       В общем-то просто дом, каких много в его родном княжестве. Чуток обветшалый да неопрятный, но уж точно не изба языческого колдуна.       На дальней от окна лавке нашел он свою рубаху и плащ, сложенные аккуратной стопкой, да кольчугу.       Она с пятью пробоинами никуда не годна. Надо будет кузнецу отдать подлатать, а лучше новую. Зря Вадимир византийские кольчуги нахваливал, коли в живых остался, надо и ему посоветовать сменить. Ладожские кольчуги хоть и тяжелее, а всяко надежнее, так легко от вражеских стрел не порвутся.       Олег, кривясь от боли в плече, натянул рубаху и подпоясался.       Пригибаясь, чтоб не задевать макушкой пучки трав, двинулся к двери.       Все же расспросить этого рыжего жуть как интересно. Может, видел он, как бой закончился. Кто верх одержал? Если свои, то почему бросили его раненого? Если новгородцы — плохо дело.       Олег, скрипнув дверью, пригибаясь под низким дверным косяком, шагнул из избы.       В нос ударил свежий запах трав и летний зной. Ласковое солнце сияло высоко в зените, приветливый ветерок трепал высокую траву возле ветхой изгороди, опоясывающей двор.       Плечи сами по себе расправились. На ум пришло что-то вроде: «а жизнь-то только начинается». Даже дышалось отчего-то легче, чем когда-либо на памяти.       Олег уже было подумал, что рыжий в лес ушел с лукошком, как расслышал голос где-то невдалеке. Его, звонкий, надрывный, точно спорил с кем-то. Он, оторвав взгляд от дремучего неприветливого леса, окружающего поляну, побрел за угол.       Вперемешку с голосом раздавалось воронье карканье.       Пока обходил заросли из двух низких диких яблонь, голос раздавался все отчетливее, так что можно было разобрать слова.       — Кар! — Громко вскрикнула птица.       — Не буду! Не хочу! Это ты лети и каркай! Тебе общение тоже в прок пойдет, а я обойдусь! — Вспылил рыжий.       — Каар! — Протяжно отозвалась ворона.       — Да как не так я говорю? Как хочу, так и говорю. А вернее не хочу, — возмущённо ворчал паренек.       — Кар-кар! — надрывалась пернатая, хлопая крыльями.       — Сама ты невоспитанная! И вообще, он даже спасибо не удосужился сказать! Кто после этого еще невоспитанный?       Наконец взору Олега предстали участники разговора, ну или участник.       Рыжий, сидя на траве, обирал куст войлочной вишни, складывая зрелые ягоды в лукошко, и вел ожесточенную перепалку с вороной. Действительно, с той самой белой вороной. Никого кроме нее тут не было.       — Кар, — снова подала голос птица, тукнув паренька клювом по руке.       — Самая умная тут? — насупился он, раздражённо швыряя ягоды в лукошко.       Олег даже на секунду замер. Бедняга, такой юный. На вид самую малость младше Олега, а уже из ума выжил. С вороной разговаривает. Но страннее всего, что отчего-то казалось, будто птица его понимает и даже отвечает вовремя.       Полюбовавшись этой картиной еще с пару секунд, Олег кашлянул, обращая на себя внимание.       Ворона, до этого сидевшая на ручке лукошка, вспорхнула и уселась на низкую крышу.       Юноша подскочил, выхватывая нож из-за пояса и оборачиваясь.       На секунду показалось, что глаза его блеснули желтым цветом, но это скорее всего из-за яркого солнца.       Что же он пугливый такой? Словно человека сто лет не видел. Подскакивает от неожиданности каждый раз, уже, право, неловко к нему обращаться.       Увидев источник звука, он раздраженно выдохнул:       — Ты? — убирая нож обратно за пояс, — ты чего встал! Я же велел лежать! — деловито хмурясь, насупился он, скрещивая руки на груди и задирая нос.       Олег, устало выдохнув, прошел еще пару шагов присаживаясь на лавку возле дома. Долго на ногах стоять и правда тяжело, а Олег уже начинал подозревать, какой сложный собеседник ему достался и какой долгий разговор им предстоял. Правды в ногах нет.       Паренек подошёл, но остановился в паре шагов, взирая грозно, насколько позволяла его и близко не вселяющая ужаса внешность.       —Ну! Совсем что ли глупый?!       Выглядел он скорее умилительно, потому Олег, благосклонно пропуская мимо ушей все злые слова и упреки, поднял на него смешливый взгляд.        Едва встретившись взглядами, тот отвел глаза и мигом сдулся, обиженно надув губы:       — Как знаешь, — буркнул он и уселся на противоположный конец лавочки.       Тут уж Олег, бросив игры в молчанку, заговорил:       — Не с того мы начали, — повернулся к нему, чуть склонив голову, — спасибо тебе.       О благодарности забывать — последнее дело. Тот замер, насторожено прислушиваясь.       — Что не бросил. Раны мои подлечил. Век тебе благодарен буду.       Рыжий, часто моргая удивленно округлил глаза. Красивые, зараза.       А после, еле заметно кивнув, опустил голову, пряча лицо в волосах.       — Ответь, как мне тебя называть?       Он, помолчав немного и перебирая расшитый красным шитьем край рубашки, тихо ответил:       — Сергей.       — Сергей, — кивнув, повторил за ним князь, словно пробуя слово на вкус, — А ты один тут?       Тот отрицательно мотнул головой и оживился, вновь горделиво задрав нос:       — С Марго, — и кивнул в сторону вороны, таскающей вишню из лукошка.       — С вороной? — поднял бровь Олег.       —Да, — пожал плечами Серёжа.       —А давно один? — сочувственно проговорил князь.       Но тот обернулся, хмуря брови. И бойко проговорил:       — Я же говорю! Не один! И вообще, моя очередь вопросы задавать!       Олег уступчиво кивнул.       — Кто ты такой, и почему Кутх послал мне видение с тобой?!       Брови Олега поползли еще выше. И он, стараясь сделать это как можно вежливее, переспросил будто просто не расслышал:       — Кто?       — Кутх, Бог, покровитель моего рода, которому я служу.       — Видение?       — Видение, — согласно кивнул рыжий, словно ничего эдакого в этом не было, — ты кровью истекаешь в седле. А лошадь твоя в буреломе заплутала. А я то место хорошо знаю, там мох бурый растет.       — Ты что, правда колдун какой-то? — Олег недоуменно поднял бровь, — чудь?       — Сам ты чудь! — обиженно насупился Серёжа, — а я Ведун Чудской! — И, чуть погодя, добавил важно, — Наследный.       Олег поражённо прикрыл глаза.       Да уж, разговоры с птицами — не самое странное, что он мог услышать, вот уж правда. Ну да бог с ним, думает, что колдун — пускай. Олег тут в гостях, а спорить невежливо, в конце концов ему от этого факта не горячо не холодно.       Видения, Кутх, надо же такое придумать, во что только не верили люди до того, как пришло православие. Что-то сродни сказок. Даже занятно.       — Ну! — скрестил руки на груди Серёжа, глядя на него выжидающе, — Ты-то кто такой?       — Князь, — как-то растерянно проговорил Олег. Давненько не приходилось ему представляться, обычно все, с кем приходилось говорить, прекрасно знали его заранее, — Олег, из рода Волковичей.       Серёжа на это презрительно прищурился и ехидно фыркнул.       Не обращая внимание на все эти картинные жесты недовольства, Олег поспешил вернуться к предыдущей теме. Чтоб хоть прикинуть, насколько плохо у Сергея с головой и насколько хорошо с фантазией.       А то ведет себя этот ведун, точно дикий зверек. В глаза не смотрит, дичится, а чуть руку на встречу протянешь — непременно цапает.       — Прямо будущее видишь? — поднял бровь Олег, сочувственно улыбаясь.       Игнорируя его вопрос, Ведун заговорил про свое.       — Твоя лошадь невоспитанная мне всю полынь в огороде сожрала. Я ее на соседнем лугу привязал.       — Это не лошадь, а конь, — машинально поправил его Олег.       — Мне без разницы, — насмешливо передразнил рыжий.       Князь терпеливо выдохнул, решив оставить расспросы о ведуне и его выдумках, вернуться к теме более насущной.       — Так значит, конь мой в лес забрел — там ты меня и нашел. А не видел случаем на опушке лагеря, с шатрами, знаменами, или отряда, дружину мою. У нас там бой развязался. Может, видел чего али слышал?       Серёжа отрицательно помотал головой, пожимая плечами.       — Ладно, — протянул Олег задумчиво.       Жаль. Неясно, что с его людьми приключилось. Но все же, действительно, спасибо этому Сергею, что нашел, а уж как: гулял и наткнулся или видения какие видел — не столь важно.       Необычнее было то, что всюду говорили о язычниках как о диких, варварских племенах. Которые в жертву приносили все что видели: людей, собственный скот. Обряды беспутные, ритуалы кровавые, идолы страшные, алтари с человечьими и звериными головами на кольях.       Чего только не слыхивал. И то, что он видел сейчас, мягко говоря, отличалось.       Серёжа чудной, со своими странностями, но у кого их нет?       А отличался он от него в общем-то лишь тем, что мир видел иначе и верил в других богов. Ну и, пожалуй, еще разговаривал с птицей.       А так ни в его поведении, ни в его жилище — вообще ни в чем и капли тех ужасов не было.       Из этого можно сделать лишь два вывода: или он неправильный язычник, или все представления о язычниках неправильные.       Олег припомнил: а ведь совсем недавно сталкивался он с чем-то подобным. Бабулька, которую он в деревне приграничной повстречал, та, что стишки читала.       Щурясь на солнце, он пошарился в кармане и выудил унизанный деревянными бусинами шнурок с подвеской. Стал разглядывать, задумчиво перебирая в руках. Ворон. Слишком много воронов вокруг в последнее время.       Притихший было ведун резко подскочил, настороженно глядя то на Олега, то на вещицу в его руках.       — Откуда у тебя это? — Воскликнул он.       Князь удивленно поднял брови:       — Да бабка на ярмарке какая-то всучила, а что это?       — Это не твое! Это то что носили... — ведун замялся не то возмущенно, не то напуганно, раздувая ноздри и бегая глазами, но потом, тряхнув головой, упрямо заключил, — не твое дело кто, в общем, не твое!       — Ясное дело не моё, хочешь, себе возьми? — примирительно протянул ему раскрытую ладонь с вещицей князь.       Серёжа удивленно распахнул глаза и нерешительно протянул руку, а потом, резко ухватив за шнурок, словно Олег мог передумать, сцапал побрякушку себе.       Довольно сопя, а чуток поразглядывав, нацепил на шею, спрятав под рубашку и вновь уселся на край скамейки.       Видя такую его реакцию, Олег подумал: «А ведь одним «спасибо» сыт не будешь».       — Скажи, чем мне тебя отблагодарить? Чего душе угодно проси.       Серёжа, впрочем, в ответ снова фыркнул и усмехнулся.       Весело ему. Что же за ведун то такой? Олег к нему со всей душой, а он насмехается. Это его отношение и ребяческое поведение начинало раздражать. И даже понемногу задевать его собственное самолюбие. Не понимает что ли, что князь перед ним.       С той долей высокомерия, что Олег в нем разглядел за этот недолгий разговор, попросит золотой самородок с него весом, не меньше, и ведь придётся доставать. Пообещал ведь.       Но Серёжа ответил, удивляя его уже в который раз за день:       — Не умирай и лежи побольше. Этого и подвески будет достаточно.       Замолк ненадолго, заправляя прядь за ухо и добавил, смущенно потупив взгляд:       — И мечом попусту не размахивай.       — Не буду, — тепло усмехнулся Олег.