***
—Марго! — крикнул ведун, остановившись у изгороди. Дожидаясь свою любимицу, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, с интересом прислушиваясь, скрипнет ли дверь. Скрипнула. И сзади послышался шелест травы от приближающихся со стороны избушки шагов. Оборачиваться не стал. Продолжил скучающе разглядывать макушки деревьев. Минуты не прошло, как в небе, наконец, показалась птица. У ворон слух хороший, да и она редко далеко улетала. Белая ворона, облетев поляну кругом, стала снижаться. Серёжа протянул руку, дожидаясь, когда та опустится к нему на предплечье. И она с размаху приземлилась, небольно прихватывая кожу коготками. Но не на его руку, а Олегу на плечо. Тот от неожиданности вздрогнул, удивленно кося взгляд на белую птицу. А Серёжа, отворачиваясь, фыркнул недовольно. — Предательница! — И, поудобнее закидывая на плечо пока пустую сумку для трав, зашагал к опушке. Ишь чего удумала? Он ее птенцом нашел, выкормил, вырастил. А тут объявился князь, она мигом все добро позабыла и переметнулась. Хотя больше всего удивляло, конечно, то, что он тут всего ничего, считай, чужак, а она, нисколечко не опасаясь, уселась ему на плечо. Неужто не боится, точно пытается показать, мол, неплохой он, ему можно доверять, но много ли ворона понимает в людях. Правда Марго, чуток покатавшись на княжеском плече, вскоре перелетела на хозяйское. Но, как она не дергала Серёжу за прядки, обращая на себя внимание, тот только обижено воротил нос. Когда сплошь усеянный сосновыми иголками и мхами лесной покров сменился на высокую, сочную траву, добрались они до нужного места. Серёжа без лишних слов принялся бродить по поляне, придирчиво разглядывая травы, наклоняясь и срезая нужные. А Олег присел на поваленное дерево, подставляя лицо припекающему июньскому солнцу. Впрочем, ведун то и дело бросал короткие взгляды в его сторону, проверяя. Все же место неблизкое, идти долго пришлось, а он ещё слаб. Может, зря не велел Олегу остаться, полежать. Хотя опять бы взялся дрова колоть или ещё что по хозяйству делать, неугомонный. А так хоть под присмотром. Не хмурится, значит ничего не болит. Хорошо. Пары дней хватило, чтоб понять: Олег из тех, у кого упрямство и самолюбие гораздо сильнее самой нестерпимой боли, ни за что не сознается и жаловаться не станет. Серёжа и сам такой. Хоть что-то у них общее есть. Марго приземлилась в траву напротив, подскочив ближе с веточкой в клюве. Серёжа устало выдохнул, подставляя руку и дождавшись, когда та выпустит, убрал в сумку к кучке других таких же. Она все это время подлетала, путаясь под ногами, приносила с собой то веточки, то мох, то сухую траву. Скакала рядом, упорно мешая собирать соцветия, и не успокаивалась, пока Серёжа не убирал все это добро себе в сумку. А затем улетала и снова возвращалась. У белой вороны, видать, сегодня настроение пошалить. Ну пускай. Она тоже личность. Олег, со скуки поглядывающий за птичьими причудами, смешливо проговорил: — Хороши гостинцы, ты б научил ее ягоды собирать. Столько пользы было бы. — Угу, — невесело хмыкнул Серёжа. И уже хотел было выдать очередную колкость про бесценные княжеские советы и что без него он бы ни за что не догадался, но осекся. Почем Олегу знать, что Марго умеет, не умеет или другие очевидные для самого ведуна глупости. Он же спрашивает без упрека, не для того, чтобы задеть или поумничать, а из любопытства, просто потому что не знает. Так и чего тогда на него всех собак спускать. Если нужно просто разъяснить. Серёжа, замявшись, ответил спокойно. — Она умеет, не только ягоды, даже грибы искать помогает. Просто сегодня для разнообразия, видимо, решила попотчевать нас ветками и мхом. Олег усмехнулся: — Хорошо хоть не жуками. Серёжа, поглядывая в его сторону, еле заметно улыбнулся и продолжил: — Она одно время мне мышей таскала, но потом перестала, когда поняла, что я такое не ем. Олег только улыбнулся, снова поднимая глаза на хлопанье крыльев. Марго опустилась на поваленное дерево рядом с князем и, перебирая по стволу когтистыми лапками, подбежала ближе. В клюве снова держала небольшую сухую веточку. Олег, смешливо глядя, наклонился в ее сторону, протягивая руку и принимая подарок. — Ну спасибо, красавица, и про меня не забыла, — чинно поклонился он. Серёжа, наблюдая за этой картиной издалека, невольно хихикнул. Экая Марго, птица высокого полета. Смешной он. Ворона, впрочем, не обращая внимания, вновь впорхнула, устремившись в небо. А Серёжа, улыбаясь своим мыслям и заправляя за уши непослушные пряди, вернулся к травам. Пробегаясь пальцами по зеленым нитям, мысленно успокаивал себя. И какая разница, что всевозможных трав у него в избе навалом. И никакая медуница вовсе у него не заканчивалась. Но, с другой стороны, лето ведь в самом разгаре, надо запасы делать. И именно сегодня он удумал этим заняться точно не из-за ребяческого желания избегать необходимости учится готовить. Ведь во второй раз уловка с полынью вряд ли пройдет. Олег или догадается, что он специально, или опустит руки, решив, что он настолько бестолковый, что его ничему нельзя научить. Выставлять себя в дурном свете... ещё более дурном, чем уже есть, не хотелось. Вот и оставалось бродить по лесу, отлынивая от их договора, выдумывая себе срочные, неотложные дела, толком не понимая, зачем. В любом случае, мало на этой поляне распустившихся соцветий, слишком тенистая, надо бы дальше идти.***
Лесные птицы стрекотали наперебой. Теплое солнце пробивалось сквозь дрожащие на ветру листья. А тропинка змеилась, петляя среди могучих стволов. Чувство свободы, но с тем и неприкаянности, клокотало в груди. Казалось, что в мире кроме лесной живности и плетущегося впереди ведуна не было ни души. Здесь, сейчас даже мысли об оставленном княжестве перестали тяготить, а вся жизнь до показалась такой далекой, тусклой, ненастоящей. Словно было это не с ним или с ним, но так давно, что и припомнить сложно. Может, странно, но так легко, беззаботно Олег не чувствовал себя никогда. Даже будучи ребёнком, он все равно носил на себе бремя наследника вместе с ожиданиями, которые непременно нужно оправдать. Все всегда видели в нем будущего правителя, надежду Ладоги, главного. Ровней ему, родными людьми оставались только отец да бабушка. Но обоих давно нет в живых. А когда каждый видит в тебе то, что хочет, несложно потерять себя. Вот и остался один только Князь Олег. А просто Олег затерялся где-то, померк, почти исчез под напором княжеских обязанностей и дел государственной важности. А тут, в лесной чаще, у черта на куличках, кто он? Да просто неудачливый, неосторожный воин, что умудрился едва не сложить голову, а теперь вертится рядом со своим спасителем, пытаясь вернуть должок. Княжеская кровь для ведуна скорее повод для насмешек, нежели для уважения. И это необычное чувство своей обычности будоражило, освобождало. Серёжа невоспитанный, не знающий ни приличий, ни принятого уклада, напрочь отколотый от мира и людской жизни. Но, кажется, он первый, кто по-настоящему видит его. Просто человека, который может ошибаться, может глупить, быть смешным, резким, несерьезным, быть каким душе угодно, а не таким, каким надо, и абсолютно ничего не ждет и не требует от него. Если быть совсем уж откровенным, хотелось разойтись с Серёжей хотя бы неплохими друзьями. Чтоб хоть иногда возвращаться сюда, навещать его. И для себя глоток свободы, и Серёже не так скучно. Да и хозяйственная натура не позволяла оставить это горе луковое без помощи. Теперь, когда он знает, что где-то в глухих лесах близь Белозера живет вот такой вот Серёжа. Разве же он может все так оставить. В общем, князь шел по тропе, разглядывая лесные пейзажи, отягощенный тяжелыми думами о своем скором возвращении и о том, как сделать так, чтоб каждому в мире, даже самому распоследнему, едва знакомому ведуну было хорошо, сытно и спокойно.***
Серёжа брел, вертя головой по сторонам. Обойдя несколько больших полян, сумка была полна разных трав и хорошо бы в обратный путь направляться. Но вернуться сейчас, засветло, значило, что Олег снова привяжется со стряпней, и отвертеться уже не получится. А вот если побродить ещё часок-другой, то вернутся они к закату. А там уж какая стряпня, да и отговорок выдумать можно великое множество. А сейчас наплел Олегу с три короба что-то про большую поляну и корни пырея, а тот и не перечил. Как будто нравилось ему по лесам бродить. Да и вряд ли он заметит, что такой же пырей повсюду, и даже вокруг избушки растет. Ему-то все одно трава и трава. — Мы точно правильно идем? — подал голос Олег, нагоняя. — Да, — самоуверенно кивнул ведун, не оборачиваясь. — Просто лес другой начинается, тут же ни травинки не растет, один мох да иголки. — Ты думаешь, я не знаю, где и какие растения водятся? — заносчиво уточнил Серёжа, на что князь мигом отозвался примиряюще: — Знаешь, конечно. Я просто уточняю. А зря он так думает. Лес огромный, почти бескрайний, и знать все его тропки да выверты Серёжа не мог при всем желании. В такую даль от своей избы он редко заходил, а эти места и вовсе, кажется, видел впервые. Да и прав ведь князь, тропа вверх уходит по холму. Все больше сосен да песчаных проплешин. Травы едва встречаются жалкими клочками. Ну да сознаваться он не станет нипочем. Может, если пройти ещё, впереди найдется самая жалкая полянка. — И может, все же вернёмся? — прибавив шаг, снова нагнал его Олег. — Ну а эти твои корни где-нибудь в другом месте найти можно. Серёжа возмущено набрал воздуха в легкие, но прикусил язык. Начнет опять грубить, Олег церемониться не станет. У него разговор короткий. Что не по нраву: сел на коня, да и уехал. И поминай как звали. А Серёжа ведь правда старался не скандалить по пустякам. И получалось, кажется, до этого момента. «Ну а чего он опять! Во всем хорош. Во всем разбирается. Ни одного изъяна!» — Слушай! — прибавил ведун шаг. И, обогнав собеседника, развернулся, продолжая идти спиной вперед, начал свою тираду. — Я же не учу тебя, как мечом махать или княжить! Вот и ты, будь добр, не лезь не в свое дело. Я и без тебя знаю, куда идти, где какие травы искать. Ясно?! Шел Серёжа спиной вперед, отчитывая его поучительно. Завелся не на шутку. Ну и что, что он неправ, а Олег прав! — Если я говорю, что поляна есть, значит есть! Ты хоть раз в этих местах бывал?! А я тут живу! Злило ещё и то, что Олег шел с равнодушным лицом. Его отчитывают, а он и бровью не повел. — А если не нравится что — иди обратно в избу, я тебя не держу. Дорогу сам найдешь, раз такой умный! Но тут Олег распахнул глаза, испуганно глядя ему за спину. — Ну что ещё?! — резко остановился ведун, всплеснув руками раздражённо, и обернулся. От увиденного сердце в пятки ушло. Тропа, незаметно уводящая вверх по холму, подводила к резкому спуску в глубокий овраг. Ветер гулял, перебирая макушки деревьев, лес с такой высоты был как на ладони. Бросив взгляд вниз на крутой склон, усыпанный валунами и торчащими из земли корнями деревьев, голова закружилось, перед глазами поплыло, а все тело словно цепью сковало от страха, ни пошевелиться, ни вздохнуть. Хорошо хоть остановился вовремя мелькнула короткая нервная мысль, когда земля дрогнула и песчаный сыпучий край начал уходить из-под ног, утаскивая за собой вниз. Он ни вскрикнуть, ни сообразить ничего не успел, как Олег, быстро шагнув навстречу подхватил под руки и резко дернул на себя. И тут же, крепко придерживая, оттащил подальше от края. Ватные от страха ноги не держали. Произошло все за считанные мгновения, а осознание подступало медленно, с каждым заполошным ударом сердца. Сорвался бы вниз, покалечился бы или насмерть разбился. Если бы не Олег. Он уберег. Думал он иступлено, пялясь на узор его рубахи, пытаясь вспомнить, как дышать. Зачем-то вновь бросил взгляд в сторону обрыва. Голова ещё пуще закружилась. Тогда он зажмурился, уткнувшись лбом в княжеское плечо, вцепившись в него, как в последнюю надежду. О том, как, должно быть, жалко и трусливо он смотрится со стороны, думать сил не хватало. — Ты как? — голос Олега звучал так обволакивающе, но чуть взволнованно, неужели за него испугался. Или тоже высоты. Хотя вряд ли, он, кажется, ничегошеньки на свете не боится. — Не поранился? — Серёжа замотал головой, так и не разжимая глаз. — Пойдем дальше? — Спросил князь, кивнув в сторону уходящей выше, вдоль оврага тропы. Тот вновь отрицательно замотал головой, жмурясь. Дурацкое оцепенение никак не отпускало. Казалось, пошевелись лишний раз и снова земля из-под ног уйдет. Вдруг Олег потянул его за собой куда-то в сторону. Куда?! мелькнуло запоздало. Но испуг быстро отступил. Пускай куда хочет, туда и ведет. Хуже уже не будет. Отпустил ситуацию Серёжа, крепче держась и несмело перебирая ногами. Пройдя немного, они остановились. Ведун, дыша через раз, осмелился, наконец, открыть глаза. Олег напротив глядит встревоженно, вокруг тот же лес, только отошли они назад, дальше от оврага, так, что дна его снова не видать. Серёжа, поняв, что все ещё держится за руки, разжал хватку, отступая на шаг, и смущенно опустил глаза, заправляя волосы за уши. А после вновь посмотрел растерянно, ранимо, изучающе, словно дожидаясь, что тот станет делать, говорить дальше. Но Олег как-то облегченно выдохнул, отводя взгляд, и, ничего не сказав, побрел в обратный путь вниз по холму. Серёжа поспешил следом. Отчего-то от произошедшего в груди вперемешку с кромешным ужасом разлилось тепло. Он привык справляться сам, отвык доверять, полагаться на кого-то кроме себя. Но вот он оказался на волоске из-за собственной неуклюжести и пришлось довериться, но ничего ужасного не случилось. Наоборот, ужасное случилось бы, не вмешайся князь. А ведь был уверен: люди опасные, ненадёжные, и пальцем о палец не ударят, чтоб помочь. От давно забытого чувства защищённости, что он не один-одинешенек в целом свете, в носу защипало. Словно очутился в далеком прошлом. И ведь сам ведун его тоже спас, но уже бесчисленное количество раз попрекнул. Погибающего князя выходил, экий подвиг. А Олег и слова не сказал, не упрекнул, не посмеялся. Словно ничего не произошло, словно ничего такого не сделал. Даже спасибо за это не спросит. Словно это ничего не значит, сущий пустяк. Но для Серёжи этот пустяк значил ужасно много. Ведун, нервно кусая губы и все отходя от произошедшего, шёл, стараясь не отставать и держаться поближе, часто поглядывая в сторону Олега и почти так же часто натыкаясь на ответный чуткий взгляд. И в один из таких разов, набравшись смелости, прошептал едва слышно: — Спасибо. Олег на это только приободряюще улыбнулся.***
Когда невдалеке замелькала устланная мхом крыша избушки, князь вдруг прервал затянувшееся молчание: — Давно хотел спросить, можно? Серёжа, выныривая из своих мыслей, чуть сбавил шаг, напряженно хмурясь, но все равно кивнул. — Твои глаза. Они ведь цвет меняют. Иногда, — замялся Олег, точно сам не был уверен, не мерещилось ли ему. — Обычно голубые, а там, на обрыве, вдруг желтыми стали, да и до этого было, — закончил он, вопросительно глядя на ведуна От такого не вопроса, а скорее утверждения, ведун выдохнул и, хмыкнув, отозвался: — Волховская кровь, — пожал плечами Серёжа. —Мы, ведуны, ближе людей к богам, и глаза — одна из особенностей. Когда злюсь, пугаюсь или какие другие сильные чувства охватывают — они вспыхивают. Но вдруг замялся, опуская глаза. — Страшно? — спросил Серёжа. Сам-то он едва ли видел себя со стороны в эти моменты. А то, как меняются, видел у деда с матерью. Но про себя от другого человека впервые слышал. — Необычно, — просто отозвался Олег. А потом, резко поднимая брови, выпалил: — Так ты что, правда ведун? От того, как искренне тот удивился, Серёжа даже рассмеялся. — А ты как думал? — А я до недавнего времени и не сомневался, что все это сказки. Серёжа, закатывая глаза, скорчил мордочку, обозначавшую что-то вроде «а ты как хотел». — Вы, люди, ничегошеньки о мире вокруг не знаете. Вам лишь бы воевать и разрушать, — ткнул он в сторону подвеса с волчьими клыками. Тут уж Олег смешливо фыркнул: — Это не мое, вернее, не все. Реликвия семейная. Подойдя к избушке, Серёжа шваркнул сумку на крыльцо и присел на верхнюю ступеньку, достав из поясной сумы кусочек дерева, что стругал последние дни, и ножик, поглядывая в его сторону, стал слушать. — В нашем роду издавна обычай был. Наследник перед тем, как взойти на престол, должен пойти в лес, выследить и убить волка. А клык взять единственным трофеем. — Жестоко, — холодно проговорил Серёжа, кося напряженный взгляд на Олега. Князь присел, рядом пожимая плечами. — Мне тоже так показалось. Но ничего не поделаешь, традиция есть традиция. В назначенный день я пошел в лес, выследил, но... — замолк он на полуслове, опуская глаза, а набрав воздуха в легкие, продолжил эмоционально, точно оправдываясь: — Но не убил. Волки без резкой нужды нипочем нападать не станут. Разве же люди хуже? И ведь не ради мяса или шкуры, из-за традиции, об истоках которой никто в помине не помнит, и жалкого клыка. Олег как-то смущенно фыркнул, потупив взгляд, словно решаясь, рассказывать или нет. — Ну я и схитрил. Серёжа удивленно распахнул глаза, отрывая взгляд от брусочка, заинтересованно, внимательно слушая. Олег смущенно потупил взгляд и, улыбаясь, продолжил: — Сходил ночью на псарню. А дядька, что там служил, со скуки клыки собачьи подбирал, коли выпадали, и всякие диковинки из них мастерил, по кости вырезал. Ну и пришлось один тайком позаимствовать. Серёжины брови подскочили восторженно, и он, подсаживаясь ближе, хихикнул: — Выдал собачий клык за волчий?! Олег, не поднимая глаз, пожал плечами, мол, так вышло. Серёжа потянулся к его груди подцепляя подвес, принялся разглядывать, перебирая клыки с теплой смешинкой в глазах. — Никто и внимания не обратил, только воевода мой долго смеялся, говорил, что мельчают волки с годами в ладожских лесах. — Этот? — улыбнулся Серёжа, выцепив самый маленький клык. — Да, — улыбаясь, ответил Олег. — Может, нечестно, но что сделано, то сделано. Проговорил он, разглядывая лучики в уголках хитрых глаз и ужасно обаятельную улыбку. Но, опомнившись, наклонился ближе к уху ведуна, шутливо понижая голос до громкого шёпота, и проговорил: — Только никому, это большой страшный секрет, никто, даже самые близкие друзья, об этой хитрости не знают. Серёжа, звонко посмеиваясь, заулыбался ещё пуще, так, что на щеках появились ямочки. И блестя восторженными голубыми глазами, ответил, тоже шёпотом, ненадолго подвигаясь ближе: — Ладно, волчок. Сохраню твой секрет. Олег тепло улыбнулся в ответ. Оба притихли толи дело поднимая глаза друг на друга. Но вскоре поднявшись на ноги, уже у самой двери ведун остановился быстро проговорив. — Может и не честно, зато правильно. По мне так ты поступил мудрее своих предков. — И шмыгнул в нутро избушки, перевязывать и развешивать возле печи свежесобранные травы. Олег не в силах согнать с щек улыбку выдохнул, зарываясь рукой в короткие волосы. А вечером, когда ведун привычно улизнул на печку, Олег приметил на лавке, где спал фигурку из дерева. Маленькую аккуратную мордочку волка. Подумать только для него вырезал. От этого в груди потеплело, а на лицо невольно наползла улыбка. В тусклом лунном свете, пробивающемся сквозь окошко, юноша, улыбаясь, разглядывал фигурку перебирая в руках и постепенно проваливаясь в сон.