***
Заревели сигнальные клаксоны, и шум их был достаточно громким, чтобы привести Фримена в сознание. Встав с пола, физик тут же схватился за голову, которая от столь простого действия, как подъем на ноги, закружилась. Как только Гордон почувствовал, что к нему возвращается чувство равновесия, он осмотрелся и обнаружил, что испытательная камера C-33/a «Черной Мезы» находится в руинах. Антимасс-спектрометр — устройство, занимавшее собой половину помещения, когда было целым — теперь занимало еще больше места в виде развалин. Некогда внушительная сканирующая решетка, ранее установленная на потолке камеры, в данный момент валялась, разбитая вдребезги, на полу, а защитная секция внизу представляла собой не более чем груду обломков. Фримен долго глядел на все это и ощутил что-то похожее на грусть, прежде чем подавил данное чувство и оторвал глаза от аппаратуры. Он направился к тяжелой противопожарной двери, отделяющей испытательную камеру от остальной части комплекса, нисколько не удивившись, увидев, что она открыта по диагонали. А вот что было удивительным, так это распростертое на полу мертвое тело, лужа багровой жидкости под которым превратила некогда белый лабораторный халат мужчины в темно-красный, как будто он бился в предсмертных судорогах, прежде чем, наконец, затих. Когда Гордон, наконец, смог отвести взгляд от ужасающего зрелища, то обнаружил, что глаза его снова повернулись к тому, что осталось от Антимасс-спектрометра. «Это не прогресс», — подумал физик, слегка покачав головой. Первый пробный запуск телепорта имел своего рода смешанный успех в научной области. Более ранние испытания с другими неодушевленными предметами ставили в тупик даже величайшие умы, поскольку ни один из них не достиг намеченного пункта назначения. Ранние теории предполагали наличие проблемы в первых моделях телепорта, но те же самые теории не могли определить общий компонент, который являлся бы причиной такой проблемы. Независимо от того, сколько раз сверялись со схемами, все выглядело в полном порядке. Тем не менее, ученые разобрали и снова собрали аппарат, убедившись, что каждая деталь оборудования была идеально настроена, каждая калибровка — точной. Когда же следующая серия экспериментов дала аналогичные результаты, начали думать, что это людские расчеты ошибочны, в то время как еще более пессимистично настроенные посчитали, что человечество просто не готово. Вместо того чтобы в следующий раз использовать неодушевленные предметы, были перекачаны средства из других секторов и использованы для создания робота, который мог сканировать свое окружение и сохранять данные. Его оснастили протоколом возврата, который тщательно протестировали перед первым запуском. В то время интерес властей к телепортации начал таять — и все понимали, что, если при следующем испытании не обнаружится ничего конкретного, существует высокая вероятность того, что их финансирование будет полностью прекращено. Такие опасения оказались излишними, поскольку автоматический сканер не только вернулся, но и предоставил огромное количество информации. В итоге ученые раскрыли секрет телепортации — пограничный мир, который стал известен как Зен. Фримен на мгновение отогнал блуждающие мысли, оторвав взгляд от разрушенного антимасс-спектрометра и тела мертвого ученого, чтобы направиться к поврежденному сканеру сетчатки, который запирал дверь, отделяющую C-33/a от остального комплекса. Он снял очки ровно настолько, чтобы прижать глаза к прибору, и с облегчением выдохнул, когда проход начал открываться. Но тут же замер, как только снова надел оправу: за дверью оказалась та же ужасающая картина — разбитое оборудование и изувеченные трупы. «Это не развитие». Стало известно, что Зен являлся незапланированной точкой назначения для всех предыдущих экспериментов. Решили временно установить в незнакомом мире ретрансляционное устройство, позволяющее отражать входящие сигналы телепортации, тем самым направляя их обратно в область происхождения. Однако открытие пограничного мира привело к большему, чем просто к решению проблемы мгновенного перемещения или увеличению финансирования исследований. Обнаружились также уникальные свойства местных кристаллов. А конкретно, что они состоят из антивещества. Сотни теорий были связаны с антиматерией, но все они опирались на одно — веру в избыток энергии. Телепортации требовались чрезвычайно большие ее количества, что истощало научные ресурсы быстрее, чем предпочли бы в «Черной Мезе». Если бы этот «кладезь» природной энергии, присутствующей в экзотической материи, можно было использовать или даже синтезировать, то телепортация не только стала бы более простой и экономически выгодной, но также и появился бы ответ на альтернативные источники энергии. Продолжая двигаться по коридору, стены которого были покрыты запекшейся кровью, а пол усеян трупами его бывших коллег, Гордон ощущал, что им все более овладевало тошнотворное чувство страха и невыразимого ужаса. «Некоторые тесты не должны проводиться». Предполагалось, что образец, который Фримен сегодня отправил в антимасс-спектрометр для анализа, даст представление о связи между обычной и экзотической материей. Все ранее полученные образцы кристаллов из Зена показывали сходимость стандартного и антивещества — и это одновременно озадачило и взволновало каждого в отделе аномальных исследований. Тот факт, что два типа материи могли сосуществовать, образуя стабильное соединение, вселил надежду в идею раскрытия тайны синтеза экзотического вещества. Однако, в отличие от предыдущих тестов, экземпляр, помещенный выпускником Массачусетского технологического института в спектрометр, содержал более высокий процент антивещества. Из-за этого некоторые ученые, работавшие в отделе, выдвигали теории о том, что кристалл может быть крайне нестабильным. Но никто к ним не прислушался, так как эти домыслы даже в качестве гипотезы не были основаны на достаточном количестве доказательств, чтобы обеспечить какую-либо точность. Гордон прополз через большую щель в створке лифта в конце коридора, затем кое-как пролез через аварийный люк сломанного подъемника, чтобы начать карабкаться по служебной лестнице вдоль стены шахты. Дверь наверху была разбита ровно настолько, чтобы он мог протиснуться в своем громоздком скафандре HEV — и, осмотревшись, увидеть то, что осталось от исследовательской группы C-33/a. В общей сложности — лишь пять ученых из команды, когда-то насчитывавшей двадцать три человека, и двое из выживших выглядели так, будто уже находились одной ногой на том свете. Раны были перевязаны, и им дали лекарства, но, если судить по их болезненно-бледному цвету лица, этого было недостаточно. «Что же мы наделали?» — Гордон, ты жив! Благодари Бога за этот защитный костюм! Физика настолько сбили с толку недавние ужасные зрелища, свидетелем которых он только что стал — образы все еще прокручивались в его голове, как жуткий кошмар, от которого просто невозможно избавиться — что он не сразу узнал Илая Вэнса, стоящего перед ним. Когда Фримен, судя по всему, наконец-то понял, кто с ним разговаривает, то лишь поднял глаза на своего друга. — Столько разрушений… и смертей… из-за такого простого эксперимента. Я не хочу быть частью этого. — Ты должен попытаться выбраться на поверхность, — мягко призвал Илай, бросив обеспокоенный взгляд на товарища. — Все телефонные линии отключены, поэтому у нас нет возможности связаться с кем-либо, ни в комплексе, ни за его пределами. Я бы и сам попробовал, но… Он замолчал, но Гордон уже понимал, что собирался сказать коллега, и страх в его глазах только подтвердил это: Вэнс по-прежнему хотел найти Азиан и Аликс. Было утро, так что они, скорее всего, находились в общежитиях дальше в секторе С, на третьем уровне. По крайней мере, Фримен предполагал, что все еще было утро, хотя, насколько он знал, с момента катастрофического эксперимента прошло несколько часов. — Я проведу тебя через защитную дверь, — продолжил Илай после недолгой паузы, пока брал себя в руки. Физик лишь кивнул, следуя за Вэнсом, когда тот повел Гордона к сканеру сетчатки за пределами комнаты наблюдения испытательной камеры. Илай повернулся к своему другу после того, как открыл ему доступ наружу. — Поднимись на поверхность, Гордон: дай знать кому-нибудь, что мы застряли здесь. Пораженный тем, насколько серьезно он это произнес, Фримен ответил, снова кивнув: — Я пришлю за вами помощь. Даю слово. Старший коллега на короткое мгновение, казалось, вернул прежнего себя и тепло улыбнулся. — Я в этом не сомневаюсь, — Илай сделал паузу, чтобы оглядеться, а его улыбка медленно таяла по мере того, как он осознавал происходящее. — Береги себя, Гордон. Физик коротко склонил голову в знак признания, поняв важность вверенной ему задачи, прежде чем повернулся и пробежал через комнату наблюдения. Затем он прошел через помещение, заваленное остатками опорных балок и кусками металла, которые когда-то были прочно приварены к потолку. Для того чтобы даже просто сотрясти стены подземного коридора, построенного из цельного бетона, нужны были огромные усилия — но, чтобы физически вызвать вибрацию, достаточную для обрушения его участков… Фримен тряхнул головой, дабы развеять столь тревожные мысли и не желая зацикливаться на последствиях такого сценария. Правда, сломанные секции лазерной защитной трубки, нагромождения разбитого оборудования для мониторинга, следы крови и множество мертвых тел, лежащих далее, как-то слабо отвлекали его от результатов эксперимента. Тщательно проложив себе путь мимо нескольких лазерных лучей, Гордон достиг лифта, который должен был доставить его на верхний этаж сектора С. Двери подъемника, как и большинство других, с которыми он сталкивался ранее, раздавило под необычными углами, что позволило выпускнику Массачусетского технологического института протиснуться в шахту. Он воспользовался другой служебной лестницей, чтобы подняться на уровень выше, и, пока делал это, услышал чьи-то крики оттуда. Выждав время, чтобы отследить их источник, физик побежал в правое ответвление круглого коридора. Как оказалось, голосили двое ученых: один держал лом, а другой — небольшой кусок металла. И каждый из них бешено размахивал своим импровизированным оружием — причем настолько хаотично, что Фримен задался вопросом, уж не сошли ли они с ума или только начинают. Однако, приглядевшись более пристально, он понял, что столь безудержные движения были вызваны не помешательством, а скорее присутствием трех странных существ. Гордон видел мельком атакующих инопланетян во время самой катастрофы, но надеялся, что это был не более чем кошмар. Он никогда не бывал в пограничном мире Зен, однако слышал истории о некоторых экспедициях, которые исчезли во время выполнения заданий по поиску кристаллов. В то время Фримен отвергал их, как всего лишь необоснованные слухи, но, когда начали поговаривать о причудливых созданиях, изучаемых в секторе G, стал задумываться о том, есть ли в тех историях доля истины. И Резонансный Каскад послужил для того, чтобы пролить свет на такие размышления. Из своих собственных исследований Гордон знал о том факте, что все объекты, изучаемые его отделом, имели определенный резонанс. Данные, собранные из показаний экспериментов, проведенных в антимасс-спектрометре, показали, что изучаемые предметы могли резонировать сильнее, когда подвергались процессу сканирования. Выпускник Массачусетского технологического института начал задаваться вопросом, можно ли было бы использовать резонансы кристаллов, чтобы обойти необходимость в ретрансляционном устройстве, установленном в Зене. Однако его рабочая теория заключалась в том, чтобы лишь временно открыть врата в пограничный мир — настолько, чтобы сигнал телепортации отразился обратно на Землю. Фримен никогда не думал о создании постоянного пространственного разрыва, что, похоже, и произошло после сегодняшнего утреннего теста. Это помогло бы объяснить, почему он видел столь много порталов, сформировавшихся через несколько секунд после того, как эксперимент явно провалился, и почему через них хлынули пришельцы. Из множества существ, которых, судя по всему, забросило в «Черную Мезу», наиболее многочисленными являлись маленькие четвероногие инопланетяне с желтой кожей размером примерно в половину домашней кошки. Короткие, широкие, мускулистые задние лапы выглядели так, будто позволяли созданию далеко прыгать, в то время как тонкие, удлиненные передние конечности казались немногим больше когтей. Челюсти находились непосредственно в мясистой середине, которая составляла большую часть веса пришельца. Хоть существа и в самом деле выглядели довольно грозно, но габариты их вызывали вопрос, чем же еще они так пугали, чтобы вынудить двоих ученых сосредоточиться исключительно на уничтожении этих существ. И ответ не заставил себя ждать, когда один из инопланетян прыгнул на одного из ученых, целясь прямо в его голову. Только взмах ломом этого человека в последнюю секунду удержал монстра на расстоянии. Существо врезалось в стену с оглушительным шлепком: силы удара было более чем достаточно, чтобы убить его. Однако триумф их длился недолго. Другой пришелец предпринял следующую попытку секундой позже, на этот раз преуспев там, где первый потерпел неудачу. Он вцепился в голову человека, державшего металлический кусок в качестве оружия, и ученый закричал, при этом отчаянно пытаясь избавиться от напавшего инопланетянина. Его друг бросился на выручку, оставив монтировку, руками схватил существо и потянул, почти неистово. Атакованный мужчина похоже, не хотел ему помогать, потому что начал размахивать руками, из-за чего практически создавалось впечатление, будто он отталкивает своего товарища. — Стой спокойно! Стой, кому говорю! В ответ ему раздался жуткий крик — настолько нечеловеческий, что Гордон аж поежился. Разум его твердил, чтобы он отвернулся от мерзкого зрелища и двинулся к двери с другой стороны круглого коридора. Но физик словно прирос к месту, в ужасе наблюдая, как еще один инопланетянин воспользовался тем, что его никто не замечал, и намертво прикрепился к голове оставшегося ученого. Фримен продолжал с почти болезненной увлеченностью смотреть, как эти двое еще немного поборолись со своими врагами, прежде чем упасть на пол: их тела больше не двигались — если не считать того, что существа терлись об их черепа. Он не осознавал, сколь долго смотрел на страшную сцену, разыгрывающуюся перед его глазами, практически завороженный ею. Следующее, что зафиксировал разум Гордона, была пара выстрелов, раздавшихся в коридоре: каждое из странных созданий обмякло, когда выпущенная пуля пронзила их мясистую середину. Судя по алой жидкости, которая также брызнула наружу, и ученые были убиты. — Гордон! — крикнул охранник, приближаясь к нему и опустив оружие, как только узнал бронированного человека, стоящего в коридоре. Голос окончательно вывел физика из ступора, он сумел оторвать взгляд от трупов ученых на некоторое время и посмотрел на говорящего, который оказался ему знаком. — Джеймс? Кивнув, тот остановился в нескольких метрах от ученого; голубые глаза охранника бегали туда-сюда, будто ожидая новых пришельцев. — Ч-что это… такое? — медленно спросил Фримен, как только смог в очередной раз отвернуться от безжизненных тел своих коллег. Коллег: при ближайшем рассмотрении он понял, что знал их. Прерывистый вздох вырвался у Джеймса, когда он убрал пистолет в кобуру и провел рукой по своим коротким светлым волосам, пытаясь игнорировать тот факт, что только что убил двоих человек. — Понятия не имею, Гордон. Все, что я знаю — это то, что они… — он сделал паузу, словно подыскивая, что сказать. — Опасные. — В каком смысле? — настороженно спросил физик, содрогнувшись при слишком свежем воспоминании о существах, трущихся о черепа. — О-они… — охранник снова прервал свое объяснение, выглядя так, будто с трудом подбирал слова. — Не знаю, как сказать это, чтобы не показаться сумасшедшим, но они… меняют людей, Гордон. — Меняют? — Они… превращают их во что-то, — Джеймс еще раз нервно вздохнул, его руки, казалось, слегка дрожали. — Что-то ужасное. Сейчас Фримен не сказал ни слова: отчасти потому, что знал, что его друг собирается заговорить снова, но также и потому, что боялся ответа. — Они становятся почти как… зомби. Раньше Гордон без колебаний назвал бы охранника безумцем. Однако, учитывая все, что произошло с утра, называть такие вещи бредом являлось не чем иным, как роскошью. В данный момент было возможно всё. — Ты думаешь, я чокнутый, не так ли? Фримен подавил тревожные мысли, осознав, что, вероятно, молчал гораздо дольше, чем предпочел бы охранник. — Нет, не думаю, — ответил физик, покачав головой. — И это — проблема. Шагнув к двоим ученым, которых Джеймс вынужденно отправил на тот свет, и стараясь не обращать внимания на багровую лужу, в которую наступили его бронированные ботинки, Гордон опустился на колени, чтобы поднять лом, который уронил коллега. Он взял инструмент из пропитанного кровью места, не в силах отрицать то чувство безопасности, которое охватило его разум с ощущением тяжести предмета в руках. Данное чувство было впервые испытано им после эксперимента-катастрофы. Переведя взгляд с монтировки на останки ученого, которого когда-то знал, Фримен наклонился, чтобы закрыть мужчине глаза — и поклявшись использовать то, что этот человек оставил после себя, дабы гарантировать, что смерть его не была такой напрасной, как казалась. «Я все улажу. Я исправлю это».***
— Гордон, пожалуйста, приди в себя! Зеленые глаза его снова сфокусировались из-за крика Аликс, уловив выражение сильного беспокойства на ее лице, пока она держала его за руки и слегка трясла. Девушка остановилась в тот момент, когда заметила его пристальный взгляд, и осторожно отступила, только когда Фримен смог успокоить дыхание, яростно пытаясь отогнать кошмарные образы, роящиеся в его сознании. — Ты в порядке? Ему хотелось кивнуть, просто посмотреть ей в глаза и изобразить свою обычную апатию. Вместо этого он обнаружил, что качает головой. Тревожное выражение лица, которое должно было оставаться скрытым, теперь ясно наблюдалось Аликс — и ему это не понравилось. — Что случилось, Гордон? — медленно спросила девушка, все еще выражая беспокойство, пока она критически взирала на него, думая, что же его так потрясло. Но ветеран раздраженно замотал головой в ответ. Он ненавидел то, как жалко, должно быть, выглядело это, но он не мог ответить. Фримен даже не был уверен, что именно вызвало это воспоминание; разговор же о случившемся мог лишь послужить поводом для другого такого приступа — и он бы все отдал, чтобы избежать этого. Аликс разочарованно выдохнула из-за того, что бывший ученый отказался говорить, но дикий страх в его глазах остановил ее от дальнейших расспросов, по крайней мере, сейчас. Вместо этого девушка сопроводила Гордона от телепорта в лабораторию, внимательно наблюдая за ним, даже когда слушала, как Кляйнер вводит их обоих в курс текущих событий. После того, как Айзек убедился, что с Фрименом все в порядке, он рассказал, почему так удивился, увидев их, уточнив, что портал в Нова-Проспект отправил сигнал о телепортации неделю назад — и затем вскоре взорвался. — Неделю?! — недоверчивый вопрос Аликс прозвучал, как только она оторвала взгляд от Гордона и подошла ближе к доктору Кляйнеру, чтобы по его лицу определить, шутит ли он или говорит правду. Как это не удивительно, но он не врал. — В таком случае что же именно мы пропустили? — Начало, разумеется, — сказал Айзек почти машинально, печатая что-то на клавиатуре своего компьютера. Девушка нахмурилась. — Начало чего? — Восстания, Аликс, — произнес доктор Кляйнер, переключив свое внимание с компьютера на нее. — Взрыв, который вы с Гордоном устроили в Нова-Проспект, был воспринят как сигнал для Сопротивления стать более открытыми в наших усилиях против Альянса. — А как насчет моего отца? Гордая улыбка на лице Айзека почти тут же растаяла. — Ну это больше всего и беспокоит, — продолжил он с оттенком мрачности в голосе, шагнув к девушке и успокаивающе положив руку ей на плечо. — По сведениям вортигонтов, он в Цитадели. Резкий глухой удар привлек внимание пары к противоположному концу лаборатории. Они успели повернуть головы, чтобы увидеть, как Гордон отводит бронированный кулак от бетонной стены, о которую только что ударил им. Ветеран даже и не надеялся остановить порыв той ярости, которую почувствовал в тот момент, когда его наставник упомянул, что Илай находится в Цитадели. Этот гнев был направлен не только на Альянс или Моссман за ее неприемлемое предательство — но и на самого себя. Всего через несколько минут после телепортации Джудит и Илая Фримен наконец-то понял, что мог бы сделать, чтобы помешать перебежчице воспользоваться порталом. Ответ был настолько вопиюще очевиден, что ему с трудом верилось, что он не подумал об этом, когда надо. Все, что от него требовалось — это сдвинуть фокусирующую линзу телепорта с места, ровно настолько, чтобы портал прервал текущую последовательность и переключился в диагностический режим. Гордон должен был найти решение проблемы именно в тот момент, а не через неделю, когда больше не мог его использовать. «Илай, позволь напомнить тебе, что я вне научной сферы. Я больше не занимаюсь подобными вещами». Эти слова затуманили ход его мыслей, напомнив ему, почему именно он был таким невосприимчивым. Фримен отрекся от всякого желания заниматься наукой в тот самый момент, когда увидел, к какой катастрофе может привести мир обычный эксперимент. Чувство вины поглотило разум, негативные мысли об отказе идти в ногу со временем, с технологиями, разработанными за эти двадцать лет его отсутствия, стали преследовать Гордона. «Но ведь на это не было времени». В таких словах была доля истины. Даже если бы Фримен захотел узнать все, что мог, о том, что пропустил, у него никогда не было такой возможности. Задания давались ему при каждом удобном случае. У него даже не хватало времени, чтобы удовлетворить потребности собственного тела — какие уж там интеллектуальные занятия… Тяжесть вины поубавилась, когда он попытался убедить себя в том, что не стоит винить себя за эти мысли. Она отступила, но не до конца. Как и сотни других эмоций, которые сейчас переполняли ветерана, это чувство все еще присутствовало, как резкое жужжание на фоне, которое он просто не мог игнорировать. Для Гордона это было уже почти чересчур. Он привык работать, сосредоточившись лишь на цели и шагах, необходимых для ее достижения. Но теперь воспоминания словно сражались за то, чтобы добраться до его сознания, будто каждое из них кричало, чтобы его узнали и позволили занять собой психику Фримена. Он боролся, чтобы подавить их, прекрасно понимая, что любое из них может привести к очередному ускользанию от реальности. Однако это была заведомо проигранная битва, поскольку перед его глазами мелькали фрагменты изображений — и чем дальше, тем все более ужасные. «Сопротивляйся! Сопротивляйся!» Гордон бы все отдал, чтобы просто отбросить свои защитные барьеры и забыть то, что он только что видел, забыть все, что с ним случилось, что с ним сейчас происходит. Но он не мог. Столь серьезный натиск на разум выпускника Массачусетского технологического института оказался большим потрясением для его организма, чем самая мучительная форма физической боли. Фримен предпринял мужественное усилие, чтобы остаться в реальности, напомнить себе, что он не имеет права так отвлекаться, пока у него все еще есть друг, которого нужно спасать. Но, несмотря на все старания, он продержался недолго, прежде чем потерял сознание, и его бронированное тело с глухим стуком ударилось о пол лаборатории доктора Кляйнера. Вскоре после этого раздался крик, очень похожий на одно из многих воспоминаний, внезапно налетевших на ветерана: — О боже мой! Гордон? ГОРДОН!