***
В пустоте время не имело никакого значения — и Гордон это знал по предыдущему опыту. Только что он наблюдал, как G-man исчезает, а в следующий же миг человек в костюме шёл обратно к нему с жуткой ухмылкой на его бледном лице. «Сколько лет прошло на этот раз?» Этот волнующий вопрос преследовал его с того самого момента, как он увидел своего нанимателя. Насколько бывший ученый понимал, могло пройти ещё двадцать лет. Поскольку он не знал, куда его могут отправить, присутствие работодателя становилось ещё более нервирующим. G-man открыл рот, намереваясь заговорить, но вспышка света превратила заготовленную речь в удивлённый вздох. Он повернулся к раздражающему источнику, знакомое пение заставило его недоверчиво поморщиться, а в его взгляде отразилась настоящая ярость, когда аналогичный звук донёсся с другой стороны. Синие вспышки участились, и ветеран почувствовал, что его утягивает прочь. Картина перед глазами исказилась, разделившись на тенистые отчётливые очертания нанимателя и иноземных существ, в которых узнавались вортигонты. Создания образовали кольцо между человеком в защитном скафандре и персоной в деловом костюме, из их вытянутых конечностей появились воронки голубой энергии, когда они продолжили петь на своём языке. — Это мы, — зловеще проговорил G-man, поправляя галстук, — ещё посмотрим! Перед Гордоном возникли ещё двое пришельцев из Зена; их голубые глаза, казалось, мгновение изучали его. Один из них протянул руку, чтобы схватить его — и впервые в пустоте Фримен захотел обрести способность двигаться. «Убирайся!» — слово, что он хотел выкрикнуть, так и осталось в его разуме: он по-прежнему не мог говорить. Вместо того, чтоб прикоснуться к защитному костюму, ворт протянул конечность к груди бывшего физика. Мерцающая вокруг его тела фиолетовая энергия сфокусировалась на вытянутой руке, выпустив маленькую сферу в сторону мужчины. Инстинктивно приготовившись ощутить боль, ветеран не без удивления обнаружил её отсутствие. Затем оба вортигонта шагнули ближе и, склонив головы, схватили его. Восприятие им происходящего сходило на «нет», темнота угрожала поглотить бывшего ученого, несмотря на все его попытки оставаться в сознании. Одно последнее слово на их родном языке эхом донеслось до его ушей: — Та-а-а-р…***
Зловещий треск разрушающейся Цитадели разносился по всему Сити-17; нестабильность ее отражалась в клубящихся на вершине колоссального сооружения оранжевых и багровых облаках и усиливалась повторяющимся время от времени оглушительным грохотом, когда сверху сыпались оплавленные металлические обломки. Однако Цитадель была не единственным, что тревожило в окружающем пейзаже. Каждое здание вокруг являло собой немногим большее, чем просто руины — и лишь самые жалкие остатки бывших строений сумели устоять. Однако, каким бы гнетущим ни казалось это зрелище, Аликс Вэнс оно совершенно не заботило. Внимание ее было направлено не на развалины и даже не на Цитадель; она сосредоточилась на грудах обломков — того, что осталось от подвала здания. Девушка потеряла счет тому, сколько подобных куч уже перебрала или как много времени прошло с тех пор, как ее робот — Пес — выкопал Аликс из такой же груды булыжников. Все, что знала Вэнс — это то, что Гордон все еще неизвестно где и она должна найти его. Дочь Илая проклинала себя за то, что не вспомнила о нем, когда вортигонты внезапно появились в Цитадели. Она осознавала, что пришельцы не бросят Фримена на произвол судьбы — они высоко отзывались о нем прежде — но в то же время не могла понять, почему до сих пор не нашла его. Аликс ожидала, что ветеран будет рядом с тем местом, где ее нашел Пес, но тщательные поиски не дали никаких результатов. С тех пор она далеко продвинулась, однако единственными стоящими находками стали гравипушка, обнаруженная роботом еще раньше девушки, несколько аптечек, которые она сохранила на будущее, и передатчик Альянса, который оказался в достаточно исправном состоянии, чтобы им можно было воспользоваться. С помощью него ей удалось связаться с отдаленной базой повстанцев «Белая Роща», расположенной далеко за пределами Сити-17. С удивлением и одновременно огромным облегчением Вэнс обнаружила, что ее отец уже прибыл туда вместе с Джудит при помощи тех же вортигонтов из Цитадели. Когда Аликс сообщила Илаю о своем положении, его охватила паника, и он начал непреклонно настаивать на том, чтобы она убиралась из города как можно быстрее, так как Цитадель находится на грани коллапса. — Но папа! — упрямилась она, чувствуя, как решимость ее слегка поколебалась при виде испуганного выражения его лица на экране передатчика. — Я не могу оставить Гордона здесь! Черты лица Илая смягчились при этих словах, его ответ был произнесен тихим, но твердым голосом: — Ты не найдешь его, Аликс, не там. Связь прервалась до того, как она смогла ответить; крик отца, призывающий ее уносить оттуда ноги, стал последним, что услышала девушка, прежде чем сигнал окончательно испортился. Но Вэнс не ушла, она не могла. Не сейчас, когда местонахождение Гордона все еще неизвестно. С тех пор грозные раскаты над Цитаделью стали только громче — и для Аликс это являлось единственным ясным признаком того, что прошло уже заметное количество времени. Она чувствовала, как ее беспокойство растет с каждой секундой. Каждой секундой, в которую попадалось все, кроме того единственного человека, необходимого ей. Это было не только из-за ужаса перед грядущей катастрофой, но и из-за страха за жизнь Фримена. Он едва держался на ногах, когда взорвался реактор — и девушка прекрасно понимала, что уже тогда ему требовалась немедленная медицинская помощь. «Может быть, он…» — Вэнс даже не смогла закончить мысль, хотя нежеланный образ безжизненного тела Гордона возник в ее сознании, но она тут же злобно растоптала его. — «Просто найди его, и всё» — Аликс повернулась обратно к куче обломков перед собой и начала разбирать их, едва осознавая, что Пес последовал ее примеру на другой груде справа. — «Все остальное потом». — Он должен быть где-то здесь… — она едва осознавала, что высказывает упрямо лезущие в ее голову мысли вслух, пока перебирала кучу перед собой. Это было последнее вероятное место для поисков, которое ей встретилось, и она не знала, что делать дальше, если бывшего ученого здесь не будет. Тот страх снова стал прорываться, но она отогнала его. — Должен быть рядом… Просто должен… Возвращение в сознание оказалось далеко не самым приятным для Гордона. Он, со своим еще дремлющим разумом, не сразу ощутил, что на него давит что-то тяжелое. А распахнув веки, нахмурился, когда перед ним не оказалось ничего, кроме темноты. Фримен моргнул, надеясь, что кромешная тьма просто означала то, что глазам еще нужно привыкнуть. Однако ничего не изменилось, и это натолкнуло на мысль: куда же, черт возьми, вортигонты его перенесли? «Вортигонты». Само название их вызвало в нем вспышку ярости. Они забрали его у этого таинственного работодателя — и, как был убежден Гордон, явно не просто так. «Быть может, они хотят, чтобы я работал на них». Идея того, чтобы стать агентом форм жизни из Зена, являлась перспективой крайне пугающей, даже больше, чем находиться под контролем G-man'а. Но это была возможность, которую он все же заставил себя рассмотреть. И чем больше бывший ученый думал о ней, тем более вероятной она казалась. То, что сейчас окружало Фримена, до жути напоминало пустоту, в которую человек в костюме уже дважды помещал его. Осознание этого заставило его гнев испариться почти так же быстро, как и появиться. «Что все это значит?» Обе стороны обладали такими силами, которые он даже не мог себе вообразить — и каждая из них, казалось, была полна решимости использовать его в своих целях. Сопротивляться не имело никакого смысла; единственное, что Гордон мог — это выжить. Но, даже когда эта мысль пришла ветерану в голову, небольшая часть его не могла не задаться вопросом, в чем же смысл выживания, когда само его существование, судя по всему, было направлено на служение другим. Низкий вопль, тут же дополненный глухим стуком, вынудил Фримена задвинуть свои мысли подальше. Шум постепенно становился громче, и внезапная яркая вспышка заставила бывшего ученого прищуриться, пока глаза не привыкли. Но вскоре хлынуло еще больше света, лишив его шанса на это. Звук скрипящего металла и слабое гуденье показались ему невероятно знакомыми, хотя он и не мог вспомнить почему. — Ты его видишь, Пес? И глаза Гордона тут же распахнулись, став огромными, будто блюдца. «Тот самый голос». В тот момент, когда леденящие душу слова его работодателя прозвучали в голове, ветеран был твердо уверен в том, что больше никогда не увидит ее, не говоря уже о том, что услышит, как она говорит, словно находится рядом. Поначалу он подумал, что все происходящее — плод его воображения, но это была лишь мимолетная мысль, прежде чем Фримен заметил механическую голову, внезапно возникшую над его лицом. «Пес». Робот-зверь быстро осмотрелся, и его единственный глаз расширился в узнавании, когда он увидел Гордона. Взволнованно воскликнув, он дернул голову назад, цепляясь за темные очертания, все еще находящиеся рядом с его находкой — которые, как наконец понял бывший ученый, являлись большими кусками бетона. Нетерпеливо отбросив их в сторону, Пес подхватил ветерана подмышки и вытащил его из-под остального мусора. Хотя робот радостно взирал на Фримена, внимание того было приковано к небу, к багрово-оранжевым облакам, клубящимся над Цитаделью — сооружением, которое, к его крайнему неодобрению, оказалось буквально в считанных метрах от него. — Пес, кажется, я что-то нашла! — голос Аликс звучал взволнованно, несмотря на тот факт, что в ее поисках больше не было необходимости. — Прервись на минутку и помоги мне— Остальные слова застряли у девушки в горле, когда робот положил свою находку рядом с ней, и ее раздраженность тут же сменилась восторженным облегчением: — О боже, — Вэнс замолчала, не совсем веря в то, что оказалось перед ее глазами. — Гордон! — Жаждая доказать, что мужчина ей не мерещился, Аликс бросилась вперед и заключила его в сокрушительные объятия. Однако внимание Фримена было сосредоточено не на девушке. Он настолько глубоко погрузился в мысли о своем работодателе, вортигонтах и Цитадели, что осознал присутствие дочери Илая только тогда, когда почувствовал жгучую боль во всем теле. Не столь сильную, как недавно, в реакторной камере Цитадели, но достаточную, чтобы ветеран едва не зашипел. И в этот момент, когда он, наконец, понял, что Аликс обнимает его, на Гордона нахлынул целый прилив ощущений, настолько чуждых ему, что он даже не мог их распознать. Одно выделялось среди прочих, и бывший ученый наслаждался им, пока не задумался, когда в последний раз чувствовал что-либо так же сильно. Это было смутное воспоминание, всплывшее в его сознании, но его оказалось достаточно, чтобы странное чувство исчезло, а на смену ему пришло глубокое, изматывающее нервы чувство вины. «Я не имею на это права». Девушка отступила прежде, чем Фримен смог даже разобраться в этих страстях, бушующих в нем. Однако вместо того, чтобы принести облегчение, на которое он надеялся, ее внезапный поступок настолько потревожил его раны, что ветеран больше не мог этого вытерпеть, в результате чего упал на колени и, не сумев удержаться, зашипел от боли. Вэнс мгновенно подскочила к нему, озабоченно нахмурившись. Она повернулась к своему роботу, заметив, что даже его взволнованные покачивания прекратились. — Пес, иди и принеси одну из аптечек, которые мы нашли! Быстро! Последнее оказалось излишним, так как тот уже рванул с места, как угорелый. — Гордон, прости меня, пожалуйста! — неуверенно начала Аликс, мысленно проклиная себя за то, что потревожила его травмы. — Я забыла, что ты ранен. Просто видеть тебя живым… Я так волновалась… — она затихла, не в силах даже озвучить жуткие мысли, которые преследовали ее. Бывший ученый попытался было сесть, но лишь до того момента, как очередной приступ боли вернул его на колени. При этом Фримен вздрогнул, вследствие чего подумал, что тяжесть его повреждений уменьшилась не столь сильно, как он надеялся. — Эй, успокойся! — тонкие руки помогли Гордону сесть, прислонившись к груде камней. — Ты сейчас не в той форме, чтобы передвигаться. Не иметь возможности двигаться, пока они находились в такой близости от Цитадели, казалось немыслимым. Это была слабость, которую ветеран всегда презирал. Он ждал, когда его захлестнет волна гнева — ярости, которую мог бы использовать, чтобы не обращать внимания на свои раны и продолжать двигаться вперед. Но этого не произошло. «Да что со мной не так?» Это был первый раз, когда Фримен чувствовал себя таким потерянным с тех пор, как они с Вэнс телепортировались из Нова-Проспект. Его разум бурлил непонятными эмоциями и ощущениями, и он никак не мог от них избавиться. Прежде, чем он успел еще что-либо подумать об этом, вернулся Пес и передал аптечку девушке. Она быстро достала флакон с разработанной Альянсом зеленой жидкостью и наполнила содержимым шприц. Аликс заколебалась, когда инъекция оказалась рядом с отверстием для введения в его костюме, зная, что лечение мужчины будет болезненным. И сказав ему об этом, все-таки вколола средство. С тех пор как произошел Резонансный каскад, Гордон научился справляться с болью. Огнестрельные ли это ранения, нанесенные когтями, удары электрическим током или рваные раны, он приспособился игнорировать все, кроме тех, которые представляли наибольшую опасность для жизни, поскольку медикаментов в «Черной Мезе» никогда не хватало. Когда же бывший ученый, наконец, мог оказать себе помощь, боль была запредельной, но, тем не менее, он терпел ее молча. Невыполнение этого условия позволило бы врагам узнать о его местонахождении. Двадцать лет в стазисе спустя — и Фримен последовал тому же принципу в Сити-17. Он появился всего лишь четыре дня назад, а уже успел получить свою часть серьезных травм; некоторые из них были хуже, чем в «Черной Мезе». Однако ветеран проигнорировал все это и продолжил двигаться вперед. И вот там, возле реактора Цитадели, он, наконец, достиг своего предела. Ранения, нанесенные тамошним гарнизоном Патруля, превзошли все то, что прежде выпадало на его долю. Гордон уже готовился встретить смерть с распростертыми объятьями — но снова угодил в лапы своего работодателя. С того самого момента, как вортигонты забрали его у G-man'а, бывший ученый понимал, что его раны уже не являлись столь ужасными, как раньше. По сравнению с тем, что он привык терпеть, боль была не более чем неприятной. Но как бы ни старался, Фримен не мог подавить ее. А в тот миг, когда медицинский состав начал проникать в его организм, он осознал, что с ним что-то совсем не так. Адская боль, пронизавшая все его тело, казалась далеко не самой жуткой, которую он когда-либо испытывал, но для человека, который не мог скрыть ее, это было ужасающе. До его ушей донесся хриплый крик, который, как ветеран в конце концов понял, исходил из его же собственного рта. Так продолжалось несколько секунд, прежде чем звук застрял в горле, будто он забыл, как показывать боль. Гордон, смутно осознав, что его рот все еще разинут, с силой закрыл его, стукнув зубами; мрачное выражение лица осталось единственным признаком того, что лекарство все еще действовало. Прошло три минуты до того, как жгучая боль утихла настолько, чтобы Фримен наконец-то смог подняться на ноги. Он слегка споткнулся, и только крепкая хватка Аликс удержала его от падения. — Гордон… т-ты в п-порядке? — она проклинала себя за дрожь в голосе, но ничего не могла с собой поделать. Девушка видела мужчину раненым, зачастую серьезно, но он ни разу не закричал, пока его лечили. И внезапно услышать, как бывший ученый вот так орет, было для нее пугающе. Слабость волной накатила на него с тех пор, как целебная жидкость прошла через его тело. Ветеран подождал, пока это чувство утихнет, затем кивнул Аликс, мягко убрал ее руки со своих плеч и сделал еще несколько неуверенных шагов. Тихий звук слева привлек его внимание: там оказался Пес. Тот протянул свою конечность с сервоприводом, в большой металлической ладони которой была плотно зажата гравипушка. Гордон уставился на предложенное устройство, разрываясь между желанием быстро схватить его и внезапным порывом убраться от него как можно дальше. Логика, наряду с сотней других чувств, требовала, чтобы он ухватился за единственное доступное оружие: в конце концов, Фримен все еще находился на вражеской территории. Лишь только темный шепот страха в глубинах его сознания вынуждал его колебаться. Страха потерять себя в бою — того, к чему он был близок во множестве случаев. И логика, которую бывший ученый давно уважал, оказалась тем, что все-таки убедило его, наконец, схватить гравипушку. Однако то чувство безопасности, которое он обычно испытывал, когда держал в руках оружие, не пришло. Скорее напротив: в тот момент, когда его рука в перчатке соприкоснулась с прохладными металлическими ручками, Гордон ощутил, как тихий страх стал чуть сильнее. Девушка еще на мгновение задержала свой взгляд на задумчивой фигуре ветерана, а затем повернулась к роботу: — Пес, монитор все еще включен? Хорошо, — продолжила она, как только тот утвердительно прогудел. — Попробуй стабилизировать сигнал, чтобы мы могли связаться с папой. Огромный механический зверь кивнул, прежде чем направиться к небольшой промежуточной площадке, которую она оборудовала всего в нескольких метрах. Аликс оставила передатчик Альянса включенным, несмотря на то, что сигнал оставался хаотичным, в надежде услышать об обнаружении Гордона в другом месте на случай, если ее поиски окажутся тщетными. При этой мысли она тут же ощутила прилив стыда, осознав, как сильно рисковала, чтобы найти бывшего ученого. — Думаю, он до смерти извелся, — сказала девушка с легкой улыбкой, решив не поддаваться этому чувству. — Он был так уверен, что я не найду тебя. Фримен рассеянно кивнул, внимание его сконцентрировалось на чудовищном разрушении, окружавшем их. Сколько он мог охватить взглядом, вокруг были либо груды камней, либо здания, на каркасе которых все еще виднелись едва заметные куски бетона. Верилось с трудом, что взрыв в Цитадели мог вызвать такие разрушения, особенно учитывая, что реактор темного синтеза находился в нескольких километрах над их головами. Аликс проследила за взглядом своего спутника на колоссальную башню, позволив себе, наконец, вновь увидеть, насколько плохи были их дела. — Похоже, Цитадель вот-вот взорвется. До сих пор не пойму, как мы оттуда выбрались. Все, что я помню... Брин падает… Страшный взрыв... А затем… Голоса вортигонтов. А потом Пес нашел меня под завалом, как и тебя, — она тяжело вздохнула, с большой неохотой мысленно вернувшись к недавним событиям. — Все так странно. Нам, наверное, следует— — Аликс! Ответь! Голос Илая, казалось, эхом разнесся среди руин, хотя был приглушенным и сильно трещал из-за помех. Услышав его, девушка заметно оживилась и улыбнулась Гордону. — Это папа! Погоди, вот он узнает… Ну же, идем! Ветеран наблюдал, как она взбежала по наклонной насыпи того, что раньше было лестницей здания, на площадку в нескольких метрах впереди, почти расчищенную от обломков. Он последовал за ней так быстро, как только мог; затяжная боль во всем теле заставила его ощутить себя — впервые с тех пор, как он вышел из стазиса — реально на все свои сорок семь лет. Добравшись, Фримен обнаружил, что его спутница возится с электронным интерфейсом у основания небольшого дисплея, изображение которого заполонили статические помехи. — Папа... Папа... Ты слышишь? — Аликс! — в голосе Илая улавливалась нотка облегчения, будто он услышал часть передачи своей дочери. — Милая, ответь! — Подожди секунду, здесь так много помех, — разочарованный вздох вырвался у девушки после того, как все ее попытки стабилизировать сигнал передатчика не дали никаких результатов. — Пес, помоги мне. Робот согласился, ухватившись за антенну в верхней части передатчика и повернув ее к себе. Другая его рука была вытянута к небу, а открытая ладонь вращалась взад-вперед, тем самым позволяя его схеме действовать как ретрансляционная тарелка для трансмиттера. — Так, чуточку правее... Четкий сигнал. Есть! Лицо Илая теперь наконец-то можно было увидеть на мониторе, но его обеспокоенное выражение никуда не делось, несмотря на визуальную связь с дочерью. — Аликс, где ты? Боже, прошу, скажи мне, что ты успела покинуть город! Девушка вздрогнула, и ее былой восторг угас после прозвучавшей отчаянной мольбы отца, так как она прекрасно понимала, что ослушалась его и осталась. — Ну-у, не совсем. — Что?! — воскликнул Вэнс, отшатываясь от экрана, словно ему дали пощечину. Гордон невольно поежился, зная по опыту, что резкий выговор не за горами. Естественно, Аликс тоже была хорошо знакома с поведением своего отца и поэтому тут же поспешила сообщить ему хорошую новость: — Но послушай, папа, мы нашли его! — Ты нашла Гордона?! — скепсис Илая исчез в тот же момент, когда человек, о котором шла речь, появился перед экраном. — Невероятно... — едва ли не шепотом произнес он, слегка покачав головой, переваривая увиденное и услышанное, прежде чем его глаза снова поднялись к ним обоим. — Но послушайте, вам нужно выбираться из города! Цитадель вот-вот взлетит на воздух! — Взлетит — в этом нет никаких сомнений, — сказал Кляйнер, внезапно появившись в поле зрения и непреднамеренно отталкивая Вэнса в сторону. — Наши датчики показывают стремительное нарастание темной энергии! — Иззи. В голосе Илая ясно слышалось мягкое предупреждение, но доктор Кляйнер продолжил, слишком увлеченный своим объяснением, чтобы отвлекаться: — Вся материя в непосредственной близости от вспышки подвергнется энергетическому воздействию... — Айзек. — ... последствия которого, — без запинки продолжал тот, поправляя очки, — я не берусь предугадать. Ущерб, наносимый клеточной материи, сам по себе является— — Кляйнер! — в конце концов, крикнул Вэнс, разворачивая друга лицом к себе. — Замолчи! Это резкое движение привело к тому, что его металлическая нога подкосилась — и только ловкий маневр Айзека спас его от встречи с полом. —Папа! — девушка испуганно вскрикнула, внезапно пожалев, что ее нет рядом, дабы предложить поддержку. — О боже, — сказал Кляйнер, помогая своему старому товарищу подняться на ноги. — Илай, прости, конечно, но… Зачем так переживать? Аликс давно вне опасности. — Ну вообще-то, — произнесла она, снова поморщившись, — мы все еще около Цитадели. Пораженный этим Айзек отшатнулся от монитора почти так же, как и ее отец: — Господи боже мой! Но время почти на исходе! Ядро готово взорваться! Вы не успеете покинуть опасную зону, если только... позвольте... да, можно замедлить реакцию ядра изнутри. Девушка бросила обеспокоенный взгляд на Гордона: — Нам надо... войти внутрь? — Да, внутрь ядра, — небрежно повторил Кляйнер, прежде чем продолжить более настойчивым тоном. — Но это слишком опасно, даже не думай об этом! Уровень радиации внутри зашкаливает. — Ну, — задумчиво произнесла дочь Илая, снова обращая свое внимание на Фримена, — у тебя есть костюм. Если бы мы придумали, как вернуться, возможно, мы смогли бы— — Аликс, нет! — яростно заявил Вэнс, чуть не отшвырнув Айзека с дороги, когда появился на экране. Точно так же ветеран мог видеть, как ее решимость рушится из-за слов отца. — Но, папа! — Иззи, — Илай набросился на пожилого ученого, — образумь ее! Извиняющееся выражение появилось на лице Айзека еще до того, как его друг закончил: — Прости, Илай, но другого способа нет. Кроме того, мы сумеем спасти жителей... Девушка, отчаянно нуждаясь в одобрении отца, добавила умоляющим тоном: — Мы справимся, папочка. Покорный вздох вырвался у Вэнса, когда он снова повернулся лицом к экрану. — Конечно, Аликс, конечно. Хорошо... Только пообещай мне... Пообещай, что ты не станешь рисковать жизнью без необходимости. — Обещаю, — она протянула руку, чтобы прикоснуться пальцами к экрану. — Я люблю тебя. Легкая улыбка заиграла на губах ее отца при этих словах: — И я люблю тебя, маленькая. Я буду молиться за тебя. — Не волнуйся, скоро увидимся, — сказала Аликс, убирая руку, а экран снова заполнили помехи, когда Пес отпустил антенну. — Ну конечно, — добавила она мягко, даже не пытаясь скрыть сарказм в своем тоне, — не волнуйся. Гордон нахмурился. Не только из-за безнадежности, заметной в ее глазах — к чему он не привык, но и от того, что мог ощущать себя так же. Прошло уже много времени с тех пор, как бывший ученый позволял себе предаваться столь бессмысленному чувству, и, хотя предпочел бы, чтобы это продолжалось и далее, он ничего не мог с этим поделать. Возвращение в самое сердце Альянса, в сильно укрепленную зону казалось совершенно бесперспективной затеей. Однако, когда девушка все же взяла себя в руки, проведя руками по лицу, дабы придать ему новое, решительное выражение, Фримен сделал практически то же самое — задвинул это ощущение подальше. Он должен был продолжать двигаться вперед, независимо от того, какие чувства вызывала у него та или иная ситуация. Этот образ мыслей ветеран определил для себя больше недели назад. — Давай посмотрим, сможем ли мы пробраться в Цитадель откуда-нибудь с края, — сказала Аликс, указывая большим пальцем за плечо, прежде чем повернуться и проследовать в том направлении. Гордон посмотрел ей вслед, смутно задавшись вопросом, должен ли он уговорить девушку переждать это и не идти с ним. Но это было не более чем мимолетной мыслью. Он уже достаточно узнал об Аликс, чтобы понимать, что уж если она настроилась на что-то, никто не в силах ее разубедить. Единственное, что оставалось бывшему ученому — это последовать ее примеру. — Ого! — Вэнс воскликнула в удивлении, увидев громадную дыру, которую здание Цитадели проделало в окружающей местности; лишь узкий выступ скалы снизу не давал двоим из Сопротивления провалиться туда. — Ну и— Девушка резко замолчала, когда оранжево-черное пятно возникло в ее боковом зрении; вид Фримена, стоящего теперь на том самом выступе, куда она смотрела, на мгновение лишил ее дара речи. — … высота, — тихо договорила Аликс, наблюдая, как ее спутник двинулся дальше по опасной тропе, пока не скрылся из виду. Она задержалась только для того, чтобы сказать Псу, чтобы он встретил их на другой стороне завала, а затем последовала по стопам мужчины, чувствуя нечто большее, чем легкое беспокойство из-за того, как вел себя Гордон. Что-то с ним явно было не так, он казался более чем измотанным с момента, когда девушка исцелила его. Сначала Вэнс думала, что это всего лишь последствия столь тяжелых ран, но теперь стала сомневаться. Она нашла его стоящим на относительно большой и чистой площадке, около края. Вначале Аликс пришло в голову, что ветеран уставился на широкое прямоугольное отверстие в небоскребе — единственный вход в Цитадель — но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что его взор был направлен вниз. Бросив быстрый взгляд на Пса, которого нашла на возвышении над своей головой, она подошла ближе к Фримену. Находясь там, на краю пропасти, отделяющей его от Цитадели, бывший ученый не мог не чувствовать, что ситуация казалась более подходящей, чем он когда-либо открыто признавал. Именно это Гордон ощущал в тот миг — балансирование на грани. Под ним чернела бездна, с которой он некогда был очень хорошо знаком, в то время как позади лежали руины, которые когда-то являлись его жизнью — до того, как ее погубил Резонансный каскад. Пришлось бы разгребать обломки, прежде чем он смог хотя бы начать собирать осколки — задача, на полное решение которой, как начинало вериться, у него никогда не хватит сил. Подобно безжизненным развалинам, состоящим из дымящегося бетона и искореженного металла, которые когда-то были огромным городом, ветеран чувствовал себя тенью своего прежнего «я»: на шаг ближе к краю — и вот-вот сломается. Глаза его оторвались от темной ямы под ногами и снова остановились на Цитадели, устремившись вверх, на самый пик небоскреба. Фримен вспомнил о своем последнем визите туда, о таинственном работодателе — и сразу же ощутил, как вспыхивает гнев. «Он заставил меня усомниться в себе». Какой бы случайной ни была эта мысль, Гордон ухватился за нее, используя свою ярость, дабы, в конце концов, вывести себя из странного душевного состояния. В итоге он отошел от обрыва и обернулся, с удивлением заметив, что находится всего на расстоянии вытянутой руки от девушки. — Эй, ты со мной? Бывший ученый не ответил, вдруг почувствовав себя в ловушке, когда она посмотрела на него, а в ее карих глазах отражалось беспокойство. Ему пришлось заставить себя отвести взгляд, внезапно обнаружив, что его гнев рассеялся, причем так же быстро, как и появился. Он смотрел на что угодно, только не на Аликс, и не знал, как справиться с тем, что ощущал. Злоба использовалась как средство подавления всего остального, но теперь она ослабла, и ветеран мог чувствовать гораздо больше, чем привык. Вэнс робко шагнула к мужчине, ее охватило почти сокрушительное чувство тревоги. Потратив пару мгновений на то, чтобы по-настоящему изучить его, она, наконец, поняла, в чем было отличие. Его взгляд. Когда-то горящее огнем, казавшееся неугасимым пламя в его зеленых глазах теперь, судя по всему, погасло. Какими бы обескураживающими ни являлись ситуации, Фримен всегда шел напролом, полный решимости победить. Сейчас же, однако, один взгляд ему в глаза — и он внезапно выглядел утомленным. — Гордон... — начала она, не зная, что сказать. Несмотря ни на что, он повернулся к ней лицом, и Аликс почувствовала болезненный укол в груди, наблюдая этот затравленный взгляд. Она видела в нем столько боли, что несколько мгновений даже не могла говорить. Ветеран казался таким потерянным, что девушка поймала себя на желании унять эти муки, помочь ему успокоиться. Однако она знала, что времени не осталось, часы тикали быстро, и бывшему ученому нужно было вернуться в игру, если они собирались предотвратить катастрофу. — Нам надо найти путь в Цитадель, — Вэнс произнесла эти слова с тяжелым сердцем, каждое следующее из них требовало все больше усилий. Она вздрогнула, когда Фримен отвернулся, и затянувшееся молчание вынудило ее понять, сколь слабым было это напоминание. Он обратился к ней лицом, прежде чем девушка успела сказать что-либо еще. Однако всего один взгляд на него — и она поняла, что необходимости в этом нет; вновь ставший жестким взгляд дал ей понять, что Гордон игнорирует то, что его беспокоит. Подавление чувств стало образом жизни ветерана, но, учитывая то, что его апатия уже давно сошла на «нет», и в отсутствие ярости, единственное, что он мог сделать — это отбросить все в сторону. Тем не менее, вместо того чтобы запрятать все до такой степени, что едва можно было это чувствовать, бывший ученый все еще осознавал свои проблемы, и некоторые больше, чем другие. Он прекрасно понимал, что это не продлится вечно, но надеялся, что, по крайней мере, этого хватит на миссию в Цитадели.