Сойти с корабля

      Причалив к берегу, Сонхва пошёл в лес, вернувшись с телегой для украденного. — Зачем вам столько вещей? — спросил Ёсан. — Тяжело жить холостяцкой жизнью в лесу, — непринуждённо ответил Уён, быстро перегружая всё из лодки в тележку.       Не встретив по дороге препятствий, они втроём направились в чащу.       Дорога казалась Уёну ещё длинней, чем когда он впервые шёл к будущему месту своего проживания, из-за груза, который пришлось тащить всем по очереди. Но, к удивлению Уёна, Ёсан оказался не таким слабым, как могло показаться, и именно он большую часть пути вёз телегу.       Уён решил посвятить нового знакомого в детали их совместного с Сонхва быта, упуская некоторые «мелочи», чтобы не шокировать его. Ёсан воспринимал всю информацию молча, при этом обдумывая не поздно ли ещё сбежать. Но Сонхва всё ещё вызывал в нём доверие, и после трёх часов ходьбы желание уйти пропало.       Они подошли к большому забору. Хва открыл дверь. Войдя на территорию Ёсан увидел примерно то, что описывал Уён — палатки и развешанные между ними на верёвке вещи, очаг. — А забор вы сами построили? — поинтересовался Ёсан.       Немного помедлив Уён ответил: — Да, это было сложно.       Уён своим неуверенным тоном не убедил Ёсана, но показывать тот этого не стал. Ёсан сел около костра и начал оглядываться по сторонам, а Уёну подумалось, что для человека, который хотел сломать ему позвоночник он слишком молчалив.       Хозяева пустыря ушли на кухню раскладывать привезённые вещи. Когда Уён вышел, завопил: «Не ешь это», заметив, что Ёсан что-то тянет в рот. Он подбежал к нему и шлёпнул по руке. Ёсан выронил сороконожку, которая тут же убежала. — Зачем ты это сделал? — с угрозой спросил Ёсан. — Я еле её поймал. — Ты хочешь есть? — с беспокойством поинтересовался Уён.       Ёсан кивнул. — Тогда надо было попросить покормить тебя. Сонхва! Принеси что-нибудь поесть! — крикнул через весь лагерь Уён, а потом снова предостерегающе обратился к Ёсану. — Не ешь жуков. Мы в состоянии обеспечить себя хорошими продуктами. — Тебе самому от этих нравоучений не тошно? — спросил, издеваясь, Ёсан. — Нет. А тебе следовало бы научиться манерам.       Они прожигали друг друга взглядом, пока их не отвлёк подошедший с тарелкой Сонхва. — Я принёс еду. Зачем она? — Этот, — Уён показал на Ёсана. — Хотел съесть сороконожку. — Не обращайся к нему так. Это не вежливо, — сказал Хва Уёну.       Второй краем глаза заметил довольную улыбку на лице Ёсана. — Подумать только, — продолжил Сонхва, обращаясь теперь к Ёсану. — Ты настолько голодный, что тащишь в рот что попало.       Сонхва сочувствующе его оглядел, а Ёсан в свою очередь постарался принять максимально жалостливый вид. Хва погладил его по голове и вручил тарелку с фруктами. — Только не переедай, — предостерегающе промолвил он.       Уён недовольно фыркнул и удалился в палатку-кухню, чтобы начать готовить полноценный завтрак, хотя время уже близилось к обеду.       Несмотря на перекус, Ёсан всё равно плотно поел. Сонхва беспокоился о его пищеварении и всё время спрашивал, всё ли в порядке. Но Ёсан уверил его, что беспокоиться не о чем, ему не в первой так резко менять пищевую привычку.       После завтрака Уён и Сонхва повели нового знакомого к озеру, чтобы отмыть его красивое лицо. Как бы Уёну не не нравился характер Ёсана, отрицать того, что тот похож на ожившую статую, он не смел. Сонхва присоединился к Ёсану и они вместе купались в тёплой воде, в то время как Уён предпочёл остаться на суше и отойти подальше, чтобы не опозориться перед новоприбывшим, если его тело сработает против него.       После водных процедур настало время обеда, но оказалось, что мяса на троих не хватит. Тогда Сонхва послал младших в лес, сам оставшись под каким-то предлогом в лагере. На самом деле он обернулся птицей и направился внимательно следить за охотой Уёна и Ёсана и отпугивать непрошенных хищников. Они с Уёном уже давно разработали стратегию охоты — Хва выслеживает добычу, а Уён по его наводкам ловит зверя. Сейчас же, чтобы не травмировать психику Ёсана, они не посвятили его в детали охоты, но Уён то и дело посматривал вверх.       Вдруг Ёсан остановил Уёна, схватив за плечо, и показал ему жест «тихо». Он пальцем указал наверх. Подняв голову Уён заметил на ветке розового попугая — Сонхва. Он отрицательно покачал головой, показывая Ёсану, что эту птицу ловить не будет. — Почему? — шёпотом спросил Ёсан. — Нельзя и всё.       Они продолжили охоту, несмотря на неприятный осадок, который остался у Ёсана, ведь он не любил, когда ему перечат.       Поймав кролика, они вернулись обратно. Сонхва, который прилетел гораздо быстрее, успел нагреть воду, и Уён приступил к готовке.       Вечером все собрались возле костра, чтобы отметить прибытие нового жителя поздним задушевным разговором. Смотря на увлечённо болтающих Сонхва и Ёсана, Уён не мог понять, когда они успели так сблизиться.       Пока посиделки ещё не были закончены, Уён вспомнил, что новоприбывшему негде спать. Он шепнул Сонхва о данном упущении и тот, когда Ёсан отвлёкся сотворил новую палатку рядом с предыдущей. Ёсан не задавал лишних вопросов о появившемся ночлеге, и уже хотел зайти в своё новое жилище, когда Уён остановил его робким жестом. — Что ещё? — скалясь спросил Ёсан.       Уён же, оставив его вопрос без ответа, сел на колени перед палаткой и начал молиться. На удивление, Ёсан не прерывал его, а тихо стоял рядом. Уён молился о благополучие жильца этого ночлега, хоть и заставлял себя делать это через силу. Закончив, он поднялся и, отряхнув колени, сказал: «Заходи». Он уже хотел уйти, но его остановил внезапный вопрос Ёсана. — Ты веришь в бога? — Не в бога, а в духа, — уточнил Уён. — Какая разница? Пытаешься сделать свою жизнь проще? Но богов и духов не существует. — То, что ты в это не веришь, не значит, что их нет. — Чудес не бывает, — проговорил Ёсан. — Если бы они существовали, не было бы больных и нищих. А тот, кто, зная это, продолжает молиться — глупец. — Ты уверен, что чудес не бывает?       Уён точно знал, что Ёсан ошибается, и Сонхва тому доказательство. — Уверен, — сказал Ёсан. — А я уверен, — возразил Уён. — Что смогу тебя переубедить, но не сейчас.       Из старой палатки показался Сонхва, выглянувший проверить, куда пропал Уён. — Сонхва, во что ты веришь? — спросил Ёсан. — В судьбу, — ответил Хва. — И даже это более здраво, чем верить в чудеса.       Ёсан залез в палатку, в то время, как Уёна разрывало от злости. Он боролся с желанием заставить Сонхва прямо здесь превратиться в птицу. — Уён, — позвал Сонхва.       Это обращение вырвало его из мыслей об убийстве Ёсана. — Заходи в палатку, уже становится прохладно.       Уён послушался, но зайдя спросил у Хва: — Ты слышал, что он сказал? — Да. Но пойми, у него есть основания не верить в чудеса. Жизнь довольно жестоко обошлась с ним, и чудо было слишком далеко от него.       Уён задумался над этими словами Хва и не заметил, как заснул.       Ёсан привык спать один, но почему-то здесь становилось страшно от одиночества, может из-за леса вокруг, а может он не такой смелый, каким хочет казаться. В любом случае, проворочавшись полночи на матрасе, Ёсан решил присоединиться к Сонхва и Уёну. Когда он вошёл в чужую палатку, Уён крепко прижимался всеми конечностями к Сонхва, как маленькая обезьянка, и мирно спал. Ёсан потормошил ногу Хва, и тот проснулся. Увидев эти жалостливые глаза, Сонхва подвинулся вместе с Уёном, который любил занимать много места, и пригласил Ёсана прилечь. Рядом с Сонхва было спокойно и тепло, но очень тесно, что не ушло от внимания Уёна, который чмокнул во сне губами, но продолжил мирно посапывать. Хва подумал, что его семья стала больше.