Между молотом и наковальней

За всю свою жизнь он никогда не был так счастлив. Серсея уехала далеко, и как он надеялся, навсегда. Он изучал карты и знает, как далеко находится Королевская Гавань — чтобы добраться туда от Утеса Кастерли, требуется почти две луны! Тирион не может представить, насколько долгое путешествия потребовалось Серсее, чтобы добраться до Королевской Гавани. Сам он никогда не был дальше от Утеса, чем расстояние, которое можно проехать за один день. Возможно, из-за того, что это так далеко, она никогда не вернется. Он хочет никогда больше ее не видеть. Однажды он хочет подняться прямо на Стену, увидеть Солнечное Копье и пересечь Асшай. Он хочет побывать везде. Но сейчас он блаженно счастлив. Серсея уехала далеко, Джейме дома, а его лорд-отец в кои-то веки злится на кого-то, кроме него. Жизнь прекрасна. Теперь он еще и дядя. Роанна ниже его ростом, и она улыбается ему не только из вежливости. Только ради этого он готов играть даже в самую бессмысленную игру, в которую она хочет — хотя, похоже, она никогда не играет. Большинство детей играют в разные игры, он это хорошо знает. Он видел, как они это делают, те несколько раз, когда ему разрешали посетить Ланниспорт. Это кажется ему великой загадкой, потому что все, что у него когда-либо было, — это книги и его собственное воображение. Он мечтает оседлать дракона, но он никогда не играл в "рыцарей и драконов" с полудюжиной других визжащих детей на улицах. Его дядя Киван не позволил ему, потому что Тирион — Ланнистер, а не уличный мальчишка. Его лорд-отец не позволил ему, потому что не хотел, чтобы Тирион еще больше опозорил имя семьи. Что касается Тириона, если он является позором за одно свое существование, то почему бы не позволить ему быть позором за то, что он на самом деле сделал? Логика его лорда-отца непонятная. Он будет стыдиться Тириона, что бы он ни делал, поэтому Тирион не понимает, почему он так сурово относится ко всему, что Тирион делает хотя бы отдаленно неправильно. Несмотря на это, он был взволнован, когда услышал, что Джейме вернётся с ребёнком. Он надеялся на товарища по играм, против которого никто не сможет возразить, с кем можно было бы играть в великие битвы и открытия великих земель. Но Роанна, похоже, не хочет играть. Она бегает, улыбается и сияет, словно солнце. Она танцует, смеется и цепляется за Джейме и Аллирию. Для всех она такая же, как любая другая девочка, которой всего пять лет. Но она не играет. Во всяком случае, не с ним. Она тихо сидит с ним и небрежно листает книги размером с нее саму, чтобы найти нужные картинки. Она слушает его рассказы с широко раскрытыми глазами и смеется над его шутками. Она ловит каждое его слово и смотрит на него с благоговением. Но она не играет. Тирион был бы разочарован этим, если бы она не была такой умной. Трудно сердиться на нее, когда кажется, что она приносит с собой солнечный свет даже в самые темные недра Утеса. Все улыбаются, видя ее, слыша ее беззаботный голос и звонкий смех, всегда сопровождаемым копной золотистых кудрей на голове. Тирион мог поклясться, что однажды увидел как бледный, словно снег, отблеск улыбки промелькнул на лице его лорда-отца, когда внучка что-то рассказывала ему. Его лорд-отец никогда не улыбался. Во всяком случае, за всю жизнь Тирион ни разу этого не видел, и Джейме за всю свою жизнь тоже, а это значительно больший срок. Ну, тетя Дженна говорила, что он действительно улыбался, когда родились Джейме и Серсея, но Тирион сомневается в этом. С чего бы его лорду-отцу улыбаться Серсее? Но это на самом деле не имеет значения, верно? Потому что Серсеи больше нет, а Джейме — здесь, и это абсолютно замечательно. У Джейме даже есть жена, леди Аллирия, которая такая, какой, судя по сборникам рассказов, должна была быть Серсея. Она добрая, щедрая, милая и красивая, и она не испытывает к нему ненависти и не кривится от отвращения, когда видит его. Она даже улыбается ему и спрашивает, как прошел его день и чему он научился. Это почти как иметь мать, или это, по крайней мере, то, какой должна быть мать, судя по тому что он читал в сборниках рассказов. Она относится к нему добрее, чем тетя Дженна когда-либо была к своим сыновьям, а тетя Дженна — единственная мать, которую он видел общающейся со своими детьми. Все другие матери, о которых он знает, — это слуги, дети которых живут в местах, которые Ланнистеры не удостаивают посещением. Сначала он подумал, что она просто проявляет вежливость, но она улыбается и приветствует его, даже когда ей грустно. Она даже находит ему книги для чтения и готова поговорить с ним о них. В течение нескольких минут за раз! Никто никогда раньше не говорил с ним о книгах — никому никогда не было до него дела, кроме Джейме, которому книги безразличны. Это действительно очень странно, но он наслаждается этим и будет наслаждаться до тех пор, пока это длится. Он задается вопросом, может быть, она просто готовится к рождению своего ребенка, и как только у нее появится свой собственный ребенок, она забудет о нем, и, возможно, о Роанне тоже. Это то, о чем он продолжает думать, особенно когда ребенок начинает пинаться. Она всегда так ярко улыбается, когда чувствует эти слабенькие толчки. Глупо с его стороны ревновать к ребенку, но он просто жадный, ревнивий маленький полу-мальчик. И в любом случае, у него все еще будет Роанна. Даже если принц Оберин всегда пытается монополизировать ее. Это новое слово Тирион узнал после того, как услышал ворчание Джейме, когда тот общался с леди Аллирией, думая, что никто не слышит. Принцу не нравятся Ланнистеры, но леди Аллирия — его кузина, поэтому он приехал с ней, когда она вышла замуж. Он собирался уехать через несколько лун, но потом леди Аллирия забеременела, и принц Доран приказал принцу Оберину остаться до рождения ребенка. Тирион абсолютно уверен, что у принцев есть принцские дела, например, правление странами, но принц Оберин, похоже, просто бродит по Утесу Кастерли и отпускает резкие комментарии, на которые никто не может обидеться, не выглядя глупо. Ему не нравится принц. Он странный, и он всегда разговаривает с любимыми людьми Тириона. По крайней мере, кажется, он любит детей. Он обожает Роанну, и он добр к Тириону, даже если странно на него смотрит. Но он самый странный человек, которого Тирион когда-либо видел. Как опасный принц из сборников сказок или пират. Он сражается лучше, чем Джейме, и он победил лорда-отца Тириона в кайвассе, а однажды Тирион нашел его в тайном месте в саду, о котором знал только Тирион. Он что-то готовил, но оно пахло странно, и Тирион почувствовал себя так, словно, сам того не осознавая, вошел в логово волшебника. Принц поднял глаза и улыбнулся ему, и Тирион на секунду заметил блеск острых белых зубов. С тех пор он больше не возвращался в сад. Он не боится принца Оберина, но он, ну... Принц странный. Заходящее солнце светит ему в глаза, вырывая Тириона из его мыслей. Солнечные лучи отражаются от моря, превращая воду в золото и делая страницы его книги трудночитаемыми. Это книга о Флориане и Джонкуил, которую леди Аллирия подарила ему, когда еще могла выходить из своих комнат. Обычно ему не нравится поэзия, но эта книга ему нравится. Книга забавная, и сложная, и немного непристойная. Читая ее, он чувствует себя ужасно взрослым. Леди Аллирия провела в своих комнатах большую часть луны, и ребенок появится со дня на день. Каждое утро Тирион просыпается и не может не задаваться вопросом, не тот ли это день, когда он потеряет самое близкое существо, которое у него когда-либо было, — мать. Она может умереть, как умерла его мать. Или ей может стать все равно на него. Тирион решительно выкидывает подобные мысли из своей головы. Он взволнован! Серсеи больше нет, и он стал дядей. Все замечательно. Снова открывая свою книгу, он углубляется в историю Флориана и Джонкуил. Читать поэзии скучно, но если игнорировать странные рифмы, слова и прочее, ему все равно нравится история. И леди Аллирии нравится эта книга, так что в ней должно быть что-то хорошее. — Тирион? Он подпрыгивает от неожиданности и чуть не ударяется головой об оконную раму. — Джейме? — встав из глубокого кресла у окна в своей комнате, он видит голову своего старшего брата, заглянувшего в чуть приоткрытые двери. — Что-то случилось? На лице Джейме появляется широкая улыбка, но она совсем не достигает его наполненых страхом глаз. — Мейстер сказал, что ребенок родится через несколько часов — не мог бы ты подождать со мной? Тирион роняет книгу и бежит к своему брату. Вблизи плохо скрытый страх становится еще заметнее. У Джейме дрожат руки.