Лучшие годы жизни

Гюль ага ворочался в тёплой постели пытаясь спрятать лицо от лучей солнца, сегодня особенно ярких. Последнее чего он сейчас хотел - это просыпаться. Он накрылся одеялом чуть ли не с головой и продолжил сладко посапывать, положив руку под голову. Октябрь выдался тёплым, листья потихоньку опадали и стелились ковром по земле. Ветер проникал в покои сквозь открытое окно, а на подоконник присела птичка. Оперение у неё было с интересным серебристым отливом. Она изучала комнату своими глазами-пуговками, поворачивая голову то влево, то вправо. Входная дверь отворилась, а затем от сквозняка хлопнула, тем самым создав резкий громкий звук. Гюль ага подпрыгнул на кровати и, запутавшись в одеяле, неуклюже свалился на пол, еле-еле успев выставить перед собой руки. Евнух стал сонно потирать заспанные глаза и слегка опухшее лицо, попутно выбираясь из тяжёлого одеяла. — Гюль ага, всё в порядке? — Нигяр удивлённо оглядела евнуха. — Да.. Да, — Гюль ага встрепенулся. — Шекер ага просил передать, что если ты сейчас не придёшь, то пропустишь завтрак. Ты бы сходил, а то кто знает, может до вечера не перекусишь. — Ты как всегда права, Нигяр калфа, — Гюль ага заулыбался и сел на кровати не отрывая взгляд от девушки. Та ещё раз одарила евнуха взглядом и тихими шажками вернулась на кухню. Через несколько минут слуга Хюррем султан появился на кухне. Перед ним предстала уже привычная картина: Шекер ага, готовящий очередное блюдо, ворчал на остальных повторов, которые время от времени поглядывали на него изподлобья, на огне готовились супы источая дивный аромат, а сладости, стоявшие на огромных металлических блюдах, пропитывались мёдом и сахарным сиропом. За небольшим столиком расположились Нигяр и Сюмбюль, воодушевлённо беседуя о чём-то и доедая остатки пирога. — Могли бы и побольше оставить, — разочарованно подметил Гюль глядя на почти пустые тарелки. — Была бы моя воля, я бы тебе вообще ни крошки не оставил, — сказал Сюмбюль. — Кто бы сомневался, — Гюль ага беззлобно усмехнулся и тоскливо посмотрел в сторону пахлавы, стоящей на кухонном столе. По «удивительному» совпадению взгляд Сюмбюля был направлен туда же. — Ну нет, аги! Это для высочайших покоев. Если я вам сейчас дам хоть кусочек, вы потом для султана ничего не оставите, — укоризненно сказал Шекер ага, поняв к чему идёт дело. Повар обошёл стол и загородил блюда с едой своим тучным телом как бы защищая их, а Сюмбюль ага слегка отпихнул от себя плечом Гюля агу. В ответ на это действие Гюль ожидаемо рассердился. — Ну всё прекратите, прекратите, — Нигяр калфа строго взглянула на евнухов. — Во дворце и без того хаос, после того как Валиде чуть не умерла, а вам бы только ссориться. И так с первого дня вашего знакомства. Гюль ага с еле заметной улыбкой взглянул на коллегу, который нервически передёрнул плечами. — А ну не двигайся! Всю красоту испортишь, — проворчал Сюмбюль подводя глаза Нигяр сурьмой. Нигяр устало взглянула на юношу и вновь замерла на диване. — Завтра вечером меня не ищи — я буду на празднике. Вот так, Нигяр хатун, сегодня присутствие на празднике Айше Хафсы султан и шехзаде Сулеймана, а завтра должность главного евнуха гарема, — Сюмбюль горделиво выпрямил спину и улыбнулся чуть прищуря глаза. — О Аллах, с чего ты взял, что именно ты будешь присутствовать на празднике, в гареме ещё полным-полно не менее достойных евнухов. — Достойных? Да ты посмотри на них, Нигяр, два слова связать не могут и к тому же неуклюжи, как кони хромые. Нигяр лишь фыркнула и отвела взгляд. — Ну всё, хватит, мне идти нужно, — Нигяр встала и оправила платье, беря небольшой закрытый крышкой поднос с маленького столика. — Кому ты это несёшь, у тебя же перерыв — Сюмбюль приподнял бровь и чуть тряхнул головой назад, чтобы сбросить с лица длинные пряди волос, которые постоянно мешались перед глазами. — Да не важно, — Нигяр отвела взгляд, но заметив настойчивый взор приятеля ответила, — ну ладно, да эта Гюльшах не оставляет мне выбора. Я пытаюсь, но не могу ничего с этим поделать. Если я перестану носить ей еду, она поклялась, что расскажет всем о том случае. — Так, это уже никуда не годится. Ты должна научиться ставить на место эту крысу и обходить её дешёвый шантаж. Если нужно, я могу помочь. Сюмбюль ага встал на ноги и подошёл к деревянному, крепко запертому шкафчику. Прокрутив крошечный ключ, евнух достал небольшой красный сундучок, и перед глазами предстало множество маленьких сосудов с жидкостями. — Сюмбюль, нет! Я не собираюсь никого убивать. — Ой так этого и не нужно, она не достойна такой участи. Ммм... возьмём, например, вот это, и она всю неделю будет ходить в огромных красных пятнах, которые будут вызывать жуткий зуд, — Сюмбюль ловко извлёк пузырёк со странной мутной жидкостью и поднял крышку подноса, выпуская наружу аппетитный аромат плова. — Так ты не против? Нигяр замешкалась, но потом поджала губы и отрицательно помотала головой. — Хочет плов — будет ей плов, — с этими словами Сюмбюль ага равномерно полил блюдо и вновь накрыл крышкой. Тут раздался стук и в дверном проёме появился слуга, затем он молча протянул Сюмбюлю завёрнутый и стянутый ниткой кусок пергамента. — Тааак, это про праздник, — евнух заулыбался и развернув послание начал читать его содержимое. По мере прочтения его улыбка медленно сползала, и на смену ей приходил жуткий гнев. Сюмбюль с диким возгласом смял бумажку и кинул её в стену. От неожиданности Нигяр чуть не выронила поднос. Пережив вспышку гнева, евнух плюхнулся на диван, который при этом издал «страдальческий» скрип, и закрыл, покрасневшее от злости, лицо руками. Нигяр присела рядом. — Да ладно тебе, это всего лишь праздник. — Нет, это очень, очень важный праздник. А взяли какого-то новоприбывшего слугу, которого я в глаза не видел. — А как его зовут? — Гюль ага, — Сюмбюль презрительно скривил лицо и убрал волосы с лица. Нигяр округлила глаза припоминая нового знакомого. В это время в гареме выстроились в ряд евнухи, которые только вчера приехали из Трабзона. Каждый из них осматривал помещение дворца санджака и просебя говорил, что стал чуть ближе к заветной должности. Гюль ага был не исключением, он скрестил руки за спиной и внимательно вслушивался в слова ункяр-калфы — Дайе. Это была полная женщина средних лет с тёмными, почти что чёрными, прямыми волосами. У неё был строгий взгляд и хорошо поставленная речь. — Итак, каждому из вас в пару достанется ваш коллега, который служит в Манисе дольше, чем вы, — давала указания Дайе калфа, — Нужно чёткое и быстрое выполнение заданий, с этим как раз и будут вам помогать ваши наставники первое время. Дайе обвела всех строгим взглядом и продолжила. — Итак, Югюр ага, ты будешь с Ирисом агой, Айдын ага, ты с... Гюль ага сильно утомился, в ожидании своей очереди, но он не мог надивиться роскошью этого дворца и пытался рассмотреть каждую завитушку в настенных узорах, каждый камешек на полу. — И последний, Гюль ага, ты будешь с Сюмбюлем агой, — юноша встрепенулся, устышав своё имя. Стоявшие неподалёку евнухи, уже долго служившие в Манисе, с ухмылкой переглянулись. Вскоре, Дайе калфа распустила слуг, и Гюль ага побрёл по коридору. Навстречу ему вышел кудрявый юноша с немного грустным, но не теряющим надменности, выражением лица. Он был на вид чуть младше Гюля и в силу возраста пониже его. Только что пришедший Сюмбюль ага прислонился спиной к колонне и устало помассажировал виски. — Тебя зовут Сюмбюль, не так ли? — спросил Гюль ага не теряя добродушного выражения лица. — Дайе калфа сказала, что я буду работать с тобой в паре около месяца. Сюмбюль перевёл усталый взгляд на Гюля. — Этого ещё не хватало, делать мне больше нечего, кроме того, чтобы возиться с тобой. — Ну, против приказа не пойдёшь, — Гюль ага решил не придавать значения явной враждебности нового знакомого, — Меня, кстати, зовут... — Меня совершенно не интересует твоё имя, лучше помолчи и помоги мне отнести с кухни фрукты для госпожи. — Тоже мне, — подумал Гюль, раздражённо закатив глаза. На полпути евнухов окликнула пара коллег. — Давайте мы отнесём фрукты, а вы зажжёте свечи у шатра шехзаде. Ну у того, который поставили к празднику, — взмолился один из них, — А то нам ещё бежать в бельевую, мы ведь можем не успеть. — Ну ладно, почему бы и нет, — Гюль с улыбкой на лице кивнул. Отойдя от коллег Сюмбюль скорчил недовольную гримасу: — Ну вот кто тебя за язык тянул. — Да ничего тут такого нет, поможем людям, это не сложно. Вечер выдался тёплый и тихий, лишь назойливые комары нарушали покой. Сюмбюль нервно отмахивался от приставучих насекомых, а Гюль лишь спокойно следовал к высокому красному шатру с длинной спичкой в руке. На пути к шатру приходилось обходить столики и перешагивать заготовленные подушки. Толстые свечи в высоких подсвечниках стояли почти у каждого столика и множество из них располагались в самом шатре. Гюль ага старался как можно быстрее, пока не стемнело, расквитаться с этим заданием и, заодно, поскорее отделаться от кампании, которая уже пришлась ему не по душе. Гюль зажёг спичку и принялся поджигать свечи одну за одной. Сюмбюль ага вальяжно прошёл к одному из столиков, плюхнулся на подушку и чуть прищурив глаза принялся наблюдать за действиями коллеги. — Может поможешь? — Гюль обернулся и сурово посмотрел на евнуха. — С чего бы? Ты сам на это подписался, вот теперь этим и занимайся. — Да хватит уже! Я тоже не особо рад, что приходится служить с тобой, но я в отличие от некоторых не язвлю каждую секунду, — терпение Гюля постепенно начало заканчиваться. — Видите ли ему не нравится как я с ним разговариваю, — Сюмбюль лишь поднял на коллегу насмешливый взгляд. — Да я погляжу ты решил, что стал главным евнухом гарема Топкапы. Так вот знай, такие, как ты никогда должностей не получают. — Неужели? — Шакал паршивый. — Осёл поганый. — Змей! — Обезьяна! Тут Сюмбюль вскочил и с силой толкнул коллегу, ответный удар не заставил себя ждать, и Гюль толкнул Сюмбюля агу в плечо. Сюмбюль окончательно рассвирепел и с силой вывернул руку другого аги. Пока Гюль пытался выдернуть руку из цепких оков костлявых пальцев, спичка незаметно выскользнула из рук и упала на ткань шатра, предварительно оставив на руке Гюля аги довольно-таки сильный ожог. Он пришёлся на добрую половину ладони и мизинец. Гюль с болезненным воскликом отдёрнул руку и тут же отшагнул, так как огонь начал разгораться, быстро переползая с одной складки шатра на другую, и быстро заключать ткань в свои объятья. Гюль весь побледнел от страха: — Что же будет когда все узнают о происшествии, что же будет. Сюмбюль же нервно передёрнул плечами и быстро отскочил от огня на добрые пару метров. Гюль даже не помнил как они оказались в коридорах дворца. Ладони его потели, создавая ещё большее жжение на месте ожога. В далеке евнухи увидели Дайе хатун, выражение лица которой не предвещало ничего хорошего. Сейчас же всё её негодование было обращено на двух коллег, которые только что вернулись от госпожей, отнеся им свежайшие фрукты. Глаза их были выпучены от удивления и они растерянно мотали головами и жестикулировали руками, явно пытаясь оправдаться. Один из них периферийным зрением заметил Гюля и Сюмбюля. Он сразу же эмоционально махнул рукой в их сторону. Дайе калфа быстрым движением руки подозвала евнухов к себе. Сюмбюль ага и Гюль ага боязливо переглянулись и направились к ним. — Вы видели, что произошло с шатром для праздника? — Дайе калфа вопросительно и строго взглянула на служителей гарема. Гюль замялся. Всё это время он пытался сделать всё возможное, чтобы Дайе калфа не заметила покрасневшую ладонь. — А что с ним произошло? — не растерялся Сюмбюль. — Кто-то совершил поджог. Эти аги говорят, что вы там зажигали свечи. — Помилуйте, мы относили фрукты в покои госпожей, как Вы нам и сказали, — Сюмбюль состроил невинное и удивлённое лицо, даже немного обиженное. Дайе калфа оглянулась и посмотрела на другую пару евнухов, которые в немом шоке наблюдая за происходящим. Сюмбюль только сейчас заметил ожог, который Дайе калфа чудом упустила из виду, пока что. Быстрым движением Сюмбюль ага взял Гюля за руку. Гюль ага вопросительно посмотрел на юношу и попытался высвободить руку сильно дёрнув её в сторону и выкручиваясь из стальной хватки евнуха даже несмотря на болезненные ощущения, но взгляд Сюмбюля ясно дал понять, что ему лучше не двигаться. Дайе калфа вновь перевела свой взгляд на Гюля и Сюмбюля. Все присутствующие покосились на сцепившиеся руки коллег. Подняв взгляд на спокойное лицо Сюмбюля и на лицо Гюля аги, который сейчас больше всего на свете хотел привязать камень к шее Сюмбюля аги и пустить его на дно Босфора. Гюль уже мысленно прокручивал все варианты собственной казни. Хотя это был бы неплохой исход, учитывая, что сейчас он стоит с этим проклятым змеем держась за ручки как жених с невестой. С такими мыслями Гюль ага пытался максимально абстрагироваться от происходящего. Решив не отвлекаться Дайе калфа продолжила: — Мне придётся наказать того кто это сделал. Дайе калфа вложила в эти слова всю свою строгость. Евнухи опешили, на них жалко было смотреть. — Это не мы! Я же Вам говорил, что мы просто обменялись заданиями. Гюля мучала совесть. Он никак не хотел чтобы его служба в этом дворце началась с того, что он подставил двух невинных. Гюль глубоко вздохнул, но не успел и рот открыть, как его тело пронзила острая боль в руке. Сюмбюль сжал её так сильно, не переставая при этом смотреть на ункяр-калфу, что лицо Гюля чуть покраснело от боли. Гюль ага проявил огромное количество усилий, чтобы не издать ни звука. — Дайе калфа, Сюмбюль ага и Гюль ага не виноваты, я видела их на кухне и то, как они уходили с подносами фруктов, — послышался за спиной женский голос. Гюль ага оглянулся и увидел Нигяр хатун, которая уверенно глядела на ункяр-калфу, слегка приподняв голову. — Раз так, стража, высеките их и заприте в темнице. Не выпускайте до тех пор, пока я не скажу, — Дайе указала на коллег Сюмбюля и Гюля. Гюль ага ещё несколько минут стоял молча после того, как стражники в ярко-красных одеждах схватили его коллег и повели их по пустом коридору, а Дайе калфа сохраняя невозмутимость в лице и в движениях вернулась к своим обязанностям. Вскоре громкие испуганные крики стихли, и Гюль ага поднял глаза на Сюмбюля и Нигяр. Последняя скрестила руки на груди и укоризненно взглянула на евнухов, почти синхронно потупивших глаза. — Сюмбюль, я знаю, что для тебя праздник важен, но ты не должен из-за этого оскорблять и кидаться на людей, — Нигяр ненавидела отчитывать кого-либо, но порой это было необходимостью. Лицо Сюмбюля аги помрачнело и тот уставился в одну точку силясь обмозговать только что сказанную девушкой фразу. — То есть? Этот верблюд и есть тот евнух, который должен присутствовать на празднике?! — Сюмбюль ага почти что перешёл на крик. — А вы что не из-за этого поссорились? — Нигяр прикрыла рот рукой и вовремя успела встать между двумя евнухами перегораживая путь уже готовому вновь наброситься Сюмбюлю. — Ну что, завидуешь, что не тебя выбрали, гад ползучий? — Гюль ага усмехнулся, выдохнув и приняв окончательное решение во что бы то ни стало сохранять спокойствие и невозмутимость, особенно перед девушкой, которая за столь короткий срок успела чем-то зацепить его. В ней было что-то такое особенное... Изюминка что-ли. — Заткнись! Молись, чтобы тебя завтра не вынесли из этого дворца вперёд ногами, пёс паршивый! — Сюмбюль был готов задушить коллегу прямо сейчас, лицо побагровело от уже неконтролируемого гнева. Нигяр уже не раз сталкивалась со всеми проявлениями характера Сюмбюля и поэтому предпочитала не реагировать на это ни коим образом или же в редких случаях бросала в ответ какую-нибудь колкость. Гюль ага же не мог терпеть оскорбления в свой адрес: — Иди отсюда, — Гюль ага эмоционально взмахнул рукой и охнул от боли. — Да ты обжёгся. И ты всё это время стоял и молчал с этим ужасным ожогом? А ну-ка, пойдём со мной, — сказала Нигяр и повела Гюля по коридору дворца, оставляя Сюмбюля наедине с собой и едкой завистью, которая прожигает посильнее всякого огня. Пройдя внушительное расстояние по узким коридорам дворца и преодолев длинный участок, одна стена которого представляла собой множество высоких арок выходящих на ночной сад, Гюль ага и Нигяр хатун попали в маленькое помещение скрытое чуть ли не в самом дальнем уголке дворца. В углу располагались двери ведущие в крошечную комнатушку, принадлежащую Нигяр. Гюль ага впервые был здесь и несколько неуверенным шагом последовал в комнату девушки. Из источников света были лишь пару свечей, которые уже потихоньку догорали. Нигяр усадила Гюля на диван, кое-как помещающийся в узкий промежуток между шершавыми стенами, а сама порылась в небольшом шкафчике и достала оттуда пару бинтов и горшочек из которого исходил знакомый запах. Как впоследствии оказалось, это была мазь, купленная на рынке у одного лекаря. Нигяр ловко достала из деревянной коробочки пару новых свечей и сменив их, хоть каплю прибавила света в комнате. — Тебе очень больно? — Нигяр взяла руку Гюля и тихонько, чуть касаясь начала наносить мазь. Приятная щекотка от прикосновений и прохладная мазь чуть облегчили жжение в руке, но всё же кожа ныла и даже как-будто чуть пульсировала. — Нет, что ты, — парень сам не знал зачем соврал. Дальше последовало продолжительное молчание. Нет, оно не было неловким, скорее оно дарило долгожданную тишину после шумного гарема. Нигяр хатун умелыми движениями накладывала мазь, не отвлекаясь смотря на тёплую мягкую руку слуги. Именно в тот момент Нигяр проклинала всех этих служителей гарема, которые выдали ей комнату без единого окна — она была вынуждена жить в кромешной темноте, да к тому же сейчас был идеальный момент чтобы получше разглядеть ладонь нового знакомого. В детстве, когда она ещё была у себя на родине, бабушка говорила, что руки человека могут рассказать куда больше, чем мы думаем. Она показывала маленькой Нигяр линии на её детских ладошках, рассказывала разные поверья. Нигяр до сих пор уверена, что никто в целом свете не знает больше легенд, чем та милая седовласая старушка, а ещё, что та может предсказывать будущее. Сейчас её нехватает. Нигяр начала накладывать повязку, сосредоточенно склонив голову и чуть расслабляя уже привыкшие к темноте глаза. — Ну и денёк сегодня выдался, — Гюль ага лениво хмыкнул и посмотрел на девушку пытаясь завести разговор. — Ну конечно, ты небо сегодня видел? Такое расположение звёзд встретишь раз в жизни, да и то если повезёт. — А что такого? Вроде всё как всегда, не замечал ничего такого, — Гюль поджал губы. — Пф, да что вы кроме своих должностей и мешков с золотом замечаете, — Нигяр изобразила поддельный упрёк. — Да, что сразу не замечаю то? Просто.. я в этом не разбираюсь, — Гюль потупил глаза. Нигяр сделала глубокий вдох уже готовая начать долгий рассказ о звёздах, легендах, поверьях, о всём том, что она так хорошо знала. — Да ладно, будто тебе интересно? Все так говорят, а потом переводят тему, обрывая на полуслове. А ещё смеются, настаивают на том, что уже пора бы перестать верить в сказки, — Нигяр обиженно надула губы. — Нет, мне правда интересно, и вообще, я считаю в этом нет ничего смешного, — Гюль встрепенулся и ободряюще взглянул на Нигяр хатун. — Ну ладно, тогда приходи завтра вечером в сад. Не сегодня, пускай рука заживает! Нигяр закончила с повязкой, аккуратно наложив бинт. — Спасибо тебе, — Гюль добро и ласково улыбнулся, а в его глазах заиграл искринки, которые так часто притягивали людей. — Да не за что, — Нигяр замялась, — Ну что? Тогда до завтра? — До завтра. Как только двери за евнухом закрылись, тот глубоко вдохнул и ощутил какое-то странное до этого незнакомое тепло в животе. На кухню вошла лёгким, едва различимым шагом Эсма хатун. Как всегда яркая, но в то же время скромная девушка, которая уже несколько лет верой и правдой служила Хюррем султан. — Гюль ага, госпожа просила передать Вам, что у неё для есть важное поручение. — Не жизнь, а ночной кошмар. Даже поесть не дают, — Гюль ага слегка насупился. — Ну ничего, для наипрекраснейшей госпожи ничего не жалко. Слуга Хюррем султан тут же ободрился и оправив одеяние вышел. Следующие пару дней пролетели для Гюля как в тумане. План Хюррем султан против Махидевран, от которого мурашки бежали по спине, «покушение» на Валиде султан, сумбурные рабочие дни, всё это вихрем проносилось в голове у слуги оставляя после себя лишь скомканные воспоминания. Каждая мысль о том, что весь план может быть раскрыт и то, что его могут казнить в любую секунду приводил к тому, что сердце начинало бешенно колотиться внутри, а во рту пересыхало. Из оцепенения Гюля вывела лишь фигура ункяр-калфы одиноко бредущая к выходу из дворца. — Нигяр калфа, куда это ты? Поздно уже для дальних поездок. — Гюль ага, Хатидже султан приказала мне сегодня же приехать к ней. Что я могу поделать? — Ну уж нет, одну я тебя не пущу, — Гюль ага сцепил руки за спиной. — У тебя дел что ли нет? Спасибо тебе за заботу, но я сама добирусь. — Нет, Нигяр калфа, даже не думай меня отговорить. Гюль ага был настойчив, даже чересчур. Нигяр пришлось ему уступить и через пару минут они были уже у дверей. Выйдя из дворца Гюль ага вдохнул свежий, чуть прохладный осенний воздух. Закутавшись в мантию, Гюль пошёл к карете вслед за Нигяр, которая уже была далеко впереди. Лошади чуяли надвигающуюся непогоду и нервно били копытом о землю, поднимая пыль в воздух. Извозчик лишь, сгорбившись, проворчал пару проклятий себе под нос и, насупившись, взглянул на Гюля агу, дабы тот шёл быстрее. Наконец карета тронулась. Путь предстоял не близкий. Колёса недовольно скрипя подскакивали на кочках, а лошади невозмутимо бежали трусцой вперёд по дороге. Большую часть пути Гюль ага и Нигяр калфа молчали. Нигяр опустила глаза и «прожигала» пол пустым немигающим взглядом, накрывая накидкой, заметно увеличившийся за последнее время, живот. Гюль не находил себе места уже который день. Нигяр выглядела такой подавленной и какой-то особенно беззащитной. Евнуха беспокоило, что как бы он ни старался выпытать у девушки причину тревоги, она в ответ лишь молчала или отшучивалась. Позже Гюль ага и Нигяр калфа перекинулись парой фраз, но калфа отвечала без явного энтузиазма. При этом она не потеряла нот дружелюбия в своём голосе. И вот, наконец, дворец Ибрагима паши и Хатидже султан вознёсся над головами слуг гарема. Стоит отметить, что несмотря на величественный внешний вид дворца непогода его не красила. Он выглядел серым, тоскливым. Слуги с опущенной головой стояли по обеим сторонам дверей почти что не шевелясь, как статуи. Нигяр калфа прошла внутрь дворца, а Гюль ага остался стоять у кареты, прислонившись к её двери. Нигяр поднялась по узкой мраморной лестнице наверх и легко ступая направилась вперёд по коридору. Невзирая на лёгкую спешку калфа остановилась у кабинета Великого визиря и, начав нешуточно нервничать, приблизилась к дверям намереваясь войти в комнату. — Вы не можете пройти в кабинет Ибрагима паши, — сухо сказал стражник не поднимая головы. — Почему? — опешила Нигяр. — Паша приказал пока что не впускать вас. Калфа молча кивнула и поторопилась отойти подальше, поскольку чувствовала, что глаза начала заволакивать пелена слёз. Нигяр спряталась в незаметный уголок и опустилась на пол. Она запрокинула голову назад дабы не дать себе расплакаться. Уже прошло достаточно времени, достаточно для того, чтобы Гюль ага успел замёрзнуть. Он был готов поклясться, что если бы так сильно задерживался какой-нибудь другой человек, а не Нигяр калфа, то он порвал бы его на части. Евнух совершил несколько кругов вокруг кареты, зябко передёргивая плечами и потирая руки. В конце концов он решил отвлечься тем, чтобы погладить прекрасных грациозных лошадей. Те в ответ на его ласки лишь наивно смотрели своими крупными глазами. Наконец, Нигяр калфа вышла из дворца и направилась к повозке. Гюль встретил её неизменно широкой улыбкой. — Ну что? Поехали? — Да, нужно поскорее добраться до дворца, а то там дел столько, что до ночи не присядешь, — сказала Нигяр. — Хоть бы успели добраться до темноты, да и к тому же, смотри как тучи сгущаются. Наверняка гроза будет. Неприятный ветер, продувающий до костей, только усилился, а капли уже начали постукивать по крыше кареты. Вдруг, повозка внезапно остановилась. Вокруг послышался топот ног. Раздался скрипучий голос извозчика. Он переходил на крик, полу испуганный, полу грозный. Нельзя было не расслышать и лязг сабли. Гюль и Нигяр переглянулись. Тело евнуха сковал страх. Нигяр калфа же приоткрыла занавеску и перед её глазами предстала ужасающая картина: человек пять со спрятанными за тканью лицами вытащили из ножен оружие и надвигались на извозчика, который потихоньку отступал, но вскоре вжался спиной в дерево. — Гюль ага, разбойники напали, — в пол голоса сказала Нигяр. Гюль ага сглотнул образовавшийся в горле ком. — И что мы будем де.. Нигяр калфа не дала договорить Гюлю и дёрнула его за руку выводя из кареты. Слуги гарема кинулись в лес не оглядываясь. Вслед они услышали громкие крики разбойников. Гюль ага и Нигяр калфа бежали по влажной почве покрытой листьями, упавшими с веток уже практически голых деревьев. Гюль ни на секунду не отпускал руку Нигяр и несмотря на состояние близкое к панике часто смотрел на девушку боясь упустить её из виду. Остановились они только тогда, когда Нигяр калфа споткнулась о какой-то корень и упала на сырую землю. — О Аллах, Нигяр, ты в порядке? — спросил Гюль ага запыхавшимся голосом. Калфа молча кивнула, всё ещё находясь в смятении. Гюль ага помог подняться девушке. Последняя огляделась: вокруг был лишь лабиринт из одинаковых деревьев и одиноко сидящие на ветвях деревьев птицы. — И как нам отсюда выбираться? Ночь скоро, а диких зверей здесь полно, — Гюль ага начал своеобразный монолог, спрятав руки под мантию и начав расхаживать туда-сюда. — Гюль, успокойся. Если представить весь наш путь, то дворец находится, примерно... в той стороне, — Нигяр махнула рукой куда-то влево. — Если пойдём туда - явно выйдем к дороге. Отсюда до Топкапы далековато, но нам нужно добраться туда как можно быстрее. Пошли скорей! Нигяр слегка подтолкнула евнуха и уверенным шагом пошла в нужную, по её мнению, сторону. Гюль ага понятия не имел куда он идёт, но оставлять Нигяр одну он точно не собирался. Тем временем начало холодать, солнце заходило за горизонт, а лес, казалось, что лишь только сгущался, насмехаясь над путниками. — Я ведь служу во дворце Топкапы, не думал, что худшее, что со мной может произойти - это потеряться ночью в лесу, — со вздохом подметил Гюль ага. — Во-первых, мы не потерялись, а во-вторых худшее ещё впереди. Нигяр зябко потёрла руки и постаралась сильнее укутаться. Гюль заметил это и его сердце сразу же потяжелело. — Нигяр, погоди. Гюль сдёрнул с себя плащ и лёгким движением накинул его на плечи калфы. — Ты что с ума сошёл? А ну надевай обратно, — Нигяр выпучила глаза и начала пытаться стащить с себя плащ. — Нет, не надену. Оставь себе, замёрзнешь же! — Гюль начал ещё сильнее закутывать Нигяр в ткань, крепко держа её и не давая девушке выпутаться из мантии. Наконец Нигяр сдалась и кинула на Гюля слегка возмущённый и укоризненный, но в то же время и благодарный взгляд. Нигяр стало гораздо спокойнее, когда она заглянула в светло-карие глаза своего спутника, в которых по-прежнему играли радостные светлые искорки. Те самые искорки, приносящие теплоту и спокойствие. — Спасибо тебе, — Нигяр мило улыбнулась и слегка смущённо опустила глаза. Гюль глубоко вздохнул и отвернулся, дабы Нигяр калфа не заметила, как его щёки покрылись лёгким румянцем. От мыслей евнуха отвлёк внезапный раскат грома. С неба полил ливень, как из ведра. Ледяные капли неприятно кололи кожу, а ветер срывал капюшон. — Гюль ага, пошли — нужно спрятаться от дождя. Найдя небольшой участок наиболее укрытый ветвями деревьев и возвышающимся над ним камнем, евнух и калфа присели на землю. Нигяр покрепче прижалась к Гюлю и опустила голову закрывая лицо от порывов ветра. Гюль ага перестал растирать уже окоченевшие руки. Было слышно лишь раскаты грома. Но хуже было то, что в такой темноте было почти что невозможно понять, куда нужно идти. К тому же, оба были порядком вымотаны и ноги уже не слушались. Гюль не знал как сейчас себя чувствует Нигяр, но был готов поклясться, что уж точно не лучше, чем он сам. Евнух не знал как ещё помочь калфе, Гюля выворачивало наизнанку от подобной беспомощности. Гюль ага и Нигяр калфа потеряли счёт времени перед тем, как гроза утихла, а дождь начал капать всё реже и реже. Чисто интуитивно путники продолжили идти, но уже никто из них не был уверен в правильности дороги. Ноги стали ватными, а из-за кромешной тьмы было не разглядеть дороги, и каждый ни раз споткнулся о камни и выступающие острые коряги. — У этого леса нет конца. Сомневаюсь, что мы дотянем тут до утра, — сказала Нигяр. Было страшно слышать это от этой калфы. Чувствовалось как-будто из неё испарилась вся уверенность. Сколько Гюль ага знал Нигяр, ей были не свойственны слова отчаяния. Оба, глубоко вздохнув, сели на камень и прикрыли глаза, прислонившись спиной к дереву. Вдруг издалека послышались чьи-то голоса. Гюль ага открыл глаза и увидел огни мерцающие среди деревьев. Они всё приближались, а голоса становились всё громче. Слуга Хюррем султан дотронулся до плеча калфы. Та сначала вопросительно взглянула на него, а потом перевела взгляд на обрисовавшиеся силуэты людей с факелами в руках, направляющиеся прямо к ним. Одного из них выдавала характерная походка, благодаря которой его нельзя было спутать ни с кем. Нигяр и Гюль собрали остаток сил и пошли навстречу этой группе людей. Приблизившись, Гюль, наконец, увидел лица стражников дворца и Сюмбюля, который ускорил шаг навстречу Гюлю аге и Нигяр калфе. На лице Сюмбюля аги отобразилось явное облегчение и тот глубоко вздохнул. — Слава Аллаху, вы живы, — Сюмбюль сделал шаг навстречу Гюлю готовый обнять коллегу, но в последний момент остановился и отошёл на пару шагов. Тут же двое стражников закутали Гюля и Нигяр в тёплые накидки и поскорее повели во дворец. — Это что ж с вами приключилось, бедняги? — суетился Шекер ага разлива по чашкам горячий чай. — Мы от волнения чуть с ума не сошли. Одна лошадь прискакала, ни вас ни кучера. — Шекер ага, ну всё, прекрати. От твоих причитаний уже голова кругом, — проговорил Гюль ага хлюпнув носом. — Да как тут не причитать. Вон, Сюмбюль ага так беспокоился, что сам вас искать пошёл и весь дворец на уши поставил. — Ничего я не беспокоился, — тут же запротестовал главный евнух гарема. — Только не надо врать. Ты волновался чуть ли не больше всех, — Шекер ага приподнял брови. — Неправда! — Правда-правда. — Нет! Гюль ага лишь снисходительно взглянул на своего друга с лёгкой доброй улыбкой. Шекер ага поставил перед Гюлем и Нигяр, которая была по шею закутана в шерстяной плед, чашки чая и небольшой чайник, доверху наполненный кипятком. Тут на кухню вошла служанка и, поклонившись, сказала: — Гюль ага, Ибрагим паша только что приехал во дворец. Паша сказал, чтобы Вы немедленно пришли к нему.