Ложка дёгтя
14 марта 2023 г. в 16:34
Нигяр, закутавшись в накидку поудобнее, расположилась среди огромных тюков с продуктами. По телу пробегала дрожь, а лицо жгло от слёз. Нигяр часто дотрагивалась до своего лба и каждый раз обнаруживала, что жар и не думал отступать.
Успокаивало лишь равномерное покачивание корабля на волнах. Бывшая калфа султанского гарема потеряла счёт времени, когда корабль наконец тронулся. На душе у девушки стало чуть спокойнее, но кромешная темнота окутывала всё вокруг, и Нигяр гложило неприятное чувство от которого, ей казалось, она не в силах избавиться.
— Эй... Хатун, — из дальнего угла, откуда-то из-за дубовых ящиков раздался негромкий голос.
От неожиданности девушка содрогнулась и, вжавшись в мешки чуть ли не всем телом, повернула голову в сторону, откуда донёсся загадочный голос. Тут же, сквозь сумрак обрисовалась мужская фигура. Незнакомец поднялся и, когда мужчина приблизился почти вплотную, девушка увидела, что его лицо прикрывает капюшон, из-под ткани выглядывали только тонкие усы и реденькая бородка.
— Что с тобой? На тебя даже смотреть больно, — спросил незнакомец свои волнообразным воркующим голосом.
Нигяр не могла выдавить из себя ни слова. Она лишь опустила глаза и слегка отвернулась.
— Не хочешь говорить? — мужчина тяжело вздохнул и потянулся за чем-то в карманы своего одеяния.
Девушка нервно сглотнула и, когда он наклонился в её сторону, попыталась защитить лицо руками.
— О Аллах, чего это ты? — незнакомец явно опешил.
Мужчина положил рядом с ней на бочку что-то, от чего исходил приятный аромат свежей выпечки. Когда Нигяр хатун недоверчиво взяла подарок в руки, то поняла, что это была ржаная лепёшка. Ничего особенного, но все торговцы говорят, что ей может наесться даже взрослый мужчина.
Нигяр засомневалась, но всё же откусила кусочек, так как голод замучил её пуще озноба.
— Ну вот и отлично. Отдыхай, — незнакомец еле заметно улыбнулся и опять отодвинулся в свой угол.
Через несколько минут Нигяр сквозь мёртвую тишину услышала звук рвущейся бумаги. Её это насторожило, и тут дыхание перехватило от отвратительнейшей мысли.
— Что он делает на грузовом корабле? Тоже от кого-то бежит? Он шпион? Вор? Может... убийца?
Всё оставшееся время Нигяр не смыкала глаз и держала мужчину в поле зрения.
Корабль причалил. Казалось, что Нигяр потратила почти все свои силы только на то, чтобы подняться с пола. Она шаг за шагом, шаркая и запинаясь, двинулась к лестнице, ведущей на палубу. Ноги подкашивались и казались совсем ватными, а в голове не осталось ничего кроме ноющей боли.
Уже не видя практически ничего, с тошнотворным головокружением Нигяр спустилась по трапу. Туфли, натёршие ноги до крови, стали меньшей из проблем. Нигяр почувствовала, что начинает терять сознание. Чтобы удержаться на ногах, она попыталась нащупать опору. Тут, чьи-то мягкие руки удержали её. Девушка хотела поднять взгляд, но её тело ослабло, и она провалилась во тьму.
Когда Нигяр очнулась, казалось, что ко всему её телу привязали неподъёмный груз. Жар чуть отступил, но всё ещё давал о себе знать. Под собой она почувствовала тёплую перину, а дополнительным источником тепла служило пуховое немного тяжёлое одеяло. Нигяр обвела комнату взглядом: просторное помещение с широким окном, свечи в высоких подсвечниках, много зелени, даже слишком, низкий круглый столик с разными блюдцами и чайниками с высокими изогнутыми носиками, на стене ковёр хорошего качества.
Бывшая калфа вздохнула и с трудом поднялась на ноги. Когда девушка приняла вертикальное положение, всё её тело запротестовало, а тонкие исхудавшие ноги подкосились. Нигяр упала на пол, еле успев выставить перед собой руки.
Тут же послышались быстрые шаги, поднимающиеся по лестнице и идущие по коридору. Вскоре в комнату вошёл мужчина. Нигяр сразу же узнала этого человека.
Гюль ага подхватил её на руки и бережно положил на кровать.
— Нигяр, тебе нельзя вставать: ты ещё очень слаба, — тихий успокаивающий тон Гюля, прозвучал, как музыка для ушей Нигяр.
— Гюль? Почему... — девушка закашлялась.
— Сюмбюль мне всё рассказал, и мы приняли решение, что ты должна хотя бы какое-то время пожить у меня.
— Всё рассказал? — в горле у Нигяр образовался ком.
— Всё-всё. А теперь, если позволишь, я помою тебе волосы, наложу компрессы и заварю чай.
Нигяр молча кивнула. Гюль бережно, так, чтобы не запутать, опустил волосы Нигяр, чуть запрокинув её голову, в таз с тёплой водой. Внимательными лёгкими движения Гюль ага намылил бывшей калфе голову, заботливо уделяя внимание каждой мокрой путающейся прядке. Из небольшого блюдца Гюль смывал мыльную пену с волос так, чтобы она не попала Нигяр в глаза.
Когда бывший слуга Хюррем султан заглянул в лицо девушки, то увидел, как её тёмно-карии глаза постепенно намокают.
— Нигяр, что с тобой? О Аллах, только не плачь, — Гюль крепко прижал к себе Нигяр хатун и начал успокаивающе гладить её по спине — Бедняжка.
Нигяр пыталась что-то сказать, но её голос дрожал и сбивался. Тихие всхлипы перешли в громкое мучительное рыдание, слёзы даже не собирались прекращаться. Гюлю стало невыносимо больно слышать всхлипы девушки, он хотел помочь, но не знал как. Мужчина только крепко обнял её и молча сидел. Его сердце сжималось в ответ на каждое вздрагивание плечей Нигяр.
Вскоре Гюль уложил девушку на кровать и накрыл её одеялом. Когда он попытался наложить влажные прохладные компрессы на лоб и запястья рук, та лишь отстранилась и перевернулась на бок, укрывшись в одеяло с головой.
Эта ночь была для Гюля бессонной: он, не смыкая глаз, сидел напротив кровати, неподалёку лежал дорожный плащ и мешочек с деньгами, чтобы, что случись, как можно быстрее привести лекаря, бывший евнух гарема время от времени лихорадочно перебирал лекарства выставленные на тумбочке, пытался уговорить Нигяр хоть немного попить, на что она тихо отказывалась и продолжала лежать, почти не двигаясь. Гюль время от времени проверял есть ли жар. К ночи температура повысилась и Нигяр лишь бредила и болезненно постанывала.
Следующий день тоже нельзя было назвать хорошим, пожалуй, он ничем не отличался от предыдущего. Лекарь неопределённо качал головой и давал ещё «полсотни» лечебных снадобий и перемолотых трав.
Гюль ага и не заметил, как под его глазами образовались мешки, а весь внешний вид просто кричал о том, чтобы бывший главный евнух гарема лёг спать. Но Гюлю было всё равно, он даже не заходил в свою таверну. Уже вторые сутки она была запрета, и люди, удостоверившись в этом, расходились, тихо ворча.
— Нигяр, выздоравливай, прошу тебя. Я беспокоюсь. Очень, — Гюль нервно сглотнул и сел рядом с бывшей калфой на кровать, тихо дотронулся до её волос, чтобы не разбудить, — Дело в том, что моё сердце разрывается каждый раз, когда вижу, что тебе плохо. Я пытаюсь помочь, но... Я люблю тебя, Нигяр хатун, больше всего на свете. Пускай ты вряд ли когда-нибудь ответишь мне взаимностью, но мне будет достаточно того, что ты здорова и счастлива.
Прошло немало бессонных ночей, но лекарь всё же уверил Гюля агу в том, что девушке становится лучше. Бывший евнух гарема позволил себе встать и отправиться в таверну.
— Ага. Ага! — уже который раз окликали Гюля, стоявшего за прилавком.
Бывший евнух гарема встрепенулся и, чуть встряхнув головой, отгоняя рой мыслей, огляделся: кипяток лился мимо стакана и стекал со стола на пол, чудом не попадая Гюлю на ногу.
— Простите. Я... не заметил, — Гюль торопливо приготовил заказ посетителя.
— Тебе бы поспать, выглядишь так, будто с того света вернулся.
Гюль потёр лицо руками и постарался сосредоточиться на работе: в конце концов это был его единственный источник дохода.
Тут около таверны остановилась богато украшенная карета. Прозвенел колокольчик над входной дверью, и в помещение вошёл тучный мужчина с подозрительно знакомыми чертами лица. В этом человеке Гюль узнал посетителя таверны, на которого ранее было совершено покушение и, который смог выжить не без помощи Гюля аги.
— Кого я вижу! — радостно прокричал мужчина, — О, Аллах, что это с тобой? Не захворал ли?
— Ну что Вы, всё в порядке, — Гюль радушно улыбнулся.
— Ещё раз спасибо тебе, что спас меня. Я перед тобой в неоплатном долгу. Ах, да! Я тогда не представился. Мурат.
— Гюль.
Вскоре оба мужчин сидели за одним из столиков. Гюль предоставил для Мурата аги кувшин лучшего из вин, которые только у него были, сам же ага тихо попивал щербет. Столь долгое время молчать и не возобновлять беседу было попросту неприлично:
— И какими судьбами Вы в Египте?
— Работа. Работа, мой друг. Где же ещё быть правой руке Ахмеда паши, — с энтузиазмом сказал Мурат.
Гюль ага нервно сглотнул и тут же начал подниматься с места, чтобы поклониться.
— Ох, не надо. Зачем? Сиди, — захлопотал мужчина, — Послушай-ка, да у тебя такая реакция, как у лучших слуг дворца падишаха.
Гюль лишь усмехнулся и решил не развивать эту тему во избежание дальнейших неприятностей.
— Мурат ага, — окликнул господина один из слуг, — Ахмед паша немедленно хочет видеть Вас.
— Прошу простить меня, Гюль ага. В делах, весь в делах.
Мурат ага поднялся и поторопился сесть в свою карету. Несколько слуг пошли за ним.
— Возьми этот сундук, только осторожнее, — сказал один слуга другому.
Мужчина с реденькой козлиной бородкой и тонкими усами наклонился и без особого труда поднял сундук.
Первый рабочий день после продолжительного перерыва выдался не особенно успешным. Гюль вообще был удивлён, что удержался и не уснул за прилавком. Входная дверь в его скромный, но красивый дом скрипнула, и бывший слуга Хюррем султан разулся. Сняв с себя тёмную пыльную накидку, Гюль направился на маленькую кухню. Несмотря на весьма скромный размер в ней всегда было всё необходимое. Такому набору приправ и высококачественных продуктов мог бы позавидовать даже Шекер ага.
К величайшему удивлению на столе стояла тарелка с незамысловатым ужином, состоявшим из ароматного плова и нарезанных овощей.
Гюль торопливо поднялся по лестнице и зашёл в комнату, где лежала Нигяр. Когда бывшая калфа увидела Гюля агу, бледное лицо девушки озарилось тихой радостью.
— Нигяр, это ты плов приготовила?
Девушка кивнула.
— Ты с ума сошла! Тебе отдыхать нужно, — Гюль строго посмотрел на Нигяр, обеспокоенно оглядывая её.
— Тебе тоже. Ты уже достаточно обо мне заботился, — голос девушки был тихим, измученным.
Гюль глубоко вздохнул и обнял бывшую калфу. Нигяр уткнулась ему в грудь.
— Ты сама поела?
— Не могу пока есть. Может быть завтра.
— Ну давай я тебе хотя бы воды принесу.
Когда ночь опустилась на земли Египта, Нигяр устроилась на кровати, а Гюль сел рядом. Девушка уже хотела прикрыть глаза, но её взгляд остановился на красиво расписанной чашке, стоящей на столике.
— Какая красивая. Можно посмотреть? — Нигяр потянулась к чашке.
— Да, только аккуратнее.
— Она для тебя много значит?
— Да... Видишь ли, её расписывала... моя сестра, — неуверенно начал Гюль. — Смог их увидеть, когда жил в Ментеше.
— Ты встретил своих родных? — с явным восторгом приподнялась на постели Нигяр, — И что ты им сказал?
— Ничего. Я не смог. Они, наверное, уже и позабыли обо мне. Лучше уж просто время от времени отправлять одной своей знакомой деньги — она будет им помогать. Да и, к тому же, я так виноват перед своей сестрицей, что даже в глаза ей взглянуть не смогу.
Русоволосый мальчик на цыпочках выбрался за входную дверь. Перед тем как выйти Дуйгу даже не дышал: если отец проснётся, то благосклонных речей можно и не ждать. Как учила матушка: «Просыпайся пораньше и иди работать на поле, позже присоединится сестрица. Если холодно, то иди в соседский дом к Мелек хатун. Постарайся не приходить домой до обеда».
— Думает, что я не знаю, как отец с ней обходится. Всё делает, лишь бы я не видел. Вырасту и сразу же заберу матушку и сестру отсюда, — с такими мыслями Дуйгу направился в конюшню.
Солнце только показалось из-за горизонта, и ни один житель посёлка ещё даже не думал вставать. Мальчик тихонечко дошёл до старого деревянного строения и широко улыбнулся, как только увидел молодую кобылу, с которой он проводил много времени: учился езде, отдыхал в поле, заботился о ней, приговаривая о том, что такой ни у кого больше нет.
И вот уже через несколько минут Дуйгу вскочил на неё и галопом направил в просторное поле. Если удавалось прокатиться на лошади хотя бы около получаса, то утро становилось прекрасным.
— Дуйгу! — окликнули мальчика.
Дуйгу потянул за поводья, останавливая лошадь. К нему подбежала луноликая девочка старше его, но не на много. Невероятную нежность выражала каждая мелкая деталь внешности: русые волосы, серые глаза, аккуратные черты лица, даже родинка над розовыми губами.
— Сестрица, что ты здесь делаешь? — удивился Дуйгу.
— За тобой нужен глаз да глаз: совсем от рук отбился. Работать кто будет?
— Ну, Эдже, успеем ещё. Вон, видишь того мальчика. Он каждый день сюда приходит в такую рань, чтобы родители хвалили, а сам соберёт немного и спит здесь до полудня. Я часик катаюсь, а потом подбираюсь и одну из собранных им корзин себе, — Дуйгу хитренько улыбнулся, поглядывая на старшую сестру.
— О Аллах, Дуйгу, как так можно? Эй! Куда ты?
Мальчик пригнулся, так, чтобы его не было видно за высокой травой и бесшумно начал приближаться к ребёнку, словно хищник. Как и ожидалось, от, ничего не подозревающего, мальчика слышалось только сладкое посапывание. Гюль улыбнулся, подмигнул сестре и рывком потянул корзину.
— Куда?! — бессовестно ограбленный мальчик услышал удаляющийся топот и вскочил.
Дуйгу запрыгнул на лошадь и подал руку Эдже. Девочка поняла безвыходность положения и села позади брата. Кобыла пустилась вскачь. Хоть разгневанный шестилетний мальчик особой угрозы не представлял, всё же было лучше отъехать на безопасное расстояние.
Лошадь скакала так быстро и целеустремлённо, что ни она ни наездники не заметили змею пригревшуюся на солнце. Когда та приметила лошадь, несущуюся в её сторону, она вытянулась и, открыв пасть зашипела. Лошади — пугливые создания. Одного мимолётного соприкосновения мохнатой лошадиной ноги с чешуйчатой кожей гадюки было достаточно, чтобы та заржала и неудачно отклонилась. Копыта заскользили по мокрой от росы траве и животное окончательно потеряло равновесие. Дети же с испуганным криком вылетели из седла и полетели на землю.
Эдже повалилась спиной на крупный валун с острыми краями. Острая боль пронзила всё её тело, но это продлилось лишь несколько секунд, дальше разум заволокло туманом.
— Неужели ничего нельзя сделать? — всхлипывала несчастная мать, направляя взгляд полный надежды на лекаря.
— Мне жаль. Она несомненно будет жить, но вот ходить... Не думаю, что в её случае возможно восстановление, — пожилой лекарь опустил скорбный взгляд.
Булут яростно зарычал и опрокинул стол. Напитки разлились на пол, пачкая ковёр.
— Где этот щенок?! — отец Дуйгу бросился к комнате сына, беря с собой деревянную трость.
— Булут, не надо! Он ни в чём не виноват, — Ирем, встревоженная за жизнь сына как никогда, кинулась за мужем.
Дверь в комнату хлопнула, и заплаканный Дуйгу мог лицезреть багровое лицо отца.
— О Аллах, Гюль, ты ни капельки не виноват. Ты не должен мучиться из-за этого. Да и, к тому же, я уверена, что твоя семья всё ещё ждёт тебя. Любая мать всегда будет любить своё дитя, — Нигяр присела на кровати и заглянула в грустные карии глаза.
Гюль лишь печально улыбнулся.
— Ладно, пойду я, тебе нужно отдыхать. Приходи в мою комнату, если что-то понадобится.
— Постой! Мне нужно ещё кое-что тебе сказать... — девушка слегка замялась.
Гюль оглянулся и приготовился внимательно слушать, что скажет бывшая калфа.
— Я хотела сказать тебе, что мне очень жаль. Если бы ты дальше оставался в гареме, то тебя бы просто-напросто убили. Прости меня за то, что я тогда даже не объяснилась, — Нигяр виновато опустила голову и чуть задрожала.
— Тише, тише. Я уже и не помню. Как я могу долго на тебя обижаться? К тому же, погляди, моя жизнь стала только лучше. А теперь отдыхай, — Гюль сжал руку девушки и, отпустив, направился в свою комнату.
В таверне Гюля жизнь кипела, как котёл с различными яствами. Мужчине было сложно управляться одному, но переступить через себя и доверить хотя бы какие-то дела другим людям он не мог. Вся его работа строилась на немало известной поговорке: «хочешь сделать хорошо — сделай всё сам». Единственный человек, которому он не смог отказать — Нигяр хатун. После того как она оправилась, то напросилась к Гюлю, и вот уже без двух дней неделю приносит недостающие продукты, прибирается и взялась за украшение ранее безликого заведения.
В этот день все столики были заняты, Гюль смело мог предположить, что вернуться домой пораньше он не сможет. Бывший евнух гарема был вынужден беспокоиться за Нигяр, потому что она сейчас явно слабее, чем думает.
— Гюль ага! Куда мне этот горшок с цветами поставить? — оглянувшись, Гюль ни мог не улыбнуться от причудливого вида девушки с массивным раскидистым растением в руках.
— Вон туда, — Гюль указал рукой в угол зала.
Мужчина продолжил готовку, равномерно распределяя специи по блюдам.
— Ага, — в таверну зашёл незнакомый мужчина и приветственно склонил голову, — Мурат ага хочет видеть Вас. Я провожу Вас до дворца Ахмеда паши.
— Ох, я не могу сейчас. У меня полно посетителей. Мне, что всех прогнать?
— Обслужите их и закройтесь на пару часов. Мурат ага очень хотел встретиться.
Вскоре Гюль уже ехал к дворцу по улицам Египта. Нигяр увязалась за ним, а Гюль был и не прочь: не хотел он сейчас её одну оставлять.
По мере приближения ко дворцу бейлербея дороги становились всё шире и люднее, здания красочнее, а площади просторнее. Наконец перед Гюлем предстали высокие башни дворца. Это место было столь величественным, что хозяин был обязан соответствовать такому жилищу.
Поднявшись по широкой лестнице, Гюля и Нигяр отвели в кабинет Мурата аги, который тут же встретил их с распростёртыми объятиями.
— Я так рад, что ты пришёл! Присаживайся, угощайся, — Мурат ага указал на столик с различными сладостями.
— Ага, при всём уважении, у меня мало времени. В таверне сегодня так много людей, что можно получить огромную выручку.
— И если ты мне сейчас поможешь с выбором блюд для праздничного ужина Ахмеда паши, то в твоей таверне всегда будет много людей, и каждый из них будет на порядок богаче. Господин ведь только вчера вернулся из столицы, а это значит, что я должен его встретить как подобает. Ох, а что это за прекрасная девушка с тобой? Твоя жена?
— Что? Ах, нет. Это Нигяр хатун, она помогает мне в таверне.
— Что ж, очень рад знакомству.
Гюля агу определённо заинтересовало предложение мужчины, но его неприятно кольнуло, когда он заметил взгляд Мурата аги, долго задержавшийся на девушке.
После недолгой беседы Мурат пригласил Гюля осмотреть кухню, приговаривая, что повар совсем отбился от рук.
Войдя на широкую кухню, Гюль подивился столь внушительным размерам.
— Мурат ага, могу я кое-что спросить? — неуверенно спросил Гюль ага.
— Разумеется.
— Вы сейчас точно в безопасности? Если тогда на Вас было совершено покушение, то вряд ли они так просто отстанут.
— Уверен, беспокоиться не о чем. Эти люди прекрасно понимают, что Ахмед паша без меня, как без рук, но и не осмелятся попытаться убить меня снова.
— Вами так дорожит паша?
— Я помогаю ему с реализацией одной задумки.
В это время Нигяр просто не знала, чем себя занять. Она неприкаянная стояла посреди просторного кабинета и потерянно оглядывалась вокруг. Блёклые массивные стены, дубовый широкий стол, который редко можно было встретить в домах османов, огромный шкаф и всё остальное было в крепком неуклюжем порядке, каждая вещь была чем-то схожа с внушительным Муратом агой, который, в свою очередь, обладал чертами, будто вырубленными топором.
Вдруг за дверью послышались тихие шаги. Нигяр толком не отдавала себе отчёта, когда поспешила торопливо спрятаться в шкаф. Единственное разумное объяснение, которым девушка могла оправдать это действие — долгие года службы во дворце и многочисленные интриги. Инстинкты давали о себе знать. Нигяр прокляла себя тысячу раз, понимая, что теперь нужно сидеть тихо, не издавая ни звука. В комнату вошёл мужчина одетый скромно, подобно слуге.
Он подошёл к столу и быстро начал перебирать лежащие на нём бумаги, принялся осматривать ящики стола. Наконец, из одного он вынул лист пергамента и, задумчиво дотронувшись до козлиной бородки, пробежался глазами по содержимому письма и быстро положил его на место. Незнакомец уже собирался уходить, как его взгляд остановился ещё на одном листе.
Когда мужчина ушёл, Нигяр вылезла из шкафа. В ней поселилось неприятное подозрение, в добавок к этому её сердце сжималось от непреодолимого любопытства.
Нигяр тяжело выдохнула и, достав из ящика письмо, пробежалась глазами по неразборчивому почерку.
Пишу тебе из столицы. Похоже повелитель очень дорожит Ибрагимом пашой. Заседание совета только показало, что, даже после того случая, султан Сулейман и не думает о смене Визиря. Если падишах ещё не усомнился в паше, то нужно принять радикальные меры, так как без него султан ослабнет.
До меня дошли слухи, что Ибрагим паша планирует убрать меня с должности и назначить Кара Муса пашу наместником Египта.
После текста вместо подписи была нарисована ласточка.
Письмо было явно не из новых. Можно предположить, что письмо было написано ещё до того, как Повелитель отправился в поход. После такого Нигяр была уже не в силах остановиться и тут же принялась читать вторую записку.
3388 воинов, на третий день недели будут пополнены запасы оружия и пороха. Уже скоро мы сможем осадить здешних янычар.
Ваши люди активно распространяют идеи о независимости Египта в народе. Вы сможете стать законным правителем Египта.
Тут за дверью вновь послышались шаги, и Нигяр тут же, положив на место бумаги, встала поодаль от стола.
— Мурат ага! — в кабинете появился высокий худощавый старик в синем кафтане.
Поняв, что в комнате нет никого, кроме незнакомой ему девушки, мужчина удивлённо приподнял бровь и оглядел Нигяр с ног до головы.
— Так, так. Кто это у нас здесь? — старик сощурил глаза.
Его голос был неприятным скрипучим, будто бы открывалась старая дверь. На лице было множество морщин, а сухие губы были плотно сжаты.
— Ты служанка Мурата?
— Нет, ага. Я приехала сюда с его другом.
Старик хмыкнул и обошёл кругом Нигяр, всматриваясь в её лицо. От такого пристального взгляда девушке стало не по себе.
— Ну, что ж, пока мы здесь одни, развлеки меня.
— Что? — Нигяр опешила и, полностью поняв намерения нового знакомого, попятилась к двери.
— Ах да. Точно, — мужчина удержал девушку за руку и положил на стол увесистый мешочек с золотом.
Глаза Нигяр расширились от возмущения. К тому же, она терпеть не могла, когда к ней прикасаются чужие люди и настойчиво хлопнула по старческой кисти. Старик удивлённо поднял брови, но, по-видимому, списав такое поведение на неумелый флирт, перехватил девушку за талию. Нигяр со всей силы оттолкнула мужчину от себя и с размаху ударила его по щеке. Место удара тут же покраснело, а старик уставился в одну точку, прокручивая в голове то, что произошло. Из под его одежды показался кулон в виде небольшой серебристой ласточки.
Бывшая калфа выбежала из кабинета Мурата аги и со всех ног понеслась к выходу из дворца. Спустившись вниз по лестнице, Нигяр врезалась в двух мужчин. От неожиданности она отскочила на пару шагов.
— О Аллах, Нигяр, всё в порядке? — Гюль ага взял её за предплечья и заглянул в испуганные карии глаза.
— Я... На меня напал какой-то мужчина и... — голос девушки дрожал.
— На тебя напали? Кто? Где он? — Гюль явно начал злиться.
— Не надо, Гюль. Просто поехали домой, пожалуйста.
— Постой, ага, мы же ещё не закончили, — запротестовал Мурат ага, стоящий неподалёку.
— Мне всё равно. Мы уезжаем.
Из-за избытка эмоций Нигяр, даже когда села в карету, не заметила, что пропала одна из её серёжек. Девушка даже не предполагала, что украшение могло выпасть прямо на стол Мурата аги и лежать под несколькими бумагами.
Когда Гюль отвёз девушку домой, было около полудня, несмотря на множество событий день и не думал заканчиваться.
— Ты иди в таверну, и так со мной много времени потерял, — Нигяр присела за столик.
— Да куда же я пойду? Не нужно тебе одной оставаться. По крайней мере, сегодня. А таверна никуда не денется, — Гюль улыбнулся и присел рядом с бывшей калфой гарема.
— Нет, правда, можешь идти. Со мной всё в порядке.
— Нигяр, я же знаю, что это не так. Давай лучше посидим, можем приготовить вместе что-нибудь.
— Со мной всё в порядке! — Нигяр внезапно перешла на крик, отчеканивая каждое слово.
Несмотря на добросовестную заботу и опеку Гюля, раны от потери ребёнка и жестокости возлюбленного так быстро не затягиваются. Тяжёлый день только сгустил тучи над головой Нигяр.
Гюль выдохнул и чуть помрачнел:
— Вот уж прости, что забочусь о тебе. Ты ведь, как всегда, сильнее всех и уверена, что справишься со всем сама.
— Я не просила, чтобы ты заботился обо мне. Хочешь, чтобы я была обязана тебе? — Нигяр плотно сжала зубы и вскочила на ноги.
— Да зачем мне это? У тебя прекрасно получается постоянно держать меня на расстоянии. Как славно ты придумала: вплетаться в интриги, рисковать собственной жизнью, а мне не говорить ни слова. Мне порой кажется, что я имею дело с незнакомкой, которая не хочет иметь со мной ничего общего, — сердце Гюля стала переполнять, нарастающая с каждой секундой, обида.
— Хватит говорить ерунду! Я прекрасно справлялась со всем сама, и я не просила тебя лезть в мои дела. Навязался со своей помощью! Есть вещи, о которых тебе просто не нужно знать.
— Ну конечно, кто я, чтобы заботиться о твоей персоне и знать о твоей жизни хоть что-то? До паши хазретлери уж точно не дотягиваю, — вылетело из уст Гюля, только через пару секунд мужчина понял всю свою ошибку.
Глаза Нигяр заблестели, а в животе появилось неприятное болезненное ощущение. Девушка сжала ладони в кулаки и вылетела из комнаты. Гюль не смог сдвинуться с места.
Когда шаги затихли, Гюль упал на кровать, вновь и вновь прокручивая свои слова в голове. Бывший главный евнух гарема измученно застонал.
— Ну и зачем нас потащили на эту охоту. Что, кроме нас слуг больше нет? — Сюмбюль ага насупился, нервно поправляя свои кудри.
— Можешь сходить и спросить это у султана Селима, если головы не жалко, — сказала Нигяр и раздражённо покосилась на приятеля.
Сюмбюль сонно поёжился и перевёл взгляд на круглолицего коллегу, который без зазрения совести то и дело громко всхрапывал. Бледный, как смерть, Илькин ага ехидно ухмыльнулся своими тонкими бесцветными губами. Сюмбюль ага заметил это и тут же раздражённо окинул взглядом эту «бледную моль». Смуглый Мёге покосился на Илькина, наблюдая за его реакцией.
— Да прекратишь ты или нет? — пихнул Сюмбюль Гюля агу под бок своим острым локтем.
— М? — евнух встрепенулся и заспанными глазами оглядел всех присутствующих.
Гюль ага отодвинул оконную шторку кареты и выглянул на улицу. Солнце только начало подниматься над горизонтом, по обеим сторонам дороги тянулся лес. Деревья расположились неплотно, как бы держась друг от друга на безопасном расстоянии.
— Долго мы уже едем? — Гюль ага сильнее закутался в накидку.
— Достаточно, Гюль ага. Ну, в отличие от нас, ты этого и не заметил, — сладкий голос Илькина аги, всегда игравший на высоких тонах, был пропитан желчью.
— Да, я устаю, так как, в отличие от некоторых, работаю.
— Ммм, ну разумеется, на кого же нашим госпожам и Повелителю положиться, кроме как на Гюля агу. Да, Сюмбюль ага? Ты ведь так утомился, уже совсем работать перестал. Теряешь хватку. Может быть тебе уехать туда, где будет поспокойнее, ведь в Топкапы жизнь бьёт ключом, — ухмылка так и не сползала со спокойного лица Илькина, а Мёге ага, сидящий рядом широко улыбнулся и восхищённо взглянул на евнуха.
— Спасибо за заботу, Илькин ага. Жаль только мы с тобой скоро не увидимся. Я стану главным евнухом гарема, а вот куда тебя отправят? Даже не знаю. Может в Манису или Ментеше? — глаза Сюмбюля аги сузились.
— Ох, мне всегда нравилась твоя самоуверенность. Жаль, что ты ошибаешься.
— С чего ты взял, что я ошибаюсь?
— Ну, а ты разве не слышал? На днях Айше Хафса султан обсуждала с Дайе калфой, кого бы назначить на эту должность следующим. К сожалению, она сказала, что ты слишком скандальный, вспыльчивый и своенравный. Видишь ли, никому не нужен лизоблюд, способный в любой момент предать.
— Тебя не спрашивали, Илькин. Молчи, пока я тебя на куски не порвал! — Сюмбюль ага вскипел, и весь его вид выражал желание кинуться на противника.
Евнух пригладил свои волосы кремового цвета и размял шею, победно взглянув на, вконец разозлённого, Сюмбюля. Когда Сюмбюль ага был на эмоциях, он не мог трезво мыслить, и Илькин всегда оказывался на шаг впереди.
— Ну всё прекратите. Мы должны скоро приехать, — сказала Нигяр калфа и посмотрела на Сюмбюля, который лишь раздражённо передёрнул плечами и посмотрел на совершенно спокойного Илькина агу с некоторой опаской.
Через некоторое время падишах и его свита остановились на небольшой поляне. Несколько слуг сразу же побежали ставить походный шатёр, а другие отправились готовить оружие. Искусно изготовленные луки, сабли и боевые топоры производили неизгладимое впечатление. Все были так заняты, что никто не заметил пропажу одного из охотничьих ножей.
— Сюмбюль ага, ты пахлаву на стол повелителя поставил? — Нигяр калфа подбежала к евнуху.
— А как же.
— И про миндальный суп не забудь. Поставь его ближе к краю стола.
— Как прикажете, Нигяр султан.
— Сюмбюль!
Приготовления шли быстро. Чтобы избежать гнева султана, всё всегда делалось чётко и без единой ошибки. Уже через четверть часа на величественном столе султана Селима расположились различные яства, а у шатра выстроилась охрана и слуги.
После неплотной трапезы и отдыха началась охота. Охотничьи собаки были в полной готовности: они скалили клыки и рвались вперёд. При виде этих животных Гюль ага невольно сделал шаг назад.
Охота длилась до вечера. Повелитель почти не делал перерывов. Если взглянуть на богатую добычу, то можно судить, что потратили столь много времени не зря. Погода располагала, а воздух был свежим и приятно обдувал кожу. В конце концов, прогулки шли на пользу людям, целыми днями безвылазно сидящим во дворце.
Неожиданно для всех султан Селим решил не возвращаться во дворец, посвятить и второй день охоте. Так как это место наскучило ему, Повелитель приказал безотлагательно выезжать в другое место, расположившееся недалеко от столицы. Нужно было добраться до туда пока не стемнело и переночевать там.
— Ну, разумеется. Всегда любил спать сидя на камнях, укрывшись плащом. А если ночью будет холодно, а если дождь? — раздражённо пробормотал Сюмбюль себе под нос, склонив голову.
— Да не ной. Не думал, что ты такой неженка, — прошептал, стоящий рядом, Гюль ага.
— Сам неженка!
— Ну ты!
— Ну ты!
Когда вещи были сложены, слуги смогли ненадолго выдохнуть. Для них дни охоты всегда были тяжёлыми, зная с каким трепетом падишах относился к этому занятию.
Сюмбюль оправил чуть вспотевшие волосы и собрал их в небольшой хвост на затылке. Сделав глубокий вздох, он пошёл по тонкой тропинке. Только недавно он начал осознавать, что из-за дворцовой суматохи стал больше ценить тишину и личное пространство.
— Старею, — с ухмылкой подметил Сюмбюль и тяжело вздохнул, давая понять, что девятнадцать лет - это не шутка.
Парень присел на повалившийся ствол дерева и, широко зевнув, опустил голову на руки.
Вдруг после едва уловимого шороха в кустах, которому Сюмбюль ага не придал значения, евнух почувствовал что-то холодное и заострённое у своей шеи.
— Ну привет, Сюмбюль ага. Как же всё-таки удачно ты отошёл в лес. Более подходящего момента и быть не могло, — услышал Сюмбюль приторный голос за спиной.
Евнух медленно развернулся и увидел Илькина агу, приставившего нож к его горлу. Неподалёку стоял Мёге ага, внимательно следящий за своим товарищем.
Без лишних слов Илькин, с силой нажимая на нежную кожу коллеги, повёл Сюмбюля агу глубже в лес. Уже было не слышно голосов с поляны, на которой расположился Повелитель и прислуга.
— Что убьёшь меня?
— Ну что ты, всего лишь привяжу вон к тому дереву и оставлю дожидаться диких животных. До завтрашнего вечера никто даже не заметит твоей пропажи. А потом все решат, что ты сбежал, конечно, по началу будут искать, но уж точно не здесь, — в голосе Илькина аги не слышалось ни ноты беспокойства, он точно знал, что делает.
— Ты меня так просто не убьёшь, вот увидишь, — Сюмбюль ага зло стиснул зубы.
— Ну-ну, без лишних слов, Сюмбюль ага. Хоть ты и избежал участи быть отравленным, то сейчас уж некуда деваться. Мёге, обвязывай.
Вокруг, вставшего спиной к дереву, Сюмбюля, тут же начала закручиваться верёвка, обвязываясь вокруг предплечий. С каждым новым витком движения сковывались всё сильнее, а руки начинали затекать.
— Кстати, давно хотел спросить, а правда, что твоя мать умерла?
— Не твоё собачье дело! Откуда ты вообще это знаешь? — Сюмбюль ага зло прошипел, и в глазах заплясали злые огоньки.
— Я однажды заходил к тебе, а ты во сне разговариваешь. Так жалобно. Полагаю, это ведь ты виноват в её смерти, матереубийца? — глумливо прошептал Илькин ага, наклонившись к уху коллеги.
— Заткни свою пасть! Я убью тебя, клянусь, я тебя уничтожу, — Сюмбюль начал рваться вперёд, пытаясь высвободиться.
Всё чего он сейчас хотел - это наброситься, сомкнуть свою стальную хватку на тонком горле Илькина аги и почувствовать, как ломается его трахея, видеть в его глазах предсмертный ужас.
— Жаль, что мы с тобой больше не увидимся, Сюмбюль ага, — сказал Илькин ага и засунул Сюмбюлю в рот кусок ткани.
Как бы евнух не старался, он не мог выдать из себя ничего, кроме нечленораздельного мычания.
Илькин ага со своим приятелем, шепчущим ему на ухо разные лестные слова, удалились. Сюмбюль ага остался совершенно один в тени деревьев.
Повелитель со свитой оседлали лошадей, сели в кареты и отправились в путь.
— Погодите, а Сюмбюль, где он? — забеспокоилась Нигяр.
— Не волнуйся, Нигяр калфа, он в другой карете. Разве Сюмбюль ага вас не предупреждал? — с удивлённым выражением лица спросил Илькин ага.
Гюль ага и Нигяр калфа переглянулись.
— А в какой именно он карете? — начал допытываться Гюль ага, видя озадаченность Нигяр калфы.
— В карете Мустафы аги, — в груди Илькина разыгралось неприятное волнение.
Гюль ага взглянул на калфу, и его будто бы окатило ледяной водой. Нигяр калфа оцепенела и нервно сглотнула.
Калфа выглянула в окно, и в ней поселилась капля надежды. Их карета ехала в конце длинной вереницы и, воспользовавшись моментом, девушка сказала кучеру притормозить.
Нигяр тут же выскочила и скрылась в тени деревьев от лишних глаз. Гюль ага, окончательно решившись, выбежал за ней и затерялся в деревьях.
— Нигяр, ну и куда ты пошла. Нас же казнят, если узнают.
— У Повелителя слишком много дел. Он не заметит пропажи нескольких слуг. Главное поскорее найти Сюмбюля и добраться до места охоты.
— Да с чего ты взяла, что с этим негодяем что-то случилось?
— С утра я слышала, как Мустафа ага выпрашивал личную повозку, в силу того, что он ненавидит, когда с ним в крохотном пространстве люди находятся долгое время. Мустафа ага ни за что бы не ехал с кем-то ещё. Особенно с болтливым Сюмбюлем. Пошли скорее.
Тело начало болеть от кончиков пальцев ног до уставшей шеи. Лопатки свело, а верёвки травмировали туловище при каждом движении. Сюмбюль уже не пытался выбраться, так как все его старания не увенчались успехом. Ноги начинали подкашиваться.
— Не хочу... Не хочу умирать. Только не сейчас, только не так. Только не от рук этого мерзавца, — думал Сюмбюль, и его тело начала колотить мелкая дрожь.
Евнух издал болезненный стон и, запрокинув голову, плотно зажмурил глаза.
Вдруг откуда-то сбоку послышался треск веток. Сюмбюль насторожился и нервно сглотнул. Шорох приближался. Евнух собрал весь остаток своих сил и напряг все мышцы тела, пытаясь выпутаться.
Когда шум раздался почти над ухом, Сюмбюль ага издал громкое испуганное мычанье.
— Вот ты где! — воскликнул Гюль ага, выбравшийся из зарослей.
Сюмбюль, облегчённо выдохнув, радостно взглянул на Гюля. Тот подошёл ближе и вынул кляп изо рта коллеги.
— О Аллах, Гюль ага, впервые я так рад тебя видеть.
— Ты как, в порядке?
— Да, освободи меня скорее.
Гюль ага уже собирался развязать тугой узел, но в последний момент остановился и встал в манерную позу.
— Гюль ага, немедленно развяжи меня!
— А зачем мне тебя развязывать? И проблем меньше будет. Напомни, сколько раз я из-за тебя попадал в неприятности?
— Ну, Гюль ага, что ты как маленький? Ну что я должен сделать, чтобы твоя душенька успокоилась? — Сюмбюль раздражённо вздохнул.
— Что сделать? Признай, что был не прав и, скажем... Что я лучше тебя подхожу на должность главного евнуха гарема, — последняя фраза была Гюлю ни к чему, но евнуху было безумно интересно посмотреть, как его коллега будет выдавливать из себя эти слова.
— Что? Нет! Что за детские игры? Просто развяжи меня.
— Ну, если не признаешь своих ошибок, тогда я уйду.
— Ты меня здесь не оставишь! Не сможешь, — начал поддаваться истерике Сюмбюль.
Гюль ага начал медленно удаляться. Сюмбюль ага прикусил нижнюю губу. Евнух никак не мог переступить через свою упрямую гордость и лишь капризно топнул ногой. Листва зашелестела от порыва ветра. Или не от этого?
— Стой! Гюль ага, вернись! — Сюмбюль заорал от страха чуть ли не во всю глотку и начал нервически пытаться выдернуть руки из верёвок, — Гюль! Хорошо, я согласен, только развяжи.
Гюль еле сдержал смех и вновь приблизился к коллеге.
— Ну... ладно... Я... был не прав насчёт тебя и твоих действий. И... ты лучше меня в... делах, — Сюмбюль с огромным трудом выдавил из себя эти слова, состроив брезгливое выражение лица.
— Больше не будешь кидаться на меня, как бешеный пёс?
— Не буду, не буду, только развяжи, — сквозь стиснутые зубы проговорил Сюмбюль ага.
Гюль тут же высвободил коллегу. Последний брезгливо отряхнулся и принялся разминать затёкшее тело.
— Пёс блохастый и паршивый. Не прав? Пф, ещё чего. Лучше? Да когда такое было. Прочь от меня, шакал проклятый, — процедил Сюмбюль, сквозь злобно сжатые зубы.
— Гад ползучий, так и знал, что твои слова ничего не стоят! — Гюль ни на шутку разозлился и с силой пихнул Сюмбюля в бок.
Сюмбюль ага толкнул коллегу, от чего тот чуть не повалился на землю.
— Аги! Совсем с ума сошли? Я их тут ищу, а они... — Нигяр подошла к евнухам с укоризненным взглядом, — Ладно. Слава Аллаху, что мы нашли тебя живым и здоровым, Сюмбюль. Теперь нужно выбираться.
— О, Всевышний. Нас казнят, решат, что мы хотели сбежать и казнят, — запричитал Гюль.
— Да не ной ты! Раздражаешь меня просто... — Сюмбюль состроил недовольную гримасу и отряхнул те места на своём кафтане, до которых дотрагивался его коллега.
После небольшой паузы Сюмбюль продолжил:
— Чтож, в одном Илькин ага был прав — до утра нашей пропажи не заметят. Тут неподалёку есть небольшое предместье, переночуем там, а с восходом солнца поймаем какую-нибудь повозку.
Погода была хорошая, так что добраться до скромных домиков не составило труда. Узкие улочки были чистыми, а вдоль домов были высажены цветы, которые радовали глаз.
— И кто захочет нас видеть в столь поздний час? — спросил Гюль ага, озадаченно оглядываясь по сторонам.
— Ну выбора у нас всё равно нет, придётся действовать наугад, — Нигяр калфа тут же постучала в деревянную дверь одного из домов.
Оттуда донеслись лишь невнятная речь и ругань. Из следующего дома и вовсе не было ни единого звука.
После продолжительного блуждания одна дверь всё же со скрипом отварилась. За ней стояла худая пожилая женщина, укутавшаяся в платок. Она была немного сгорбленной и будто бы испуганной.
— Добрый вечер! Вы что-то хотели? — спросила она тихим добрым голосом.
— Да, нам негде переночевать, и мы бы хотели попросить у Вас помощи, — Нигяр замялась и стеснительно опустила голову.
— Конечно, конечно, проходите.
Старушка проводила гостей в скромную почти не освещённую комнату, где из мебели был лишь один диван и маленький круглый столик. Впрочем, на одну ночь это не имело значения.
— Спасибо, Вы нас просто вручили, — Нигяр благодарно улыбнулась.
— Ну что ты, доченька, не за что. Располагайтесь, отдыхайте. Я - старуха одинокая, мне ваша компания только на пользу.
Старушка вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
— Сюмбюль ага, у меня к тебе есть один важный вопрос. Ты ведь расскажешь о том, что Илькин ага хотел убить тебя? — спросила Нигяр и обеспокоенно взглянула на евнуха.
— Нет, Нигяр калфа. Ещё вчера я бы хотел, чтобы его казнили, но сейчас... Не хочу, чтобы его убил кто-то другой. Если его тихонько задушат в темнице, я не смогу это лицезреть, — в глазах Сюмбюля промелькнуло что-то хищное, этот взгляд появлялся крайне редко, но Нигяр точно знала, что за ним скрывается что-то ужасное.
— Сюмбюль, не знаю, что ты задумал, но, думаю, это того не стоит.
Воцарилось молчание. Так слуги гарема долго сидели на полу, каждый думал о чём-то своём.
Сюмбюль ага закатил глаза:
— Давайте спать уже, а то совсем не выспимся.
Сюмбюль ага был прав: на дворе уже была тёмная ночь, и до восхода оставалось не так много времени. Уступив для Нигяр диван, Сюмбюль ага и Гюль ага устроились возле, сидя на широких подушках. Сюмбюль тихо ворчал, пытаясь облокотиться поудобнее, а Гюль ага лишь мирно прикрыл глаза и пожелал калфе спокойной ночи.
Спустя некоторое время Нигяр тихо встала с кровати и лёгкими шажками направилась к двери. Не заметив ног Сюмбюля, она споткнулась об одну из них и чудом не упала на пол.
Сюмбюль устало застонал.
— Нигяр, ну уже больше полуночи. Куда ты собралась? Спи уже!
— Мне страшно пить хочется. Что я могу поделать?
— Сюмбюль ага, помолчал бы, — Гюль ага вскочил и тихим шагом направился к двери, — Если хочешь поскорее лечь, то помоги мне найти в этом доме кувшин с водой. В конце концов мы с тобой тоже давно не ели и не пили.
Евнух гарема нехотя поднялся и не спеша направился за своим коллегой. Вокруг была кромешная тьма, чтобы разглядеть хоть что-нибудь и не наткнуться на какую-нибудь тюфяк или корзину, нужно было делать огромное количество усилий. На то, чтобы найти свечи и лучинки не стоило и надеяться.
— Сюмбюль ага, ты здесь? — прошептал Гюль ага.
— Здесь, здесь, где же ещё? Иди давай. Только Аллаху одному известно, где в этом доме кухня. Чёрт бы побрал эту старуху.
— Эй! Не говори так, ведь старушка милая. И она здесь ни при чём.
— А ты меня не затыкай! Что, не могла поставить воду к нам поближе, будь она неладна? — Сюмбюль перешёл на громкий шёпот.
— Я сказал тебе, замолчи! Разбудишь её ненароком, шакал паршивый.
— Это ты замолчи, мокрый уж, пока я тебя прямо здесь не прикончил.
— Только попробуй, — Гюль делал огромные усилия, чтобы не прикрикнуть на коллегу.
— Верблюд!
— Поганец!
Сюмбюль хотел наотмашь хлопнуть коллегу по щеке, но из-за плохой видимости попал по его шее. Тут Гюль ага уже не мог держать себя в руках и, с трудом нащупав в темноте чёрные, растрёпанные после тяжёлого дня, кудри, потянул за них, чуть ли не выдирая клок волос коллеги. Последний взвыл от боли и пошатнулся. Как не кстати прямо под ногами парня оказалась какая-то тяжёлая коробка. Больно стукнувшись об неё ногой, евнух потерял равновесие и рухнул прямо на Гюля агу, который в свою очередь задел что-то на, стоящем неподалёку столе.
После падения двух евнухов раздался грохот рушащихся вещей. Были и глухие звуки, и оглушительный металлический звон, и пугающий звук разбивающегося фарфора, который не спутаешь ни с чем.
Гюль ага замер на полу, на минуту в помещении воцарилась мёртвая тишина. Евнухи боялись даже вздохнуть.
Тут из соседней комнаты послышались приближающиеся шаги.
Свет от пламени свечи озарил комнату и упал на лица лежащих на полу евнухов. Вокруг валялись осколки вазы, металлические стаканы, столовые приборы и книги с помятыми страницами.
Лицо старушки приняло мертвенно-бледный оттенок. При свете свечи это зрелище стало ещё более устрашающим.
— Ну простите нас. Мы ведь... — это последнее, что успел сказать Гюль ага перед тем, как входная дверь захлопнулась перед его носом.
Из дома всё ещё слышались брань и успокаивающие речи Нигяр калфы.
— Вот упрямая. Ну чего не бывает, что выгонять сразу нужно? А эта Нигяр напросилась у неё остаться. Помогать ей будет... пф.. Тоже мне, — Сюмбюль манерно скрестил руки на груди и закатил глаза.
— Да замолчи ты, мы ведь и в правду виноваты. Ну уж ничего не поделаешь, нужно найти где переночевать. Да вот только уже поздно, вряд ли кто-то захочет пускать в свой дом двух незнакомцев. Может всё же разрешат остаться в сарае?
— Сам в сарае ночуй, словно скотина грязная, а я не стану, — Сюмбюль брезгливо поморщился.
— А у тебя есть выбор?
Сюмбюль издал тоскливый вздох и поманил коллегу за собой.
Евнухи пошли по улицам предместья. Гюлю аге стало не по себе от, сгустившегося вокруг, мрака. Было противное ощущение на сердце ещё и от того, что это «змеиное отродье» куда-то ведёт его.
— Одному Аллаху известно, что на уме у этого урода. Вдруг он хочет убить меня, тихо задушить в кустах, — противные мысли закрадывались в голову евнуха одна за другой.
— Вот оно! — Сюмбюль внезапно вскрикнул и заговорчески наклонился к уху коллеги, указывая на кого-то рукой.
Издалека приближалась девичья фигура. По мере приближения Гюль смог разглядеть её острые черты лица и тонкий стан скрытый за мантией. В смуглой коже и выразительных глазах таилась загадочная привлекательность.
— Гюль ага, зови на помощь, — прошептал Сюмбюль.
— Что? — Гюль опешил и усомнился в услышанном.
— Зови на помощь.
С этими словами Сюмбюль закатил глаза и театрально упал на руки Гюлю, который еле-еле успел подхватить коллегу. Руки кудрявого парня ослабли и безжизненно повисли.
— На помощь! Помогите! — выдавил из себя Гюль ага, мысленно сгорая от стыда, — Скорее сюда!
Девушка, заметив эту картину, подбежала с крайне обеспокоенным выражением лица. Она тут же наклонилась к «умирающему» евнуху.
— О, Аллах! Что с ним, ага? — спросила девушка своим бархатным голосом.
— Ему вдруг стало дурно, прошу, помоги нам.
— Конечно, конечно, мой дом недалеко.
Гюль, осознав безвыходность положения, взял Сюмбюля на руки. К удивлению, это получилось у него без особых усилий. Евнух был тощий и можно было нащупать только рёбра и острые лопатки. При виде тонких конечностей Гюлю стало даже жаль коллегу.
Войдя в скромный дом хатун, Гюль тут же отнёс Сюмбюля агу в ближайшую комнату и положил безжизненное тело на диван.
Обеспокоенная девушка тут же принесла стакан с прохладной водой и подушки. Она подложила одну из них Сюмбюлю под голову и присела рядом. Хатун бережно похлопала парня по щеке, пытаясь привести его в сознание.
Сюмбюль ага тяжело распахнул длинные ресницы и приподнялся на локтях.
— Ох, что со мной? Кто вы? — прошептал он страдальческим тоном.
— Ага, Вы у меня дома. Ваш друг рассказал, что Вам стало плохо, и я вызвалась помочь. Меня зовут Фериде.
Гюль ага хотел провалиться сквозь землю, он боялся, что предательский стыдливый румянец на его щеках выдаст их.
— Фериде? Какое красивое имя, просто сказочное, — еле шевеля губами молвил Сюмбюль.
Девушка хихикнула и протянула евнуху стакан с водой.
Через несколько минут Гюль ага устроился на соседнем диване, а Фериде хатун присела рядом с Сюмбюлем агой и омыла глубокую царапину на его шее проточной водой. Сюмбюль морщился от неприятного жжения и старался стонать как можно жалостливее. Гюль ага же укоризненно поглядывал на коллегу, обречённо вздыхая.
Вскоре, оба евнуха расположились на мягких диванах, и уже перед сном Гюль сквозь зубы прошептал:
— Распутник.
— Пёс плешивый.
Гюль ага сладко спал, когда почувствовал, что кто-то дотронулся до его плеча. Гюль сквозь сон буркнул что-то невнятное и укрылся в одеяло с головой.
Тут, резким движением с него сдёрнули источник тепла и евнух, задрожав от внезапного холода, открыл карии глаза.
— Просыпайся, мерзавец. Пора идти, если не хочешь лишиться головы, — Сюмбюль ага стоял около его кровати и потягивался.
Гюль ага зевнул и, оглядев освященную первыми лучами солнца комнату, поднялся. Когда евнух натянул на себя дорожную мантию, он залез себе в карманы.
— Сюмбюль, у меня тут где-то был мешочек с деньгами и цепочка золотая, хотел её продать. Ты взял?
— Я?! Не нужны мне твои вещи. Сам ищи свои вещи, — огрызнулся Сюмбюль, но ради того, чтобы проверить свою догадку, полез в карманы мантии.
Глаза евнуха округлились, когда он не нашёл ни монеты от большей части, недавно выданного, жалования. Сюмбюль поднял взгляд на Гюля, который раздражённо выдохнул и, быстро оправив одежду, вылетел из комнаты. Сюмбюль ага поспешил за ним.
Около кухонного стола они увидели Фериде хатун, которая готовила как ни в чём не бывало.
— Фериде хатун, видишь ли, мы проснулись с утра и не досчитались некоторых вещей, — Гюль попытался изобразить вежливость, хоть и был ужасно зол.
Девушка равнодушно взглянула на него и перевела взгляд куда-то на лестницу, с которой послышались тяжёлые шаги.
— Что-то случилось, сестрица? — высокий бородатый мужчина спустился на первый этаж и сверкнул грозным взглядом.
Мужчина всем своим видом вселял некий неосознанный страх. Выглядел он очень суровым, не хотелось даже представлять, какой он может быть в гневе.
— Ага, мы... — хотел было продолжить Гюль ага.
— Ах, нет, ага. Всё в порядке. Спасибо Вам за гостеприимство, мы уже уходим, — Сюмбюль ага натянул улыбочку и подтолкнул коллегу к выходу.
Выйдя за дверь, оба евнуха стали мрачнее тучи. Гюль ага насупился и метнул злобный взгляд на Сюмбюля.
— Это ты во всём виноват. Если бы не потащил нас сюда, то ничего бы не случилось.
— Я виноват? Будто бы я знал, что эта проклятая нас обворует. О Аллах, там было столько денег,— Сюмбюль застонал и, закрыв лицо руками, опустился на землю.
— Гюль ага, Сюмбюль ага! — окликнул евнухов женский голосок, — Я вас уже обыскалась.
Нигяр калфа подбежала к ним и заглянула в их печальные лица.
— Что это с вами? Случилось что?
— Нет, Нигяр калфа. Всё в полном порядке, — прошипел Сюмбюль сквозь зубы.
Уже скоро троица слуг стояла у дороги и ждала приближения, выезжающей из-за поворота, повозки.
В, расставленном на ночь, охотничьем лагере уже потихоньку начали пробуждаться люди. Слуги с дорогими одеждами, кувшинами с водой стояли около шатра Повелителя. Остальные же готовились к новому дню.
Илькин ага нагнулся к ёмкости с речной водой и начал омывать усталое от недосыпа лицо, крупные синяки лишь подчёркивали красные глаза.
— Мёге ага, дай полотенце, — сказал Илькин своим металлическим голосом и протянул руку куда-то за себя.
Когда в руке ощутилась ткань, Илькин ага промокнул влажное лицо. После этого он оглянулся, чтобы сказать что-то своему коллеге, но вместо приятеля увидел хитрую ухмылку и чуть растрёпанные волосы Сюмбюля аги.
«Слуга» Мурата аги присел за столик в своей комнатушке, поджёг длинной спичкой пару свечей и торопливо достал чуть помятый лист пергамента. Мужчина начал излагать содержание недавно прочитанных писем:
Паша, это письмо невероятно важное. Надеюсь Вы ознакомитесь с ним как можно скорее.
Оказалось, что именно Ахмед паша и его приспешник пытались подставить Вас. Так как Повелитель не поддался на провокацию, они собираются действовать более решительно.
Ахмед паша хочет сделать себя султаном Египта, иметь влияние на наше государство. Могу догадываться, что он не забыл того, как султан Сулейман пренебрёг порядком и назначил Вас на должность великого Визиря вместо Ахмеда паши. Паша знает о Ваших намерениях.
У него чуть меньше трёх с половиной тысяч воинов и большие запасы пороха и оружия. Они планируют загнать янычар, находящихся в Египте, в ловушку.
Прошу Вас принять меры, пока не стало поздно.
Мужчина запечатал письмо и незаметно выбрался из дворца. Пройдя по покрытым ночным сумраком улицам, он свернул в переулок и постучал в маленькую неприметную дверь.
— Открывай, это я. Скорее!
— Текер? Почему так поздно? Что-то стряслось? — подтянутый мужчина приоткрыл дверь и протёр сонные глаза.
— Я сколько раз говорил тебе не называть меня настоящим именем? — строго бросил Текер ага, — Ты не раз выручал меня, когда нужно было доставить срочное послание. Помоги и в этот раз. Никто не выполнит это задание лучше.
— Что, прямо сейчас? — устало спросил гонец.
— Именно, — мужчина вручил письмо.
По-военному быстро собравшись, гонец вышел за дверь. К сожалению, Текер уже ушёл и мужчина не успел задать ему ни одного вопроса.
— И, как всегда: вот тебе место, куда нужно отвезти, вот имя получателя, а больше ничего, — проворчал гонец.
Он уже собирался решительно зашагать вперёд, как в груди неприятно кольнуло. От острой боли в сердце ноги подкосились, и мужчина чуть не упал на землю. Всё же возраст и слабое здоровье давали о себе знать. В голове зашумело. Такие приступы случались и ранее, нужно было лишь полежать немного, но одно гонец знал точно: сейчас он никуда ехать не может.
— Сынок! Иди сюда! — крикнул мужчина в приоткрытые двери дома.
— Отец? Что, опять приступ? Позвать лекаря? — тут же подбежал обеспокоенный худощавый парень.
— Нет, но ты должен сделать кое-что. Не хотел бы тебе это поручать, но другого выбора нет. Возьми это письмо и отвези его на фронт. Ибрагиму паше передать лично в руки и как можно быстрее. В верховой езде тебе равных нет, так что управишься быстро.
— Отец, прямо сейчас ехать? Это ведь совсем не близко.
— Сейчас. Прошу поезжай и будь осторожнее.