Лучшие годы жизни

Завидев всадника, закутанного в чёрное одеяние, стража насторожилась, и каждый из подтянутых янычар положил руку на рукоятку сабли, дабы не дать непрошенному гостю проникнуть на территорию охотничьего домика. Текер ага спешился и приблизился к страже, таща за собой брыкающуюся и извивающуюся девушку. Один из янычар сделал быстрый шаг навстречу, но Текер выставил руку вперёд, приказывая остановиться. Наёмник снял с руки перчатку, на тыльной стороне кисти виднелась отметина, которая, вероятно, была выжжена, словно клеймо. Хитроумный рисунок чем-то напоминал двух сплетающихся змей с широко раскрытыми пастями и оголёнными клыками. Янычары сразу же разошлись в стороны, пропуская Текера. Из-за кляпа Нигяр не могла кричать, а вырваться из крепкой хватки наёмника не представлялось возможным. Сколько бы она не бросала умоляющие взгляды на стражу, всё было тщетно. Крепко связанные за спиной руки болели, девушка до крови изодрала запястья, пытаясь вырваться. Оказавшись в охотничьем домике, Текер ага одним движением усадил пленницу на подушку и принялся закрывать ставни всех окон. Нигяр ёрзала и всё ещё пыталась закричать, взгляд метался по комнате, ища помощи. В голове шумело, во рту пересохло, а дышать стало невыносимо тяжело. По горлу поднялся комок, когда в комнату вошёл Текер с ножом в руках и  внушительным псом на поводке. По его лицу невозможно было ни предсказать его действий, ни угадать о чём думает этот человек. Текер стянул с себя тёплый дорожный плащ и уселся напротив Нигяр, взяв с маленького столика спелое яблоко и горсть зелёного винограда. Чёрный пёс, устроившийся рядом с наёмником, заинтересованно ткнулся носом, обнюхивая фрукты. — Хороший мальчик, — со всей нежностью протянул наёмник, взлохмачивая рукой шерсть животного. Пёс громко гавкнул от радости и завилял хвостом в благодарность за похвалу. Текера агу, казалось, не интересовала сама пленница, он безучастно смотрел вокруг, нарезая яблоко. Сок свежего фрукта разлетался в сторону и стекал по блестящему лезвию, соскальзывая с него и падая на пол. Каждый отделённый кусок Текер жадно закидывал себе в рот влажными пальцами. Взгляд хитрого хищника, изводящего добычу, пока та не упадёт без сил, не покидал его даже сейчас. При малейшем зрительном контакте взор проедал насквозь, как самый страшный яд, пробираясь до самого сердца. Хруст мякоти фрукта на острых сверкающих зубах заполнял могильную тишину, а лезвие ножа будто бы кричало о скорой смерти. Спустя некоторое время Текер ага протянул руку и вынул платок изо рта бывшей калфы. Острые клычки калфы в ту же секунду пронзили кожу наёмника, боль разлилась по жилам, а на коже показались алые капли. — Прыткая, — безразлично сказал наёмник, внимательно рассматривая пострадавшую руку. — Немедленно отпусти меня, иначе... — Иначе что? — хмыкнул Текер ага, — Тебе ничего не грозит, по крайней мере, сейчас. Я прекрасно выполнил свою работу, а ты для паши — приятный подарок. Глаза Нигяр округлились от ужаса. — Прошу, только не показывай меня паше. Он либо убьёт меня, либо я снова вернусь к тому аду, от которого едва удалось сбежать. — Так боишься Ибрагима паши? Не думаю, что он что-то сделает с тобой, строгого наказания можешь не ждать. Паша может быть жесток, но не с матерью своего ребёнка. — Моя дочка умерла при рождении, — голос Нигяр хатун внезапно задрожал. — Это тебе так сказали. — Ч..что? — Меньше знаешь — крепче спишь, Нигяр хатун. Девушка замолчала, но слова похитителя крепко засели в разуме и сердце. Нигяр медленно и мучительно сгорала от беспокойства, она бы предпочла жутчайшие пытки этой неизвестности. Сердце разрывалось от волнения за близких людей. Где сейчас Гюль? Девушка молилась, чтобы с ним ничего не случилось. Каждую секунду она понимала, что не сможет без его любящей улыбки, ей необходимо видеть Гюля каждый день, держать за руку, растворяться в объятиях. Нигяр проклинала себя за то, что упустила столько времени. — Тот «боец», бывший евнух, Гюль, кажется? Ты определённо значишь для него многое, — будто бы прочитал мысли Текер ага, — Невероятное везение найти человека, который будет смотреть на тебя так. — Это не твоё дело, — огрызнулась бывшая калфа. — Просто хочу сказать, что он достойный храбрый человек, вот и всё. И мой тебе совет: не груби человеку, когда твои руки связаны. В комнате вновь воцарилась тишина, но на этот раз Нигяр не чувствовала леденящую панику. — Сейчас у меня дела, придётся связать тебя покрепче, — Текер ага сильнее затянул узел на запястьях. Выйдя из охотничьего домика, Текер ага хотел окликнуть янычар, но остановился, и, с минуту подумав, молча провернул ключ во входной двери. По обеим сторонам зала дворца Топкапы выстроились паши. Каждый из них уткнулся глазами в пол или же обводил взглядом помещение, стараясь не смотреть на остальных. Стоило ли думать о беспечной богатой жизни, если планы Ахмеда паши потерпят крах? Повелитель несомненно отберёт жизни у предателей или, в лучшем случае, отошлёт без денег за пределы столицы. Некоторые паши выглядели подавленнее остальных: их семьи были под строгим надзором воинов мятежного паши. Ахмед паша не заставил себя долго ждать. Двери распахнулись, и он появился в зале одетый в торжественное бордовое одеяние, искусно обшитое дорогим тёмным мехом. Он гордо прошёл вперёд и развернулся лицом к пашам, которые почтительно склонились в поклоне. Мужчина расплылся в ехидной улыбке и начал говорить звучным голосом: — Как вы все уже знаете, я просто невероятными темпами получаю всё, что хочу, следовательно, вам не о чем беспокоиться, главное — не пытайтесь мне помешать. Те, кто решит помочь, будут щедро вознаграждены: получат золото, земли, станут моими приближёнными. Скоро весь Египет будет мой. К сожалению, всех своих планов сказать не могу, но у меня есть для вас задание: найдите как можно больше людей способных воевать, тех, кто будет верен мне. На этом всё. Хотя, подождите... Среди нас находится человек, не так давно покусившийся на чужую должность. Кара Муса паша, что же ты молчишь? Думал ты предан Ибрагиму паше, он даже хотел назначить тебя наместником Египта вместо меня. Не думал, что всё так обернётся? Ахмед паша обходил кругом Муса пашу, от чего у последнего пробегали мурашки по телу. Мужчина опасливо сглотнул, а дыхание участилось. Вдруг Ахмед паша выкинул руку вперёд, и в тело Мусы паши воткнулось холодное лезвие. Мужчина не чувствовал боли до тех пор, пока Ахмед не провернул кинжал и резко выдернул его. По металлу стекала кровь, а алое пятно растягивалось по кафтану. Ноги переставали держать, а кровь хлестала всё сильнее. Вскоре паша повалился на пол, и забился в предсмертных конвульсиях. Все взгляды были направлены на труп коллеги. Ахмед паша глубоко вздохнул с удовлетворённой улыбке и вышел из зала, оставив пашей в разъедающем душу страхе. Оказавшись в коридоре, паша устало помассировал виски и направился в баню, чтобы расслабиться и приготовиться к самым тяжёлым дням. Из-за пара было тяжело дышать, а тёплая вода расслабляла напряжённые мышцы. Седые волосы легко поддавались и покрывались пеной, глаза блаженно прикрылись, давая огромную фору Текеру аге, появившемуся в хаммаме с кинжалом в руке. Наёмнику хватило секунды оказаться рядом с Ахмедом пашой, лезвие рассекло воздух и пронзило плечо, не успевшего уклониться паши. Болезненно простонав, Ахмед паша отпихнул от себя Текера и ринулся к выходу. В свою очередь, мужчина ухватил его за руку и ударил кулаком в живот, от чего паша чуть не потерял равновесие. С диким рыком Ахмед, как взбешённый раненый зверь, бросился на Текера агу, чётким ударом по кисти выбивая оружие. Кинжал со звоном покатился по мокрому полу и ударился о выступ. Текер ага выставил руку, парируя последующую череду ударов, ему удалось схватить противника за горло и с силой толкнуть. Ударившись спиной о стену, окровавленный паша сполз на пол, кашляя и шипя от боли. Текер подхватил нож и уже был готов пронзить сердце врага, как Ахмед паша цепко схватил его ногу, и, заскользив по мокрому полу, мужчина рухнул на пол. Паша не стал медлить и, зажав рукой рану, выбежал в коридор. Дыхание сбивалось, а голова кружилась от потери крови, перед глазами всё плыло. Ахмед паша спотыкался, так и норовя упасть, но всё же продолжал бежать по длинным и запутанным коридорам Топкапы. Стены плыли, а в глазах темнело, но паша не останавливался — нужно было найти хотя бы одного живого человека. И вот из-за поворота появилась высокая фигура, но был ли другом этот мужчина? Грудь Ахмеда паши пронзила сабля, паша с ужасом поднял глаза на своего убийцу: перед ним стоял Ибрагим паша. Бесстрастное лицо ужасало, мысли бешено носились в голове, затмевая даже боль от смертельного ранения, изо рта поползла струя крови, стекая по короткой седой бороде, капая под ноги, пачкая шею. Когда Ибрагим выдернул саблю в ушах зазвенело, а ноги перестали держать. Ахмед паша упал на холодный пол, и глаза закрылись. Сердце отбило последний ритм, словно часы, отсчитывающие оставшиеся секунды жизни. Из-за угла появился Текер ага, пытавшийся догнать беглеца. Завидев бездыханное тело Ахмеда паши и Ибрагима пашу, стоящего над ним, наёмник сбавил шаг и, приблизившись к визирю, вытер платком кинжал от крови. — С приездом, паша. — Почему ты не отправил мне письмо о намерениях Ахмеда паши? — отчеканивал каждое слово Ибрагим. — Что? Я лично передал гонцу письмо со всей информацией. Не исключаю, что с ним в дороге могло что-то случиться. — От тебя я рассчитывал на большее, — сухо бросил паша. — Я свою работу выполнил превосходно, оставьте свои придирки, — от слов Текера аги брови Ибрагима паши грозно сдвинулись, — Тем более у меня для Вас есть подарок, ждёт Вас в охотничьем домике. — Тебе нужно отдохнуть, Гюль ага. Поспи, уже поздно, — присел рядом со своим другом Сюмбюль ага. — Не могу. Нужно уже сейчас начинать поиски, — Гюль опёрся на руки и зажмурил глаза. — На улице тьма непроглядная. Ты поспи, а я должен хотя бы мелькнуть в гареме. Завтра что-нибудь придумаем. Гюль скорбно опустил голову, которая сейчас гудела, как никогда прежде. Руки были всё такими же холодными, а тело трясло, как от жуткого озноба. Сюмбюль ага сочувствующе заглянул в светло-карие глаза друга и подался вперёд, чтобы обнять. Гюль ага приобнял бывшего коллегу в ответ, и сразу стало немного спокойнее и теплее. — Не изводи ты себя так, гад плешивый, — беззлобно буркнул Сюмбюль, — Я приду рано утром, только не делай глупостей. Несмотря на строгие правила гарема, главный евнух остался бы, стоило Гюлю сказать только слово, но тот молча сидел, уставившись глазами в пол. Когда дверь захлопнулась за уходящим Сюмбюлем, Гюль ага рухнул на кровать и зажмурился. Перед глазами заплясали силуэты схожие с ночными кошмарами. Они то вытягивались и нависали, словно сосны в чаще леса, то становились крошечными, что сложно было разглядеть. Рассудок помутился, держать глаза закрытыми мужчина больше не мог, а открыть их было почти невозможно; в ушах всё ещё стоял отчаянный крик Нигяр. Уснуть Гюлю аге так и не удалось, но разум постепенно успокоился, а напряжение ушло. Гюль присел на кровати и, умыв лицо прохладной водой, подошёл к ящику стола. Мужчина достал оттуда свёрток. Развернув его, на свете свечей заблестел изогнутый нож. Гюль глубоко вздохнул и открыл входную дверь, прохладный ночной воздух тут же окутал его, тело сковало мелкой дрожью, но Гюль ага, собравшись, всё же шагнул в ночную мглу. Ночью улицы Стамбула делались пустыми и мрачными, становилось не по себе, холодок пробегал по коже, оставляя неприятный осадок. Ноги не слушались, но Гюль продолжал идти. Вдалеке показалась повозка, мужчина загружал в неё увесистые, на первый взгляд, мешки. Мужчина недовольно бормотал себе под нос и иногда от злости пинал одно из колёс. — Можете довезти меня кое-куда? — обратился Гюль ага к мужчине, который вздрогнул от неожиданности. — Ещё чего! Иди отсюда, если дорога жизнь. Гюль достал из-за пазухи увесистый мешочек с деньгами. Ага недоверчиво взял его в руки, приоткрыл, затем, посмотрев наверх и сощурив глаза, задумался и, недовольно цыкнув, мотнул головой, разрешая Гюлю сесть в повозку. Гюль ага поторапливал мужчину, а последний только недовольно бормотал. Тем не менее до охотничьего домика добрались быстро, и повозка остановилась неподалёку в тени раскидистых ветвей деревьев. Гюль тут же спрыгнул на землю и бесшумно пробрался к ограде. Осторожно выглянув из-за угла, мужчина увидел двух стражников, разговаривающих между собой и время от времени посмеивающихся. Они беспечно коротали очередную бессонную ночь. Гюль заметил, что один заметно устал от разговоров и сдерживается, чтобы не зевнуть так широко насколько это возможно. Бывший евнух поднял с земли увесистый камень и, спрятавшись в кустах, с силой бросил его в ограждение. Звук был не такой уж и громкий, но этого было достаточно для того, чтобы янычар обернулся и насторожился. — Подожди, я сейчас, — сказал он своему сослуживцу и повернул за угол. Мужчина начал изумлённо оглядываться, а Гюль ага, выждав момент, со всей силы ударил его по затылку рукоятью кинжала. Воин упал на землю, не издав ни звука, темнота скрыла его тело. Гюль быстро стянул с янычара мантию с капюшоном. Наскоро переодевшись, мужчина надёжно скрыл лицо под тканью и вышел из-за угла, стараясь держаться в тени. Второй янычар лениво оглянулся на звук приближающихся шагов и, завидев «товарища», заулыбался. — Ну и куда ты ушёл? Уж думал, не дождусь. — Оставайся здесь, я скоро, — прошептал Гюль ага, дабы его не выдал голос. Бывший евнух гарема оглядел дорогую входную дверь, но та была заперта, из-под неё виднелся свет. Гюль ага принялся обходить строение, пытаясь найти хоть малейшие лазейки. Ночная тьма будто бы издевалась над ним, дразнила, не давая разглядеть хоть что-то на своём пути. Но вот Гюль ага смог заметить очертания закрытых оконных ставен. Само окно было довольно широким, и пролезть не составило бы труда. Мужчина достал нож и, просунув тонкое лезвие между ставен, сбросил крючок. Сердце бешено забилось, а дышать стало тяжелее, была напряжена каждая мышца, от этого тело начинало болеть. Металлический звон был слишком тих, чтобы его могли услышать паша и Текер ага, но пёс, дремлющий на ковре, навострил уши и, подбежав к окну, оглушительно залаял. — Нигяр хатун, неужели ты думала, что сможешь от меня сбежать? Теперь у тебя и шага без моего ведома сделать не получится. Да ты и не осмелишься. Кому ты ещё нужна? Никто не станет о тебе заботиться, все будут относиться к тебе, как к обузе. Я дал тебе дом, дарил своё внимание, а ты предала меня, — Ибрагим паша наклонился к Нигяр с брезгливым выражением лица. Глаза Нигяр хатун стремительно намокали, но она не позволяла себе заплакать. — Вы не дали мне ничего, кроме страданий, паша. — Ни о какой любви речи и не шло! Я второй человек в государстве, Хатидже султан — моя супруга. Нигяр хотела что-то ответить, но не находила слов, тело сковало, а на душе вновь появилась раздирающая боль. Ибрагим даже не прикасался к ней, для того, чтобы вновь ранить девушку ему это не требовалось. Из соседней комнаты донёсся оглушительный собачий лай. — Текер ага, проверь, что там? — приказал Ибрагим паша, стоящему неподалёку наёмнику, который всё это время с интересом наблюдал за развернувшейся сценой. Текер недовольно скривил рот, но всё же пошёл. — Что такое? Что случилось, друг мой? — наклонился Текер и потрепал пса за ухом. Переведя взгляд на приоткрытое окно, мужчина удивлённо вскинул бровь. — Кто это в гости пожаловал? Гюль ага затаился в темноте под широким деревом, он даже не дышал, его могли выдать только удары сердца. Мужчина зажмурился и впился ногтями в собственную ладонь. — Попался! — крикнул Текер ага, схватив Гюля за руку и дёрнув со всей силы на себя. Бывший евнух инстинктивно выхватил кинжал и оставил глубокий порез на ноге наёмника. К удивлению, тот не издал ни звука и вывернул Гюлю аге руку, отнимая нож. Одним движением Текер ага повалил мужчину на землю и надёжно связал ему руки за спиной. — Не трогай больше оружие — поранишься, — съязвил Текер. Паша изумлённо округлил глаза, когда наёмник ввёл в комнату Гюля. На лице Гюля аги отпечаталась досада, но глаза радостно заблестели, когда он увидел Нигяр живой и невредимой, сидящей прямо перед ним. — Гюль, — прошептала девушка, и её губы задрожали от горя и страха. Когда Текер усадил Гюля рядом с Нигяр, щёки хатун стали мокрыми, она хотела кинуться и крепко обнять его, но связанные руки не позволяли этого сделать. Гюль ага, завидев её страх, ободряюще улыбнулся, и на душе Нигяр хатун стало чуть теплее. — Решил побыть героем? Ты даже не представляешь, во что влез, — раздражённо скривился визирь. Гюль лишь молчал и отрешённо смотрел в сторону с лёгкой ухмылкой. — Зачем ты это делаешь? Думаешь ты хоть чем-то сможешь ей помочь? — Я всегда буду рядом с Нигяр, паша, — тихо, но твёрдо ответил Гюль. Тут в голове Ибрагима паши появилась догадка. Пазл сложился. Таинственный незнакомец, с которым Нигяр хатун проводила вечера, ездила к его дворцу, с кем жила в Египте. Ибрагим паша громко рассмеялся, запрокинув голову. — Нигяр, не может быть. Ты же не могла сбежать от меня, чтобы быть с ним, — отвращение пробежало по лицу Ибрагима. Самолюбие паши было ранено, он был оскорблён, и это разжигало гнев всё больше и больше. — Но если между вами ничего нет, значит я могу спокойно убить его, так ведь? — паша достал кинжал, — Перережу ему глотку, и мы с тобой заживём как прежде. Я смогу закрыть глаза на то, что ты сделала, найду дом, буду навещать. Разве ты этого не хочешь? Ибрагим замахнулся, Гюль ага зажмурил глаза, но не шелохнулся. Нигяр громко вскрикнула, она толком не отдавала себе отчёта и молниеносно метнулась к Гюлю, закрывая его собой. Остриё лезвия остановилось в паре сантиметров от живота девушки. Лицо Ибрагима паши стало красным от гнева, зубы сжались, а всё тело задрожало.  Выкинув руку вперёд, Ибрагим вцепился девушке в горло. Мужчина твердил себе, что это наиглупейшая шутка, ему это казалось до сих пор невозможным. — Не прикасайся к ней! — крикнул Гюль, пытаясь освободить руки. Паша отбросил девушку в сторону и накинулся на бывшего евнуха гарема, стремительно нанося удары. Острая боль пронзила тело, а во рту появился металлический привкус крови. Ибрагим вкладывал всю свою злость и ненависть. — Паша, прошу Вас, хватит, — остановил Ибрагима Текер ага. — Утопи их. Утопи в Босфоре к чертям собачьим. Ибрагим паша стремительно вылетел из охотничьего домика, с отвращением вытирая окровавленные руки. Гнев не отпускал, а, казалось, только растекался по каждой клетке тела, подобно смертельной болезни. Визирь вскочил на лошадь и, пришпорив её, понёсся в сторону Топкапы, чтобы поскорее собрать янычар, двинуться на Каирскую крепость и восстановить там власть османов. Текер ага наклонился к связанному, лежащему на полу, Гюлю и повернул его покалеченное лицо на себя. — О Аллах, с ним всё в порядке? Прошу, скажи, что он жив? — дрожащим голосом тараторила Нигяр хатун, захлёбываясь в слезах. — Прекрати причитать! Ненавижу это, — сморщившись, небрежно бросил Текер, — Жив. Пока что. — Помоги нам, отпусти. Разве тебе не жаль двух невинных? — Жаль? Поверь, я уже давно не испытываю такого чувства. Текер ага взял со стола металлический кувшин и облил водой Гюля. Поток смыл с лица кровь, и красноватая жидкость растеклась по полу. Гюль ага, откашливаясь, с трудом приподнялся, связанные кисти рук ныли от падения, всё лицо болело, а один глаз и вовсе заплыл. По задней стенке горла стекала солоноватая кровь. Нигяр шмыгнула носом и опустила голову, всё ещё дрожа от плача и страха. Во входную дверь постучали. Скорее неуверенно поскреблись, как будто гость ожидал от предстоящей встречи наихудшего. Текер ага обвёл взглядом пленников, будто пытаясь выведать тайный замысел, и обвязал вокруг их голов платки таким образом, чтобы Гюль и Нигяр не могли издать ни звука. Текер ага взял длинный охотничий нож и спрятал его за спиной. Тихо пройдя к двери, наёмник приоткрыл её, у входа стоял Сюмбюль, впервые главный евнух выглядел столь растерянным и беспомощным. Глаза смотрели вниз, стараясь избегать взгляда Текера. — Ещё один. Жить надоело? Ты зачем пришёл сюда? — Текер, оглядевшись, вышел и, скрестив руки на груди, прислонился спиной к двери. — Видел, как Ибрагим паша уходил из охотничьего домика, надеялся поговорить с тобой. — О чём? Если сейчас не уйдёшь, отправишься в Босфор следом за этими двумя. Сюмбюль ага нервно сглотнул, сердце замерло. — Пощади их, пускай они просто уйдут. — Ты не пощадил близкого мне человека, а сейчас я убью тех, кто дорог тебе.