Лучшие годы жизни

Спокойная жизнь расслабляла и заставляла забыть о прошедших днях, но на душе у Нигяр было тяжело и беспокойно. Дни тянулись однообразно и тихо, она ненавидела себя за то, что невольно сторонилась человека, который приносил в её жизнь все краски. Семья Гюля была мила и заботлива, особенно Эдже. Девушка будто бы чувствовала, что у Нигяр на душе, поэтому старалась помогать в меру своих сил. Этим утром было светло и немного прохладно, с приездом Гюля всё будто преобразилось, дом стал ещё более уютным. В дверном проёме показалась Айнур: — Вы слышали, что произошло в столице? Топкапы пытались взорвать. Удивлённые взгляды уставились на гостью. Горло сжалось, а по коже пробежала дрожь. — Не смотрите так, я же не договорила, — Айнур села на тахту, закинув ногу на ногу, — Пострадали только башня и склад. — Кто-то ранен? Погиб? — тихо сказал Гюль. — Вроде бы нет. Всё в порядке. Этого негодяя Мурата агу еле поймали, говорят, что он умело скрывался. Самое интересное, что тот даже не дожил до суда: после вечерней трапезы, его нашли мёртвым в камере. — Что ж, слава Аллаху, бунт удалось остановить. Нигяр вышла на улицу, сердце бешено билось, будто бы готовясь выпрыгнуть из груди. Свежий воздух успокаивал, дышать стало гораздо легче. Дойдя до реки, Нигяр села на траву и опустила голову на руки, закрывая глаза. — Что топиться решила, неженка? — за спиной раздался голос Айнур. — И не думала, — отрезала девушка, не поднимая взгляд. — В государстве теперь покой, не к чему слёзы лить. — Все слуги, повелитель и госпожи могли погибнуть. Я прожила в этом дворце всю свою жизнь! Там остался мой ближайший друг. — Друг богат? Нигяр обомлела. Покрасневшие глаза уставились на невозмутимое лицо Айнур, которая присела рядом. — Тебя только это волнует? Ну конечно, тебя ведь это не касается! — Нигяр срывалась на крик, — Говорила, что я не знаю о тяготах жизни за стенами дворца, так ты бы и дня не прожила в гареме. В глазах вновь защипало, и, чтобы не зарыдать от обиды, злости и горечи, пришлось сделать несколько глубоких вдохов. — Вот уж не говори о том, чего не знаешь. Может быть я тоже жила во дворце? — Врёшь. — Можешь не верить, но... У одного паши был сын. Красив, блистал умом, отлично владел оружием, славился добротой и ловкостью. Сколько мне было... семнадцать? Я встретила его на площади, в самом сердце Стамбула. Уже через две недели он обещал жениться на мне, отвёз во дворец своего отца. Мне пришлось делить место с другими девушками, но он говорил, что ему плевать на них. Дни тянулись, вскоре вечера он начал коротать с другими. Думала на время, но позже я оказалась запертой в комнате для «развлечения» его друзей. А дальше на невольничий рынок и в Ментеше. — Извини, я не знала, — Нигяр сглотнула ком, образовавшийся в горле. — Да забудь. С тобой уж точно такого не приключится. Не сказать, что Гюль ага – завидный жених, но он любит тебя до беспамятства. Ты его избегаешь, вы в ссоре? — Нет. Просто мне сейчас... непросто. — Так позволь ему стать твоей опорой. Вдвоём всегда легче. С этим человеком не пропадёшь: заботливый, работящий. Ты долго не раздумывай – уведут. — Уверена, я разберусь с этим сама, — Нигяр поднялась и пошла в сторону дома. На закате город окрасился в жёлто-оранжевый цвет, на небе стали появляться звёзды. Около дома сидел Гюль, погружённый в раздумья. Всё тело ныло после тяжёлой работы, а голова надоедливо болела. — Гюль, — Нигяр окликнула мужчину и присела рядом. — Как ты? — Гюль ага участливо взглянул на девушку. — После того, что произошло в Стамбуле мне было тяжело, но сейчас гораздо лучше. Просто хотела сказать, что место, где мне положено быть, – здесь, рядом с тобой. Я люблю тебя, Гюль ага. Гюль замер, сердце было готово выпрыгнуть из груди, дыхание участилось, а на лице появилась тёплая улыбка: — И я люблю тебя... — Но ты не должен так сильно опекать меня, я могу и сама со всем справиться. Как, например, сейчас: мне нужно пережить это самой, а ты просто оставайся рядом и, прошу, не делай меня смыслом своей жизни. Гюль ага подался вперёд, целуя девушку, руки обвили её тонкий стан. Нигяр улыбнулась, игриво отвечая чужим губам, и притянула к себе Гюля за воротник, не давая отстраниться, и, углубляя поцелуй. Волосы Гюля пахли ромашкой и полевыми травами, на его щеках играл лёгкий румянец. — Я бы хотел, чтобы ты стала моей женой, — выпалил Гюль. Эта мысль вертелась в его голове ещё с того момента, как Нигяр приехала в Египет, но Гюль не был уверен в том, что не торопит события. Всё это время он не решался спросить, а теперь страх полностью овладел его телом: — Если не хочешь, можешь не отвечать... — Я согласна. — Что? — Гюль обомлел, будто не ожидая такого ответа. — Я согласна выйти за тебя замуж, Гюль ага. Лица влюблённых засияли от счастья, ведь дальше они проведут вместе всю жизнь. — Какая же красавица, подумать только. Гюлю очень повезло, — Ирем подвязала сзади свадебное платье. Простое, но утончённое красное платье прекрасно село и подчеркнуло тонкий стан Нигяр. Узоры струились по мягкой ткани, а пояс того же цвета овивал талию. Тёмные волнистые волосы спадали на плечи, чёрные глаза блестели от радости. — Да уж, самая настоящая красавица, — Эдже тепло улыбнулась, оценивающе оглядывая Нигяр. В дверь постучали. Гюль ага попытался войти в комнату, но Ирем тут же преградила ему дорогу: — Нет! Не смотри, имей же терпение, сынок. — Ирем хатун, что же тут такого, если он увидит? — рассмеялась невеста. — Как же? Вот выйдешь из дома — насмотритесь друг на друга вдоволь. Гюль ага покорно вышел из комнаты и остался стоять у двери. Сердце быстро билось в груди, а руки похолодели от волнения. Наконец, Нигяр появилась, её лицо скрывала красная полупрозрачная фата. Гюль, казалось, забыл как дышать. — Ты так прекрасна. Нигяр взяла Гюля за руку и двери дома распахнулись. На улице их ждала толпа, восторженно хлопающая и поздравляющая. Тут были и дети, и взрослые, и старики, Гюль и Нигяр не думали, что придёт и пара человек. Смотря на эти радостные лица, невозможно было не улыбнуться в ответ. Гюль крепче сжал руку невесты, переплетая пальцы. Влюблённые сделали шаг навстречу расступившимся людям. — Уже уезжаете? Может быть поживёте ещё недельку? — Ирем опустила грустный взгляд. — Ну что ты, матушка? Мы будем часто приезжать. Там нас ждёт много работы. Раз уж в Египте теперь спокойно, нельзя терять время, — Гюль закутался в дорожный плащ и на прощание крепко обнял мать и сестру. — Пиши мне, Нигяр. Твоя компания была мне по душе, — сказала Эдже. — Конечно, так просто ты от меня не отделаешься, — хмыкнула девушка, переходя порог дома. Путь до Египта не доставил особых неудобств. После мрачного Ментеше, солнечный и просторный Египет показался раем на земле. Сойдя с палубы на берег, Гюль и Нигяр направились к таверне, пытаясь мысленно смириться с тем, что весь следующий день придётся убирать помещение, а, возможно, и менять мебель. От мыслей мужчину оторвало ощущение, будто кто-то лезет рукой в карман его плаща. Он дёрнулся и ловко схватил за руку чумазого мальчишку лет двенадцати. — Отпусти! — крикнул вор, пытаясь вырвать руку. — Сначала верни то, что взял. — Ещё чего! Вам жалко что ли? — Аккуратнее, Гюль, он так рвётся, что может повредить себе руку. Мальчик, где твои родители? — Нет у меня родителей. — Где же ты живёшь? — Где придётся. Вам какое дело? — Я думаю, мы можем помочь. Зайдя в таверну, мальчик сразу же принялся уплетать суп, жадно закусывая хлебом. В его глазах всё ещё был некоторый страх, но мальчик старался не показывать своих чувств. — Как тебя зовут? — Гюль присел рядом, оглядывая с ног до головы воришку с тёмными волосами и карими глазами, одетого в оборванную одежду. — Давут, — буркнул мальчик, не поднимая взгляд. — Тебе совсем некуда идти? — Не беспокойтесь за меня — я привык. Нигяр отвела мужа в сторону и поджала губы, обдумывая слова, но Гюль и так понял, что она хочет сказать. — Нигяр, это очень сложное решение, нужно всё обдумать. — А сейчас выгнать его? Разве тебе не жалко Давута? Вот я смотрю на него и вижу лишь добрые глаза и худое изнемождённое тельце. Он храбрится, но не протянет так долго. — Жалко, конечно. Как не жалеть? Но мы не знаем чего от него ожидать... Я готов рискнуть. Пусть поживёт здесь, окрепнет. Нигяр улыбнулась и подошла к Давуту: — Как ты смотришь на то, чтобы пожить здесь? — Я пытался вас обокрасть. Разве вы хотите, чтобы я жил в этом доме? — Каждый заслуживает второй шанс. — Если можно, то я с радостью, — Давут опустил глаза и чуть отвернул голову. Солнце заходило за горизонт, жаркий день сменялся приятной тёплой ночью. Жители Египта ложились спать с мыслями о грядущем дне.