north

Сонхва находился в приятном затишье, как будто он загорал на палубе круизного лайнера в нежном океане. На самом деле он сидел на койке в комнате размером с кабинет врача. Это был его третий день здесь, он был почти уверен в этом. В ту ночь, когда он ворвался внутрь здания, женщина на стойке регистрации мельком взглянула на него и проводила в личный кабинет. Там они взяли его удостоверение личности и собрали всю личную информацию, какую только могли. Они написали официальные письма о его увольнении с работы, расторжении договора аренды (они заплатили пошлину за досрочное расторжение договора аренды) и отправили курьеров, чтобы забрать его вещи, которые будут храниться для него до тех пор, пока он не будет дома. На следующий день прибыл доктор, и к тому времени он уже получил свою первую ежедневную таблетку Гипнерос. Это была отличная вещь, потому что с ней, успокаивающе циркулирующей в его организме, Сонхва не чувствовал страха или смущения, даже когда палец в перчатке пробирался ему в задницу и нащупывал больше, чем он считал нужным. Но он выдержал давление и трение пластика о свои внутренности, и тогда все было кончено. И он двинулся дальше. Да, все было туманно. Спокойно. Он много спал. Он не взглянул на свой телефон все это время… отчасти потому, что его у него забрали, но у него даже не было импульса. Был установлен телевизор, по которому транслировался Netflix, поэтому, если ему было скучно, он смотрел его. Но он не часто чувствовал скуку. Ему было легче закрыть глаза и отключиться. У него было мало мыслей и никаких забот. Печально известный препарат Гипнерос был всем, на что он надеялся. Он не видел, что в этом такого ужасного, из-за чего бывают такие темы для разговоров во время протестов и другие кампании идут против Детей Солнца. Он по-прежнему мог отвечать на вопросы и поддерживать беседу. Они давали ему решать математические задачи, спрашивали о географических местоположениях и просили описать этапы приготовления жареного риса с кимчи. Он легко озвучил все ответы. Психологически он еще был собран. По-прежнему мыслящий и компетентный, как и раньше, в зависимости от предмета. Но когда ему сказали что-то, что должно было вызвать его эмоции, он ничего не почувствовал. — Интересно, мы не заметили ни одного входящего звонка или сообщения на вашем телефоне с тех пор, как вы были здесь, я полагаю, никому не интересно, где вы находитесь, — язвительно заметила секретарша, внимательно изучая его глазами. Сонхва услышал, что она сказала. Обработал. Но всплеска эмоций в ответ не последовало. Ни жалости к себе, ни глубокой боли, сжимающей грудь. Секретарша просто кивнула и отметила что-то в своем блокноте, а затем сказала: — Я извиняюсь, это был стандартный тест, чтобы оценить, как работает Гипнерос. Ваш телефон надежно заперт и, вероятно, уже разряжен. У нас нет сведений о входящей активности на нем. Сонхва также нравилось, что его мысли не блуждали и не обдумывали вопросы. Они оставались там, где были в текущий момент. Он не удивлялся и не беспокоился о своем будущем. Время сразу же сосредоточилось в одном затянувшемся мгновении и растянулось на вечность, но ему было все равно. Вместе с его телефоном Дети Солнца забрали его одежду и предоставили ему альтернативную одежду: слегка нарядный блейзер и брючный комплект с коричневым принтом в елочку, которые были примерно его размера. Одежда для обманчиво непринужденного обеда с родителями невесты. Он мог сказать, что одежду стирали несколько раз. Не новая. Его кожу покалывало из-за нее. Под наркотиками или нет, Сонхва всегда любил чистоту и был внимателен к своему окружению и тому, что его касалось. Но ему пообещали, что скоро у него будет новая одежда. Право на адекватную одежду было записано в контракт любой заинтересованной стаи. Сейчас, на третий день, врач только закончил контрольный визит. Все его анализы были чистыми. Сонхва бесстрастным взглядом смотрел, как он уходит в дверной проем, когда одна из секретарш — Ли Мин — ворвалась с широкой возбужденной улыбкой. Или то, что она пыталась выдать за широкую возбужденную улыбку. Сонхва мог видеть, как дергаются уголки ее рта и натянутую морщинку между бровями. — Отличные новости, Сонхва-ши. У нас уже есть дом, который с нетерпением ждет Вас. — О? Это хорошая новость, — пробормотал он, почесывая голую икру пальцем другой ноги. Его лучшая воскресная одежда аккуратно висела в шкафу. В то же время боксеры и темная майка были достаточно хороши. — Теперь, в соответствии с нашими правилами, я собираюсь просмотреть всю информацию о стае вместе с Вами. Как только мы это сделаем, у меня есть несколько форм, которые Вы должны подписать, в основном подтверждая, что мы раскрыли всю имеющуюся у нас информацию о каждом члене стаи, прежде чем отправить Вас в Ваш счастливый дом. Понятно? — Ммхмм. — Это Кан Ёсан. 24. Омега. Сообщается, что он ест курицу не реже одного раза в день и работает натурщиком для художественной школы в этом районе. Секретарь протянула ему распечатку, на которой была фотография — красавец, подобно статуе, с поразительными чертами лица и светлыми волнами волос, почти касающихся его плеч. В текстовых блоках вокруг его фотографии был его день рождения, параметры, образование, история карьеры, история семьи, история болезни, всё, на что Сонхва было наплевать, если честно. Единственной интересной деталью был первоначальный случайный факт, который она выдала. В любом случае, она дала ему время просмотреть лист. Он послушно все прочитал и отодвинул от себя. Она заменила его второй распечаткой. — Ким Хонджун. Ваш потенциальный главный альфа. 24. Продюсер, чья зарплата уже делает его альфой, о котором каждый может мечтать. Насколько я понимаю, сейчас он работает над линией модной одежды, которая выйдет в следующем году. Ярко-голубые волосы, похожие на петушиный гребень — с отросшим маллетом на шее и подстриженные до корней по бокам; большие, пронзительные глаза и чувственные губы. Уши украшены пирсингом. На этот раз Сонхва не стал притворяться, что читает остальную часть документа. Ему просто было все равно. Старый Сонхва чувствовал бы себя обязанным притвориться, что ему не все равно. Теперь он просто… не стал. — Следующий. Секретарь кивнула, показывая ему все листы один за другим. Он пытался запомнить их имена, лица и один или два интересных факта, которые она ему сообщила. Он никак не отнесся к этой информации, но ему казалось, что это важно знать. Как член стаи, он должен знать о них такие вещи. — Чон Юнхо. 23. Альфа. Владелец и инструктор известной танцевальной студии с очень длинным списком ожидания. Щенячьи глаза на мальчишеском лице, просто подстриженные темные волосы как у любого парня на улице. — Сон Минги. 23. Альфа. В настоящее время сотрудничает с Медицинским центром Аристофана в их исследованиях в области биологии феромонов. Густые шелковистые волосы, зачесанные назад со лба гелем. Узкие, напряженные глаза, которые выглядели почти недружелюбно, но с полными, приоткрытыми губами, которые почему-то заставили Хва подумать, что у него может быть и мягкая сторона. Так он ученый, да? — Чон Уён. 22. Альфа. Посещает школу кулинарного искусства. Лицо покрыто родинками. Половина его волос упала на бровь, другая половина выглядела словно только что зачесана назад пальцами. Выглядел неуправляемым, показалось Сонхва. Не в плохом смысле. — Чхве Чонхо. 21. Омега. В настоящее время получает высшее музыкальное образование в университете. Любит караоке в свободное время. Лицо каким-то образом более зрелое, чем у остальных, но в то же время детское. Глаза выглядели так, будто они уже увидели достаточно. — Чхве Сан. 23. Омега. Мальчик с лисьим лицом, с тонкими, но выразительными губами и густыми, но столь же выразительными бровями, вздернутыми неравномерно высокими дугами над его угловатыми глазами. Сонхва моргнул. — Это все? 23 и омега? — Да, — сказала секретарша, собирая все профили вместе и аккуратно складывая их обратно в свою папку. — Я не думаю, что в настоящее время он занимается образованием или карьерой. Сонхва моргнул ещё раз. — Я самый старший. — Да. У вас есть вопросы? — Не особо, они нормальные. Она кивает, подавшись в его сторону. — Я выделила все места, где нужна Ваша подпись и Ваши инициалы. Вы можете отказаться от этого предложения, если хотите, но я бы не стала на Вашем месте. Я думаю, Вам повезло. Обычно мы не находим совпадений так быстро. Представьте, что Вы проведете месяцы в этой крохотной комнатке, — говорит она, почти комично вытаращив глаза от убогости самой идеи. — Кроме того, за каждое отклоненное Вами предложение взимается плата в размере пяти тысяч долларов. Вы должны помнить это с момента вашего первоначального принятия. Он подумал, что если это жизненный выбор, который он сделает, то было бы лучше, если бы его использовали раньше, чем позже. Одна стая, или другая, какая разница. И пяти тысяч долларов у него точно не было. — Однако сейчас я расскажу Вам основы того, что Вы подписываете. У Вас контракт с нами на семь лет. Это дает нам право подобрать Вас снова, если Вы вернетесь или если обстоятельства изменятся. Пока Вы будете жить со своей новой стаей, во всех смыслах и целях они более или менее взяли Вас в аренду на семь лет, внося платежи за усыновление до последнего месяца и финального платежа. Что Вы будете делать после этого, зависит только от Вас, мы больше не будем об этом говорить. Сонхва пожимает плечами. Он помнил как думал, что убьет себя, если его когда-нибудь вернет стая по этой программе. Он помнит, как ощущался этот огонь, эта страстность за этой мыслью, но он больше этого не чувствует. Он даже не может этого понять. С какой целью вся эта бессмысленная энергия гнева? Из-за чего-то, чего даже не было, из-за какой-то будущей досады. От одной мысли об этом его веки отяжелели. — Когда я встречусь с ними? — Завтра. Мы организуем Ваш транспорт и отправку Ваших вещей. Стая обязана предоставить Вам минимальное количество личного пространства не только для сна и проживания, но и для хранения вещей. В этом случае Вам не придется ни о чем беспокоиться. Вожак Вашей стаи содержит их всех в роскошном доме. У Вас будет собственная спальня. — Так что мне там делать? — невинно поинтересовался он. — Ну, это индивидуально для каждой стаи. Это может занять некоторое время, но Вы узнаете, что им нужно от Вас, и постепенно почувствуете это. Обязательно принимайте таблетку Гипнерос в одно и то же время каждое утро на голодный желудок. Это сделает вещи намного проще. Нет больше нервозности, ревности, раздражения, похоти, разочарования, беспокойства… Боже, как бы я хотела, чтобы я могла глотать что-то подобное по пути домой каждую ночь. Сонхва из вежливости рассмеялся. — Вы не обязаны принимать их, конечно. Но, тем не менее, каждый месяц Вы будете получать новый рецепт на дом. Большинство людей предпочитают принимать. На создание связи в стае уходят годы. Это доверие и гармония. Если бы Вы отказались от лекарств, Вы бы почувствовали, как это раздражает, как будто Вы нарушаете границы. Или заменяете кого-то. Это… — Она оборвала себя с крайне неловким видом, как будто не собиралась говорить большую часть того, что только что сказала. — В любом случае, прежде чем Вы ляжете спать, есть последний вопрос насчет Вашего знака. Наш штатный художник как раз готовился, прежде чем я заглянула. — Моего… знака? — Да, дорогой. Часть Вашего контракта, как обсуждалось в начале. В течение следующих семи лет Вы будете носить знак — наше маленькое солнце в любом месте по своему выбору. По прошествии семи лет мы профессионально удаляем его за наши деньги. Он размером всего с крышку от бутылочки с таблетками, и Вы можете разместить его где угодно. — Ох, ладно. — Следуйте за мной, у нас есть более удобная комната, где мы позаботимся об этом. Это не должно занять много времени. Сонхва последовал за ней, чувствуя себя скотом, не имеющим выбора кроме как быть заклейменным, и даже не заботящимся об этом.