north

Начало ноября сменилось концом ноября, погода становилась еще холоднее, а в доме становилось все оживленнее, поскольку занятия закончились на каникулы, оставив не только Уёна и Чонхо без их обычной рутины вне дома, но и Ёсана, без студентов-художников, которым можно было бы позировать. Юнхо тоже, хотя его танцевальная студия была независима от школ или колледжей, работал по легкому графику, так как многие из его посетителей отправились в другие части страны на каникулы. Именно этот непринужденный график позволил Юнхо подойти к Сонхва за кухонной стойкой и просунуть пальцы в петли ремня, притягивая его назад, к своему паху, когда тот пытался нарезать яблоко. Но Сонхва позволил ему. Сладкий запах сахара и корицы альфы сегодня был опьяняющим, от которого у него в носу покалывало, а во рту появлялись слюнки от жажды источника запаха. «Ааа… значит, наконец-то «акулья неделя», да?..» Он взглянул на календарь, висевший на кухонной стене. Текущий день был перекрыт цветными прямоугольниками, возможно, четырьмя, пятью звездами и линиями, которые перебегали друг в друга. Он стал думать о предстоящем столкновении гормонов и феромонов как о акульей неделе и задавался вопросом, как продержаться следующие несколько дней целым и невредимым. Так вот как всё начинается. — Дай мне наполнить тебя. Я был так терпелив. Так хорош. Тебе не кажется, хён? — Альфа глубоко вдохнул в шею Сонхва, из его горла вырвался гудящий низкий рык. Твердая форма его члена прижималась к заднице Сонхва, толкаясь. Сонхва прикусил нижнюю губу, сжав пальцы на краю стойки. — Вперед. Только будь осторожен. У меня нож. — Это сексуально, — улыбнулся Юнхо ему в шею. Сонхва почувствовал его зубы. Его руки скользнули к штанам Сонхва и расстегнули их ровно настолько, чтобы спустить под его задницу. — Этот фартук такой милый на тебе, хён. Сонхва чувствовал, как завязки фартука тянутся по его голой коже. На нем не было нижнего белья. — Ммм… Сонхва нарезал хрустящую мякоть яблока, который планировал съесть на завтрак, разрезая медленно и осторожно, пока Юнхо спускал свои штаны позади него. Сердце начало горячо и тяжело стучать в груди. Когда руки Юнхо снова сомкнулись вокруг его бедер, он выдохнул, чувствуя, как его большие пальцы впиваются в его кожу. — Возле рисоварки стоит банка с кокосовым маслом. Используй его. Пожалуйста. У него был момент, чтобы восстановить самообладание и продолжить резать яблоко, когда руки Юнхо отпустили его. Он услышал, как открылась банка и крышка ударилась о стойку. Юнхо снова подошел ближе. Сонхва напрягся. Он представил себе длинные изящные пальцы Юнхо, удерживая их образ в своей голове, когда эти кончики пальцев начали медленно тереться о его дырочку. Конечно, большой альфа был бы таким нежным, даже если Сонхва чувствовал, как жар его гона исходил от его кожи. Хва не мог остановить настойчивый стон из своего горла. Юнхо скользнул глубоко в него двумя смазанными маслом пальцами, двигаясь туда-сюда. Сонхва стиснул зубы. Нож, яблоко, забыли. Одна из рук альфы скользнула вверх по его фартуку, рубашке, так что он мог поглаживать и держать его за грудь, играя с соском. Когда член Юнхо прижался к его дырке, Сонхва обнаружил, что поднимается на цыпочки, он застрял между столешницей и телом Юнхо. Он начал стонать, но рука Юнхо закрыла его рот. — Тссс… ты действительно хочешь, чтобы все пришли и посмотрели? Сонхва влажно фыркнул сквозь пальцы Юнхо, изо всех сил стараясь сохранять тишину, пока толстый член альфы медленно скользил в нём. Он начал входить и выходить, даже не дав ему ни минуты, чтобы привыкнуть. Сонхва крепко держался за стойку, издавая заикающиеся звуки удовольствия, застрявшие под пальцами Юнхо. Это продолжалось так долго, что его ноги начали дрожать и болеть от напряжения. Темп Юнхо оставался таким сильным и ровным, неутомимым, что казалось, он даже не дышал тяжело. Так вот что бывает когда у них начинается гон? Рассеянно думал Сонхва. Бесконечная энергия, бесконечный драйв… Юнхо вышел и заставил Сонхва повернуться к нему, с грохотом сметая его завтрак в раковину. Затем он поднял Сонхва на столешницу, положив руки по обе стороны от бедер. Он понюхал его, потеревшись щекой, затем поцеловал его горячим ртом. Сонхва обхватил его ногами за талию и потянулся вниз, чтобы найти член альфы, направляя его к своей дырочке. Юнхо был только рад подчиниться, погрузившись в него по яйца, пока они целовались, как похотливые подростки на первом свидании в кино. Ощущение от члена Юнхо, то, насколько он был горячим, как будто гон превратил его в пылающее пламя свечи — все это вскоре заставило Сонхва задрожать. Его нога дернулась на пояснице Юнхо. — Ю-Юнхо… — Я знаю… — пробормотал альфа, между его бровями появилась сосредоточенная морщинка. Сонхва был благодарен альфе за то, что он внимателен к тому, что что он может сделать, особенно здесь, на их кухне, на глазах у всех, кто захочет войти. Он осознал, что испытывает жалость, в некотором смысле — альфа в гоне, но не всегда его партнёр может поддержать его до конца. Сонхва обнял Юнхо для поддержки, оставляя мягкие поцелуи на его шее, его запах был настолько сильным, что он мог поклясться, что почувствовал вкус корицы на губах от его кожи. Он был благодарен за твердые мраморные столешницы, которые не издавали ни малейшего скрипа, когда альфа прижимал его еще сильнее и последовал за ним к финишу, делая последний резкий рывок бедрами, который Сонхва почувствовал сквозь свои кости. Член альфы сделал несколько сильных толчков, горячо разливаясь внутри него. Юнхо зарычал от удовольствия и все еще держал Сонхва под собой, не отстраняясь, пока каждая последняя капля не оказалась внутри него. Сонхва чувствовал тепло в животе и влажность на внутренних поверхностях бедер. Сонхва приготовился к беспорядку, когда альфа начал медленно выходить из него, но член альфы тут же был заменен сложенным квадратом бумажного полотенца, вытирая его. — Спасибо, Юнхо, — улыбнулся Сонхва, послушно двигая ноги перед альфой, пока тот убирал свой беспорядок. — Спасибо тебе, хён, — ухмыльнулся Юнхо, подтягивая для него штаны Сонхва и застегивая их, что было непростой задачей, когда его собственное возбуждение все ещё беспокоило его. Юнхо погладил его, как любимого питомца. — Я хотел бы позаботиться об этом позже, в спальне. — Посмотрим. Я еще даже не завтракал. Юнхо зевнул и помахал рукой, уходя. Сонхва вздохнул, продезинфицировав стойки и вытащив из раковины остатки завтрака, ополаскивая все. Он знал одно: ему понадобится нечто большее, чем просто это яблоко, если он собирается помочь всем пройти через эти пару дней, что бы ни повлекла за собой его помощь. -------------------- После того, как Сонхва съел более витаминизированный завтрак и вернулся в спальню, чтобы посмотреть, проснулся ли уже Минги, он столкнулся с неожиданным, но милым зрелищем: страшный альфа Сон Минги, держащий в руках закутанного в одеяло Сана, как на свадьбу. Сан моргнул, как цыпленок, и попытался помахать рукой, хотя толстое одеяло, завернутое вокруг него, мешало ему. — Привет, хён. Я плохо себя чувствую. — Мы будем смотреть телевизор. — Голос Минги все еще был сонным, его поза была нерешительной, как будто он ждал, что Сонхва остановит их. — У тебя лихорадка, да, Сан-и? Иди, посмотри телевизор, а я посмотрю, чем могу тебе помочь, — заверил он его, подойдя ближе, чтобы поцеловать озорного омегу в лоб. Вокруг него распространился аромат нагретой солнцем травы. Он взглянул на Минги, стоящего так близко, и кивнул. — Спасибо, что заботишься о нём. Минги покраснел и кивнул, отведя глаза в сторону, когда прочистил горло. — Всё в порядке. Я делал это пару раз раньше. Сонхва заправил их постель, а затем пошел в комнату Сана и немного прибрался там тоже. Затем он прошел в основную ванную комнату, которой пользовались чаще всего, и прошелся по небольшой коллекции бутылочек с лекарствами за зеркалом. Специально для Сана ничего не было, но он взял обезболивающее и жаропонижающее, не уверенный, что они подойдут для омеги, и захочет ли он их вообще. Затем он достал из морозилки на кухне бутылку с замороженной водой. Он также не знал, поможет ли это, но идея пришла ему в голову, когда он пытался придумать несколько вещей, которые он мог бы сделать, чтобы подготовиться к этой неделе. Он знал, что омеги бывают в лихорадке во время течки и часто чувствуют невыносимо жару, так почему бы в таком случае не прижаться к чему-то вроде пакета со льдом? Он вышел в гостиную со всем, но его внимание тут же привлек тихий, резкий вздох, который определенно исходил не от их телевизора. Он подошел ближе, заметив Сана и Минги. Сначала это действительно выглядело так, будто они просто обнимались вместе для просмотра фильма, Сан прислонился к нему спиной, сидя на коленях, все еще закутанный в одеяло, но после наблюдения в течение нескольких секунд Сонхва увидел красноречивое движение их бедер и услышал мягкое, но пронзительное хныканье их вокального омеги, когда он пытался не извиваться. Минги заставил его замолчать и говорил с ним глубоким бормотанием, пока омега не замолчал. Затем крадущиеся движения усилились, и снова начиналось настойчивое хныканье. Сонхва понял, что его слова «спасибо, что заботишься о нём» значили две совершенно разные вещи для него самого и для Минги. Но после внимательного наблюдения за Саном оказалось, что он хорошо справляется с нежными усилиями Минги насытить его течку. Во всяком случае, омега извивался в поисках чего-то более энергичного, а Минги держал его неподвижным и спокойным, чтобы ненароком не навредить, облегчая жизнь своему самому уязвимому товарищу по стае. Увидев, как большой альфа так нежен с омегой, он улыбнулся. Сонхва оставил их в покое, а вместо этого занялся кухней, готовя легкие закуски для всех. Ему было интересно, что происходит за другими тихими дверями в их коридоре — Ёсан, Чонхо и Уён. Ёсан был единственным, о ком он имел хоть какую-то информацию, хотя омеге еще предстояло пройти путь, чтобы проскользнуть в уединение прохладной ванной, отделанной плиткой. Он терзал себя, думая о Чонхо. Он уже собирался пойти с омегой, идентифицированной альфой, на прием к врачу, чтобы купить ему какие-нибудь супрессивные препараты длительного действия или обсудить другие варианты, чтобы ему было более комфортно. Но их графики не совпадали с подходящим временем для похода к специалисту. Вдобавок ко всему, Сонхва также чувствовал некоторую нерешительность со стороны Чонхо и Ёсана, когда дело дошло до управления их собственными циклами. Он знал, что Хонджун, хотя и не взял на себя ответственность за эту задачу, предоставил всем им ресурсы для всего, в чем они нуждались — полную медицинскую страховку, разрешение записываться на прием, использовать машину, поощрял не жалеть денег, если это необходимо для их психического или физического здоровья. Сонхва подозревал, что другие заботы удерживают их от этого. Может быть, идея показалась слишком сложной, может быть, они не знали, с чего начать, или боялись неудачи — или уже пытались, но ничего так и не вышло. Сонхва был более чем готов узнать, какая поддержка им нужна, и помочь им всем. Он сделал мысленную пометку сделать это своим главным приоритетом после окончания недели. Возможно искушая судьбу, Сонхва пробирается к двери Уёна и тихонько стучит, не уверенный, проснулся ли альфа. — Доброе утро, просто проверяю, не нужно ли что-нибудь. — Мне ничего не нужно. — Раздалось рычание, опасно пропитанное оттенком Альфа-голоса, услышав который Сонхва почти захотел, чтобы Хонджун был поблизости. — Хорошо, — ласково сказал он. — Дай мне знать, если передумаешь. Затем он постучал в дверь Ёсана, но не получил ответа. Обычно модель вставал рано, так что, помня об этом, он осторожно толкнул дверь, стараясь не шуметь. Он действительно старался максимально уважать частную жизнь своих товарищей по стае, но ответственность, которую он чувствовал по отношению к ним, возможно, иногда заставляла его переступать границы, однако, когда он обнаружил, что следует своим инстинктам, он просто не мог с этим ничего поделать. Ёсан свернулся калачиком в своей постели, подтянув ноги к груди. Светлые пряди его волос уже прилипли к лицу от пота, а его бледная кожа была покрыта красными пятнами. — Ох, Ёсан-а… — процедил Сонхва, поправляя вокруг него несколько скрученных одеял. — Тебе нужно тепло или холод? — Ах… оба. Сонхва кивнул и сунул бутылку с замороженной водой в руки омеги, позволив ему разместить ее там, где это было необходимо. — Твои грелки в одном из этих ящиков? В ответ он услышал только усталый звук, и, открыв пару ящиков, обнаружил в одном полный пакет лекарств и универсальных супрессивных средств, и не одну, а несколько грелок разных размеров и дизайнов. Убедившись, что несчастный омега устроился поудобнее, с жаром и холодом во всех нужных местах, он осторожно сел рядом с ним. — Ты принимал что-нибудь от боли? — Нет… слишком далеко… Сонхва моргнул, глядя на пространство между кроватью Ёсана и ящиком с лекарствами. Расстояние шесть футов. Вот какая сильная боль была. Он принес ему лекарство, проверил дозировку и помог принять. — Напиши мне в следующий раз, когда что-то будет слишком далеко, иначе я разозлюсь. — сказал он, нежно проводя пальцами по розовому родимому пятну омеги. Он открыл окно, чтобы впустить свежий воздух, чувствуя себя так, будто он стоит в перегретой оранжерее, полной жасмина, а затем оставил несчастного омегу, чтобы тот попытался немного отдохнуть. -------------------- Сонхва растянулся на животе в собственной кровати, просматривая информацию об омегах, идентифицированных альфами, в своем телефоне, когда Юнхо вскарабкался на него сверху, и кровать прогнулась под его тяжестью. — Ещё. Запах его гона был еще сильнее, отчего зрачки Сонхва расширились от похоти, когда альфа раздел его как раз достаточно и взял его прямо там, с телефоном все еще сжатым в руке. В этом положении альфа достиг нового угла, даже глубже, и без того ноющая задница Сонхва должна была растянуться совершенно по-новому. Он солгал бы, если бы сказал, что не наслаждается каждой секундой. Руки Юнхо сковывали его собственные, и его вес был восхитительно тяжел для него. Десять минут и его внутренности были похожи на желе, а его член был болезненно твердым и скользким, пойманным в ловушку под ним, без сомнения, оставив раздражающее пятно на его одеяле. — Юнхо… — заскулил он, пытаясь переместить вес на колени и облегчить растущую боль. Юнхо был только рад подчиниться, подтянув его на локти и колени, легко изменив позу, когда зарылся длинными пальцами в волосы, дергая их. — В тебе так хорошо, хён. Мне нравится, как ты уже весь липкий от моей спермы. Я хочу использовать тебя весь день, как свою куклу. Сонхва был потрясен, услышав бессвязные слова альфы. Рука Юнхо внезапно сомкнулась вокруг члена Сонхва, заставив его застонать. К этому моменту его член стал настолько чувствительным, что прикосновение его пальцев было похоже на горячие тиски. Сонхва не считал себя маленьким, но рука Юнхо легко окутала его всего грубым теплом. И было в этом что-то такое головокружительно хорошее. — Назови меня по имени, хён. — Юнхо. — Не так. Юнхо покачал бедрами, заставив Сонхва уронить голову и громко застонать в подушку. — Юнхо…! Прямо перед тем, как Сонхва достиг своего предела, Юнхо выскользнул и перевернул его на спину. Юнхо спустился вниз и устроился между его ног. Его язык медленно прошелся по щели на головке члена. Его почти кокетливый взгляд скользнул к Сонхва, и у того перехватило дыхание. То, как он начал дёргать за основание его члена, то, как он держал рот приоткрытым и ждал, за исключением нескольких успокаивающих движений языка — он с нетерпением ждал, когда Сонхва кончит. Сонхва определенно не ожидал увидеть такого альфу. Юнхо поймал почти всё своим ртом, даже не вспотев от дикой пульсации, от которой блестели его щеки, подбородок и горло. Все капли прошли по его горлу, когда он внезапно глубоко заглотил его, уткнувшись носом в редкие волосы между ног, горло сжалось вокруг него. Сонхва мог только смотреть на него сверху вниз, тяжело дыша и отбрасывая отросшую челку с лица. Пот стекал по его коже, заставляя его жаждать душа. Но его тело было таким горячим и пульсировало от удовольствия, чувствуя себя вялым, и он не мог перестать смотреть на Юнхо, пока альфа бросил на его член ещё один, последний взгляд. — Но… почему ты не кончил?.. — задался вопросом он, когда альфа использовал свою скомканную рубашку, чтобы вытереть лицо и шею. Юнхо встал на колени, демонстрируя свой длинный, твёрдый член и то, что там ещё было. Сонхва покачал головой, словно пытаясь прояснить зрение. В его защиту, он впервые видел узел в реальной жизни. Его глупо-наивный мозг сначала пытался сказать ему, что Юнхо отрастил вторую пару яиц, пока они были заняты, потому что толстая выпуклость его узла у основания его члена была почти достаточно большой для сравнения. Сонхва сглотнул, пока его мысли обрабатывались. Тем временем Юнхо схватился за головку своего члена, его большой палец упрямо прижался к щели. Выражение его лица сменилось с озорного на немного болезненное. — Детка… — Сонхва, наконец, потянулся к нему, забрался на бедра и положил руки ему на плечи. — Какой хороший мальчик. Ты боялся, что твой узел причинит мне боль, не так ли? — промурлыкал он. — Может быть, когда-нибудь я смогу попробовать. Но пока я могу взять остальное. Просто ляг… Поначалу колеблясь, Юнхо откинулся назад, схватив Сонхва за бедра. Сонхва легко скользнул вниз по его члену, его выступающая жесткость позволяла легко принять его. Он прикусил губу, когда тот проник под новым углом. Толстая головка Юнхо коснулась его простаты и заставила его дернуться, его мягкий член снова зашевелился. Он положил руки на широкую грудь альфы в качестве опоры, глубоко и медленно покачивая бедрами, останавливаясь там, где его огромный узел упирался в его вход. Он просто не понимал, как это возможно. Были ли у омег эластичные внутренности? Ногти Юнхо впивались в его кожу каждый раз, когда он был близок. Ему снова стало жаль бедного альфу. Делая все, что мог, он протянул руку и погладил узел альфы рукой, поглаживая толстую часть. Даже когда он раскачивался на его члене, делал все возможное, чтобы удовлетворить потребности альфы. Когда Юнхо кончил на этот раз, было еще более интенсивно, чем раньше. Сонхва чувствовал, как его член дергается снова и снова, пока он разряжался, до такой степени, что он почти кончил снова только от полного, горячего ощущения этого. Его узел стал еще более жестким, когда он прижался к его дырке, живой, с собственным пульсом. Он не мог не быть очарованным. Так вот что удержало бы Юнхо внутри него, если бы он действительно мог скрещивать его, как альфа омегу. Это то, от чего могли появиться щенята. Если бы они у него когда-нибудь были. Когда он медленно оторвался от альфы, он крепко сжался и вытащил пару нижнего белья из комода, прежде чем снова надеть штаны. — Я собирался весь день заниматься делами, — ухмыльнулся он. — Но такими темпами мои штаны будут испорчены. В ответ Юнхо схватил его за задницу, его большой палец вонзился между половинками, в сторону дырки в ткани. — Юнхо! — задохнулся он, схватив альфу за запястье, хотя тот, казалось, не почувствовал этого. Альфа сделал несколько довольных кругов подушечкой большого пальца, оставив ткань нижнего белья промокшей и пахнущей им. Большое игривое «к черту, теперь и твое нижнее белье испорчено». Он поднял руку, чтобы ударить альфу по плечу, но Юнхо схватил его за руку и вместо этого поцеловал. Когда он ушел, Сонхва чувствовал себя опустошенным, и все больше и больше задавался вопросом о том, каково было бы, если бы член альфы набухал все больше и больше в его заднице, пока это не стало бы единственной вещью в мире, которую он мог чувствовать. —————— Сонхва почти засунул свое постельное белье в стиральную машину, а потом понял, что в этом нет смысла. Еще нет. В конце концов, Акулья Неделя только началась. Борясь со своими инстинктами, чтобы очистить их только для того, чтобы, без сомнения, снова развратничать, он пошел и нашел Чонхо. Макнэ играл в игры на своем компьютере, но исходивший от него запах расплавленного темного шоколада говорил о его истинном состоянии. Сонхва снова обнаружил, что ему хочется лизнуть кожу своего товарища по стае, чтобы увидеть, ощущается ли он на вкус так же, как и пахнет. Ему он показался действительно похожим на альфа-аромат, хотя на этот раз на него не повлияли никакие искусственные аэрозоли. Из всех остальных, он чувствовал, что к Чонхо нужно подходить наиболее чутко. Макнэ моргнул при его внезапном появлении, натягивая свои толстые наушники на шею. — Эй, Чонхо. Принес тебе холодной воды, — начал он достаточно просто и небрежно, ставя его на угол стола подальше от основного компьютерного оборудования. — Итак… это то, чем ты любишь заниматься в такие дни? — Хён, если честно… если ты хочешь вести этот неловкий разговор со мной прямо сейчас… Можешь отодвинуться? От тебя пахнет альфой больше, чем я когда-либо хотел бы знать, — усмехнулся он. — Хм… интересно. — Вместо того, чтобы отойти, Сонхва сделал шаг ближе. — Забавно, я хотел сказать, что от тебя тоже пахнет альфой. Но потом я понял, что это просто ты такой. Твой запах очень приятный, альфа. Сонхва мог поклясться, что красноватые волосы Чонхо взъерошились, как будто каждый волос на его теле только что встал дыбом. Взгляд Чонхо был прикован к нему, даже когда его виртуальный матч шел без него. — Но я… на мне ничего нет… — Возможно, ты никогда не осознавал, что твой запах на самом деле такой, — задумался Сонхва. — Как молодой альфа на своем первом гоне. Что-то такое. Наушники Чонхо со звоном упали на пол, когда его тело столкнулось с Сонхва, прижав его к стене. Сонхва инстинктивно поднял голову, обнажая горло. Чонхо укусил его, посасывая под челюстью так глубоко, что вся шея Сонхва пульсировала от удовольствия. — Может быть… если хочешь… ты мог бы помочь мне смыть запах другого альфы? — спросил он очень осторожно. Он хотел, чтобы младший не торопился с ответом. — Только потому, что ты так вежливо просишь, — сказал Чонхо, медленно проводя большим пальцем по губе Сонхва. Сонхва посмотрел ему в глаза, в этот момент почувствовав себя ниже макнэ, хотя он был, по крайней мере, на дюйм выше его. — Да, альфа. Сонхва не знал, всегда ли он был хорошим актером, или это сделало его таковым гипнерос, но волнение, сверкающее в глазах Чонхо, заставило его порадоваться тому, что его навыки находятся на должном уровне. Он был готов на все ради своей семьи. —————————— Проблема была в том, что, как бы Чонхо не знал, что он альфа, его тело не собиралось позволять ему всё легко сойти с рук. Он прижал Сонхва к стене душа, удерживая его ногу на сгибе руки, заставляя его балансировать на одной ноге, когда он толкался в него членом, который Сонхва хвалил за его альфа-подобный размер. Что больше всего понравилось Сонхва, так это манеры макнэ. То, как он обращался с ним нежно, но твердо. То, как он оставался спокойным и собранным, но излучал силу. Он действительно воплощал в себе все, что есть в альфе, и это убедило Сонхва, что тот больше похож на альфу. Но после того, как Чонхо хмыкнул, зашипел и кончил внутрь него во второй раз подряд, он внезапно опустился на колени на просторный пол душа, дергая себя за волосы. — Черт, черт! — завопил он. Его голос был сломленным и грубым, чего Сонхва никогда не слышал и даже не хотел услышать от него. Трясущимися ногами, он опустился на колени рядом с Чонхо, а горячая вода из душа обрушилась на них дождем, смывая следы их секса в канализацию ручейками. — Что такое? Что случилось? — успокаивал он, придвигаясь ближе и уткнувшись носом в его макушку, пытаясь утянуть его в свои объятия, не принуждая. Макнэ инстинктивно уткнулся лицом в изгиб шеи Сонхва, глубоко дыша и успокаиваясь. Даже сквозь пар душа чувства Сонхва наполнились его жарким ароматом, заставившим его думать о темном шоколаде. — Просто отстой, — фыркнул Чонхо, теперь упираясь головой в ключицу. Он заметил, как его бедра неловко сжались вместе, почти дрожа. Сонхва наблюдал, как его запах становился все сильнее и сильнее, с каждой секундой все более настойчивым. — Мы отвезем тебя к специалисту перед следующим гоном. — пообещал Сонхва, положив руку на плечо Чонхо и сжав его. — Что ты хочешь сделать на сегодня? Грудь Чонхо вздымалась и опускалась, когда он неглубоко дышал, размышляя. — Юнхо. — Он сказал таким тихим голосом, что Сонхва почти не расслышал. — Можешь сказать Юнхо прийти, пожалуйста? Сонхва кивнул, одарив его грустной улыбкой. — А ты только что закончил избавляться от его запаха на мне тоже. — Он наклонился, мягко поцеловав макнэ в губы. — Спасибо, альфа. Подожди еще немного. —————————— Насколько он знал, между Юнхо и Чонхо уже была отработана какая-то договорённость, потому что Сонхва почти не приходилось подсказывать высокому альфе идеи о том, как сделать так, чтобы их макнэ чувствовал себя более комфортно. Казалось, тот знал все, что он собирался сказать. — Самое главное… — …не обращайся с ним как с омегой. — Если можешь… — … пусть он контролирует. Юнхо смотрел на него дерзкой, но приятной ухмылкой в конце каждого законченного предложения, побуждая Сонхва наклониться и поцеловать альфу в лоб. — Ты слишком мил для своего же блага, Юн-а. —————————— Оставив двоих заниматься своими делами, он начал думать о том, что Уён тоже с самого начала защищал личность их макнэ. Если бы он был более открыт ко всему, что когда-либо говорил Сонхва, он бы счел альфу хорошим кандидатом на роль партнера Чонхо. Но обычно громкий и общительный альфа вел себя необычно замкнуто во время своего гона, и после их краткого обмена ранее Сонхва знал, что лучше не пытаться его выманивать. Было уже далеко за полдень. Сонхва все еще слышал тихие звуки страдания и удовольствия то тут, то там по всему дому, но на данный момент это было умиротворенно. Сан в значительной степени занял один из стульев для гнездования полностью для себя (и любого партнера, которого он в настоящее время желал, которого он выбирал, хватал и дергал или кричал, пока не приходил его выбранный спутник). Даже Сонхва в какой-то момент заскулил, но Сан только хотел прижаться ближе, чтобы вздремнуть, объяснив, что иногда Сонхва заставляет его чувствовать себя сонным, «в хорошем смысле». Сонхва мельком увидел Чонхо и Юнхо, выходящих из душа и направляющихся прямо на кухню, ускользающих с остатками клубничного алкоголя на день рождения Хонджуна и исчезающих в комнате Юнхо. Ёсан все еще свернулся в своей постели, по крайней мере, немного более комфортно, чем обычно, потому что Сонхва ухаживал за ним, приносил ему новые бутылки со льдом и лекарства и даже однажды сменил простыни, когда они стали липкими и скользкими от пота. Он ненавидел то, что Ёсан казался очень смущенным из-за заботы, граничащим со стыдом. Неважно, сколько раз он проверял его, он всегда слабо протестовал. Наконец Сонхва только вздохнул и скользнул в кровать рядом с несчастным омегой, прижимая его к груди, как плюшевого мишку. Ёсан сначала неуверенно замер, кончики его холодных пальцев легли на предплечье Сонхва. — Нельзя ли мне немного поспать здесь? Иначе я так и буду бродить по дому, нервничая. Вероятно, на меня набросится Юнхо… снова. Ёсан на самом деле хихикнул. — О… не хочу, чтобы это произошло. — Нет. — Сонхва ухмыльнулся ему в плечо. — Нет, не хотим. После пяти минут тишины Ёсан передвинулся, чтобы удобнее обнять Сонхва, спрятав голову под его подбородком. Одна из его ног даже пробралась между его, пытаясь согреться или остыть. Трудно сказать, но, по крайней мере, омега наконец казался действительно спокойным, не терзаемым ни болью, ни дрожью, ни бессмысленной, пульсирующей потребностью. —— Он проснулся голодным, поняв, что на самом деле не ел ничего существенного за весь день, несмотря на намерения поступить иначе. Неудержимо зевнув, он прошел на кухню. Он уставился в хорошо заполненный холодильник, даже не зная, что поесть. Звук привлек его внимание. На противоположной стороне кухни был другой коридор, параллельный коридору спальни. Но в этом коридоре была дверь в подвал, в кладовую, в большую прачечную и в гараж. Он подошел к закрытой двери прачечной. Сушилка работала, заканчивая с простынями Ёсан-и. Как почти любая сушилка, это был не самый тихий прибор в доме, а иногда одежда сбивалась в кучу, вызывая удары. Не должно было быть никаких причин преследовать услышанный им смутный звук в этой конкретной комнате, но он все равно это сделал. Когда он толкнул дверь, то вытаращил глаза. Уён обнимал Чанбина, как сиамского близнеца. Их рты были очень заняты изучением друг друга. Рука Уёна была внизу штанов Чанбин, сзади. Сонхва мог видеть, как напряглись сухожилия на его запястье, когда его пальцы провели собственное исследование, хорошо поработав, если судить по хриплым стонам Чанбина. Сонхва скрестил руки. — Не пора ли начать ужин? — спросил он. Не громко, а спокойно. Многозначительно. Каждое слово кристально чисто. Если бы эти двое уже не были в объятиях друг друга, они бы прыгнули в них от испуга. — Г-Господи! — прошипел Уён, сверкая взглядом и возвращая руки к себе, делая единственный защитный шаг вперед. Взгляд Сонхва переместился на выпуклость в штанах Уёна и вернулся обратно. Ему было почти жалко альфу в гоне, который выглядел болезненно взволнованным и теперь ему ничего не светило. — Ты прав, Сонхва-ши. Потеряли счет времени. Прости за это. — Чанбин закончил поправлять свою одежду и проскользнул мимо него, как будто ничего не произошло, хотя и не смотрел ему в глаза. — Спасибо, — сказал Сонхва удаляющейся спине повара, хотя его взгляд был прикован к Уёну. — Какого хрена ты хочешь? — зарычал Уён, поправляя свою одежду, а затем обмахнул руками у раскрасневшиеся щек, тяжело прислонившись спиной к стиральной машине. — Мы не открытая стая, не так ли? Где ты можешь пойти трахнуть кого хочешь за её пределами? — Нет, но Хонджун не запретил мне. Так кого это волнует? — Тебе всегда нужен взрослый, чтобы сказать, что делать? Ты сам не можешь сказать, что правильно, а что нет? — Отъебись. Сонхва вздохнул. — Ты выглядишь не очень хорошо. У тебя все нормально? Он действительно имел это в виду, а не просто насмехался над очень очевидной выпуклостью в джинсах. Румянец на лице альфы, казалось, стал темнее, чем наоборот. Вместо ответа Уён внезапно стянул громоздкую темную толстовку с капюшоном, которая была на нем, чуть не потеряв равновесие в этом неуклюжем процессе. Его дыхание стало прерывистым. — Вау, Уён, садись. Сонхва помог ему запрыгнуть обратно на крышку стиральной машины. Он встал перед ним, опасаясь, что тот просто упадет. Его глаза были стеклянными и смотрели в какую-то далекую точку, пока он тяжело дышал. — Уён? Сонхва прижал два пальца к пульсу на горле альфы. Он не был доктором, но мог сказать, что пульс был быстрым, а его кожа была очень горячей. — Эй. У тебя гипервентиляция? — Т-тебе… надо было просто оставить меня в покое… Я умираю… Мне так жарко… — Я сейчас позову Сан-и. Вам двоим очень комфортно друг с другом. — Нет! — закричал Уён, затем застонал и, схватившись за голову, наклонился вперед. Сонхва обнял его, пока он пытался отдышаться, просто чтобы держать его в равновесии. Впервые он был так близок к нему. — Ты хочешь, чтобы я… Я мог бы… — начал Сонхва, уже зная наперёд, когда начал предложение. Он почувствовал, как Уён качает головой, не в силах говорить. Он был потрясен, когда Уён внезапно всхлипнул. — Должно быть очень легко. Ты ничего не чувствуешь… ты просто идеален… тебя так легко принять… ты желанен… Каждое слово было напряжением для альфы, до такой степени, что Сонхва начал беспокоиться, слыша звук его затрудненного дыхания. Он прикоснулся к форме своего мобильного телефона в заднем кармане для уверенности. Другой рукой он потер спину Уёна. — Для начала просто дыши. Тогда я выслушаю все, что ты хочешь, чтобы я услышал. Никуда не уйду. Это заставило Уёна плакать еще больше, детским плачем, его плечи дрожали. Сонхва больше ничего не сказал. Как и Уён, пока тот, наконец, не смог без труда сделать несколько полных вдохов. Наконец он поднял голову, показывая покрасневшие глаза, полные слез. — Я просто не знаю, что я здесь делаю, понимаешь? — Что ты имеешь в виду? — спросил Сонхва, нежно вытирая его глаза рукавом. — Ты не заметил? Мне здесь не место. Даже Бинни просто сочувствует мне. Я ною, умоляю и виню его, — он пустым жестом указал на прачечную. — У него есть своя стая. Они на самом деле все слишком отличные и совершенные, как и ты. — Каким ты хочешь видеть свое место? Вопрос на самом деле заставил Уёна зажмуриться и снова опустить голову от стыда. — Не имеет значения. Я не могу иметь ничего, что хочу. Он всхлипнул, громко и влажно, и Сонхва уловил краткий блеск слез, падающих между его ног. — Ах… кажется, я знаю, что ты имеешь в виду. — Ты не знаешь даже крупицы того, что, как ты думаешь, знаешь, — высмеял Уён, хотя и без особого духа. — Лучше мне рассказать тебе то, что ты когда-нибудь узнаешь. Сан-и — мой сводный брат. Мой папа с его мамой. Мой отец издевался над ним около семи лет. Когда я, наконец, понял, насколько все плохо, я забрал его… и мы просто сбежали. Но даже если все это развалится, мы останемся братьями. Вот как он ко мне относится. И я не собираюсь развернуться и стать для него бесполезной, гребаной копией своего отца. Не тогда, когда он доверяет мне. — Уён, мне очень жаль. Я… ты прав. Я этого не знал. Не имел представления. И мне жаль, что я предполагал иначе. Спасибо что сказал мне. Уён фыркнул, потирая нос и глаза, не глядя на него. Его плечи и тело сжались так сильно, будто пытаясь исчезнуть. — К сожалению, ты прав. Вероятно, у тебя никогда не будет именно того, чего ты хочешь, — неуверенно начал Сонхва. Затем более низким, нежным тоном. — Я предполагаю, что Сан-и не единственный, кого ты хочешь, но кто вне досягаемости. Сонхва увидел, как напряглись мышцы челюсти Уёна, но тот не стал спорить. — Это очень болезненное, затруднительное положение. В котором нет счастливого конца. Итак, когда этот вариант закрыт, что ты хочешь делать теперь? Тебе настолько не нравится остальная часть стаи, что уходишь? — Нет! — Он чуть не закричал, как будто это было богохульством. — Ни в коем случае… Это совсем не то… Сонхва уже знал это, не спрашивая. Он наблюдал за Уёном, как тот смеялся, дразнился, обнимался и играл с ними, заботился о них и даже командовал ими. Он любил их. Когда он больше ничего не сказал, Сонхва сменил тактику. — Как насчет того, чтобы просто сосредоточиться на самой насущной проблеме. Что ты хочешь сделать со своим гоном? Есть рецепт, чтобы подавить его? Или хочешь проводить время с кем-то, кроме… твоего первого выбора? Делать нужное и оставить в покое? — Я ненавижу оставаться в одиночестве… — раздраженное ворчание почти заглушалось шумом сушилки. Уён долго ничего не говорил, просто всхлипывая, собираясь с мыслями. — Хонджун-хён никогда не бывает здесь. — Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю, — устало сказал он, радуясь, что альфа хотя бы признался, кто будет следующим в очереди из его выбора партнеров в стае. И теперь, когда он знал, что это был его выбор, он понял, что неудивительно, что Уён искал компании вне их стаи, а не тосковал по их чаще всего отсутствующему и неприступному лидеру. — Он знает, что ты испытываешь к нему влечение? Сонхва поймал себя на мысли об групповом сексе альф, свидетелем которого он стал, но теперь в совершенно другом контексте. Он задавался вопросом, знал ли Уён. Что, если это случилось и раньше, и что, если Уён всегда оставался в стороне. Ранее он сказал Сонхва, должно быть, очень приятно быть желанным — проклятая подсказка. — Боже, нет. Я бы умер, прежде чем завел с ним этот неловкий разговор. — Я уверен, что он хотел бы быть с тобой, так почему бы и нет? Как он вообще узнает, что ты заинтересован? Ты вообще видел, как ты себя ведёшь? Уён фыркнул. — Я уверен, что не буду соответствовать тому, к чему он привык, но он будет очень вежлив. — Йа… где тот дерзкий Уён, к которому я привык? Я уже скучаю по нему. — Я не дерзкий. Только оборонительно-наступательный. Происходит все странным образом. — Я это вижу. Сонхва постучал ногтем по краю стиральной машины, взглянув на Уёна, который скручивал дизайнерское кольцо на пальце. — Ты бы разозлился, если бы я сказал Хонджуну, чтобы он тащил свою задницу домой? — спросил он. — Нет. В противном случае, мне придётся просто подрочить свой член. — Уён! — Сонхва на самом деле рассмеялся от шока, заставив Уёна выдавить из себя тончайшую ухмылку. — Я посмотрю, что могу сделать. — У него наверняка тоже гон. У него просто выработан сильный иммунитет, чтобы он мог продолжать быть затворником-рабочим роботом для звёзд, не требуя человеческого тепла. — Да, это похоже на то, что он сделал бы. Давай же. Я избавлю Чанбинни от его страданий на ночь и отпущу его домой пораньше. Давай просто закажем что-нибудь на вынос. Все, что пожелаешь. Правда ли, что во время гона альфы тоже сильно испытывают голод? — задавался он вопросом, когда они вышли в зал. — Да, я бы так сказал. У меня определенно появляется странная тяга… Прежде чем Сонхва осознал это, у него состоялся вполне вежливый разговор с альфой, помимо легкой улыбки ранее. Это было больше, что они когда-либо делили, и он был полон решимости развивать эту связь, как на дрожжах. —————————— Хонджун действительно пришел домой рано, прогибаясь под тяжелые сообщения о диких проблемах, с которыми Хонджун оставил Сонхва наедине, а также тактичный дополнительный текст о том, что Уён чувствует себя не в своей тарелке и признался Сонхва, что ему нужно время с ним, но не знал, как сказать ему об этом. Вслед за Хонджуном, словно затаившим дыхание, пока главный альфа не перешагнул порог, на город и окрестности, включая их, внезапно обрушилась тяжелая мокрая метель. Снежная метель скопилась на полпути к входной двери. Вскоре они включили камин на полную мощность и уселись в гостиной смотреть фильм. Ёсан, Чонхо и Уён свернувшись калачиком вокруг Сана, завернувшись в одеяла, в то время как остальные сели на другое кресло-гнездо, включив глупый праздничный фильм, пока медленно грелись. Посередине Хонджун выскользнул с места и прошлепал вокруг спинки другого стула, мягко сжимая заднюю часть шеи Уёна, чтобы «поманить» его. Сонхва смотрел, как они идут по коридору, а затем расслабился в своем сэндвиче из Юнхо и Минги. Фильм был о маленьком малыше, потерявшемся в Сеуле, и о том, как первая миссия неуклюжего нового Санты состоит в том, чтобы вернуть ребенка его родителям. Внимание Сонхва переходило туда и обратно, сосредоточившись только на сценах, где Санта общается с маленьким ребенком. Глаза Сонхва, казалось, превращались в лужи звезд всякий раз, когда ребенок появлялся на экране. — Какой милый маленький щеночек… Я хочу одного. — вздохнул он. — До Рождества остался месяц, а ты уже хочешь подарков. — Да, конечно. Может быть, Рождество — в следующей жизни — у меня будет такой же… — Я буду твоим ребенком, хён, — Юнхо задвигался так, что чуть не задушил его. — Уааа, накорми меня! — Извините, некоторые из нас пытаются насладиться этим кинематографическим произведением, если вы не возражаете? — сказал Чонхо, его звучный голос звучал громко без всяких усилий. Это закрыло рты. Никто не увидел выражение глаз Ёсана, когда Сонхва вздохнул о своем желании. То, как его внимание становилось замкнутым, призрачным, но с оттенком решимости. Но опять же, даже если бы они смотрели прямо на омегу, они могли бы ничего не угадать по изменению его лица. Сонхва обнаружил, что каждый из них был весьма талантлив в сокрытии своих забот и тревог, своих секретов и правды, и Ёсан не был исключением. Но, может быть, если бы он просто проводил с ним больше времени, разговаривал с ним, делился своими мыслями, а также узнавал больше о нем, возможно, Сонхва мог бы остановить его от большой глупости.