north

Сонхва сгорбился в постели Хонджуна, натянув одеяло к носу, и вдыхал запах альфы, как в кино в панике человек дышит в коричневый бумажный пакет. Ему нужно было любое утешение, которое он мог получить, когда следил за разъяренным альфой, расхаживающим по его спальне и кричащим в свой телефон, более страшным, чем он когда-либо видел его. — Это просто не имеет никакого смысла. Может быть множество причин, по которым кто-то потерял некоторые таблетки, и вы говорите мне, что им просто не повезло? Так можно кого-нибудь убить. У меня здесь кое-кто чуть не сошел с ума после двух дней, и ты говоришь мне, что ни хрена с этим не поделаешь? Ноздри альфы раздулись, а челюсти сжались, когда он прислушался к ответу. — Серьёзно? Ты серьезно говоришь мне, что вместо того, чтобы облегчить всем жизнь, свою и мою, ты скорее отправишь кого-нибудь в реабилитационный центр, чем дашь мне всего одну чертову таблетку, чтобы помочь ему пережить ночь? Сонхва услышал краткий утвердительный ответ. Хонджун повесил трубку, сжав устройство в кулаке так, что Сонхва боялся, что тот швырнет его в стену. Но вместо этого он медленно повернулся, чтобы посмотреть на него, его глаза были полны поражения. Сонхва почти чувствовал его боль, словно волна, несущаяся к нему. Хонджун так сильно хотел помочь. И поражение сокрушило его. — Прости, Сонхва, — слабо сказал он, нерешительно подходя к кровати, не зная, примет его Сонхва или нет. Не подходя слишком близко, альфа протянул руку и нашел форму ноги Сонхва под одеялами, нежно сжав ее. — Я мог бы принести тебе что-нибудь еще. С таким же эффектом, — сказал он тихим голосом, глядя на него сквозь ресницы. Сонхва вздрогнул, задаваясь вопросом, что именно Хонджун собирался снабдить его и где он собирался это достать — если он уже не имел его в своем распоряжении. Сонхва покачал головой. Он понял, что слезы текли из его глаз, а он даже не заметил. Но теперь его щеки были мокрыми от них и он начал чувствовать жжение от соли. Он снова покачал головой. — Нет это нормально. С-спасибо за попытку… — Ты сказал, что завтра будет доставлено ещё? — Да. — Я займусь тобой до тех пор. Никакой работы. Облегчение, которое испытал Сонхва, было достаточно, чтобы выдавить из его горла глухой смешок. Напряжение покинуло его тело, оставив его безвольным. Хонджун внезапно поймал его, как будто боялся, что тот просто упадет. — Сиди спокойно. Мы справимся. — Спасибо, Хонджун. Мне правда жаль. — Хм? Это первый раз, когда я слышу, как ты извиняешься и действительно имеешь это в виду, — сказал Хонджун, притягивая его еще ближе и крепко обнимая его. Хонджун никогда не чувствовался таким теплым, таким живым. В груди Сонхва что-то сжалось, в нем быстро разгоралось чувство, которое внезапно хотело вырваться наружу. Это было неплохое ощущение, на несколько секунд он вытеснил все плохое, не оставив для него места. — Но тебе не нужно извиняться. Ты не хотел, чтобы это произошло. — Верно… Хонджун энергично потёр его руки. — Ты холодный. Ты в порядке? Сонхва кивнул, хотя его тело не могло решить. В одну минуту у него был озноб, а в следующую — жар. — Я сейчас в порядке. — Хочешь попробовать уснуть? Сонхва покачал головой, просто представив, как он лежит в головокружительной тьме с закрытыми глазами, а его разум подобен ментальному циклону, надвигающемуся на его последний клочок здравомыслия. Даже с Хонджуном, физически рядом с ним, альфа не мог добраться до его разума, чтобы остановить это, как бы сильно он этого ни хотел. — Я просто… не могу. Не прямо сейчас. С тех пор, как он в отчаянии ворвался в комнату Хонджуна, напугав альфу и разбудив его, он больше всего хотел спокойно, красноречиво объяснить все (почти все), что произошло, и как это повлияло на него, и почему он смиренно просил у альфы утешения. Но он не мог вымолвить больше нескольких слов, прежде чем они начали смешиваться в его голове и захлестывать его замешательством, пока его язык буквально не скручивался, и он не мог вообще ничего сказать. Поэтому он отвечал разочаровывающе короткими и отрывистыми словами, желая найти какой-нибудь способ просто посмотреть в глаза своему альфе и заставить его почувствовать и понять все. Потому что почему-то он сомневался, что позже захочет попытаться объяснить что-то более ясно. Прямо сейчас, если бы он пережил эту ночь, это было бы больным местом в его памяти, которое он бы очень хотел забыть. — Это может показаться странным… — начал Хонджун, — но ты не хочешь попробовать что-то, что моя мама заставляла нас делать каждый раз, когда у нас был действительно тяжелый день? — Эм… что это? Хонджун ухмыльнулся, показывая проблеск своих больших красивых зубов. — Я чувствую, что если я скажу тебе, ты не будешь пытаться. Ты подумаешь, что это слишком глупо. Просто дай мне пойти, принести его. И пообещай мне, что попробуешь, хотя бы минут десять? Сонхва разрывался между любопытством и страхом, но также не нравилась идея ухода Хонджуна. — Сколько времени займёт, прежде чем ты вернешься? — спросил он дрогнувшим голосом. — О, любовь моя, только минуту или две, обещаю, — пообещал Хонджун, касаясь губами его лба в поцелуе. Сонхва покраснел, отпуская его. ------------------- Сидя со скрещенными ногами на полу Хонджуна с одеялами на плечах и гудящим из угла обогревателем, Сонхва и Хонджун склонились над начальными этапами головоломки. Изображение было «Звездной ночью» Винсента Ван Гога и рекламировалось как точный размер оригинального шедевра. Захватывающая вещь. Две кружки ромашкового чая бесполезно дымились рядом с ними, но ни один из них на самом деле не соизволил выпить его, поскольку они шутливо согласились, что он пахнет пылью в заброшенном цветочном магазине с привидениями. Сонхва постепенно становился счастливым, потому что это работало. Собирать головоломку было так невинно, так успокаивающе обыденно, и его разум с радостью принялся за микрозадачу поиска места для каждой части, одну за другой, переводя взгляд с изображения на коробку головоломки, на разбросанные части перед ними. Он был слишком поглощен, чтобы заметить косые взгляды Хонджуна на него, одновременно обеспокоенные и ласковые, или то, как альфа только начал расслабляться, как и бета, рассеяв волны своего беспокойства. Альфа также был очень ласков. Он касался рукой руки Сонхва, почти как бы случайно, но затем держал ее там и поглаживал верхнюю часть ладони или растирал пальцы. Если ему приходилось вставать и потягиваться из своей сгорбленной позы, он взъерошивал и гладил волосы Сонхва. Сонхва был так благодарен за внимание, что мог расплакаться (снова). Он знал, что для альфы, хотя у него и были настроения, когда он становился милым и глупым, касания не всегда давались ему легко. Сонхва не был уверен, чем он заслужил его. Даже лучше, чем больше он успокаивался, тем больше он начинал чувствовать себя сонным, и в какой-то момент он проснулся свернувшись калачиком на полу с альфой рядом с ним, его рука лежала на подушке Сонхва. ------------------- — Хонджун-а? — Да? Хотя они пережили ночь и теперь золотой свет позднего утра сиял за жалюзи, они все еще лежали на полу, свернувшись калачиком, Сонхва понимал, что все его тело и разум развили полное отвращение к кроватям на время. — Я только что осознал нечто ужасное. Хонджун развернул миндальную шоколадку и сунул ее в рот, развернув еще одну для Сонхва. Сонхва почувствовал облегчение, что, когда он положил конфету в рот, она на самом деле была на вкус как еда, вкусная, к настоящему времени его желудок, вероятно, сморщился до такой степени, что от одной шоколадки он мог бы наесться. — Что такого ужасного ты осознал? — В голосе Хонджуна была натянутая легкость, но Сонхва почувствовал, как пальцы альфы внезапно сжали его бедро, пока он ждал ответа. — Чтобы вернуться к расписанию… Мне все еще нужно дождаться завтрашнего утра, прежде чем я смогу принять гипнерос. Сама эта мысль грозила снова встревожить его сердце, но он стиснул зубы и уткнулся носом в теплую шею Хонджуна, используя его запах, чтобы успокоиться. — А… ты прав, — пробормотал альфа, обнимая его и склонив голову в сторону. Некоторое время они оба молчали, обдумывая мысли. — Сколько дней ты должен отказаться от него, прежде чем прекратится чистка? Уже будет три дня или четыре? Ты спросил? — …зачем мне было это спрашивать? — Сонхва… Я не знаю, я просто спросил, знаешь ли ты. — вздохнул Хонджун. — Извини, мне просто было любопытно. Горло Сонхва внезапно сжалось от слез. Альфа разочаровался в нем. Он знал. Это было невыносимо. — Эй, хён, посмотри на меня. — прижав большой палец к его подбородку, Хонджун повернул его голову к себе. — Просто прими лекарство сразу же, как только оно придет сегодня. Мы придумаем что-нибудь для этого странного дня. Может быть, мы можем просто пить весь день, пока не рухнем в пьяном угаре, а? — Он погладил его лицо. — Пожалуйста, не грусти. Я не хочу, чтобы ты грустил. — Ты снова назвал меня хёном. — Это подбадривает тебя? —… Да. — Что это? Что ты там думаешь? — Его большой палец погладил бровь Сонхва, один медленный взмах за другим. — Ты также однажды назвал меня своей парой. Помнишь? Хонджун удивлённо моргнул, его длинные ресницы делали описание «олень в свете фар» очень точным. — Нет… прости… Сонхва улыбнулся. — Я не злюсь. Это почти мило, что ты даже не знаешь, что сказал это. — Ну… я понимаю, почему раньше Хонджун сказал бы это. Я… вижу в тебе свою пару. Надеюсь, ты не против. На этот раз, когда сердце Сонхва колотилось, это было приятное ощущение. Он придвинулся ближе к Хонджуну, так что их губы едва соприкоснулись. — Я совсем не против. Мне это нравится. Я люблю тебя. В последние месяцы в его сердце не было такого горячего и сильного чувства любви, как сейчас, когда эти невысказанные слова висели у него в голове. Он не мог произнести их вслух, но они все равно были. Он задавался вопросом, может ли Хонджун прочитать значение в его глазах, когда Сонхва смотрел на него, обдумывая тот факт, что он лежит здесь, в доме, о котором большинство людей могут только мечтать, держась за альфу даже во сне, а этот альфа теперь наклоняется к нему, подарив ему самый нежный из поцелуев. Он почувствовал, как чужое бедро мягко прижалось к его собственному, позволяя их телам стать еще ближе. — Если бы я попытался отвлечь тебя от подобных мыслей, ты думаешь, это помогло бы? — прошептал Хонджун, зависнув на грани очередного поцелуя. Сонхва, дрожа от нервного возбуждения (он когда-нибудь чувствовал себя таким возбужденным, когда он был со своими товарищами по стае?), схватил Хонджуна за рубашку и потянул, пока грудь альфы не прижалась к его груди, разделяя его сердцебиение. — Я хочу попробовать…