north

-------------------- Днем или ранее: Сонхва -------------------- Сонхва подготовил целую лекцию для Кан Ёсана. Он начал писать это в своей голове, когда собирал головоломку на полу в комнате Ким Хонджуна, и она легко достигла размера новеллы. С тех пор он редактировал содержание, переформулировал, вырезал, вставлял, но в конце концов, когда он вернулся к своим дозам и почувствовал себя более спокойным, он разделил его до основных моментов, которые ему нужно было вбить в голову ужасно заблуждающегося омеги. Но прошло несколько дней, а у него не было возможности поговорить с омегой наедине, желание поучать его просто… начало угасать. Не осталось ни обиды, ни гнева. Он, конечно, не хотел снова проходить через это испытание, но это уже казалось далеким воспоминанием. В конце концов омеге нужно было сообщить о том, что то, что он взял, не может быть так легко возвращено, но тем временем Сонхва положил свой новый запас в красивую деревянную коробку с замком, которую дал ему Хонджун, которую он держал на прикроватной тумбочке. И хотя оказалось, что это не его вина, он все равно наклеил на каждом блистере соответствующий день месяца. Другого подобного инцидента больше не будет. Вдобавок ко всему, по тому, как Ёсан в своих очень редких появлениях крался по дому, избегая его взгляда, Сонхва знал, что ему жаль. И более того, он уже знал характер омеги. Он знал, что какое бы принуждение ни привело его к тому, что ему не принадлежало, оно не было вызвано необходимостью как-то навредить Сонхва. Сонхва действительно хотел знать настоящую причину, чувствовал, что это важно, но казалось, что лучше сначала позволить омеге чувствовать себя комфортно рядом с ним, убедиться, что на его пути не было никаких взрывных последствий или стыда. Но больше всего его беспокоил Минги. С той ночи альфа был беспокойным. Иногда ему требовалась целая вечность, чтобы заснуть, или иногда засыпал, но затем внезапно садился в постели в самые глубокие часы ночи. Сонхва открывал глаза и видел, как глаза альфы, светящиеся мрачными полумесяцами, смотрят на дверь. Его тело напрягалось, а пальцы вцеплялись в край простыней, как будто он был всего в одном ударе сердца от того, чтобы спрыгнуть с кровати и куда-то убежать. Наконец, вместо того, чтобы просто спокойно наблюдать за Минги, пока он снова не заставит себя лечь, Сонхва коснулся его голой кожи и заворковал. — Поговори со мной, детка. Что случилось? Минги моргнул и повернулся к нему, со стоном опускаясь. Он растянулся наполовину на Сонхва, улегшись на его грудь. Для большого, сильного и страшного альфы он действительно не так много весил. Сонхва поиграл с его волосами. — Это из-за Ёсана? Минги заскулил в замешательстве, переместившись, чтобы посмотреть на него. — Откуда ты знаешь? — Я просто знаю. Я волшебник, — заверил его Сонхва, уговаривая снова лечь. — Так… ты знаешь, что произошло? Сонхва ответил осторожно. Потому что, хотя он многое знал, возможно, даже больше, чем Минги, он лишь мельком увидел, что произошло между ними двумя. — Я знаю, что Ёсан решил попробовать то, чего раньше не делал. —… Да. — Так, в чём дело? — Я чувствую, что сделал что-то не так… и думаю, что теперь он может ненавидеть меня. — О, Минги-а… ты действительно думаешь, что это правда? Или ты думаешь, может быть, ему просто нужно время, чтобы переварить? Для него было немалым делом попробовать это, понимаешь? Это может быть подавляющим. — Нннх. — Обоснованный ответ. — Я просто беспокоюсь о нем. Я хочу поговорить с ним. Альфе не нужно было говорить Сонхва, что Ёсан усложняет задачу. Минги вздохнул, два пальца рассеянно гладили кожу Сонхва. — Я не должен был… — Ш-ш-ш. — Сонхва ждал этого. Он достаточно знал Минги, чтобы понять, что чувство вины, должно быть, осталось. — Это не твоя вина. — Но я… — Это не твоя вина. Пожалуйста, Минги. Не думай так. — Откуда ты знаешь? Сонхва вздохнул. — Магия, помнишь? Альфа фыркнул и перешел от объятий к тому, чтобы придавить Сонхва своим весом, глядя на него сверху вниз с сварливым выражением лица. — Ты ведь знаешь, что я не ребенок? — Да, я знаю. — Ты всегда говоришь со мной, как будто я щеночек. — Но ты не щеночек. — Йа, даже сейчас ты это делаешь! — возмутился альфа. — Поверь мне, Минги. Я прекрасно знаю, что ты не щеночек. Ты очень умный. Вдумчивый. Сильный. Но сейчас, я думаю, что ты чувствуешь себя растерянным, виноватым, беспомощным. И ты не из тех, кто хочет всё легко забыть. Минги издал звук, который действительно звучал по-щенячьи, хотя Сонхва не собирался указывать на это. — Просто дай ему еще немного времени. Все будет хорошо. Минги плюхнулся вниз, заставив Сонхва выдохнуть с легким «уф» и раздавив некоторые части, которые он не был готов ощущать раздавленными. Он немного извивался, пока не смог более комфортно поддерживать альфу. — На самом деле, ты не прав, хён. — О, да? — Да, собственно говоря. — Где я не прав? — Я не просто чувствую себя смущенным или виноватым… Сонхва изогнул бровь, заложив руку за голову вместо подушки, устраиваясь поудобнее. — Нет? Что не так, ще… То есть, альфа. Минги выпрямился с невозмутимым взглядом, слегка ударив Сонхва по плечу. — Отлично. В последний раз я делился с тобой своими чувствами. Спокойной ночи. Минги отполз от Сонхва, каким-то образом забрав с собой 75% одеяла. После ссоры с покровительственными извинениями, а затем драки, в которой Минги продемонстрировал досадную разницу в альфа-мышцах и бета-мышцах и то, как это означает, что для удержания обеих рук Сонхва понадобилась всего одна рука — Минги пожалел одолевающую бету и признался. — Я просто хотел сказать… Думаю, мне нравится Ёсан-а. Сонхва прикусил язык, останавливая волну пренебрежительных мыслей, которые чуть не вырвались из его горла. Он был бы придурком, если бы насмехался над признанием альфы. Наверное, он был мудаком, даже если так думал. Не то чтобы у него самого был огромный опыт в любви и романтике. Время, проведенное здесь со своей стаей, было практически всем, что он мог показать в этом деле, и он знал, что это далеко не типичный опыт. Вместо этого он осторожно сказал: — Что ты имеешь в виду? Он тебе раньше не нравился? — Ты знаешь, что я имею в виду, — глубоко зарычал альфа, наказывая Сонхва грубым укусом в шею. — Но… ты… Боже, неужели Минги не понял, что Ёсан был под наркотиками той ночью? Черт, это же полный беспорядок… — Можешь ли ты… рассказать мне побольше? Что заставило тебе изменить своё мнение? — спросил он. Минги покачал головой. — Мое мнение никогда не менялось. Он мне всегда нравился. Но было трудно подобраться к нему, не зная, чего он хочет. Но теперь… Я решил, что хочу узнать, что это. Если он позволит мне. — О, Минги… — Сонхва был тронут от имени Ёсана, от имени всей стаи: иметь такого нежного альфу, которого можно назвать семьей. — Но, хён… могу я тебе кое-что сказать? Он перестал кусать шею Сонхва и вместо этого отдыхал рядом с ним, горячее дыхание обдавало его плечо. — Конечно. — Я не хочу, чтобы ты волновался или боялся. Все было в порядке. Я бы сказал тебе, если бы это было не так. — Что такое…? — Ёсан сказал мне, что он просто собирается пойти и найти какого-нибудь альфу не из стаи, который будет с ним, если я не наполню его семенем. Сонхва мысленно вытащил свою лекцию для Ёсана на передний план, вставив новый пункт. — Мммм? — Когда он это сказал, я изменился. Не снаружи, а внутри. Я снова изменился. — Ты уверен? Это не было из-за твоего гона? — спросил Сонхва. Во рту было так сухо. Минги серьезно кивнул, волнистая прядь волос цвета ржавчины упала ему на глаз. — Он разозлился, представив, что другой альфа завладел Ёсаном. Но я сказал ему, чтобы он молчал, этого не произойдет, и держал Ёсана для нас. Это еще одна причина, по которой я хочу защитить его. У Сонхва не было слов. -------------------- Настоящее время: Ёсан -------------------- Ёсан не знал, как долго он был в ванной, а также когда и как туда попал Минги. Ёсан все еще сидел в той же согнутой позе, сидя на закрытом унитазе, подперев лоб одной рукой и держа в кулаке отрицательный тест на беременность. Его глаза были открыты, сфокусированы на коленях, но толком не видели ничего, кроме серой текущей реки его мыслей, болезненно тусклых и тяжелых. Затем пальцы скользнули в его поле зрения, мягко обвивая его колени, кончики пальцев горели от тепла, резко касаясь его темных штанов. Минги стоял перед ним на коленях, тяжело упираясь руками в колени Ёсана, как большая собака, ожидающая угощения. — Ёсан-а… ты в порядке? — В глубоком голосе слышались умоляющие нотки. Обычно прищуренные глаза Минги были большими и круглыми. Ёсан медленно сел, его ноющая спина запротестовала. Его пальцы коснулись пальцев Минги, когда он поднял голову. С той ночи он избегал Минги. Боялся того, что он почувствует. Но все, что он чувствовал, это сожаление. Минги положил руку выше, на его бедро и наклонился. Теперь Ёсан втянул воздух, сердце бешено трепетало от паники, но Минги просто уперся ему в грудь, а затем ткнулся щекой, чтобы с тревогой понюхать его. Расслабившись, Ёсан положил свободную руку ему на плечо, сначала погладив его, а затем запустив пальцы в рубашку, прижимая его к себе. — Мне жаль Минги. Я не должен был заставлять тебя… знаешь… той ночью. Я… мне правда очень жаль… Каждое слово казалось комом, застрявшим в горле. Его кожа ощущалась горячей и холодной одновременно. Его руки начали дрожать. Депрессивное оцепенение, которое он чувствовал с той ночи, оттаивало, и горячие слезы стекали по его щекам на спину свитера Минги. Он чертовски ненавидел плакать. А этот случай собирался быть плохим. Минги ответил на его тихие звуки страдания, пытаясь обнять и другую руку Ёсана вокруг себя, но когда он потянулся к нему, коснулся руки, и тест прижался к его пальцам. — Ах, Минги, нет! Пожалуйста, не трогай его! — Ёсан попытался отдернуть руку. И большой альфа просто ухватился за его предплечье своей дурацкой силой альфы и заставил его поднять руку, чтобы они оба могли посмотреть, оба увидеть отметки в крошечном окне результатов теста. Официально это был самый унизительный момент всей его жизни. Вишенка на торте: Минги, смущенно нахмурив брови на результат теста, смотрит на него щенячьими глазами и спрашивает: — Что это значит? — Ничего! — с горечью ответил он, в конце концов вырвав руку и бросив кусок пластика в мусор. — Помой свои руки. — Ты говоришь как Сонхва-хён. Ёсан вздрогнул от этого, прижимая локти к себе, становясь меньше. Все это время он избегал их беты. Он был так смущен… Не только потому, что Сонхва их видел, но и из-за того, что он у него забрал. Бета мог быть слишком наблюдательным, и Ёсан просто знал, что, когда Сонхва зашел к ним и встретился с ним взглядом, он расшифровал все шаги неконтролируемой ночи Ёсана. Ёсан все время пытался уговорить себя вернуть две таблетки, которые у него остались. После того, как единственная доза, которую он принял, закончилась, реальность всех его действий, обрушившихся на него, оставила его нежелающим прикасаться к двум другим, как бы сильно он ни жаждал их эффекта. Ему нужно было извиниться. Ему нужно было что-нибудь съесть. Принять душ. Перестань быть в подавленном состоянии, ненавидя себя. Все действительно было не так уж плохо. У него хорошая стая. Прямо сейчас у него на коленях лежал большой альфа в непонятном настроении. Минги никогда не был с ним таким. Он был почти уверен, что у альфы даже не сохранился номер его телефона с тех пор, как он купил новый телефон несколько месяцев назад. Теперь он был почти… прилипчивым. — Перестань так много думать… — фыркнул Минги. — Это заставляет тебя еще более грустить. — Айш, я сказал тебе вымыть руки. А потом выйти из ванной. А то так странно. — Только если ты тоже придешь. — Хорошо. Ёсан нетерпеливо вздохнул, когда Минги вымыл руки, наблюдая за ним, скрестив руки на груди. — Ладно, хорошо. Теперь иди. — Ты сказал, что тоже придешь. — Сначала, я хочу принять душ. — Ты пахнешь хорошо, для меня… — Минги, мне жаль… — Хм? — Минги наклонил голову, обеспокоенный резким, искаженным звучанием его слов. — Я говорю, что мне жаль. Извини, потому что у нас с тобой нет «ничего такого», ладно? Я все еще… такой, каким был. Это был всего лишь разовый случай. Я хотел попробовать. Так что ты можешь просто… оставить меня в покое, сейчас. Уходи, чтобы оставить меня в покое. Минги не выглядел таким обескураженным, как надеялся Ёсан. — Я не хочу оставлять тебя. — Минги, я серьезно, я больше не буду так делать, ладно? — Я не хочу этого. — возразил Минги. Губы Ёсана приоткрылись, его плечи и руки расслабились от неожиданности. — Я… что? — Я просто хочу узнать тебя получше. Я знаю, что я монстр, но ты действительно думаешь, что я из тех, кто не интересуется другими, если я не могу их трахнуть? — Теперь в настороженном голосе Минги тоже была некоторая боль. Минги сделал пару шагов ближе, пока не оказался прямо перед ним, а пальцы их ног смотрели друг на друга. — Я вообще не прикоснусь к тебе, если ты не хочешь. Или, если ты хочешь, чтобы я слегка прикоснулся к тебе, я тоже могу это сделать. Все, что пожелаешь. Он протянул раскрытую ладонь. Ёсан посмотрел на него, его сердце бешено колотилось, лицо снова покраснело. Его глаза горели глупыми слезами. Но на этот раз… ими двигало что-то другое. Счастливое неверие? Что-то такое. Он чувствовал, как альфа смотрит на него немигающим взглядом. Он должен нервничать, как кролик, на которого смотрит голодный волк. Но вместо этого он чувствовал только потребность доверять, несмотря на хаотичную историю альфы, несмотря на компрометирующее положение, в котором он поставил Ёсана всего несколько ночей назад (по его собственной вине), несмотря на то, что он не знал его так же, как некоторых других его товарищей по стае. Может быть, это было просто его глубокое стремление к кому-то быть рядом. Он хотел положить руку на раскрытую ладонь, но в последний момент отдернул руку. Минги нахмурился и начал отступать. Именно тогда Ёсан сократил расстояние между ними, шагнув прямо в его объятия, пока щека слегка не коснулась его груди. Он мог чувствовать и слышать сердцебиение альфы одновременно. Руки Минги опасно приземлились на его спину. — Это все, что я могу дать, — сообщил он, и между его бровями появились морщины. Он с болью осознавал, насколько это было похоже на тошнотворно-сладкий момент из дорамы. Он чувствовал себя бестелесным третьим лицом, наблюдающим, как разыгрывается еще один неприятный момент его жизни. Вот что значит никогда не чувствовать себя комфортно в собственной шкуре: все, что ты делаешь, казалось фальшивкой, притворством, шуткой. Ты всегда наблюдаешь за собой со стороны, едко осуждая. Портишь приятные моменты язвительным внутренним диалогом, как прямо сейчас. Но Минги медленно обнял его, пока не прижал к груди, и на секунду он позволил себе почувствовать именно это. Он застенчиво потерся щекой о него, отплачивая за запах прежних цветов жасмина, переплетающихся с диким альфа-ароматом Минги. — Ёсан-а? — Да? — Хочешь пойти со мной на свидание?