north

Сонхва вышел во двор перед гостиницей, чтобы посмотреть, как они уходят. Его грудь сдавило, но это было чувство, с которым он уже боролся все утро. Он изо всех сил старался сохранить для них спокойное лицо, натянутую улыбку. Он не ожидал таких эмоций, которые испытал, наблюдая, как они загружают свой багаж, захлопывают двери, залезают внутрь без него. Почему ему казалось, что он что-то теряет? Упускает что-то очень важное сквозь пальцы, даже не пытаясь это поймать? Ощущение, что его сердце растянулось в разные стороны, было настолько сильным, что казалось почти физическим. Ему пришлось заставить себя разжать пальцы и не обращать внимания на взволнованный стук своего сердца. Это просто от гипнероса. Его отсутствия. Заставляет его паниковать из-за каждого незначительного беспокойства. Это будет адом. — Ты действительно хочешь сделать это здесь? Без них? — спросил Хонджун рядом с ним, низкий вопрос на ухо и утешительное прижатие его плеча к нему. Его пальцы пробились между его, решив удержать его руку. Хонджун не уходил. Спор по поводу того, остаться или уйти, был быстрым и яростным: Хонджун спорил скорее как волк, чем как человек, а его альфа-голос заставлял Сонхва хотеть прижаться к полу в скулящей луже. (К счастью, он этого не сделал, хотя из-за этого его колени дрожали.) Это было всего полчаса назад, а теперь они были снаружи, и их стая уходила. Поднялся ветер, и солнце начало садиться за холмы, отбрасывая голубые тени, которые приносили холод везде, где они соприкасались. Сонхва вздрогнул и обнял себя. Хонджун прижал его к себе поближе. У остальной части его стаи, уютно устроившейся внутри фургона, были бурные выражения на лицах. Им не сказали, что именно происходит, просто Сонхва и Хонджун хотели проводить больше времени вместе. Сонхва знал, что маловероятно, что кто-то из них купится на их оправдание. Он не мог стряхнуть с себя трезвый, расчетливый взгляд Юнхо, наблюдавшего за ним из фургона, с запястьем на руле. Или Ёсана, выглядящий взволнованным и рассеянным. И Минги, который был подозрительно тихим в ответ на новости, а не громким и спорящим. Сонхва почти забыл помахать, пока они объезжали круговую парковку к горной дороге, которая привела их сюда. — Я не хотел, чтобы дом был наполнен воспоминаниями об этом, — наконец ответил Сонхва своему альфе. — И я также не хотел, чтобы они меня видели. Вот почему я хотел сделать это здесь. Но… теперь, когда они уходят, мне немного страшно. Если он ожидал, что альфа утешит его в ответ, то был разочарован. — И мы далеко от больницы или кого-либо, кто мог бы помочь. — Вместо утешения он получил лекцию. Он чувствовал, что Хонджун просто ждал малейшего повода, чтобы вызвать машину и увезти их обоих в место, которое он считал более безопасным. — Ты уже знаешь, что ни врач, ни больница не сделают ничего, чтобы помочь мне. Они ничего не могут сделать. Всё это должно идти своим чередом. — Я просто отказываюсь в это верить. Мне все равно, что они сказали. Думаешь, больница просто позволила бы тебе сидеть и страдать в приемной, игнорируя тебя? Сонхва натянуто пожал плечами. — Я не знаю. Но я не собираюсь узнавать. Отвернувшись и зайдя обратно в гостиницу, его мозг беспомощно начал проигрывать отрывки из последнего случая, когда это произошло — различные способы, которыми члены его стаи помогли ему справиться с паникой, тревогой и дезориентирующим ощущением выхода из тела из-за всего этого. На этот раз у него не будет их всех, и у него не будет даже его дома, где все было уютно и знакомо, где пахло его стаей, и где он мог слышать их голоса или их шаги, и утешаться, зная, что они все рядом. В безопасности и близко. Но им не придется видеть, как ты полностью сходишь с ума, напомнил он себе. По крайней мере, у него есть Хонджун. Если бы Хонджун не остался, он не знал, что бы сделал. Он собирался достичь самой низкой точки, которую он, вероятно, когда-либо переживал в своей жизни. Все потому, что он был недостаточно силен, чтобы просто существовать без наркотика, который облегчил бы ему жизнь. Жалкий. Если бы он просто не начал принимать его с самого начала, они могли бы избежать всего этого. Но, вероятно, без него ты бы им не так понравился. И они тоже не понравятся тебе, когда ты вернёшься домой. Дрожащая мысль заставила его прижать ладонь ко лбу. Его мысли уже обращались к нему, и он прислушивался к ним. Он изо всех сил старался не слушать, хотя все, что он говорил себе, имело смысл. Он занялся уборкой их номера, раскладыванием одежды в шкафу, вытирая пыль с полок, комодов и столов, протирая полы. Он мог сказать, что это раздражало Хонджуна, поскольку заставляло альфу ходить за ним и говорить ему в спину, когда он опустился на колени, чтобы вытереть пыль, застрявшую в углу, где сходились две стены. Однако Сонхва должен был это сделать. Его мозг вырывался из головы. Его мысли казались беспорядочными. Ему пришлось сделать сознательное усилие, чтобы не протянуть руку и схватиться за голову, когда он хотел удерживать их дольше нескольких минут. Но если он убирался, у него была четкая цель. Вероятно, он собирался покинуть это место в лучшей форме, чем было до того, как он туда попал. Было бы приятно видеть разницу, прогресс, до и после. Придать новый блеск вещам. Фоновые отвлекающие факторы исчезнут. Может быть, когда его выбросят из стаи, он сможет вернуться сюда и работать. Он видел, что здесь можно жить тихой, мирной жизнью. Это будет тяжелая работа, но он не возражал бы против этого. Где персонал вообще спал? Они приехали сюда из какого-то другого скрытого горного городка, дальше в горы? Не проще ли было жить в гостинице? А они…. Хонджун осторожно схватил его за запястье. — Сонхва. Послушай меня. Ты знаешь, что занимаешься этим больше часа? Где ты вообще взял вещи для уборки? Сонхва не мог вспомнить. Хонджун протянул ему бутылку с водой. — Выпей это. Ты вообще сегодня ел? Сонхва пил, распластавшись на коленях на полу, все еще сжимая тряпку в другой руке. Он смутно осознавал, что его ноги и колени онемели и болят, и вставать будет чертовски больно. — Я не помню. — Не помнишь? — Нет. И я даже не собираюсь пытаться, потому что меня это напугает, если я вообще не смогу вспомнить это утро. Он не сердился. Просто объяснял то, что, как он инстинктивно знал, произойдет. Попытка вспомнить что-то конкретное, произошедшее несколько часов назад, сейчас ему не по силам. Хонджун нахмурился и потер ему спину. — Хорошо. Всё нормально. Однако мы должны что-нибудь съесть. — Не скоро ли будет ужин? — Не скоро, нет. — Хонджун снова схватил Сонхва за запястье, не давая ему двигаться, чтобы стереть пятно, которое он пропустил. — Давай же, — проворчал Хонджун, внезапно поднимая его на ноги. — Хонджун, нет. Остановись! Но альфа не слушал, подтягивая его вверх и поддерживая, когда он пошатнулся и пришлось схватиться за плечо. Как он и думал, его ноги были вялыми из-за того, что он так долго стоял на коленях на твердом полу. Несмотря на его более низкое телосложение, Хонджун держал его неподвижно в течение пары минут, пока покалывание в ступнях и икрах не прошло, а чувство не вернулось. Это не помогло с внезапным головокружением, которое он почувствовал, как будто пол очень медленно раскачивался взад и вперед, но, возможно, еда поможет. Он не чувствовал ни малейшего чувства голода, но всё же попробует. — Ладно, хорошо. Пойдем. — Спасибо. Я и сам проголодался. Комната, кстати, выглядит безупречно. Шутит Хонджун или нет, но Сонхва фыркнул и раздраженно улыбнулся, не в силах удержаться, чтобы не оглянуться, чтобы увидеть свою работу. —————————— — Ты потеешь. Нужно ли нам уйти? Они сидели за столом в столовой гостиницы минут пять. Столовая не была полностью заполнена, но многие из бамбуковых столов были заняты парами и семьями, а некоторые и одинокими людьми, ищущими послеобеденного чая и закусок. Сонхва сразу же разозлился из-за того, насколько близко столы стояли друг к другу, несмотря на то, что раньше он этого не замечал. Почему они должны были быть так чертовски близки? Он не хотел дышать чужим воздухом, слышать их личные разговоры или даже чувствовать, как они случайно задевают его, проходя мимо. Когда они сели, он тут же отодвинул стул как можно дальше. — Закажи что-нибудь для меня, — рявкнул он, когда Хонджун спросил, чего он хочет. Он действительно не пытался быть злым, особенно со своим заботливым альфой. Но растущее ощущение борьбы или бегства, нараставшее в его организме, заставляло его выплевывать каждое слово. Извиняясь, он медленно провел рукой по столу, пока не коснулся руки Хонджуна. Альфа тут же сжал его пальцы, к счастью, не комментируя это, с чем Сонхва не чувствовал себя в состоянии справиться прямо сейчас. И новым было то, что он потел. Теперь, когда он понял это, ему действительно стало очень жарко. Не желая испачкать снежно-белые тканевые салфетки за столом, он вытер лицо рукавом, когда Хонджун заказал ему ледяную воду. — Я… я в порядке. Альфа погладил его ладонь. Сонхва уловил намек на успокаивающий запах Хонджуна и закрыл глаза. Он хотел, чтобы было социально приемлемо держать глаза закрытыми вот так до конца ужина, но мысль о странных взглядах нервировала его. Он не хотел, чтобы кто-нибудь смотрел на него. Он не смог бы это принять. — Ты не в порядке. Но ты заставляешь меня по-настоящему гордиться. Хва украдкой посмотрел на Хонджуна из-под тяжелых век. Но альфа не смотрел на него. Просто прикасался к нему нежными кончиками пальцев, все еще скользящими по его ладони. Будто альфа инстинктивно знал, как мысль о том, что на него смотрят, внезапно, непостижимым образом напрягала его. Хонджун действительно знал все, даже если ему не нужно было говорить ни слова. Он был действительно идеальным партнером. С Хонджуном в качестве альфы Сонхва не нужно было ни о чем беспокоиться. И Хонджун действительно выбрал его? Как партнёра? А если он передумает? Он не знает меня настоящего. — Перестань беспокоиться. — Сонхва пришел в себя, услышав голос Хонджуна. Хонджун, который мог быть горячим и холодным в любви, когда они были наедине, не говоря уже о людях, наклонился, чтобы прижаться к нему, превратив это в медленный, мягкий поцелуй в губы. — Все будет хорошо. Я с тобой. При этом укус Сонхва покалывал, заставляя его дрожать. Если бы только делать то, о чем просит его альфа, было так просто. Просто «перестать волноваться». Если бы только тревога просто исчезла, а звук быстро принимающего заказы персонала, щелканье палочек для еды и жующие люди перестали подавлять его, как электрические разряды, пробегающие по его коже. Он хотел уйти и вернуться в тишину их комнаты, но их альфа был голоден, а если их альфа был голоден, для него важнее всего было поесть. Разве в дикой природе альфа не всегда ел первым? Меньшее, что он мог сделать, это просто сидеть и позволять ему есть. Каждому из них принесли дымящиеся чашки чая и множество небольших тарелок с пирожными мочи и красивыми желатиновыми десертами с гарнирами из цветочных лепестков. Сонхва ничего не трогал. Если что, он просто недоверчиво смотрел, сам того не осознавая. Хонджун откусил пару кусочков, а затем попросил упаковать все с собой, встретив раздраженный взгляд персонала своим собственным. Сонхва моргнул, запоздало поняв, что делает альфа. — Хонджун… ты… Он положил руку на его руку. — Пожалуйста, наслаждайся едой. Тебе нужно что-нибудь съесть. Я в порядке. Хонджун нежно улыбнулся ему, почти игриво убрав челку Сонхва со лба. — Мы возвращаемся в комнату. Больше он протестовать не мог. Точно так же он не мог гарантировать, сколько еще сможет сидеть здесь, не вылетая из ближайшего окна, независимо от того, открыто оно или нет. —————————— Вернувшись в комнату, он просто начал ходить взад-вперед. Он немного успокоился, наблюдая, как его собственные ноги делают ровные шаги по деревянному полу. Он позволил своим глазам проследить текстуру дерева, сосчитать, сколько шагов от одного конца комнаты до другого, сколько деревянных досок. Он знал, что выглядит нелепо, и ненавидел это, но просто не мог остановиться. Что еще хуже, Хонджун сидел на диване и просто смотрел на него, потирая нижнюю губу с тревогой в глазах. Но он не останавливал его. Сонхва вообще хотел, чтобы его остановили? — Хочешь прогуляться на улице? — наконец спросил альфа. — Или пойти бегать? С какой скоростью захочешь. Сонхва сделал паузу, обдумывая эту идею, обнимая себя. Наружу. Вокруг уже не должно быть столько людей, как раньше, в столовой. Свежий воздух. Успокаивающий пейзаж. Но, может быть, слишком много, на что можно смотреть? Слишком много шума. Тени сквозь ветки. Шуршат мертвые травы. Он опасался, что слишком много возбуждающих вещей одновременно будут воздействовать на его чувства. — Ты слишком много думаешь, — успокоил Хонджун. Сонхва облегченно, но с разбитым сердцем всхлипнул, как будто у него перехватило дыхание. Он опустился на пол и плюхнулся на задницу. — Мне жаль. Мой разум скачет, но я едва могу думать. С тобой даже говорить тяжело. Ненавижу это. Боже, и это только первый день. Даже не прошло двадцать четыре часа. Сколько еще таких дней ему придется вынести? Неужели в первый раз было так же плохо? Память была туманной. Но он не думал, что это ударило его так сильно, так быстро в тот раз. Наверное, потому, что конечного дня не было видно. В первый раз ему пришлось сделать это всего за несколько дней. Был обратный отсчет до облегчения. Теперь он был просто… потерян. Он издавал более тихие, всхлипывающие звуки, хотя его глаза были совершенно сухими. Его пальцы продолжали дергать за волосы, натягивая их на глаза. Он услышал тихий стук со стороны Хонджуна, который сел рядом с ним. — Можно коснуться тебя? — Тебе не нужно спрашивать. Хонджун медленно обнял его, потирая лопатки и массируя затылок. Сонхва так же медленно наклонился, прижавшись лбом к его плечу. — Хонджун? — пробормотал он. — Да? — Как будет выглядеть церемония соединения? Расскажи мне, пожалуйста… Хонджун так и сделал. Сонхва почти не уловил ни слова из его длинных, проникновенных описаний, но спокойного и рокочущего голоса альфы, было достаточно. Наконец он расслабился и тревожно задремал у него на плече. Это было утомительно, он терял рассудок. —————————— — Где я? — задыхался Сонхва, проснувшись в темноте, в незнакомом месте, вырвавшись прямо из мрачных снов в состояние бодрствования с широко открытыми глазами. Его сердце колотилось. Он оглядел комнату, но было так темно, что он ничего не мог узнать. Темные фигуры маячили во всех направлениях. Его желудок сжался так туго, что он почувствовал комок в горле. Он потянулся за своим телефоном, но его рука так сильно тряслась, что он едва мог сбросить с себя одеяло. Он услышал, как кто-то шевелится рядом с ним в комнате. — М-мама? — Он захныкал в замешательстве. Он вернулся домой? — Папа? — Сонхва. — Вспыхнула лампа в виде бумажного фонарика. — Ох… Х-хонджун… Рядом с ним уснул его альфа в своей обычной одежде. Гель по-прежнему зализывал его волосы назад, хотя их фиксация ослабла, а тень подводки по-прежнему затемняла уголки глаз. Он выглядел настороженно, когда сел. — Сонхва… ты знаешь, где ты? Сонхва вздохнул и приложил руку ко лбу, сделав пару глубоких вдохов. — К-кажется да… — Он натянул одеяло на плечи и расслабился в постели. Теперь он узнал ее, спальню в гостинице, их мягкие матрасы, сдвинутые вместе. Всю прошедшую неделю на нем было мечтательно удобно спать. Но сегодня вечером все было плохо, его кожа покрылась мурашками, когда по телу пробежал холодок. — Холодно. Альфа приблизился и прижал Сонхва к своему телу, держа его за талию. Сонхва почувствовал себя плохо. Его кожа была не только холодной, но и липкой. На ощупь он, наверное, был противен. Он начал отталкивать Хонджуна, но альфа просто отмахивался от попыток и крепче обнял его. — Просто расслабься и позволь себе согреться, любовь моя. Ты дрожишь. Пожалуйста. — Губы альфы коснулись его лба, затем век, оставляя на коже следы теплоты. — Но… ты не должен меня трогать, — заскулил он, глядя на альфу. — Почему это? — Я просто… отвратителен. Альфа затаил дыхание. — Сонхва. Не говори так. Но было слишком поздно. Он сказал это. И теперь он слишком сосредоточился на этом. Все, о чем он мог думать, это то, как его собственная рубашка прилипла в холодном поту на его спине. Как он увлажнил затылок. Как, вероятно, касалась его простыни, пачкая все. Может быть, даже касалась Хонджуна. Пошатываясь, почти потеряв равновесие, он приподнялся и начал хватать простыни горстями. — Я положу все в стиральную машину. Они грязные. — Сонхва. — Давай, слезай с них. — Сонхва. Ты не будешь их мыть. Мы не дома. Для этого у нас нет стиральной машины. Сонхва сделал паузу, его хватка на простынях ослабла. — …Где мы? — Он попытался говорить спокойно, когда спросил, тяжело сглотнув. Он ломал голову. Он помнил, как они сели в фургон, аккуратно собрались и ехали, ехали… его мозг карабкался вперед, пытаясь догнать память и напомнить ему, где он был. Хонджун просто посмотрел на него. Взгляд его альфы был темным, его невозможно было прочесть. Я должен знать, где мы. Мы только что говорили об этом. Почему мой мозг не работает? — М-мне жаль… я… моя голова просто… я не могу вспомнить. Хонджун встал, решительно вытягивая простыни из рук Сонхва. — Мы принесем свежие простыни, если ты этого хочешь, хорошо? Но тебе не нужно стирать их самостоятельно. Сонхва ненавидел облегчение, которое он почувствовал при этом. — Ты в гостинице. В горах. Мы взяли здесь отпуск, а потом ты решил остаться подольше и перестать принимать гипнерос. Вот почему тебе трудно думать. Отмена может вызвать временную кратковременную потерю памяти. Но ты в порядке… ты в безопасности. Его альфа сжал его затылок и прижался лбом к его, притягивая Сонхва к себе навстречу. Сонхва отбросил все остальное и попытался просто быть рядом. Он сосредоточился на неглубоком, теплом дыхании альфы у своего рта, на его пальцах, сжимающих его затылок крепко, на том, как его другая рука поднялась, чтобы обвести контуры его лица. Он медленно скользнул руками по краю рубашки Хонджуна, желая почувствовать его горячую кожу. Удостовериться, что он действительно был с ним, все это происходило на самом деле, а не просто сон, от которого Сонхва вот-вот проснется перед очередным унылым школьным днем. — Пойдем в воду. Здесь темно, тихо и тепло, — пообещал ему Хонджун. — Только звезды будут смотреть на тебя. — Ты тоже можешь посмотреть на меня, — Сонхва ткнулся носом в укус своего альфы, глубоко дыша.