north

Сонхва прокрался обратно наверх и на цыпочках осторожно прошел по коридору в спальню. Свет снова выключили, и Суун неподвижно лежал в постели, его голова отбрасывала темную тень на подушку. Сонхва слишком долго стоял у изножья кровати, глядя на него сверху вниз. Там, где другие могли видеть безобидно спящего человека, он видел то, что могло быть хорошо скрытой ловушкой, поджидающей его, чтобы сделать неверный шаг. Наконец он встряхнулся и ушёл, чтобы смыть запах Сана со своей кожи, скрыв свою грязную одежду глубоко в корзине для белья под другой одеждой. Но казалось, что Сан все еще каким-то образом порхает вокруг него, как будто он оставил маленькую искру себя. Что-то большее, чем просто аромат. Энергия Сана всегда была такой яркой и сильной, даже когда он уходил. Он задавался вопросом, будет ли щенок таким же. Чувства и эмоции, которые Сонхва уже отпустил, начали просыпаться. Было больно. Он обнял себя, когда осторожно тающее тепло попыталось подняться к его груди. Обжигающе горячая вода в душе так опустошила его, что он едва успел лечь в постель, как потерял сознание. Он свернулся калачиком на боку, у него болели глаза, ныли ноги, болела грудь. Образ Сана, робко стоящего в траве снаружи и ожидающего его, уже казался неустойчивым воспоминанием сна, ускользающим все дальше, чем больше он думал о нем. ——————————————— Он начал просыпаться от дикого стука в окно. С бешено колотящимся сердцем и дикими глазами он сел и уставился в окно спальни. Летние бури превратились в еще один унылый день. Темный серебристо-фиолетовый туман делал внешний мир призрачным. И стук был от капель дождя размером с пулю, падающих на дом, отчаянно пытающихся попасть внутрь. Сонхва какое-то время смотрел на оконные стекла, на то, как капли дождя цеплялись и сливались, пока не стекали по стеклу. Его мысли внезапно перескочили на Сана. Он надеялся, что парень дома, в безопасности и уюте, а не промокший под этим холодным дождем. Или ещё хуже. Он застонал и плюхнулся обратно в постель, перекатившись на бок и обняв подушку. Если бы он не был в порядке, я бы знал. Успокаивал он себя. Я бы почувствовал. Он пролежал там не меньше получаса, уставший и убаюканный шумом дождя, но не в силах заснуть. Хотя он даже не был уверен, который сейчас час утра, он неохотно был благодарен, что Суун уже не заставил его проснуться. Его разум снова и снова прокручивал избитые воспоминания прошлой ночи. Правильно ли он поступил? Должен ли он был попытаться уйти с ним? Должен ли он был прокрасться в комнату Сууна и попытаться украсть зарядку для телефона прямо у него из-под носа? Разве не стоило наконец поговорить со своей стаей, попрощаться с ними в спешке, но должным образом? Он не мог избавиться от ощущения, что был трусом, слишком боялся спасти себя, используя безопасность Сана как оправдание. Или, может быть, он все еще не мог убедить себя, что стоит рисковать спасением. Сонхва предположил, что его стая, вероятно, начала приспосабливаться к его отсутствию и к настоящему времени более или менее возвращалась к своей обычной жизни, когда воцарилась реальность. Такова была человеческая природа. Но судя по тому, что сказал ему Сан, с тех пор, как он ушел, дела пошли не очень хорошо. Он сказал, что все «плохо». Голова кружилась от чувства вины. Мысль о том, что в конце концов он оставил им горе, а не добро… не лучше ли было бы, если бы он вообще никогда не связывался с ними? В последнее время он часто думал об этом: как для себя, так и для них, боли было бы намного меньше, если бы он вообще ничего этого не делал. Посмотрите, где они все оказались. Он физически покачал головой. Он ненавидел оставаться наедине со своими мыслями. Но они были всем, что у него было. Он потянулся, чтобы почувствовать небольшой шрам от укуса. Даже скрытый чернилами, он все еще чувствовал след от зубов Хонджуна под кончиками пальцев. Поглаживание шрама помогло ему достаточно успокоиться, прежде чем его мысли вышли из-под контроля. Он все еще бездумно водил пальцами по метке, успокаивая себя, когда Суун позвал его из столовой. Его голос прорезался до него, как будто он стоял рядом с кроватью. Сонхва напрягся и вытащил себя из постели, чуть не споткнувшись о простыню, обмотанную вокруг его ноги. Он сунул в карман ключ от конуры с тумбочки, уверенный, что его вот-вот снова отправят присматривать за собаками. Обычно ему приходилось сразу же возвращать ключ Сууну, но прошлой ночью у него не было шанса, так как альфа уже спал. Он начал придумывать оправдания тому, почему он так долго возился с собаками прошлой ночью, с горечью осознавая, что Суун, вероятно, увидит его насквозь, как какой-нибудь злой экстрасенс. Он шел по коридору тихо, осторожно — каждый шаг. В доме не горел свет. Как и многие нормальные человеческие вещи, комфортное освещение показалось Сууну второстепенным. Пока альфа мог видеть достаточно, чтобы понять, что ему нужно, этого было достаточно. Все, что ему нужно было, чтобы ориентироваться, это сумрачный полумрак, проникающий снаружи. Тусклый свет волнами струился по стенам и редкой мебели, колеблясь от прихода и ухода дождя, барабанившего по дому. — Присядь, Сонхва. Суун стоял за обеденным стулом, который обычно занимал Сонхва, его руки лежали на углах спинки. Сердце Сонхва начало колотиться, когда он подошел к столу, тревога нахлынула на него и вызвала головокружение. Перед ним лежали два предмета. Он рефлекторно уперся пятками, не в силах сделать последние пару шагов к своему стулу. — Садись, — призвал его Суун. Он не использовал свой альфа-голос, но это могло произойти, если Сонхва не послушается. Он содрогнулся, представив, как его командные слова вонзаются ему в уши, словно нож. Он придвинулся ближе и медленно опустился на стул, болезненно осознавая, насколько он уязвим, когда Суун стоит у него за спиной. Он держал дрожащие руки на коленях, боясь прикоснуться к любому предмету на столе перед ним. — Мы уезжаем, сегодня. Сонхва проглотил подступившую к горлу тошноту. Этого не могло быть. Да, Суун постоянно угрожал вывезти его из Кореи. Да, он затащил его в здание министерства, чтобы подать заявление на получение нового паспорта, но, несмотря на эти действия, Сонхва никогда по-настоящему не верил, что уедет. Отъезд из Южной Кореи был ужасным, худшим сценарием, висящим на горизонте маловероятного будущего. Он предполагал, что их будут удерживать здесь постоянные задержки — от задержек в обработке его заявления до капризов Сууна, меняющихся день ото дня, из-за чего он не знает, куда именно ехать. Или он думал, что альфа просто откажется от мысли взять Сонхва куда угодно, понимая, какой это будет ношей для них обоих. Но пока Сонхва смотрел на свой новенький паспорт, реальность безжалостно смотрела в ответ. — Ладно, хорошо… — сглотнул он. — Но… но мне не нужны эти… — Он оттолкнул чашку с лекарством, загремев таблетками гипнероса внутри. Их было как минимум четыре. — Больше нет вариантов для тебя, Сонхва. — Руки Сууна переместились со спинки стула, чтобы слишком сильно сжать его плечи, потом освободить его, а затем почти нежно коснуться его горла. Ему слишком нравилось трогать его горло. — Это слишком много. Я умру, — запротестовал Сонхва. — Ты можешь начать с двух. Сонхва сглотнул, закрыв глаза. Далекий раскат грома прокатился по дому, заставив еще более громкий грохот дождя ударить по стенам. —————————— — Вау… — Юнхо поднял воротник своего длинного пальто, вылезая из машины Хонджуна. — Действительно льёт. Несмотря на ранний полдень, небо было темным, как океан в полночь, с клубящимися облаками пурпурной морской пены. Ветер дул туда-сюда, как будто не мог решиться, натирал им уши и поливал дождем. Далекий гром грохотал, словно приближающиеся приливные волны. — Идеально, — промурлыкал Хонджун, глядя прямо в дождь. В его безумных глазах было рассеянное, но довольное выражение, в глубине которых плясала радость. — Это мой гнев. Вот как это выглядит. Юнхо покосился на него. В последние пару недель он был обеспокоен тем, что их лидер сходит с ума, тоскуя по своей паре с необычайно глубокой остротой. Все они хотели, чтобы Сонхва вернулся домой. Но Хонджун нуждался в нем так же, как в воздухе. Наблюдая за тем, как он теряется, почти не спит, почти не ест, ежедневно кричит по телефону, а затем уходит, чтобы сделать еще несколько криков лично — Юнхо начал мысленно готовиться к тому, что он возьмет на себя управление вместо Хонджуна, если ему придётся, только до тех пор, пока он не сможет прийти в себя достаточно, чтобы вести их с хладнокровием. И тогда Сан решил разъесть остатки ментальной стойкости альфы, устроив себе таинственное приключение, даже не попрощавшись. Когда он, наконец, вернулся в предрассветные часы ночи, измученный и голодный, но в остальном все в порядке, Юнхо надеялся, что Хонджун наконец-то расслабится и немного отдохнет. Но их облегчение по возвращении Сана испарилось, когда омега поделился своим пугающим рассказом о том, что он испытал. Вскоре стая обменялась мрачными взглядами, и Юнхо почувствовал их общий, кипящий гнев в воздухе. Они допрашивали бедного омегу, пока Уён не вмешался и не увел его отдохнуть, заметив, как он начал заикаться и нервничать, поскольку у него заканчивались ответы, чтобы дать их. Юнхо чувствовал себя виноватым за это. Последнее, что он когда-либо хотел бы сделать, это причинить своей паре какую-либо боль, но информация была решающей. Ёсан, Минги и Чонхо были следующими, кто покинули гостиную, где они собрались, чтобы проверить Сана, прежде чем, наконец, рухнуть в постель. Хонджун и Юнхо просто сидели в оставшейся тишине. Слова были не нужны. Слушая Сана, Юнхо почувствовал, что та же самая маниакальная энергия, которая подпитывала Хонджуна, начала шевелиться в его груди. Теперь он чувствовал себя практически пьяным от этого, его кровь бешено кипела. Но минут пять или около того они просто варились в собственных эмоциях — Хонджун со сцепленными руками и вздувшейся веной на шее, Юнхо покачивал ногой, представляя теплую кожу Сонхва под своими руками, а затем представляя, как кто-то другой жестоко прикасался к ней, и, наконец, представляя, что он хотел бы сделать с этим человеком за это преступление. Когда Хонджун, наконец, заговорил, Юнхо вздрогнул, пытаясь вырваться из глубокого, мстительного места, которое он никогда раньше не посещал. — Сначала поспи, — предупредил его главный альфа, бросив на Юнхо долгий понимающий взгляд. — Завтра, — пообещал он. —————————— Минги, наконец, выбрался с заднего сиденья под ливень, моргая, когда дождь хлестнул по его медным волосам. — Иди сюда, — поманил Минги Хонджун, кивнув в сторону дома чуть дальше по улице. — Это то, что описал Сан. Единственное место здесь с таким забором. И я вижу угол здания сзади. Здание, в котором, как сообщил Сан, потенциально обитали «монстры». Вспышка молнии пронеслась по небу прямо перед ними, пронзая деревья в паре улиц от них. Юнхо вздрогнул от раскатов грома, сотрясавших асфальт. Минги подпрыгнул, легко испугавшись. Хонджун никак не отреагировал. — Ты хороший водитель, — внезапно похвалил Юнхо Хонджун. — Хм? — Когда-нибудь был угонщиком? —————————— Сонхва выбирал между одной смертью и другой. Хотел ли он, чтобы его накачали наркотиками и увезли в другую страну, оставив таким же бесчувственным, как и остальной их багаж? Он вспомнил, как думал тогда, когда это все еще казалось невозможным, что если Суун когда-нибудь заберет его из Южной Кореи, он, скорее всего, не вернется. Он все еще верил в это. Он так хотел умереть? Сойти на нет умственно и физически, в конце концов исчезнув в каком-то странном чужом месте? Или он предпочел бы испортить день Сууна, как только мог, и умереть сейчас? На затылке выступил холодный пот. Он сжал правую руку еще крепче, чем раньше, чувствуя, как вот-вот начнется тревожное подергивание. Он напрягся, когда рука Сууна сознательно погладила его плечо. Альфа знал, что это значит, когда его нервный тик вырвался наружу. Он нашел это забавным. — Не нервничай, мистер Пак, — сказал Суун, поглаживая костяшками пальцев по его щеке. — Нет нужды нервничать. Так тебе будет легче. Сонхва почти не слышал его. Его уши были словно набиты мхом. Его мозг кишел повторяющимися сомнениями и сожалениями, словно трепещущие мотыльки, пытающиеся найти место, где приземлиться. Я должен был обратиться за помощью, когда мы получили паспорт. Надо было хотя бы попробовать. Я сделал это с собой. Я должен был попытаться бежать снова. Я должен был пойти с Саном. Он не мог поверить, что все дошло до этого. Согласно фильмам, его уже должны были спасти. Угрозы отрицательного персонажа ни к чему не должны были привести. Он не должен делать этот выбор. Что сделал этот альфа, чтобы заслужить такую власть над ним? Чтобы получить такой большой контроль над тем, как закончится его жизнь? Какое право имел он разрушать их мирную семью, которая никому не мешала… это было назло? Из ревности? Для острых ощущений? Просто почему? Он ненавидел отсутствие ответов. Ненавидел, что Суун был просто психопатом, и ему просто очень не повезло, что он попался ему на пути. Ему ничего не оставалось, и он начал злиться. — Быстрее, Сонхва. У нас есть много вещей, которые нужно подготовить. — Я буду чертовски бесполезен, если ты заставишь меня принять их. Позволь мне помочь без них. Я обещаю, что… — Тебе нечего мне обещать. Ты привел свою стаю прямо сюда. Холод пронзил его. Он захныкал. — Я не… — Я не уверен, когда и как ты это сделал, и поэтому часть меня очень впечатлена тобой. Я всегда знал, что ты умнее, чем кажешься, хандришь, как принцесса, запертая в башне. Полагаю, это делает меня драконом, не так ли? Кончиками пальцев он взял одну из таблеток гипнероса. — Тебе лучше молиться, чтобы они не появились здесь, Сонхва, — прошептал он ему на ухо. — Я имею полное право, чтобы мои собаки защищали мою собственность. — Я предупредил его, чтобы он не возвращался… — сказал Сонхва, фокусируя взгляд на таблетке, пока она приближалась. — Открой рот, Сонхва. — Другая рука Сууна снова коснулась уголка его рта, почти нежно, от чего ему захотелось подавиться. В его голове стало странно тихо, и он представил, как Хонджун сидит на другом конце стола и наблюдает за происходящим поверх сложенных рук. Смотрит на Сонхва. Хонджун был его истинным альфой. Мог ли он позволить этому узурпатору сделать это с ним, зная, кому он на самом деле принадлежит? Его укус пульсировал. Горячая слеза скатилась по щеке. Он просто хотел семью. Он просто хотел чувствовать себя любимым. Он пошел таким странным путем, пытаясь найти то, что хотел, но это окупилось — теперь из-за этого придурка он умрет молодым, без них. Он приоткрыл дрожащие губы. Почувствовал, как твердая таблетка коснулась его языка, горький вкус распространился. Он схватил паспорт, нащупал его и вырвал несколько страниц, разрывая то, что попало между пальцами. Суун так же легко вырвал его у него, но было слишком поздно — теперь Сонхва не мог никуда путешествовать с изуродованным буклетом. Сонхва выплюнул гипнерос и, спотыкаясь, прыгнул со стула к входной двери. Суун схватил его за бедра и швырнул в ближайшую стену. Сонхва не мог сказать, был ли раскат грома, который потряс его, ударом стены о его тело или настоящим звуком грома снаружи. Он этого не чувствовал. Ничего не чувствовал. Он вскочил на колени, повернувшись как раз вовремя, чтобы нанести удар вслепую, зная, что Суун будет там же. Его нога наткнулась на что-то, что заставило альфу хрюкнуть, но он не был настолько глуп, чтобы думать, что это замедлило его. Он пополз к входной двери, маленькое стеклянное окошко манило его наружу. Его рука полезла в карман, сжав ключ от конуры. Суун поймал его во второй раз и дернул назад, как раз в тот момент, когда рука Сонхва коснулась дверной ручки. Суун ударил его ногой по колену, и тот с резким стуком упал на него. Он подавил крик, когда альфа схватил его за волосы. Суун потянулся к нему, проверяя замок на двери, чтобы убедиться, что он надёжно заперт. Потом начал его оттаскивать. Сонхва ударил Сууна по бедру, ударил первым. Настала очередь альфы пошатнуться, ослабив хватку. Сонхва вырвал ключ, сжимая его в руке. Он стряхнул хватку Сууна и повернулся к двери, но его рука дрожала так сильно, что потребовалось некоторое время, чтобы открыть ее. «Нееет, блять, блять, блять…!» Рука Сууна сжалась вокруг его талии, а ладонь зажала рот, задушив его. Зрение Сонхва затуманилось горячими слезами боли. Он был так близок, но Суун скрутил ему руку и потащил прочь. — Ты явно очень болен, Сонхва. Сонхва никогда не слышал, чтобы альфа-голос издавал такое низкое ледяное рычание. У него перехватило дыхание, он окаменел, как труп, а слова ползли по его позвоночнику. — Есть только одна вещь, которую можно сделать с существами, которые очень больны. —————————— — Позволь и мне пойти, — протестовал Юнхо. — Я помогу. — И ты чертовски мне поможешь прямо здесь, оставаясь за рулем. Юнхо пытался не чувствовать себя преданным, глядя на двух альф. Как они могли просто оставить его здесь ждать их? Он сжал челюсть, желая продолжить спор. Но минуты уходили, и он знал, что Хонджун не просил его сделать это из легкомысленности. — А если ты не вернешься? — пробормотал он. — Тогда все полетит к чертям, и тогда ты мне больше всего понадобишься. Я тебе доверяю. — Когда он ответил, он обхватил лицо Юнхо, притянув его ближе, чтобы он мог прошептать ему. Он прижал свои холодные губы к его и держал их так, дождевая вода стекала между их ртов. — Не выключай двигатель. —————————— Хонджун и Минги как можно небрежнее направились к дому, затем юркнули в самую широкую щель в кованой ограде и прокрались к стене дома. Узкая дорожка вела на задний двор. Не успели они проскользнуть в похожее на переулок пространство, как из здания сзади раздался низкий вой. По рукам Хонджуна побежали мурашки. Были ли монстры Сана, о которых он их предупреждал, о которых он слышал, но не видел. Но даже в этом случае он не был подготовлен к этому звуку: призрачное, зловещее предупреждение, похожее на сирену. Хонджун усмехнулся про себя. Он надеялся, что человек внутри услышал предупреждающий вой громко и ясно. Это все было для него. Хонджуна не волновало, что стояло на его пути к Сонхва. Буквально ничто не могло его испугать. Он бы снес дом с основания, если бы пришлось. Его грудь теплела, чем больше он думал о том, чтобы найти его. Он уже чувствовал свою пару в своих объятиях. Он был так близок. Это было все, что имело значение. Ничто не могло помешать ему уйти с Сонхва. — Сон Минги. Минги уделил ему безмолвное внимание. Он не говорил всю дорогу. Его зрачки расширились, взгляд несколько расфокусировался. Хонджун продолжал улавливать исходящий от него дикий животный запах, от которого у него сжались зубы. Хорошо. — Минги, детка, — он подошел к нему, взяв альфу за локти и прижав их тела друг к другу. Как и в случае с Юнхо, он уговорил излишне высокого альфу присесть, чтобы он мог держать его лицо. Минги сжал пальцы на запястьях, возвращая контакт. — Ты слышал все, что Сан-и сказал прошлой ночью, не так ли, дорогой? Минги кивнул. Хонджун прижался своим лбом к его лбу, как будто он мог передать свои намерения только от давления. — У этого ублюдка наша пара. Наш Сонхва. И он делает ему больно. Минги заскулил, слабо пытаясь вырваться. Хонджун удержал его на месте. — Кто знает, что еще он сделал? Вероятно, коснулся его там, где не должен был. Оставил на нем свой запах. Использовал его. Пальцы Минги сильно дрожали, ослабляя хватку. — Я не думаю, что этот альфа позволит нам снова увидеть нашу пару, Минги. Это вызвало глубокий чудовищный рокот, который он искал. Он почувствовал, как звук пробежал по телу Минги, такой же заряженный, как молния, разлетающаяся по небу. — Да, детка, да, вот так. Тело Минги вдруг стало странным под его руками, формы его тела стали незнакомыми, слишком большими. Хонджуну было легче не смотреть на него, не пытаться осмыслить увиденное. Небо потемнело еще больше, принеся новую полосу дождя, завывая, сталкиваясь с порывами ветра с другого направления, создавая водоворот из мокрых листьев и мусора на узкой дорожке. Гром грохотал из удушающего покрова почерневших облаков, мерцающих молниями. Хонджун приблизил свой рот к уху Минги, касаясь его, как поцелуем. — Послушай меня, волк. Я хочу, чтобы ты убил его. ------------------- Сонхва везли обратно в спальню, наверное, в последний раз. Он попытался вырваться, но Суун ответил, швырнув его на пол перед собой, а затем снова заставив его подняться, принуждая его двигаться все более и более неуверенно в этом направлении. Но Сууну пришлось заставить его пройти вниз по лестнице, чтобы доставить его туда. Сонхва решил, что дальше этого он не пойдет. Он заставит Сууна пожалеть о тугой, болезненной хватке, которую он держал на нем. Не только сейчас. Все это время. Из последних сил он подождал, пока они не окажутся у лестницы, а затем сделал выпад. Суун чуть не зацепился за перила, но Сонхва сильно дернул себя за одежду и швырнул их вниз. Был короткий поток воздуха, а затем удар! удар! удар! лестницы об его тело. Он рухнул на первый этаж быстрее, чем думал, потерял счет следующих нескольких секунд в одурманенной спешке, а затем заставил глаза сфокусироваться. Если бы он был один, он мог бы просто лежать там, слушая, как дождь стучит в двери на заднем дворе, в то время как ущерб, который он только что нанес себе, медленно дает о себе знать. Но Суун застонал с пола рядом с ним, побуждая его к действию. Сонхва поднял свою тяжелую голову, чтобы посмотреть на него, хотя это было больно. Челюсть альфы была вся неправильная, вся кривая. Он снова застонал, опустив голову. Капля крови и лужа чего-то более твердого вытекли из его открытого рта. Сонхва выпрямился на четвереньках. Ключ от конуры, который был у него в руке, лежал перед дверями, блестя от вспышки молнии. Он пополз к нему, боль в коленях пронзила его мозг. Его сердце заколотилось, когда Суун начал вставать на ноги рядом с ним. Он сомкнул пальцы вокруг ключа как раз в тот момент, когда удар пришелся ему в бок. Горячая кровь попала в его волосы и забрызгала щеку, капая с лица Сууна. — Отпусти! — Альфа-голос Сууна был странно невнятным, но Сонхва, тем не менее, чувствовал приказ прямо в своем сердце. Каждое мышечное волокно в его теле дернулось от импульса выронить ключ, как приказал альфа. Но на этот раз он просто отказался. Он схватился за ручку двери и поднялся на ноги, задыхаясь, когда встал. Он снова представил Хонджуна, наблюдающего за тем, как он борется из тени. Он не хотел его разочаровывать. Суун просто стоял там, его язык осторожно прощупывал рот, проверяя обширные повреждения. Его рука коснулась перекошенной челюсти. На его лице не было ничего, даже боли, но запах ярости исходил от него, как порыв дыма, едкий и жгучий. Опасный. Размахивая маленьким жалким ключом перед собой, Сонхва потянулся и толкнул дверь. Он чувствовал себя слабым, как ребенок, когда дверь открывалась медленно, дюйм за дюймом мучительной болью. Как только она открылась достаточно широко, он протиснулся сквозь нее и споткнулся о землю на заднем дворике, шлепнувшись в лужу, которая мало способствовала размягчению бетона под ней. Он задохнулся и приподнялся, оставляя за собой струи воды, когда выбежал во двор, еще больше ледяных капель дождя стекали по его телу. — Куда ты идешь, Сонхва? — позвал Суун. Его слова все еще были неправильными, такими же искаженными, как и его изуродованное лицо. Сонхва не остановился, чтобы обернуться. Его глаза были устремлены на дверь конуры, хотя она начала выглядеть расплывчатой. Его кровь, казалось, превращалась в ил в его теле, заставляя все двигаться медленно. Я буду стараться для тебя, альфа. До последней секунды. Надеюсь, ты знаешь, что я пытался. «Я знаю, милый». Теплый медовый голос Хонджуна заполнил его голову. Сонхва замер, рыдание застряло у него в горле. Он в замешательстве огляделся. Но все, что было: замешательство. Ничего, кроме теней и полос дождя в колеблющихся серебряных занавесках. Было бы прекрасно наблюдать за штормом из окон их дома, с его теплой стаей вокруг него, пытаясь рассказывать жуткие истории, которые заставляли друг друга больше смеяться, чем бояться. Он сделал еще один неуверенный шаг к конуре, когда что-то пронеслось по траве и сбило его с ног. Но он не упал на землю. Его обвивало длинное, невероятно большое тело, густой мех прижимал его к себе и согревал со всех сторон, позволяя ему блаженно обмякнуть в своих объятиях. Оно успокаивающе сжало его, а затем опустило в густую мокрую траву, сбивая с толку ощущением человеческих пальцев, баюкающих его голову на пути вниз. Затем неуклюжая фигура рванулась прочь, трава едва прогибалась под его прыгающими шагами. Он услышал внезапный тяжелый удар и сдавленное бульканье, прерываемое гортанными звуками, которые издает собака, до смерти трясущая что-то в своих челюстях. Он снова представил Хонджуна. Бегущий к нему под дождем и выглядящий испуганным… стоящий на коленях рядом с ним, рука под его спиной, помогающий ему сесть… — Милый? Голос Хонджуна был таким ясным. — Я здесь, любовь моя. Сонхва действительно чувствовал его. Он откинулся на спину в оцепенении, ожидая, пока тот исчезнет, как одна из убедительных галлюцинаций, которые у него время от времени возникали. Но он не исчез. Сонхва издал тихий сдавленный всхлип и свернулся калачиком, слабо уткнувшись носом в его шею. Даже если это не было правдой, он хотел умереть именно так. Хонджун схватил его, сильно и нежно, и прижался щекой к его щеке, чувствуя его запах, хотя дождь, вероятно, смоет его. Но этого было достаточно. Запах его альфы был настолько хорош, что почти заставил его уснуть. Спокойное облегчение наполняло его все больше с каждым вдохом, успокаивая бесчисленные боли в теле. — Останься со мной, — Хонджун погладил его по щеке. — Нам нужно добраться до машины. Вот, ты дрожишь. — Он набросил на него свое тяжелое пальто и медленно помог ему встать, перенеся его вес на одно плечо. Сонхва подавил слезливый стон и неуверенно поднялся на ноги, опираясь на альфу больше, чем хотел. Как только он почувствовал себя достаточно устойчивым на ногах, он повернулся, чтобы посмотреть туда, где в последний раз видел Сууна. — Эй, не надо на это смотреть, — успокоил его альфа, отводя его лицо и целуя уголок рта. — Мне нужно. Сонхва смотрел. Высокий силуэт Минги должен был быть более диким и ужасающим, чем когда-либо мог быть Суун, с его глазами, горящими, как холодные далекие луны, и смятым месивом того, что когда-то было человеческим существом у его ног. Но Сонхва чувствовал себя в большей безопасности, чем когда-либо прежде, даже одарив дикого альфу усталой, но милой улыбкой. Затем его взгляд упал на Сууна, бесстрастно наблюдающего, как его гладкая красная жизнь смывается в траву. — Мне нужно войти внутрь. — Он повернулся и указал бледной рукой на конуру, едва удерживая палец. Хонджун сделал паузу, как будто собирался задать ему вопрос, но вместо этого обнял Сонхва за плечи и помог ему сделать последние несколько шагов к конуре. Он вставил ключ в замок, заставив зверей внутри увеличить громкость, пока их неистовый бормочущий лай и бессмысленное рычание не заглушили ровный рев дождя. Хонджун попытался оттащить его назад и взять на себя отпирание двери. — Пожалуйста, позволь мне… Сонхва крепче сжал с трудом добытый ключ. Хонджун смягчился, отступив назад, но твердо держа руку на спине Сонхва, когда он открыл висячий замок и толкнул тяжелую дверь внутрь, вырвавшийся изнутри звук поразил его, как удар. Тяжело дыша, он начал поворачиваться к Минги, чтобы попросить его привести Сууна. Но прежде чем он успел произнести хоть слово, Минги бросил тело альфы к его ногам так же легко, как ребенок бросает куклу из пряжи. Сонхва был слишком ошеломлен, чтобы даже вздрогнуть. Он схватил Сууна за лохмотья его рубашки и затащил внутрь. Хонджун раздраженно завис возле дверного проема, разрываясь между попыткой держаться подальше от Сонхва и желанием помочь. Пока Сонхва тащил Сууна по середине конуры, фут за футом, один изнуренный рывок за раз, не-волки работали над его трупом. Они вырывали пряди волос и ткани, лоскуты кожи и лизали кровь, струившуюся позади него… но со стоном Сонхва, наконец, дернул Сууна в самый дальний угол и позволил ему упасть под гигантскими лапами Лидера. Волк — из всего, вне всякого сомнения, он был настоящим волком — поднял свою массивную голову, показывая Сонхва свою обычную гримасу, показывая дрожащие зубы. Сонхва просто пожалел его. Несчастный волк положил свою массивную лапу на тело Сууна и притянул его к своей груди, отступая глубоко в темный угол, где он проводил свои последние дни. Он не хотел оставаться и слушать, как зубы Лидера ломают кости. Хонджун вошел в конуру как раз в тот момент, когда Сонхва развернулся, чтобы уйти. Все снова начало двигаться в замедленной съемке. Он смотрел, как Хонджун шагает к нему, не обращая внимания на существ, бросающихся с обеих сторон, как будто делал это каждый день, бесстрашно. Его глаза были только на Сонхва. Сонхва потянулся к нему, не в силах сделать больше шагу. Он был достаточно спокоен, чтобы почувствовать, как руки обвили его, когда его колени подогнулись, не давая ему упасть на пол. Звук страдающих, обезумевших собак замер под ливнями дождя и сотрясающим землю громом. Он почувствовал, как его осторожно протащили через знакомую щель в заборе, а затем простой стук автомобильной двери приглушил внешний мир, оставив его уютно устроившимся между двумя товарищами на заднем сиденье. Он, наконец, отпустил себя, даже взволнованный тон его альф не смог уговорить его вернуться.