На небо пути нет и в землю не спрятаться

225 год до н.э. Царство Янь

Рудники были единственным местом, где он мог заработать, по крайней мере молодой человек так думал. Не то, чтобы у него действительно был большой выбор. Обычно он искал работу на рынке или постоялых дворах, только платили там не более пары бу-дао. Юноша продал почти все свои вещи и даже договорился с хозяйкой комнат, вернув залог за следующие три месяца. Жильё требовалось освободить в течение декады. Новые хозяева уже приходили смотреть помещения. И всё же не смотря на всё это денег было мало, для того, кто хочет начать жизнь в новом месте. Прошедшим днём Антарес ходил на рынок для поиска работы. Там на небольшой площади собралась толпа зевак. Представительно одетые господа искали рабочих. Один высоко поднял над головой испещрённый аккуратным иероглифами тканевый свиток, когда его напарник выстраивал всех желающих в очередь. С того расстояния, где Антарес стоял было трудно разобрать голоса. Он подошёл вплотную к толпе и попробовал проскочить поближе к нанимателям. Со всех сторон посыпались толчки. Чужие локти тиснили его всё дальше, пока кто-то не вздёрнул его за шиворот как кутёнка и не поставил подле себя. Юноша обернулся на своего спасителя и расплылся в счастливой улыбке. — Дядя Джу! Старый кузнец частенько давал ему работу, когда его старшие сыновья уезжали учится Высокий коренастый мужчина был давним знакомым Антареса. — Тцс! Не шуми. Юноша резко притих, но отходить не решился. Рядом с широкоплечим дядей Джу он был как тростинка, и в этой толпе не было более безопасного для него места чем здесь. Привыкнув к какофонии звуков, он уловил голоса зазывал. Разобрать что они говорили составляло большую трудность. То, что должно было быть словами, лилось плавным и неразборчивым напевом. — Мне они не нравятся. Проворчал дядя Джу. На контрасте с его голосом, зазывалы стали звучать ещё более писклявее и непонятнее. — Чего они хотят, Дядя Джу? Всё-таки не выдержал Антарес и повернулся лицом к старику. Тот фыркнул и презрительно сплюнул под ноги близь стоящему человеку. — Черепашьи яйца эти Цини! Всё им чужое надо! Нашими руками нас и захватят. Старик развернулся и пошёл прочь из толпы как топор сквозь воду. Юноша ухватился за его рукав и спотыкаясь поспешил вслед. — Я, Дядя Джу! Погодите, я только узнать, Дядя Джу, прошу! — Гань! Эти яйца набирают таких пентюхов на добыток за квази бу-дао — Дядя Джу, я никогда прежде не видывал таких красивых шэньи. — Аще, где ж тебе их зреть. Эти нонче людье наберут в рудники, аки базланить перестанут, и про наш Янь забудут. Он резко остановился. Антарес, не ожидавший этого, споткнулся, уткнувшись носом прямо в халат старика. — Иди-ка, ребёнок, по своим делам. А это не делай, не помрёшь. Юноша немедля отскочил. Сцепив руки в поклоне, он поспешно пробормотал извинения с благодарностью и убежал. Он, несомненно, уважал кузнеца и был благодарен его заботе, но, если уж тот на кого-то взъестся, слова доброго и полезного не жди. Затерявшись в толпе, он остановился. Отдышался. И пошёл к очереди желающих записаться. Мужики шептались активно жестикулируя. Одни говорили, что за день можно заработать целых пять дао, другие утверждали, что не более одного. Для Антареса любая из названных сумм была приемлема. Спустя одну палочку благовоний до него дошла очередь. Сидящий за столом определённо был нездешним. Халат его по воротнику и манжетам пестрил замысловатой вышивкой. Руки его были белы как кожа на лице. Даже плащ из шкуры, не то, что Антаресова солома. Мужчина широко улыбнулся, обнажив глубокие ямочки на щеках. Положив перед Антаресом две бамбуковые таблички, испещрённые символами, он что-то прочирикал на своём и снова улыбнулся так и замерев смотря на юношу. Антарес вновь ничего не разобрал. Вроде тот и говорил на китайском, но слова так сильно искажались, что разобрать их было невозможно. Тогда он глянул на бамбук, но из трёх рядов закорючек разобрал только иероглиф дао и человека. Сзади начали копошиться и браниться. — Ставь подпись, бери жетон и вали! Прорычал мужик за его спиной. Пахло от него довольно мерзко. Однако мужика это не смущало, и он продолжал наваливаться на Анта. Антарес неуверенно оглянулся назад, потом снова на Циня. Последний, всё также улыбаясь активно закивал головой и пододвинул к самому краю стола обе бамбуковые плашки. Аккуратно взяв одну из них, сделал вид что внимательно читает. Грамоте он обучен не был, но несколько иероглифов знал. Старший сын дяди Джу показывал, а он учёный муж, ему верить можно. Стоящий сзади вновь пихнул его. Извиняться никто не собирался. Схватив кисть и окунув в засыхающие чернила, юноша занёс руку над договором. Увидев это заманила растянул губы в совсем уж жуткой улыбке и ткнул пальцем куда-то вниз одной из табличек. Пока уверенность его не покинула, Антарес нарисовал несколько черт, смутно смахивающих толи на солнце толи на камень. Стоило кисти оторваться, как дощечку резво забрали из рук и положили в почти полную корзину таких же бамбуковых плашек. Вонючий быстро оттеснил его в сторону и без оглядки окунул палец в тушь, поставив по отпечатку на оба своих экземпляра, заранее услужливо протянутые нанимателем. Антарес не стал задерживаться около очереди. Заправив жетон за ворот халата, поправил соломенную шляпу и побрёл в сторону людей у повозок. Их должны будут отвезти на место работы небольшими группами на закате. Переночевав в дороге на рассвете, они смогут приступить к работам с новыми силами. Всего три дня, пообещал себе парень, а после он вернётся в деревню, где его ждёт прекрасная Циньлан Чже, дочь хозяина постоялого двора. Он соберёт достаточно денег, чтобы они смогли убежать далеко и жить там, где их счастью никто не помешает. Даже если ради этого придётся переплыть Жёлтое море.