На небо пути нет и в землю не спрятаться

Антарес считал себя сильным. Может из-за скудности питания он и не имел большую массу, но за время работы на пристани и рынке, мышцами обзавёлся. Более он не позволит себе так бахвалиться, даже в собственных мыслях. Работа была не просто тяжёлой, поистине это была каторга. На которую он сам себя подписал. Как и сотни других идиотов. К полудню его руки опухли и щипали при каждом движении в местах содранной кожи. Пальцы отказывались сгибаться. Верхние одежды давно были забыты, нижние промокли насквозь. Всё тело тряслось. Ноги не держали. Старший мужчина помог ему сесть и протянул плошку с бульоном. В нём плавало несколько крупинок риса и что-то отдалённо смахивающее на пучок соломы. С трудом проглотив половину, расплескав всё остальное, он попытался выровнять дыхание. Следовало отдохнуть и набраться сил. Впереди ждал целый день, который следовало пережить. Тряхнуло. Оглушающий взрыв сотряс землю. В отдалении, со стороны одной из шахт, поднялась туча пыли и песка. Обвалился один из туннелей. Кто-то побежал в ту сторону. Крики, гомон заполонили всё пространство. Рабочие, в коих ещё остались силы и сострадание, пытались раскопать завал. Они ещё тешали себя надеждой вызволить из смертельной ловушки сослуживцев. Особо смелые, а может и глупые, побежали к управляющим. Величавые господа наниматели сидели вдали от всего хаоса под большим тентом. Они за спокойной беседой и игрой в ма-цзян пили рисовое вино и ели фрукты в карамели. Случившееся их не волновало. Мысли Антареса метались. Наверное, надо было тоже пойти и помочь с разбором завала. Ведь воспитанный и благочестивый человек обязан помогать нуждающимся, и, если он сможет спасти хоть одного бедолагу, тот тотчас станет обязан ему по гроб жизни. Но если подумать, он никого из них не знает, и даже если бы и знал, ситуация выглядит слишком безнадёжной. Точно. Силы и так покинули его, он просто не дойдёт. Но если ситуация настолько безнадёжна, то стараться и не обязательно, он просто сделает вид что помогает. Так он заручится поддержкой и уважением других рабочих. Решено. Юноша отставил плошку и начал вставать. Ноги не хотели разгибаться. Рывок. И копчик отозвался болью. Он уж было решил, что силы совсем покинули его тело, но нет. Это старший мужик утянул его опять на землю. Он смотрел так, словно перед ним не человек, а неказистое яйцо. Антаресу стало обидно. — Сиди и не дёргайся. Проку от такого дохлого там нету. Только под ногами и будешь ползать. Возразить было нечего. Пыль не успела осесть, как смотрители за порядком погнали всех работать. Эти знатные господа злили Антареса одним своим видом. Обряженные обезьяны. Сам он никогда обезьян не видел, но собиратели ракушек часто так говорили про толстых и ярко разодетых купцов соседних царств. Мерзкие толстобрюхие только ходили, стуча по медным вёдрам, да приговаривали — «Кто не работает, останется без денег!», а вслед за ними семенили совсем скрюченные людишки, да что-то помечали в своих свитках. Записывали кто как работает. Злило всё. Как ныло тело и скребло в глотке. Солнце, припекающее не хуже огня. И запах. О-о-о. Он, верно, пах сейчас похуже чем тот вонючий из вчерашней очереди. Может стоило скинуть всё, кроме нижних штанов, да и те подвернуть. Это могло помочь, но только если бы вонь шла только от него. Воняли все. Мужиков было много. Опасаясь нового обвала, они столпились работать поближе к выходу, чтобы суметь убежать. Антарес был умён. Выбирая из возможной смерти под камнями и непереносимого запаха ещё на целую стражу, он выбрал вонь. К этому можно привыкнуть. А из-под камней его никто доставать не будет. Делая тяжёлую работу, он старался забыть о трудностях. Мысли о Циньлан Чже очень помогали. И каждый раз взваливая на себя каменную массу он думал о её губах. Они были прекрасны. Тонкие, как листок персика. Делая шаг, вспоминал о глазах феникса. Тёмная радужка почти в один цвет зрачка. И тонкие, прямые ресницы. Бровки в разлёт, ещё не выщипанные. Она была совершенна. Шаг за шагом он вспоминал о ней, и это придавало сил. Напоминало ради кого он здесь. Так минула стража. Все, кто был ещё в состоянии ходить, начали стекаться серой вереницей к палаткам с писцами. Стоя в длинной очереди, Антарес думал, что с него хватит, он получит зарплату за этот день и более сюда не вернётся. Да лишится благословения богов Яньшанский карьер! А если нет, то пусть он станет богом и сам проклянёт это место. Прошло около шиченя, прежде чем до него дошла очередь. Он протянул свою табличку и принялся ждать. Служащий принялся листать свитки. Его глаза бегали с плашки на плашку, пока он не нашёл нужную строку. -А! Господин, — Голос его был звонок и словно с насмешкой. —Первый день? И не дожидаясь ответа положил во всё ещё протянутую руку Антареса табличку и что-то маленькое, в сумерках трудно опознаваемое. — Это что?! — Не успел он осознать случившееся, как широкоплечий охранник оттолкнул его в сторону. Очередь сдвинулась. — Кто не отработал двенадцати дней, в день получает по медной каури! Антарес недоумевал, какие ещё каури? Ими давно уже никто в Янь не пользуется. Он медленно поднялся и, не отряхиваясь проковылял в сторону от толпы. В тусклом свете заходящего солнца юноша принялся рассматривать свой заработок. То, что распорядитель назвал каури, в его руках больше напоминало то ли неказистый камушек, то ли фекалии козы. На ракушку оно было похоже примерно так же, как журавль на гуся. Может будь у него больше сил, он бы немедленно пошёл разбираться и требовать достойной выплаты за каторжный труд, но охранники за плечами змеиной морды слишком сильны и грубы. Прокляв напоследок этих пропащих людей, он побрёл в поисках повозок. Осталось добраться до дома и хорошенько отдохнуть. Сбережений всё ещё катастрофически не хватало. По приезду стоит сходить на причал и напроситься в помощники к рыбакам. А там и деньги получит и рыбы свежей наестся. Побродив ещё немного, но так и не найдя ни телег, ни лошадей, Антарес побрёл к ближайшей группе рабочих. Они сидели и лежали в совершенно неблагопристойных позах под валуном, что под ночным небом казался чернее угля. Мужики были крепки, руки одного из них в обхвате были как Антаресова талия. «Вот уж кто точно получает дао, а не козье говно» подумал про себя юноша. Он подошёл к ним на расстояние вытянутой руки. Никто не обратил на него внимания. Тогда парень прокашлялся. Его опять проигнорировали. — Добрый вечер, господа. Вы сегодня хорошо поели? — он сложил ладони перед собой и неглубоко поклонился. Мужики загоготали. — Да уж лучше, чем ты! По их компании вновь прошла волна смеха. Абсолютно бесцеремонное поведение. — Подскажите пожалуйста, я где могу найти повозки, что везут обратно в деревню? -У-у-уй! — смех перешёл на завывание. — Ой, не могу! Живот болит, ха-ах! Один из мужиков сел и посмотрел на него. Во тьме его черты заострились и походили на обтёсанный камень. — Парень, агх, никто тебя не отвезёт. Радуйся, что хоть сюда довезли, а то мог и пешком идти. Антарес оцепенел. Как это так. Они же обещали. Как он теперь попадёт домой? Пешком дорога займёт не менее четырёх суток, а в его состоянии и того больше. В дали громыхнуло. Вот только дождя ему не хватало. Но оставаться в каньоне не стоило. Он определённо не хотел, чтобы его на завтра сбросили в яму к остальным, не выдержавшим нагрузки. Днём он не особо обращал на это внимание, но сейчас понял. Почти все, кто ехал с ним в повозке накануне мертвы. Он хотел жить. Идти вдоль леса в грозу опасно. Так решив, он побрёл к горе, что словно ласточкины гнёзда была усыпана пещерами и тоннелями. Мало кто захочет туда пойти, а значит преследовать его не будут. Гора считалась проклятой. Поговаривали, что на ней видели демонов. Тёмные высокие фигуры, чей каждый шаг отдавался звоном металла. Это не пугало парня, он даже не думал об этом. Сейчас его мысли были заняты другим. Антарес переживал. Копия контракта была у тех Циней. И его имя было в списке рабочих. Но вот снова раздался грохот, и погодя яркая вспышка осветила горизонт. Антарес заторопился забраться по каменистой почве вверх по склону, подальше от деревьев. С небес сорвался дождь невиданной силы. Он мигом намочил Антареса, и дорога под ним превратилась в мокрую глину. Она неприятно липла огромными комьями к совершенно изношенным сапогам и каждый шаг становился труднее. Вспышка молнии сверкнула совсем близко. Не сдерживая ругательств, Антарес побежал к ближайшей пещере. Ноги его скользили и цеплялись друг за друга. Так что не было ничего удивительного, что к моменту как он добрался под спасительные своды пещеры, он был насквозь мокрым, продрогшим и полностью испачканный в грязи и глине.