Поместье сбывшихся надежд

      — Да ладно? Не может быть! — удивленно восклицал Максим, сидя на полутораспальной кровати вместе с Марком и Артуром.       Приятно пахнущие кондиционером длинные волосы блондина очаровали парня с первого взгляда. Несмотря на то, что, по словам Артура, он выбрался из «деревенской залупени на севере области», водитель следил за собой. Максим сразу приметил аккуратно постриженные ногти и чищенные зубы, что в наше время казалось большой редкостью. Марк получше засучил рукава домашней одежды, чтобы быстрее раздать карты. Успев переодеться после приготовления ужина и заготовок на завтрашний день, мужчина решил парировать Артуру.       — А я думаю, что все нормально у него на личном фронте. Просто скрытный он.       — Ну я-то его вожу как никак. Куда он, туда и я, логично? — спрашивал Артур, рассматривавший свои карты.       Кинув взгляд на ерзающего водителя, Максим случайно заметил отсутствие козырей и мелкую стоимость его «набора». Впрочем, и у него был всего лишь один козырь, а именно валет червей.       — Чем-то напоминает, Вадима Александровича валет, согласитесь? – ляпнул Максим.       — Так вот у кого четвертый валет. Ну держись, Максимка, — рассмеялся Марк, закончивший изучение своего «набора».       — И правда, наверное, сходства есть. Разве что ведет себя он далеко не как валет. Метит в короли или даже тузы, — поделился наблюдениями Артур, знавший хозяина чуть больше.       — А сколько же ты у него работаешь, Артур, если не секрет? — спросил Максим и закурил суарин. — Год-два, может?       — О, дашь попробовать штучку? Вадим Александрович запрещает курить. Я так-то больше «Кемал» люблю, но такую диковинку…       И Максим с радостью угостил нового знакомого.       — А работаю я второй год. Пока жена в декрете, я должен держаться за эту работу. Кому нужны нынче филологи? Нихуя они не нужны, Максим. А тут хоть платят добротно. Сотка, представляешь? Щедро, однако.       — Художники тоже. Я художественный колледж просто кончил, — рассказывал Максим, ходивший под Марка.       «Интересно, а сколько будут платить мне? Если много, то смогу посылать маме и ей не придется мыть полы за копейки».       — Возьму, — улыбнулся тот и забрал две десятки.       Раздался тяжелый стук в дверь, и вся троица отчетливо поняла, кто это может быть, тем более в такой поздний час. Одномоментно они подскочили, попрятав карты под подушки.       — Марк, я могу войти? – послышался баритон дворецкого, уже взявшегося за ручку.       — Разумеется!       — А, так я и думал, — с хитрецкой заявил Дмитрий, просовывая голову в комнату. — Максим, — уже строже продолжил дворецкий, — Вадим Александрович ждет вас в кабинете. Это на том же этаже, где вы мыли ванну. Темная дверь с позолотой по краям. Это срочно.       — Удачи тебе, Максимка, — произнес Марк, похлопав парня по плечу.       Невообразимо быстро в горле нарастал ком, и, словно ребенок, нашкодивший в отсутствие взрослых, рослый Максим в одиночку отправился на свидание с хозяином поместья. Брел он осторожно, стараясь не разбудить блуждающих призраков, которые, наверняка, еще обитали в этом доме. Скрипучая лестница заставила вспомнить классические фильмы ужасов, в частности относительно недавно вышедший фильм «Оно». Хоть поместье и слабо напоминало дом на Нейболт-стрит, но зловещая тишина создавала атмосферу неведомой жути, сковывавшей движения Максима. Схватившись правой рукой за левую, шел он по второму этажу, слабо освещенному настенными светильниками из высококачественной латуни со стеклянными абажурами. Завидев ту самую темную дверь, на которую падал неясный свет, Максим долго мялся, прежде, чем постучаться и войти внутрь.       «Боже, почему я переживаю, как какая-то девка. Абсурд. Не разорвет же он меня на части? Просто деловой разговор. Боже, я схожу с ума. Даже в туалет захотелось. Но здесь ходить нельзя. Помню, Дмитрий строго запретил. Черт…»       От излишнего терпения член Максима стал наливаться кровью. Будоражащие мысли о хозяине, наверняка кропотливо работающем за массивным дубовым столом при легком отсвете настенной лампы, возбудили парня, прикрывшего свой бугорок руками.       «И как же теперь входить? А если увидит? Блять, как же стыдно. Стыдно-стыдно. Что он подумает обо мне?».       Раскрасневшись от такой пикантной ситуации, парень старался прийти в себя, чаще и глубже дышал так, что не заметил, как дверь кабинета распахнулась. На пороге стоял Вадим Александрович, растерянно глядящий на происходящее.       — Вам хорошо? Может быть, водички?       — Я…Я…Да…Извините, что я тут дышал под вашей дверью. Вы хотели меня? Ой, то есть, вы хотели меня видеть?       — Водичка вам все-таки не помешает. Входите, — покровительственно произнес Вадим и впустил слугу.       Кабинет был обставлен мебелью из Нового Света, притом интерьер был гармонично выдержан в классическом английском стиле. Вадим, отошедший к столу, чтобы налить воды из хрустального графина, миновал темно-серый диван из велюра. Только войдя внутрь этого готического кабинета, Максим прочувствовал всю строгость и надменность взгляда, сходивших с портрета предыдущего хозяина. Феликс Генрихович был изображен верхом на скаковой лошади в лучшей традиции голландской портретной школы. Портреты у Максима выходили скверно, больше походя то ли на шарж, то ли на карикатуру, и потому этот властный, деспотичный взгляд мужчины в очках, седлавшего скакуна, подобно Оливеру Кромвелю на известном полотнище, еще больше отвращал парня от такой живописи.       — Уютно, не правда ли? — спросил Вадим, подавая стакан с водой. — Вы присаживайтесь, — предложил Вадим и занял просторный диван.       — Спасибо, — тепло ответил Максим, внявший предложению.       Обведя взглядом большой кабинет с тем самым массивным столом, правда, из красного дерева, парень живо представил, как несколько минут назад, сгрудившись над документами, хозяин сидел в огромном мягком кресле, пережившем не одного владельца.       Свет слабо мерцал, будто готовый исчезнуть в любой момент, погрузив тем самым кабинет в полную коварства и таинств тьму до самого утра, пока первые лучи не возвестили бы о приходе октябрьского солнца.       — Дмитрий высоко оценил вашу работу. Говорил, что вы исполнили все на высшем уровне. Так приятно слышать это о новом…Сотруднике. Тяжело еще привыкнуть к слову «слуга», надеюсь, вы понимаете меня.       — Конечно, — ответил Максим, отпив воды и поставив стакан на деревянный журнальный столик, где были аккуратно разложены политэкономические журналы, среди которых особо выделялся глянцевый «Forbes Russia». — Деловой человек, сразу видно. Не думал, что вы недавно приобрели поместье. Казалось, что вы всегда жили среди такой обстановки.       — Отчасти это так, Максим, — начал свой рассказ Вадим, искавший хорошего собеседника на сон грядущий. — Отец жил в особняке на набережной, может быть, вы видели эту гряду? Да, именно там мы и жили. Потом они решили развестись с моей матерью. Тогда мне было около шестнадцати. Мы уехали на ее квартиру. Прошло несколько лет. С мамой было хорошо. А отец…       — Умер? – выпалил Максим, а после зажал себе рот руками. Опустив их через пару секунд, парень продолжил:       — Простите за такой вопрос. Зря я спросил.       — Ничего, — чуть раздобревший Вадим аккуратно положил мощную руку, слегка покрытую волосяным пушком, на трясшееся колено парня.       Кровь еще больше прилила к щекам и члену Максима, из-за чего бугорок стал сильнее выпирать через спортивные штаны. Парень быстро переоделся, когда услышал приглашение Марка к игре. Оставив в спальне рабочую форму, он облачился в красную футболку и черные штаны. На ногах же были домашние тапки.       — Вы уже переоделись, чтобы отдыхать? А я оторвал вас…       — Ничего-ничего. Вы же хозяин. Хозяин же?       — Разумеется. Вы приняты на работу. Правда, я до сих пор обдумываю, чем же вы будете заниматься. Завтра на работу заступит прачка и горничная. Пожалуй, что грязную работу стоит отвести им, а вот…Уборку моей спальни, кабинета, ванны, кормление животных и выполнение мелких поручений…Справитесь? – вкрадчивым голосом говорил Вадим, чуть сжимая и разжимая плотную коленную чашечку Максима.       — Конечно. Все, что прикажете, — послушно отозвался парень, отведший взгляд от масляной улыбки Вадима.       Тот слегка обнажил свои заостренные клыки, на которых оставались кусочки овощей. Чуть захмелевший Вадим не желал заканчивать этот разговор, но остатками разума понимал, как много он позволил себе. Не прекращая смотреть и на Максима, и на его бугорок, выдававший, что тому нравятся подобные манипуляции с коленом, Вадим все же решил подытожить.       — Как только я найду хорошего управляющего – мы подпишем трудовой договор. Я не хочу, чтобы поместье забирало все мои доходы, потому практичность не повредит.       После чего он встал с дивана и резкими, пружинистыми шагами направился к креслу, где и очутился через пару секунд.       — Вы можете быть свободны. Я отдал распоряжения Дмитрию, чем вас занять завтра. Доброй ночи, — в сухом остатке произнес хозяин поместья и вновь погрузился в мир цифр и отчетов, предоставленных главами отделов.       До последнего и сам Максим не хотел расставаться с Вадимом, хоть и сознавал, что более ему делать нечего. В своих мыслях он наивно цеплялся за любую попытку, возможность начать какой-либо пустяковый разговор, дабы задержаться в комнате хоть на минутку. Прикрыв руками свой чуть ослабевший стояк, напоследок он спросил:       — Это ваш отец? Ну, на портрете этом? Лошадь седлает?       — Нет, что вы, — усмехнулся Вадим. — Это мой умерший дедушка. Ужасный портрет, кстати говоря. Безвкусица. Поместье прежде принадлежало ему. Теперь я его наследник, — с некоторой обреченностью в голосе добавил Вадим.       Максим лишь молча вышел, чтобы еще больше не раздражать своими вопросами или присутствием в важные рабочие моменты. Хоть его смена и была кончена, но, как видно, Вадим даже не думал заканчивать, потому то и плотно поужинал, подготовившись к бурной ночи.       Часы пробили одиннадцать. По возвращении на этаж спален прислуги Максим явственно почувствовал, что все улеглись спать. Погасли светильники, и парню пришлось на ощупь добираться до своей крайней двери. На оставленном телефоне было не меньше десяти сообщений от мамы, которой он решил позвонить в первую очередь.       «Не хватает суарина. Надеюсь, Артур не сломает его. Сейчас бы после такого не помешало расслабиться» — размышлял Максим, глядя на желтеющий диск луны в небе, полном звезд, словно подмигивавших ему.       — Сыночек! Сыночка! Боже, с тобой все в порядке? Ты почему не звонишь, не пишешь?       И в течение следующего получаса Максим кропотливо и полушепотом объяснял, рассказывал маме, делясь своими впечатлениями от первого рабочего дня.       — Ты успел понравиться хозяину? Кто он? Сколькое ему? Наверняка, мужчина в возрасте.       — Да не то чтобы…Его зовут…Андрей Александрович. Андрей Александрович. Ну он такой…Взрослый, да, — придумывал на ходу Максим, решивший не раскрывать всех карт сразу.       — Ты не бунтуй. Это – залог успеха. Держись, сыночек, за эту работу. Если все так, как ты описываешь, то нам очень повезло!       — Да, пожалуй. Пожалуй, мама, — вздыхал в трубку Максим, глаза у которого сильно слипались.       Он буквально вырубался по ходу разговора, и, если бы не заливистый голос Ларисы Сергеевны, вероятно, парень давно бы провалился в сон.       — Ладно, ложись спать. Уже поздно.       Марина заходила последний раз в сеть два часа назад. Был разгар рабочей недели, потому не удивительно, что девушка предпочла выспаться. В течение дня она изредка писала, спрашивала, как дела у Максима. Он постарался ответить на все вопросы подробно, не забыв даже упомянуть конфузную ситуацию, случившуюся в кабинете хозяина. Отправив напоследок фото своей опочивальни, парень завалился в кровать, оставшись лишь в одних боксерах. Но даже под теплым одеялом с гусиными перьями лодыжки мерзли и кожа становилась такой же гусиной. Из последних сил Максим натянул спортивные штаны и футболку. Комната наполнилась звуками сопения, частого ерзанья и переворачиваний во сне.       После полуночи уснул и Вадим. Эта сова, а точнее, филин мог не спать и до трех, если бы того требовала работа. Бывало, что и в свой выходной, когда все дела кончены, когда все документы подписаны, а встречи завершены, мужчина подолгу глядел в потолок и вспоминал дни юности. Он страшился седины и маразма, которые, могли захватить его, постоянно суетящегося, сражающегося в безграничных океанах бизнеса с матерыми пиратами и военными галеонами конкурентов.       «Неужели и я когда-то стану таким же стариком, как и дедушка Феликс? Кто же тогда получит это поместье? А мой бизнес? Кто же? Ведь детей…Детей…Какие уж дети в этой стране. Да и нужны ли они мне? Разве что как продолжатели дела? Но нет…Нельзя заводить детей только с этой целью. Как ужасно!» — содрогался Вадим временами, и иглы этого ужаса жестоко впивались в его сердце, раня до глубины души.