***
Хюррем Султан сидела возле постели своего сына и дремала, когда ее плеча коснулась чья-то тяжелая ладонь, заставляя женщину тут же открыть свои красные от недосыпа и слез глаза. Обернувшись, она увидела перед собой Сулеймана, который смотрел на нее виноватым взглядом. — Хюррем, я виноват, знаю. Из-за меня наш сын может умереть, я не хотел… Хасеки продолжала настойчиво молчать, сдерживая все те гадкие слова, что отныне ассоциировались у нее с ним. — Фирузе отправила меня сюда, сказав, что я должен быть рядом с сыном и с тобой в этот момент… Славянка неожиданно рассмеялась. В этом смехе, который раньше так любил Падишах, было столько боли и горечи, ненависти и желания убивать, что даже стоявший неподалеку Сюмбюль зажмурился. — Сулейман, если ты хочешь искупить вину, то сделай кое-что для своей семьи. — Что угодно, Хюррем. — уверенно сказал Сулейман. — Отмени свадьбу Михримах и Рустема. Мысли в голове Султана путались, ему казалось, что его законная жена сейчас права, но что-то мешало ему отказаться от этой затеи. — Я подумаю над этим, Хюррем. — Он наклонился, чтобы поцеловать женщину в макушку. — Скоро я навещу Мехмеда снова. Стоило ему уйти, как рыжеволосая брезгливо сморщилась, чувствуя как горит от ярости все ее нутро. — Госпожа моя, вы пробыли здесь всю ночь, вам бы в хаммам и немного отдохнуть в своих покоях, а я побуду с нашим прекрасным Шехзаде. — заботливо предложил главный евнух, немного побаиваясь гнева Хасеки. — Наверное, ты прав, Сюмбюль. — удивила она агу. — Скоро он очнётся и ему нужна будет мама, которая сможет о нем как следует позаботиться. Ласково взглянув на своего первенца, Хюррем наклонилась и поцеловала его в лоб, погладила по бледной щеке и удалилась, чтобы восстановить утраченные силы. Придя в покои, она обнаружит небольшую записку за своим столом, где знакомый почерк попросит о встречи.***
Бали бей сидел в расстроенных чувствах, что-то вечно теребя в кармане, запивая свою боль вторым кувшином вина, которое подавали в его любимой таверне. Рядом сидел и Матракчи, который наблюдал за старым другом и пытался подобрать нужные слова. — Я должен похитить ее! — еле выговаривая каждую букву, пробормотал брюнет. — Мы уедем далеко от всех! — Голова твоя уедет дальше всех, когда Султан Сулейман отрубит ее, дружище. — А что мне делать, Насух? Где найти выход? — Надо меньше торопиться в таких делах, продумать план и подставить Рустема Пашу, чтобы он утратил доверие Повелителя. — предложил Матракчи. — Как это сделать-то, друг мой? — Может я смогу помочь в этом деле? — раздался голос под бархатным капюшоном бежевого цвета, который внезапно оказался за плечом война. — Вот, даже голос Госпожи мне мерещиться! — воскликнул Бали бей и ударил стол кулаком, не заметив, как Насух Эфенди прикрыл рот рукой и тихо посмеивался, глядя куда-то мимо него. — А может я и правда за твоей спиной, Малкочоглу? И он наконец обернулся, чтобы увидеть хитрую улыбку Михримах Султан, которую со всех сторон окружали верные стражники. Кровь забурлила в нем так, что он даже мигом протрезвел, не время своему счастью. — Госпожа! — тут же вскочил он со своего места и поклонился. — Разве стоит вам находиться в таких местах? — Можем поговорить о том, что ты сам здесь забыл? — наклонив голову, Михримах продолжала по-доброму насмехаться над ним и временами ловить одобрительный взгляд веселого Матракчи. — Это верные люди вам, Госпожа? — Да, самые верные. К тому же немые. — Тогда… Бали бей схватил девушку за руку и потянул к выходу, пока за ними в спешке собирался Матракчи и стража. Михримах весело смеялась, замечая на себе завистливые взгляды здешних девушек, что явно давно мечтали оказаться в руках Малкочоглу. Когда все были уже на лошадях, Михримах шепнула что-то на ухо Бали бею и они поскакали туда, где их никто не должен был обнаружить.***
Как попросить ту, с кем у тебя недавно произошёл неожиданный хальвет, чтобы она приютила во дворце своего супруга твою бывшую любовницу, ибо та носит в своей утробе дитя твоей крови, что злит твою супругу, которая является сестрой мужа той недавней случайной любовницы? Ибрагим почесывал густую бороду и раздумывал об этом, пока писал отчет по прошедшему только что совету дивана. Сложившаяся ситуация вызывала истерический смех Великого Визиря. Казалось бы, он всего лишь раб, а страсти как вокруг Султана, только вот Ибрагим может запросто головы лишиться, а Падишах нет. Понимая, что время подходит к обеду, Паша подошёл к зеркалу и поправил свой кафтан, что был расшит золотыми нитями, а ворот украшал мех. — Надеюсь, рыжая лисица меня сегодня не съест. — ухмыляясь своему отражению, прошептал Ибрагим Паша. Тем временем, та самая лиса собиралась навстречу. Ей было достаточно неловко оставаться с Пашой наедине после всего, что между ними было. Старое чувство привязанности и детской симпатии снова напоминало о себе, рисуя картину того, почему юная Хюррем Хатун возненавидела Ибрагима Агу и стала строить козни.Пятнадцатью годами ранее
Хюррем прогуливалась по дворцовому саду с Гюльнихаль. Сюмбюль ага, который был очень расположен к девушкам, отпустил их на свой страх и риск, когда они слезно умоляли о «глотке свежего воздуха». Девушки и впрямь наслаждались этим моментом, рассматривая цветы, кустарники и деревья, расписные фонтаны и сам дворец снаружи. Любопытство Хюррем сыграло с ней злую шутку, а потому она решила уйти в чащу, затащив туда и подругу. Не прошли они и десяти минут, как вдруг услышали голоса, один из которых заставил сердце Хюррем Хатун трепетать. Спрятавшись за деревьями, они точно смогли определить, что беседа ведется между Ибрагимом и Махидевран Султан…В настоящий момент
Хасеки качнула головой, дабы выбросить из головы неприятные воспоминания и не развивать их дальше. Сейчас надо было думать о том, как избавиться от Фирузе и уберечь своих детей от собственного отца. Хюррем не знала, чего она боится больше: нового предательства от Паши, внезапный выпад со стороны Махидевран и Мустафы или же тайн, которые скрывала персидская Хатун. Оглядев себя перед зеркалом последний раз, Хасеки Хюррем Султан отправилась навстречу с Пашой.***
Ничего не подозревая, Михримах и Бали Бей отослали стражу и Матракчи подальше от себя. Мужчина завороженно смотрел в небесные глаза Госпожи, грея ее ладони в своих, а она же смущалась и не знала, куда деть рвущуюся наружу улыбку. — Здесь мы сможем видеться в тайне от всех, Малкочоглу. Никто не сможет нарушить покой влюбленных на этой тайной поляне. — Михримах Султан, моих чувств к вам не описать и всеми словами мира. Если бы я знал, что мое сердце запылает таким огнем, я бы вернулся многим ранее и мы бы уже были супругами, стоило бы вам только согласиться. — Глупо, конечно, но еще в пятилетнем возрасте я рассказывала ныне покойной Валиде о том, что выйду за вас замуж. Жаль, что я не обладаю той свободой, которая могла бы помочь нам. Аккуратно, не желая спугнуть, Малкочоглу коснулся лица девушки, на что она прижалась к его ладони, словно маленький котенок, который искал уголок, в котором он будет в безопасности. — Стоит вам сказать, мы завтра же уедем. Можем заключить никах, не спросив никого. Любое ваше желание я исполню тут же. — Твои слова красивы и полны надежд, Бали Бей, но, если нас поймают… — Михримах нервно сглотнула. — Да и как оставить матушку с братьями в таком хаосе. — Знайте, Госпожа моя, Мехмед поправится, а наш Повелитель поймет, что ваш брак с Рустемом — это огромная ошибка. У меня есть кое-что для вас. Из глубокого кармана его кафтана показался мешочек, в котором покоилось два перстня разных размеров. Одно, что было без драгоценных камней, но была некая надпись, мужчина надел на свой палец, а второе же, на котором блистал невероятной красоты камень розового оттенка, Бали Бей надел на дрожащий палец Михримах Султан, получив ее согласие через улыбку и легкий кивок. — Здесь и сейчас я обещаю вам, что мы будем вместе. Это обещание написано на наших кольцах, которые теперь будут всегда с нами. Губы Малкочоглу медленно коснулись лба Михримах, у которой на глазах навернулись слезы счастья, но через секунду они услышали, как кто-то скачет на лошади совсем близко и решили спрятаться за ближайшими высокими кустами. Прошло две минуты прежде чем Михримах нахмурила брови, не понимая, откуда кому-то знать об этом месте. — Это Ибрагим Паша? — спросила изумленная Султанша, выглядывая из своего укрытия. — А с ним ваша матушка. — удивленно заметил Бали бей, усмехнувшись такому совпадению.- Что вы там говорили о влюбленных и тайной поляне? Михримах кинула недовольный взгляд на своего возлюбленного и медленно осела на землю, дабы ее не заметили, потянув за собой и любопытного война. Только вот не видеть и не слышать — это разное, а потому тайная парочка отчетливо слышала диалог Хасеки и Визиря. — Ибрагим Паша, ты хоть день можешь прожить без меня? — иронично улыбаясь, подколола его рыжеволосая. — Я бы и жизнь без тебя провел, Хюррем, однако, судьба сыграла злую шутку. Мне нужна твоя помощь. — Я не ослышалась? Сам Великий Визирь Османской Империи пришел ко мне за помощью? Ты выбрал не очень удачное место кстати. — намекая на проступки прошлого, съязвила женщина. — Знаешь, не слишком велик выбор. Я не прошу помощи безвозмездно. Ты мне, а я тебе. — И что же ты мне можешь предложить, Паргалы? — подходя ближе, почти шепотом спросила Хюррем, а затем прикоснулась пальчиком к крупным пуговицам его кафтана. Шепот был не слышен для юной Михримах, а потому она немного вылезла из укрытия и глаза ее расширились от ужаса, увидя данную сцену. Она бы закричала от возмущения, но подоспевший Малкочоглу резко поднес палец к своим губами, давая понять, что это не их дело в любом случае. — Я придумал план по избавлению от Фирузе Хатун. Тебе потребуется всего лишь взять в гарем Нигяр. Бровь рыжеволосой взлетела вверх, пока ее дочь и Бали бей удивленно посмотрели друг на друга в полном непонимании. — Зачем тебе это? Хочешь продолжить свою связь сразу в Топкапы? Это без меня, Паша. — резко развернувшись, Хасеки хотела уйти, но Ибрагим успел схватить ее за локоть и развернуть обратно к себе. — Отпусти! — Ты ревнуешь что ли, Хюррем Султан? — смеясь, спросил Визирь, зная, что выводит ее еще больше. — Не стоит, таких, как ты, все равно больше нет. — Гори в аду, Ибрагим! Я не собираюсь подставляться из-за твоих связей со всем, что движется, понятно тебе? Разберись в своей жизни и вообще…мм!!! Хасеки внезапно замолчала, заставляя снова любопытную дочь посмотреть, что там. Детская психика Михримах окончательно разрушилась под весом того, как Ибрагим Паша жадно накрывал губы Хюррем своими, а та и не пыталась вырваться еще секунд десять точно. — Что ты делаешь, черт возьми?! — оттолкнула его славянка, когда наконец опомнилась. — Зато ты больше не говоришь о моих связях, которые, между прочем, давно в прошлом! Слова закончились у обоих. Огонь, что разливался внутри каждого, так же и напоминал о том, какую ошибку они совершили и продолжают это делать, а потому Хюррем взяла все в свои руки. — Зачем тебе помогать Нигяр? — Она носит моего ребенка. — потупив взгляд, будто трава под ногами намного интереснее, ответил он. — Я пойму, если ты откажешь… — Только на время беременности, Ибрагим. — сдалась Хасеки. — И еще: мы разберемся с Фирузе и будем жить, как жили последние пятнадцать лет. Никакого общения и встреч. Свяжешься со мной, когда будет всё готово для плана. Султанша покинула тайную поляну, не оглядываясь. Ибрагим ушел следом. Оба не удержались от того, чтобы кончиками пальцев коснуться своих губ и запечатлеть их, как они думали, последний поцелуй. — И что это, шайтан меня забери, только что было? — вскочила возмущенная Михримах, спрашивая это явно не у Малкочоглу. — Видимо, ваша тайная поляна стала не такой уж тайной. — мужчина поднялся с земли и подошел к девушке. — Забудь, что видела и слышала, Михримах. Для своей же безопасности. — Но как же? Пока вокруг происходит такое, матушка с Ибрагимом… Я даже вслух не могу этого произнести! — Пора возвращаться, моя Госпожа. — смеясь, сказал Бали бей, который еще целую дорогу до Топкапы будет выслушивать гнев юной повелительницы луны и солнца, пока не случится нечто, что заставит ее замолчать, то ли от страха, то ли от усталости…