***
По номеру, эхом отражаясь от почти голых стен, раздался требовательный стук по входной двери. — «Да твою ж мать», — подумала Саша, понимая, что это не Щербакова, — «надеюсь этот нежданный гость ненадолго, иначе, клянусь, я выталкаю его из номера по приходу Ани, будь это хоть Этери Георгиевна» Она лениво поплелась в сторону двери, открывая и выглядывая за нее. На пороге стоял вечно улыбчивый Марк, прячущий что-то за своей спиной. — Привет, можно? Саша рассеяно кивнула, отступая назад и пропуская фигуриста. Тот, неловко осматриваясь, прошел в сторону спальни и сел в кресло напротив кровати. — Ани нет? — Он неуверенно покрутил в руках две шоколадки, и, собравшись с мыслями, всучил их растерянной Трусовой. — Это вам, кстати. Передашь Ане? — Эм, ладно. — Саша взяла небольшой подарок в руки, откладывая его на комод. — Ты что-то хотел? Давай быстро, у меня еще тренировка. Марк, неловко заламывая пальцы, посмотрел на собеседницу, а затем на часы. — Мы улетаем сегодня ночью. Пока есть свободное время, решил порисовать. Трусова смерила его вопросительным взглядом, все еще не улавливая суть его нахождения тут и их разговора. — И? — Бля, тебя хотел нарисовать короче, — он прикрыл глаза, стыдливо избегая взгляда девушки, и зарылся в свои волосы рукой, слегка оттягивая их, — не знал как предложить. — «Отдай ему подвеску», — прошептал чей-то голос прямо над ее ухом. — Чего блять?! — Испуганно произнесла Саша, тревожно оглядываясь по сторонам; на комоде, прямо рядом с ней, сидела ее точная копия, грациозно свесив ножки – все та же, что преследовала ее на цветочном награждении. Марк недоуменно посмотрел на подругу, окончательно теряясь. Ну вот, он только предпринял попытки сделать первый шаг, а тут такая реакция. — Прости! — Начал неловко извиняться он, сконфуженно опуская глаза в пол. — Забудь! Плохая идея была, зря я это. Саша, пытаясь унять дрожь в руках, сжала их в кулаки. Это место точно проклято; иначе как объяснить ее постоянные поражения, чертовщину с призраками-двойниками и странно изрекающихся друзей. Особенно Загитову. Она никогда не была красноречивой или что-то в этом роде, но то, как и что она говорила в ночь после произвольной программы было не просто пугающим, а даже жутким. И поняла это Саша спустя почти сутки, когда слышала такие же странные и неоднозначные фразы от Жени. Этому наверняка было какое-то логическое объяснение, либо она просто надеялась на это. — Нет, нет, все в порядке, — Саша примирительно подняла ладони вверх, пытаясь игнорировать не останавливающийся шепот демона-призрака над ее ухом о том, что ей нужно отдать подвеску; только зачем? — просто это было неожиданно. Мне будет очень приятно, только у меня нет времени тебе позировать. — О, не беспокойся об этом, — Марк в ту же секунду поменялся в лице, и ни следа от былого разочарования на нем не осталось, — я с фотки нарисую. Я хотел попросить цветы на время, которые тебе Женя дарила. Мне кажется получился красиво с ними. Трусова, удивленно выгнув бровь, но все таки встала и пошла на кухню за букетом. На глаза предательски попался шёлковый мешочек. — «То есть он серьезно пришел по такой тупой просьбе», — Саша обдумывала нелогичное поведение друга, поймав себя на том, что обращается к призраку себя же, — «загуглить чтоли не мог?» — «Не ищи логики там, где у нее нет полномочий, глупая Саша» — ее двойник, явно насмехаясь над фигуристкой, расплылся в ужасающе широкой улыбке и бесследно растаял, оставляя после себя лишь тревожное чувство чего-то неизбежного. Девушка, отдав Марку вазу с цветами, рвано выдохнула, пытаясь успокоиться. Тот поспешил уйти, но через пару секунд был остановлен. — Стой, — Саша схватила парня за руку, привлекая внимание, — у меня просьба. Можешь нарисовать на мне это? Она показала ему маленький топазовый кулончик; тот самый, который Алина подарила ей в ту загадочную ночь после дня произвольной программы. Вложив вещицу в левую руку парня, она поспешила распрощаться, оставаясь в одиночестве, тревожно дожидаясь Аню.***
— Привет. — Несмотря на то, что Щербакова пришла уже через двадцать минут после ухода Марка, Саша успела задремать. — Трусова, подъём. Аня потрясла спящую девушку за плечо, и та, сладко зевнув, открыла глаза, безуспешно пытаясь сфокусироваться. Размытый лик девушки напротив быстро отрезвил ее, не оставляя и следа от былой сонливости. Щербакова, раскладывая многочисленные подарки и букеты от поклонников, носилась туда-сюда по комнате, что-то перекладывая из комода в чемодан и обратно. — Привет. — Саша, завороженно наблюдая за суетливой подругой, немного смутилась; если очень постараться и забыть, что было за последние пару суток, казалось, что у них все хорошо. Все по-старому. — Прекрасно выглядишь. Сама красилась или Камила? — Спасибо, но ближе к сути, — Аня раздраженно выдохнула, упаковывая свою медаль сначала в маленький чемоданчик, а затем ещё в шелковый мешочек; никакого удовольствия лицезрение этой бесполезной железяки девушке не приносило, наоборот, хотелось спрятать как можно глубже в чемодан и никогда оттуда не доставать. В идеале — потерять где нибудь, чтобы не было лишних вопросов, — у нас час до тренировки. Трусова, тяжело вздохнув, обняла свои колени, сжимаясь в маленький клубочек; запал поговорить иссякал с каждой секундой. Ни то чтобы она не хотела мириться — она просто даже не представляла, что можно сказать. «Прости, я была не права, когда назвала тебя противной». «Прости, ты заслуживаешь эту медаль, но я тоже ее хотела». «Прости, что упрекнула тебя в интимной связи с тренером». Бред-бред-бред. Как же хочется, чтобы все решилось само, без этих неловких выяснений отношений. — Саш? — Щербакова, стянув с себя теплую водолазку, осталась лишь в одном топе, и теперь недовольно сверлила глазами подругу. — Я не знаю, с чего начать, — обреченным голосом проскулила Трусова, уткнувшись лбом в колени, — я все обдумала и поняла, что наговорила лишнего. Я была на нервах, я проторчала полтора часа в спортивном комплексе, а никто из тренеров даже не спохватился. Спасибо Загитовой я вернулась в деревню в ту ночь. Аня хмыкнула, стягивая с себя штаны, оставаясь в одном белье. Она упала на кровать рядом с Сашей, молча уставившись в потолок. — Меня не задело то, что ты сказала, — Щербакова, сев, начала разминать шею, — меня обидело то, что ты давила на мои слабости. Это было низко и жестоко. — Я не знаю, что на меня нашло, — со стороны Саши послышались редкие всхлипы, — я знаю, что ты мечтала об этом. Я видела как ты стараешься. Но я не смогла справиться с разочарованием, накрывшим меня в тот момент. Это как лавина, знаешь, накрывает тебя с головой и никуда не деться от этого. О, да, Аня прекрасно знала; она сотню раз чувствовала это ощущение неизбежности, от которого не спрятаться, которое каждый раз являлась к ней новой панической атакой. Это не заткнуть таблетками, это проникает в тебя, смешиваясь с кровью в венах, поражая насквозь. Словно неравный бой с собственным разумом, который ты заранее проиграл. — Я понимаю, что это не оправдание, но… — Трусова подняла на девушку заплаканный взгляд. — Если я могу сделать, хоть что-то, чтобы ты меня простила, я сделаю. Обещаю. Щербакова хихикнула, прикрывая губы изящной ладошкой. Пересев поближе к Саше, она невесомо коснулась ее щеки, стирая слезы. Щеки Трусовой в мгновение покраснели, стали похожими на ее волосы; между ними были вещи, намного откровеннее этого невинного жеста, тем не менее этот момент, насквозь пропитанный нежностью, казался интимнее всего на свете. — Я говорила тебе то же самое позавчера. — она тяжело выдохнула, прижимаясь к Сашиному лбу своим. Трусова застыла в нерешительности, будто боялась, что от любого движения она спугнет Аню, будто она не живой человек, а прекрасная нимфа, сотканная из света и любви, заполняющих каждую клеточку ее тела, эфемерно витая вокруг нее невидимой аурой. Саша опять невольно задумалась о том, насколько ее любимая совершенна. — Но все же… — неловко начала Трусова, выныривая из прекрасного транса, в котором главной героиней была Аня, заполняющая собой все пространство в рамках черепной коробки, не оставляя места для бесполезных дум. — Просто заткнись, — Щербакова резко одернулась, не разрывая зрительного контакта, приподняла подбородок подруги и прикоснулась к чужим губам своими, — заткнись и люби меня. Я не прошу о большем. Саша, рвано выдохнув, тут же перехватила инициативу на себя, словно только этого и ждала; очерчивая пальцами изящную линию чужой скулы, она углубила поцелуй, прижимая Аню к кровати. Ее пальцы невесомо касались оголенных плечей, спускаясь вниз по линии позвоночника, блуждали по телу, как по заученной наизусть карте; было отдельным возбуждающим наслаждением осознавать, что ты знаешь чужое тело так же хорошо, как свое: будь то чувствительный участок или эрогенная зона. Саше казалось, что дай ей листок бумаги, она с точностью нарисует карту Аниных родинок. С уст Щербаковой сорвался приглушенный стон, и она выгнулась в спине, прижимаясь ближе к атлетичному телу Трусовой, потянувшись к краю ее объемной толстовки. Саша, соображая намек, немного отстранилась, стянув с себя кофту, а за ней спортивный топ, оставаясь перед девушкой с обнаженным торсом. — Разденешь меня? — Аня улыбнулась, невинно хлопая глазками. Ее ангельский взгляд в корне разнился с ее просьбами; такое ощущение, что она попросила подать книжку или сделать ей кофе, а не раздеть ее, завуалировав согласие на все, что бы там не задумала Трусова. Саша улыбнулась в ответ; Аня знала ее так же хорошо, как и она ее, и прекрасно помнила о том, как Трусова любит ее раздевать; не важно перед сексом, приемом душа или просто после тяжёлого дня. Несмотря на скудное количество одежды, в этом был свой необъяснимый азарт; ощущение полной власти над человеком, обоюдное доверие, которое возбуждало сильнее любой пошлости, которую могла вытворить Аня. Трусова подцепила край спортивного топа изящными пальчиками, стягивая его с девичьего тела, задевая возбужденные соски; по периметру комнаты, эхом отражаясь от стен, раздался приглушенный стон. Саша, снова приблизилась к Ане, нежно целуя ту, в то время как блуждала ладонями по ее телу, спускаясь вниз и задевая край шелковых трусов. Отрываясь от чужих губ, Саша облизала свои, вновь ощущая такой желанный и родной вкус любимой ежевичной жвачки Щербаковой; поцеловав ту в уголок губ, Трусова медленно начала опускаться к груди, оставляя мокрую дорожку из поцелуев. Полностью перехватив инициативу на себя, Саша верила, что таким образом хоть немного заглаживает вину перед своей девушкой; обычно ее брала на себя Аня, когда Саша, особенно в самом начале, очень робела, отчего Щербакова часто дразнила ее прозвищем «мисс невинность». — Люблю тебя, — прошептала Трусова, оставляя едва заметный засос на ключице, — боже, ты такая красивая. Я бы любовалась тобой вечность. — Люблю тебя больше. — Сладко протянула Аня, закусывая губу. Эфемерность момента давила на виски; Сашу пронзило острое чувство дереализации. Казалось, что все это нереально: нереальная Щербакова, приглушенно стонущая под ее ласками, нереальная комната, нереальный пейзаж за окном. Возможно, все они были персонажами нелепого спектакля: если так, то Аня безусловно была бы прекрасной принцессой, а Саша — заколдованным принцем (или принцессой?), с которого она сняла чары своим поцелуем. Тогда вся чертовщина, преследующая ее, должна была исчезнуть, не так ли? Внутренний голос шептал — самое время проснуться.***
— Саш? — Аня, безуспешно пытаясь расчесать спутанные волосы, обернулась на подругу, которая уже одевалась. Они опаздывали на тренировку. Ничего нового. — А? — Ты говорила, что уехала с арены благодаря Загитовой? Она вызвала тебе такси? Аня копалась в переполненном рюкзаке в поисках чистой спортивной кофты; ее привычная была мокрой насквозь после интенсивной утренней тренировки и не высохла до сих пор. — Сама приехала за мной. А что? — Не смешно. — Щербакова, наспех натягивая лосины, начала собирать свои привычные принадлежности для тренировки по комнате. — Тебе что сложно рассказать. Что за тайна такая? — В смысле, Ань, — Саша недоуменно уставилась на подругу, затягивая шнурки на кроссовках, — смысл мне врать? Я встретила ее на арене, когда искала волонтеров, она поговорила со мной, подарила подвеску и нашла нам машину. Все. Внезапно громкий стук о ламинат раздался по номеру. Аня уронила все, что держала в руках, трясущимися руками прикрывая рот. —Саш, ты уверена? Алина… Алина сидела у нас в номере и ушла за пару минут до твоего приезда. Успокаивала меня. — Чего блять?