Rag, Tag and Bobtail

И вот снова наступил понедельник. Барт промаялся все выходные дома, в полном одиночестве, потому что Лиза не выходила из своей комнаты, а Мэгги, даже если бы он и хотел поиграть с ней в воображаемое чаепитие, гостила у тети Сельмы, потому что скучала по Линг. Барт даже попытался взяться за рисование, но психанул, и чуть ли не вылил баночку черной краски на лист, выплеснув свои чувства наружу, и теперь на столе обсыхала абстракция с агрессивными кляксами. Он где-то читал, что черной краски у художника быть совсем не должно, но ему было на это насрать. Как будто он вообще имел представление о том, как вообще нужно правильно рисовать, на курсы-то он не ходил, потому что это стоило денег. Накопившееся напряжение заставляло его мысли прыгать с темы на тему, и в этот момент он со злостью вспомнил о Мартине. Какого черта тот что-то ему пообещал? У Барта внутри копилась обида, потому что нельзя было вот так дать ему надежду, чтобы потом все это вылилось в большое разочарование. Он все прорывался ему позвонить, чтобы хотя бы забрать свой блокнот обратно, но гордость не позволяла напоминать о себе. Он боялся окончательно опозориться, услышав на том конце трубки удивленный голос Принса, что тот совсем про него забыл, или, что еще хуже, с прискорбием сообщил мнение его знакомого, что он полный профан в искусстве, и попросил его больше ему не звонить, и все это было ошибкой. Да, наверное, Мартин просто решил отомстить ему за те унижения в четвертом классе. Барт с горечью думал о том, что, врагов у него, наверное, пруд пруди, и свою репутацию он никогда не очистит. Проще было бы уехать из Спрингфилда. «Ага, на какие шиши?» Он больше не мог этого вынести — одиночество уже давило ему на черепную коробку. Без друзей он говорил сам с собой, скатываясь в пучину отчаяния, и ему срочно нужно было помириться с Нельсоном, чтобы больше не думать о всяком. Это дело людей замороченных, и Барту не хотелось относить себя к их числу. В школе его настрой быстро потух — Манц продолжал игнорировать его, и, что еще хуже, на одной из перемен Барт увидел его в окружении чирлидерш, среди которых была и Линдси. Девушка хихикала громче всех, и не спускала с шатена глаз. И после такого предательства он еще должен сделать первый шаг? Разъяренно хлопнув дверцей шкафчика, он чуть не придавил пальцы Милхауса, который едва успел одернуть руку в сторону. — Осторожней! — воскликнул тот, прижав к себе кисть, словно Барт все же прищемил ее. Сегодня Милс был в лучшем расположении духа, видать, поездка к бабке вконец смягчила его. — Ну тогда не лезь за моими конфетами, — раздраженнее, чем следовало, ответил ему Симпсон. — Ты разве не на диете? Милс надул губы, и поправил на носу очки с толстой оправой. — У меня сахар упал. К тому же, вообще-то я не избегаю углеводов, перед качалкой полезно закинуться глюкозой, потому что… Брюнет принялся вновь нудеть за спорт, и Барт закатил глаза. Почувствовав на себе взгляд, он повернул голову в сторону, и его сердце отчего-то екнуло — Нельсон смотрел прямо на него поверх голов девчонок. Парень сглотнул, и заворожено дернул подбородком в подобии приветствия. Нельсон скользнул взглядом дальше, словно он вовсе не на Барта смотрел, а так, на коридор, и затем приобнял за талию какую-то блондиночку. Хоть это была и не Линдси, у Барта в груди прожгло от неприятного чувства. Девчонка захихикала, и повисла на руке футболиста, и Барт с мрачным удовольствием наблюдал, как улыбка спала с лица Линдси. — Пошли, у нас щас химия, нельзя опаздывать, — буркнул Барт, и Милс, растерянно оглянувшись на Нельсона, засеменил за ним следом. Настроение окончательно испортилось благодаря мистеру Смиту, который с особой жестокостью взялся за обучение, раздавая двойки, словно горячие пирожки. После всех занятий, Барт, сам не зная почему, все же направился на футбольное поле. На его оправдание, там тренировалась не только футбольная команда, но и школьный оркестр и чирлидерши, а кто откажет себе в удовольствии посмотреть, как девчонки в короткой и вызывающей форме прыгают и делают разнообразные трюки? Вместе с Милсом они забрались на трибуны — не так далеко, чтобы совсем уж не разглядеть, как подпрыгивают упругие груди, но и не настолько близко, чтобы не прослыть мерзкими извращенцами. Милс даже для приличия достал учебник, чтобы не тратить времени на домашку, потому что после он собирался пойти в качалку. Возможно, и Барт присоединится к нему. Работы сегодня не было, и после изнурительной прошлой недели, он решил не загонять себя, оставив себе лишь несколько смен. Холодало, и ребята, кутаясь в верхнюю одежду, с интересом наблюдали за происходящим на поле, благо, они здесь были не одни: остальные студенты тоже сидели кто, где попало на металлических трибунах, и зрители на тренировках были обычным явлением. К тому же, посмотреть было на что — сегодня себя должен был показать новый капитан. Манц взялся за свои обязанности основательно — он постоянно кричал, давая наставления ребятам, не позволяя никому халтурить, и тренер, что наблюдал за ним, явно был доволен его новой тактикой — свежий взгляд на игру мог принести им победу. Приближались первые игры, и хоть они и соревновались лишь с соседней школой, Максвелл надеялся, что они вырвут победу в этом году у Шелбивилля в конце сезона. Недовольным был лишь Майк, бывший капитан. Он был сам виноват, и получил свое наказание вполне заслуженно, с чем был, разумеется, не согласен. Во время одного из пасов, он, вместо того, чтобы кинуть мяч другому игроку, изо всех сил налетел на Нельсона, агрессивно повалив того на землю. Тренер Максвел особо не обратил на это внимания — на поле каждую минуту кто-то да и падал на газон, и Майк, почувствовав безнаказанность, через какое-то время с особой жестокостью налетел на Манца вновь, в этот раз явно нарушив все правила. Когда с трибун донеслось недовольное улюлюканье, тренеру все же пришлось вмешаться, и в наказание он велел всем бегать вокруг поля, пока до их «куриных мозгов дойдет, как надо правильно играть». Чирлидерши, в свою очередь, скандировали свои кричалки, и тренировались посерьезнее парней. Барт не понимал, откуда в таких маленьких тельцах столько силы — они подбрасывали друг друга, прыгали, танцевали, и даже делали сальто. От помпонов рябило в глазах, и Барта даже затошнило от столь цветастого мельтешения. Недалеко от девушек репетировал оркестр — ребята пытались маршировать вместе со своими инструментами. — А где Лиза? — поднял голову Милхаус. Ни чирлидерши, ни оркестр, ни тем более футбол его не интересовал. Он до сих пор дулся из-за того, что его не взяли в команду, и теперь считал игры пустой тратой времени. — Она пошла в библиотеку, — не отрывая взгляда от поля, сообщил Барт. Он сам не понимал, для чего ему было столь необходимо среди толпы парней разыскивать темноволосую макушку, а когда ему это удавалось, почему его взгляд с фанатичностью болельщика приклеивался к ней. — Сказала, что будет заниматься. Мама ее заберет. — Ааа… — протянул Ван Хутен, и с тоской посмотрел на учебник, явно подумывая о том, чтобы присоединиться к ней. — А почему мы не там? Разве нам не нужно подтягивать знания тоже? — Да забей, у нас еще полно времени, — махнул рукой Барт, поставив локти на колени. — Сейчас всего лишь октябрь, куда нам спешить? Милхаус расслабился, и захлопнул учебник, согласившись со столь логичными доводами. Соблазн сделать все в распоследний момент был слишком велик, и у ребят не хватало силы воли противостоять ему. Измучив команду пробежкой, тренер вновь позволил им играть, а чирлидерши взяли перерыв, кучкуясь в сторонке, и что-то громко обсуждали. Попеременно слышался их смех, и до ушей парней наконец донеслось, что же именно их так развеселило: судя по всему, девушки смеялись над Ло́рен Паксли, девчонкой, что играла на тубе. Кажется, они насмехались над ее внешним видом — та была очень полной, и имела несчастье прийти сегодня в школу с огромным прыщом на лбу. — Э-эй, Ло-оре-ен! — визгливо крикнула одна из чирлидерш, сложив руки рупором у лица. — Давай лучше к нам, зачем тебе туба? А то скоро ты совсем перерастешь свой инструмент, вон, смотри, как у тебя торчит живот! А так побегала бы, может, и сбросила пару кило! — Пф, ей нужно сбросить пару тонн, это уж точно, — фыркнула другая девушка, и вся компания рассмеялась. Лишь Кэнди стояла, скрестив руки на груди. Она не смеялась, словно она была против такого, но это было обманчивым поведением — хоть ее губы и не растянулись в улыбке, ее прищуренные глаза оставались холодными. Под униформой, что практически не оставляла места для фантазии, виднелось ее натренированное стройное тело, и ей явно никогда и никому не приходилось что-то доказывать. Лорен опустила тубу, и ее плечи поникли. — Эй, перестаньте ее обзывать, — вступился за нее высокий темноволосый юноша, что играл на трубе. У него было симметричное лицо, тонкий нос, а его немного отросшие волосы слегка вились, падая ему на глаза. — Мы не обзываем ее, а пытаемся помочь, — пропищала рыжеволосая чирлидерша, вульгарно схлопнув пузырь жевательной резинки. — Ей же лучше, если мы укажем на ее недостатки. Это только из добрых побуждений! — С ней все в порядке, и ей не нужны ваши советы, — нахмурился парень, и положил руку Лорен на плечо. Та с благодарностью на него посмотрела. — Ага, как же, — бросил кто-то, и чирлидерши вновь разразились издевательским смехом. — Пойдем, — кивнул в сторону брюнет, уводя за собой Лорен. — Думаю, на сегодня репетиция окончена. Оркестр нестройным рядом направился в сторону школы. — Эндрю, ты же не собираешься прекращать репетицию только из-за того, что в твоей группе кое-кто не умеет постоять за себя? — наконец подала голос сама Кэнди. Она лениво вытянула одну ногу в сторону, с показным безразличием рассматривая длинные ногти на руках. — Это как-то не профессионально. Удивительно, как мистер Барнаби вообще позволил тебе руководить в его отсутствие. Послышалось улюлюканье со стороны трибун — студенты обратили внимание на ситуацию, перестав наблюдать за командой на поле. Эндрю замер, и повернулся на сто восемьдесят градусов. — Ну, тебе же позволили поставить вашу безграмотную постановку, — сказал он, скрестив руки. Ребята из оркестра остановили шаг, и с беспокойством глянули в сторону чирлидерш. Кэнди медленно подняла голову, и ее глазами, казалось, можно было замораживать озера, если не моря. Она криво ухмыльнулась. — Безграмотная здесь только Лорен, — сказала она. — Я разбираюсь в людях. Тебе лучше вышвырнуть ее из группы, пока она вам все не испортила, а такое точно случится, поверь мне, — ее взгляд стал жестче. — Такие люди, как она, тянут на дно, и уж поверь мне, дело вовсе не в ее китовом весе. Просто она неудачница. Лорен прижала руки к лицу, и, развернувшись, убежала в сторону раздевалок. Несколько девчонок из группы поддержки изобразили издевательский громкий плач, чтобы потом расхохотаться во все горло. Какие-то ребята с трибун поддержали всеобщее веселье. Эндрю попытался окликнуть убежавшую девушку, а затем, неодобрительно нахмурившись, выставил указательный палец вперед, указав на Кэнди: — Я был о тебе лучшего мнения! — с разочарованием в голосе сказал он, а затем, не желая здесь больше оставаться, увел оркестр за собой. Кэнди повернулась к подругам, будто бы совсем ничего не произошло, и они продолжили заучивать движения, а Барту теперь чирлидерши не казались такими красивыми. Вскоре тренировка окончилась, и школьники принялись расходиться по домам. Милс, успев сделать домашку по нескольким предметам, широко зевал и ежился. — И на кой черт мы здесь проторчали, скажи-ка мне… — бубнил он. — Я весь продрог и зад отсидел. И почему сидения на трибунах такие неудобные, хоть бы сидушки подложили! Барт порылся в карманах, и выудил на свет свои ключи. — На, подожди меня в машине, — сказал он, швырнув их опешившему Ван Хутену, который едва успел поймать их, пока те не перелетели через несколько рядов. Тогда Барт совсем бы, наверное, с катушек съехал — последние десять минут он и так сидел, как на иголках, потому что тренировка уже давно закончилась, но тренер Максвелл продолжал что-то объяснять игрокам. Те сгрудились вокруг лысеющего мужика за пятьдесят, которому явно некуда было спешить, потому что жена бросила его десять лет назад, и дома его ждал лишь замороженный обед на одного. Когда все, наконец, стали расходиться, Барт резво спустился по ступеням трибуны вниз, не понимая, почему у него вдруг руки стали влажными, а ноги наоборот — ледяными. Сердце стучало где-то в горле, а во рту пересохло. С трудом двинув кадыком, он быстро перепрыгнул последние ступени, и кинулся за командой, что уже спешила в раздевалку под трибунами. Нельсон шел последним, и как назло, к нему приклеилась та светловолосая девчонка, что висла на нем ранее. Манц хохотал, запрокидывая голову назад, и его влажные от пота волосы блестели на свету прожекторов. — Эй… — прохрипел Барт, и прочистил горло. — Эй, Нельсон! Тот резко остановился, и медленно, словно не поверив своим ушам, развернулся на сто восемьдесят градусов. Поле уже практически опустело — кое-какие парни ждали нового капитана команды у дверей, ведущей в спортивное строение, где находилась раздевалка, и нетерпеливо подмахивая рукой, что-то ему крича. Манц вопросительно поднял брови, потому что Барт просто уставился на него, разглядывая его с ног до головы, и не зная, что же еще он должен сказать. И вообще, разве его первого шага недостаточно?! — Ну? — немного грубовато сказал шатен, перенеся вес с одной ноги на другую. Форма на нем кое-где была грязной от земли и травы — американский футбол довольно агрессивный вид спорта. Его отросшие влажные волосы облепили его лицо и шею. — Ну?! — воскликнул Симпсон, и едва не задохнулся от возмущения. Он огляделся по сторонам, и взмахнул руками. — Что значит «ну»??? Нельсон вздохнул, и повернулся к девушке, что переводила недоуменный взгляд с одного парня на другого, глупо хлопая ресницами, и ласково дотронулся до ее подбородка в покровительном жесте. Та была ниже его почти что в два раза, и Барта от этого зрелища почему-то передернуло. — Малышка, иди к подружкам, а то мне нужно кое-что уладить, — сказал он ей тихо, и та, зачарованно кивнув, засеменила в женскую раздевалку. Парни, что ждали его, тоже махнули на него рукой, и Нельсон с Бартом остались одни. Симпсон раздраженно фыркнул, и скрестил руки на груди. — «Малышка»? — передразнил он его. — Ты что, имя ее забыл? — Не забыл, — спокойно ответил ему Манц, посмотрев на него тяжелым взглядом. — А вот что ты на поле забыл? — Я… — глаза блондина забегали. — Я на чирлидерш смотрел, вот что! — Ну и как? Насмотрелся?! — Да! — слишком резко выдохнул он, потому что сердце отчего-то слишком быстро застучало. — А мне казалось, что ты на меня пялился, — самодовольно сказал Нельсон, скрестив мускулистые руки на широкой груди, вторив позе Барта. Вкупе с огромными наплечниками он выглядел устрашающе. — Больно много о себе ты возомнил! Что-то я не припомню, чтобы у тебя сиськи выросли! — хмыкнул Симпсон, и внезапно развеселился. — А что, ты думал, я за тобой тут бегаю? — Нет, но догнал ведь меня сейчас, — растянул губы в ухмылке Манц, и медленно смерил парня взглядом. — Я… — Барт растерянно опустил руки, не зная как подступиться к разговору. — Я домашку хотел тебе передать, ты же на химию не ходишь… препод сказал, что на экзамене все равно сполна спросит, вот и… Нельсон выгнул бровь, и вытянул вперед руку. Блондин тупо уставился на мозолистую ладонь, не догоняя, что от него требуется, пока тот нетерпеливо не шевельнул пальцами. — Ну? И где она? — раздраженно спросил он. — Где — что? — тупо повторил Барт. — Домашка! — начал терять терпение Нельсон. Барт на автомате похлопал себя по карманам, словно действительно мог найти там что-то кроме сигарет. Манц вздохнул, и ущипнул себя за переносицу. — Слушай, если ты просто так тратишь мое время… — Почему ты меня избегаешь? — громче, чем ему бы этого хотелось, воскликнул Барт. Ему хотелось оглянуться, чтобы удостовериться, что на поле они действительно одни, но он не хотел разрывать зрительный контакт, потому что Нельсон смотрел на него, смотрел в ответ, не отрывая глаз, и в них на мгновение мелькнуло нечто, чему он пока не мог найти объяснения. — Я что-то не так сказал? Так поговори со мной, Господи, что ж ты из себя обиженку-то строишь?! Взгляд Манца мгновенно переменился, став холодным и жестким. Он вздернул нос, смотря на Барта свысока. — Это я-то обиженку из себя строю? Знаешь что, Барт, если тебе хочется играть в какие-то подростковые игры, то это без меня, ладно? — он махнул рукой в сторону школы. — Иди, и строй из себя несчастную жертву где-нибудь в другом месте, где тебя выслушает и поддержит сопливая школьница, а потом вы вместе будете ненавидеть этот большой и жестокий мир, потому что мамочка не дала вам денег на шоколадное молоко для школьной столовки, и вам придется перебиваться обычным! Барт отшатнулся от него. — Да что ты вообще несешь? — воскликнул он. — Сопливая школьница? Да это ты с ними обжимаешься на каждом углу! — Я?! — Манц чуть не задохнулся от возмущения, и неверяще посмотрел по сторонам. — Да я!.. Да чтоб ты знал!.. Да пошел ты! — вскрикнул он. — Давай, уезжай на подаренной машине домой, где тебя ждет и мама, и папа, и где тебя, небось, также ждет горячий ужин, а еще горячая вода в ванной! А потом не забудь обнять и поцеловать любящих тебя сестер, пожелав им спокойной ночи, перед тем как засесть за свой пижонский альбом для рисования, и будь так добр, нарисуй еще парочку шедевров, для тебя же это так просто! А потом поплачь в подушку, что тебя отшила одна, ОДНА девка, и не забудь пожалеть себя, потому что твоя жизнь полна дерьма, и тебе определенно хуже всех!!! Нельсон закончил говорить на высокой ноте. Его грудь широко вздымалась, словно он пробежал марафон, и если бы Барт постарался, то заметил бы, что в глазах приятеля плескалась боль и обида. — Думаешь, я шикарно живу?! — вместо этого возмутился он. — Да я работаю, не покладая рук, между прочим! Ты хоть знаешь, каково это, получать два бакса в час на работе, где мне даже присесть запрещено! У меня ни мозгов, ни таланта, о чем ты вообще говоришь? — его горло сдавило. — Мои мечты несбыточны, мне до них, как до луны! — Работаешь? — выдохнул Нельсон. — А кто не работает?! Да я землю жрал, чтобы добиться хоть чего-нибудь, чтобы мне было, чем питаться завтра, потому что я с детства жил впроголодь! — он прищурился. — Твои мечты? Мечтаешь о колледже? А знаешь, о чем мечтаю я, Барт? — его взглядом, казалось, можно было прожигать насквозь. — Я хочу жить, блять, не в полуразрушенном трейлере, я хочу, чтобы маме не пришлось больше работать в той дыре, я хочу зимой спать не под тремя одеялами, потому что в моей комнате дуют ледяные ветра, черт побери!!! Барту наконец стало стыдно, и он потупил взгляд. Но с другой стороны, если Нельсону живется хуже, это не значит, что и он должен совсем забить на свои проблемы. Что-то он не видел, чтобы тот отказывался от ланча, когда дети в Африке голодают. — Мне жаль, — сказал он тихо. — Правда. Но это не соревнование. Нельсон с разочарованием фыркнул. — Разумеется. С чего я вообще решил, что ты поймешь, — с горечью бросил он. — Перестань! — воскликнул Барт, и сделал шаг вперед. — Мы же друзья. Я не хочу перетягивать одеяло туда-сюда, но когда у меня что-то происходит, ты себя ведешь так, как будто бы я не имею права что-то по этому поводу чувствовать, а это неприятно, знаешь ли! Нельсон болезненно скривился, отступив от него назад. — Да потому что у тебя все и так прекрасно, неужели ты не понимаешь?! Господи, Барт, да раскрой же ты, наконец, глаза! — уголки его губ опустились вниз. — Говоришь, мы друзья? Мне кажется, в другой реальности мы бы с тобой и не подружились никогда, мы слишком разные, понимаешь?! Это слова больно ранили Симпсона: ему даже захотелось положить руку себе на грудь. — Не хочешь больше дружить? — спросил он глухо. Нельсон помолчал. Барт вскинул на него взгляд, и вновь шагнул к нему. — Ты сам ставишь между нами стены, Нельсон. Вечно ты со своими сравнениями, у тебя то, у меня это, я думал, мы давно переросли это. — И это говорит мне человек, который считает, что мне повезло в жизни? — фыркнул тот, но отступать не стал. — Да. Да, черт побери! — тряхнул головой блондин, вновь сократив расстояние между ними. — И если бы ты мне дал шанс все объяснить, то понял бы, что я имел в виду! Манц недоверчиво скрестил руки, и посмотрел в сторону, поджав губы, чтобы вновь не разразиться гневной тирадой. Барт тяжело вздохнул. — У тебя талант заниматься тем, чем ты занимаешься, и я про машины. У тебя руки золотые. И в команду тебя взяли не с бухты-барахты. — Да тренеру просто понравился мой рост, вот и все! — не согласился Манц. — Капитаном он тебя назначил точно не из-за физических данных. А если бы это было так, тебя бы выперли сразу же, еще тогда, два года назад! — не согласился парень. — Значит, есть в тебе нечто такое, что помогает нашей команде постоянно выигрывать. И это целиком и полностью твоя заслуга, ты же в курсе. И знаешь что? В конце года на игре будет присутствовать тренер из футбольной команды Спрингфилда, и я на все сто процентов уверен, что он выдаст тебе стипендию! — у Барта в груди вновь защемило, но не от зависти, что у него никогда не будет такого шанса, а от гордости за друга. — И ты этого заслуживаешь, черт побери! Ему захотелось несильно ударить того по груди, чтобы тот его услышал. Они стояли достаточно близко друг к другу, чтобы Барт мог разглядеть еле заметные веснушки на лице друга, или пересчитать его опущенные, подрагивающие ресницы. У Нельсона было грубоватое, мужское лицо, но ресницы и глаза ярко выделялись на этом фоне, и кто-то мог бы назвать их женственными, хотя никогда бы не посмел, ограничиваясь комплиментами в стиле «они у тебя от мамы, да?». — Ты на самом деле так не считаешь, — покачал головой тот. — Думаешь, что мне это легко достается. Разве ты не это имел в виду тогда, на парковке? Барт тяжело выдохнул, и прикрыл глаза. — Слушай, я был зол, но зол не на тебя. Я тоже человек, и могу совершать ошибки. Но я и вправду буду очень рад за тебя, потому что, черт возьми, мне до тебя есть дело, и эта неделя без тебя была просто ужасной! — выпалил он. Вот, он сказал это. Теперь Нельсон может посмеяться над ним, и, развернувшись, уйти к своим новым крутым дружкам и подружкам, оставив его одного. С Милхаусом! Манц смотрел на него исподлобья, столь проникновенно, словно бы видя его насквозь. Он поджал нижнюю губу, тяжело размышляя о чем-то, пока Барт маялся от распирающих его грудь чувств, готовый в любой момент сбежать куда подальше, лишь бы не быть отверженным. Самое худшее чувство для подростка. — Почему тогда ты не можешь поверить мне, когда я говорю, что у тебя есть талант? — наконец, спросил шатен, глядя на него со всей серьезностью. — Почему я должен воспринимать твои слова всерьез, когда ты не хочешь услышать и меня тоже? Брови Нельсона болезненно изогнулись, и он наклонил голову в сторону. — Это другое, — покачал головой Барт, во все глаза разглядывая его. Вот так, в одночасье поверить, что он чего-то да стоит, потому что так ему сказали друзья? Может, он еще и слова мамы будет воспринимать всерьез? Она до сих пор называет его пирожочком! — Понятно, — тяжело вздохнул Нельсон, оперев руки в боки. Он шмыгнул носом, потому что на улице было холодно, а он был весь взмокший после тренировки. Они помолчали какое-то время, пока Барт не решился на последний рывок. На большее у него уж точно не останется сил. — Слушай… я просто хотел все это прояснить, — сказал он тихо, гипнотизируя свои ботинки. — Не хочу с тобой ссориться. Прошли долгие десять секунд, пока на его плечо внезапно не рухнула тяжеленная ладонь. — Я, наверное, погорячился, — примирительно сказал Манц. — Прости, что умалял твои переживания, просто ты такой… — он поджал губы, подбирая слова. — Такой классный, и я не понимаю, почему ты такого низкого мнения о себе. В четвертом классе самоуверенности тебе было не занимать. Я лез-то к тебе, потому что на самом деле очень дружить хотел. У Барта отлегло от сердца, и он улыбнулся. — Я думал, ты меня наоборот прикончить собирался. Ты был моим врагом номер один, знаешь ли! В какие-то дни я вообще старался не ходить в школу, лишь бы не попадаться тебе на глаза. — Мда, как же я тогда бесился, — хмыкнул Манц, убирая руку. Барт внезапно почувствовал, как без нее плечу стало холодно. — А помнишь, как мы все же сблизились на какое-то время? Я тебе даже жилетку свою подарил. — Хах, да… — нервно кивнул блондин, совсем некстати вспомнив о том, с каким фанатизмом хранил подарок, и даже спал с ним долгое время. Этот секрет, пожалуй, стоило унести с собой в могилу. Вместо этого он сказал со всей серьезностью: — Я хоть и боялся тебя, но тоже думал о том, как бы улучшить наши отношения. Не только, чтобы ты перестал меня бить. Я считал тебя крутым. — Правда? — брови Нельсона поползли вверх. Он вновь шмыгнул носом. — Я и не знал. Думал, уважения я добьюсь только через страх. Барт обхватил себя руками, и улыбнулся. — А говоришь, мы бы не подружились, — сказал он, и ему стало совсем хорошо, когда Нельсон улыбнулся ему в ответ, а его глаза засияли. По телу пробежалась дрожь, и он потер себя за плечи чуть выше локтей. — Слушай, тебе не холодно? — М? О, — шатен осмотрел его с ног до головы. — Нет. А ты замерз? — Ну конечно, проторчал тут битый час! И как это ты не замерз? — возмутился Барт. — Ты же весь мокрый! — Ну, у меня горячая кровь, — пожал плечами тот, а затем, когда до него кое-что дошло, хитро прищурился. — Целый час, говоришь? Так ты все-таки на меня пришел посмотреть? Он самодовольно вздернул нос, и расхохотался. Барт наоборот, нахохлился. — Мечтай! — буркнул он. — Я же сказал, пришел посмотреть, как прыгают чирлидерши. — Ну конечно, — кивнул тот, и закинул руку ему за шею. — Пойдем, а то скоро прожекторы выключат. Ребята, наверное, уже ушли по домам, пока мы тут с тобой терлись. Он увел одноклассника в сторону раздевалок. Манц находился в очень приподнятом настроении, и насвистывал какую-то песенку. Барт чувствовал нереальное облегчение, словно и не было этой недели. — Черт, совсем забыл, меня же Милс заждался, — воскликнул он, когда они оказались в пустой раздевалке. — М? — Нельсон уже стянул с себя форменную футболку-джерси, оставшись в защитном каркасе на голое тело. Он покрутился на месте, пытаясь достать заклепки. — Черт… отстегни, а. Барт подошел к нему, и помог избавиться от защиты. Шатен отшвырнул ее на скамейку, и схватился за край обтягивающих штанов, из-за которых виднелись косые мышцы живота, под углом уходящие вниз, к паху, а также блядская дорожка. Барт скользнул по его телу взглядом, беззастенчиво осмотрев каждый изгиб и бугорок. Под штанами торчали наколенники, которые также надевались на голое тело. — Нехило ты себе ноги накачал, скажу я тебе, — протянул он, и Манц напыщенно кивнул. — Много беготни, скажу я тебе, — хмыкнул тот, и любовно погладил себя по заднице. — Как кремень. Потрогай! — Не, спасибо, — рассмеялся Барт, отступив от него на шаг. — Да мне не жалко! Смотри. Манц принялся хвастливо показывать некоторые позы, как культурист. Его мускулы перекатывались под кожей, словно продолговатые небольшие мячи. Уставившись на его пресс, Барт неосознанно дотронулся до своего живота, просунув руку под одежду. — Мы с Милсом в спортзал хотели пойти, — сказал он, ущипнув себя за складку кожи. Он не мог оторвать взгляда от друга, который выглядел намного лучше, чем Ван Хутен, который занимался с фанатичностью почти что каждый день, но до Нельсона ему все равно было очень далеко, видать, с генетикой все же не поспоришь. Он не понимал, что чувствовал в данный момент, то ли зависть, то ли желание влезть в шкуру Манца. — Ты отлично выглядишь, хочешь подкачаться что ли? Я думал, ты бросил эту затею еще год назад, — поднял брови тот. — Да не, просто поддерживаю себя в форме… — Симпсон нахмурился, выдернув руку из-под футболки. — Вот светишь тут своим телом греческой статуи, а у меня потом комплексы! — Ой, да перестань, — махнул рукой шатен, и, усевшись на скамью, принялся расшнуровывать бутсы. — Я поеду с вами? Вообще-то я должен был с ребятами пойти в пиццерию, но раз уж ты меня задержал… Барт тяжело сглотнул. Нельсон что, хотел пожертвовать тусовкой со своей командой ради него? В смысле, ради них с Милхаусом. — Давай только быстрее, а то Милс нам истерику устроит, — вместо этого сказал он отчего-то хриплым голосом. — Да я быстро… черт, хотел же душ принять, — Нельсон подскочил, и принялся стряхивать с себя штаны, которые налипли к ногам, ни в какую не желая отпускать его. — Придется идти в душ после. — И будешь вонять на весь зал? — возмутился Барт. — Да кто воняет! Я что ли??? — воскликнул тот. — Ну а кто еще? Весь грязный, как свинка, вывалявшаяся в траве! Вы даже мяч толком не кидаете, а тупо толкаетесь на поле, сваливаясь друг на дружку в кучу! Отшвырнув, наконец, штаны в сторону, Нельсон кинулся к Барту, подхватив его под подмышками. Тот принялся вырываться, и шатен, шагнув вместе с ним, прижал его к шкафчикам, отчего те жалобно скрипнули. — Кто тут свинка! — воскликнул он, щекоча друга. Барт отбивался, визжал, и случайно хрюкнул. — Во-от, свинка здесь только одна, и это ты! — А-а-а! Хах… хах… — задыхался тот, запрокидывая голову назад. Нельсон был силен, и парень был очень рад, что они теперь общались на хорошей ноте: за семь лет кулак Манца увеличился почти что втрое, и он никому не пожелал бы переходить ему дорогу. — Пе… пере… переста-а-ань! Сипмсон извивался всем телом, и тому ничего не оставалось, как прижать его к шкафчикам вплотную, отчего блондин сполна ощутил, какой горячей была его кожа. Она прямо пылала, и Барта от этого бросило в жар. У всех, наверное, была бы такая реакция, это как прислониться к обогревателю. — Не перестану, пока ты не возьмешь свои слова обратно! — со скучающим видом сообщил Манц, словно удерживать взрослого парня на месте не стоило ему совсем никаких усилий. Он повернулся к нему ухом. — А? Не слышу. — Ладно-ладно, ты не свинка, — наконец, сдался Барт, совсем выбившись из сил, разглядывая немного оттопыренное ухо приятеля. Ему в голову пришла тупая идея, которую он тут же решил воплотить в жизнь: а именно, слегка куснуть Нельсона за мочку. Тот удивленно вскрикнул, и отпустил его. Барт с победным кличем увернулся в сторону, отпрыгнув от него на несколько футов. Он только сейчас заметил, что Нельсон был в одних трусах и наколенниках. Трусы-шорты были бордовыми и облегающими, и у Барта промелькнула мысль, что Манц носил хорошее белье явно не ради того, чтобы впечатлять парней из команды. — Я смотрю, совсем обнаглел, Симпсон? — с угрожающим видом сказал Манц, развернувшись на сто восемьдесят градусов. — Знаешь, что за такое бывает? — Что? — вскинул подбородок тот. — За такое кусают за бочок, вот что! — оскалился шатен. Барт сглотнул, разглядывая одноклассника с ног до головы — он не видел его раздетым с прошлого учебного года, и за лето тот нехило вымахал. Снова. Его широкая грудь, как и руки, были гладко и чисто выбриты, а вот дорожка темных волос, что шла от пупка вниз, скрываясь за тугой резинкой нижнего белья, была нетронутой, видимо, Манц решил оставить все как есть — как природа задумала. Его бедра и голени были покрыты темными, хоть и не настолько темными, как на голове, волосами, которые издали казались мягкими и пушистыми. У Барта тоже росли волосы на теле, но к счастью, они были достаточно светлыми, а на солнце вообще казались невидимыми, и у него не было особой нужды брить что-то помимо лица, а вот Милс, втайне потребляющий какие-то подозрительные спортивные добавки, оброс волосами так, что был похож на низкорослую мускулистую обезьяну. Отчего-то Барт не любовался трудом и смыслом жизни Ван Хутена, никогда особо не задумываясь, почему. Возможно, это как восхищаться родным братом, потому что это мерзко и странно? Тогда почему же он не думал так же о Нельсоне? Скорее всего, дело в обычной белой зависти. Тот шагнул к нему, выставив вперед руки с растопыренными пальцами, словно когтями, и Барт попятился, обойдя скамейку таким образом, чтобы она оказалась между ними. — Сначала достань меня! — воскликнул он внезапно охрипшим голосом, вновь смело вздернув подбородок. Нельсон опустил руки на бедра в самоуверенной позе, и, склонив голову вбок, отчего его волосы упали ему на плечо, пристально его разглядывал, и его взгляд не сулил ничего хорошего. Отчего-то его поза: прямая осанка, длинные руки с широкими ладонями, что покоились у него на боках; большие пальцы, что для удобства подцепились за края резинки трусов; выставленная в сторону мускулистая нога с большой ступней, и этот взгляд — вроде бы лукавый, хитрый, но в то же время серьезный, прямой, и даже опасный… все это вызывало в Барте странные чувства и желания. Ему вдруг дико захотелось закрыться в своей комнате, и, достав новый альбом, нарисовать все это. Эти четкие линии, изгибы, мягкие углы и грубые окружности. У него давно так не чесались руки взяться за карандаш, и его внезапно накрыло такое разочарование, что он не сможет воплотить свой порыв в эту же секунду, что, видимо, это отразилось на его лице, потому что Нельсон тут же обеспокоенно поднял руки на уровень груди. — Эй, ты чего? Я не собирался тебе ничего такого сделать, не дрейфь, — сказал он, и, наклонившись к своей сумке, взялся за свои джинсы. — Давай, а то и так заставили Милса ждать. Барт наблюдал, как из вида пропадают открытые участки тела, стараясь все запомнить, чтобы использовать Нельсона как референс для будущих набросков. У него все равно скоро день рождения, и это могло было бы отличным подарком. Может, Барт изобразил бы его в трениках супергероя какого-нибудь, вроде Радиоактивного Человека. Хотя, это уж точно подняло бы его и так возвышенное эго до небес. — Да, погнали, — кивнул он, и облизнул пересохшие губы. — И Нельсон… поздравляю с вступлением в должность капитана. Ты действительно хорошо справлялся сегодня. После этого он тут же поспешил выйти из раздевалки, не расслышав ответ. Холодный вечерний воздух немного остудил его разгоряченное лицо и отчего-то красные щеки.