Rag, Tag and Bobtail

Милхаус был бледнее обычного: от недосыпа под его глазами пролегли темные круги, а его волосы цвета вороново крыла особенно это подчеркивали, делая кожу чуть ли не синей. Он сидел за столом, подперев руку ладонью, и усиленно зевал, едва не разрывая себе челюсть. Барт устало обвел ладонью лицо, и с раздражением пнул стул приятеля ногой. — Не зевай! — шикнул он. — Как мне не зева-а-ать, — жалобно протянул тот, вновь растянув рот, словно голодный птенец. Он снял очки с лица, и потер глаза пальцами. — Мне пришлось встать раньше рассвета. — Как будто бы я вообще спал, — буркнул блондин, и посмотрел в сторону двери. Учитель уже зашел в класс. Первым занятием стояла алгебра: от недосыпа ребята плохо соображали. И кто вообще придумал ставить сложные и точные науки прямо с утра? Ученики уныло записывали за мистером Уиллисом задание с доски, и большинство из них явно завидовало футбольной команде, что сейчас была на тренировке — первый матч состоялся уже в пятницу. Чирлидерши тоже были на поле, отрабатывая кричалки. — Я вообще не понимаю это уравнение, — шепнул Милхаус, с надеждой посмотрев на одноклассника, словно бы тот мог ему в чем-то помочь. Барт угукнул, и глянул на пустующий стол через ряд — Лиза сегодня тоже не пришла в школу, что было ему на руку. Та разумно предположила, что раз уж она уже сказала, что заболела, то было бы странным выздороветь за один день. К тому же, ей хотелось наверстать упущенное за одиннадцатый класс, и она использовала эту возможность, чтобы зарыться в учебники. Парень прекрасно понимал, что та чувствовала, хоть и делала вид, будто бы все было нормально. Мама, скорее всего, продолжила с нею вчерашнюю тему разговора: а именно поиск виновных и перевод в другую школу. Барт не знал точно — он уехал часов в полпятого утра, когда Милс, наконец-то соизволил прикатить к его дому на своем старом велике, бросив его у дерева с домиком на его заднем дворе. — Барт, что у тебя получилось в первом задании? — вновь зашептал Милхаус. Симпсон вытянул ноги вперед, и глянул на настенные часы, висящие над доской. Те мерно отсчитывали секунды. — Икс в третьей степени, — бросил он наугад, и сщелкнул жирное насекомое, нагло ползущее вверх по его штанине. — Или во второй, я без понятия. Приятель надул губы и сгорбился, в попытке вчитаться в расплывающиеся перед глазами цифры и буквы. В классе царила тишина, прерываемая лишь скрипом карандашей и шелестом бумаг. Мистеру Уиллису, кажется, было на все начхать — он был слишком стар для того, чтобы обращать особое внимание на учеников, и казалось, что даже время для него было неважным: он словно бы вот-вот был готов рассыпаться в прах. Годы не щадили его, и Барт отстраненно вспоминал Эдну Крабаппл, и сколько седых волос он ей принес в свое время. Он бы хотел как-нибудь принести ей свои извинения, или просто навестить одинокую женщину, чтобы повспоминать былое и поесть торта, но та умерла от осложнений рака молочной железы несколько лет назад, и Барт не успел. Он все откладывал это дело, будучи слишком занятым своими подростковыми «важными» делами; считал, что все они бессмертны, и у него еще есть куча времени в запасе. Он ошибался. Несмотря на события семилетней давности, Барт осознал важность жизни лишь два года назад, пообещав себе не тратить ее на ерунду и бессмысленные метания. Его психолог был бы рад услышать от него эти слова, но он перестал ходить к нему еще лет в двенадцать. Иногда он жалел об этом решении, потому что явно не разобрался со всеми своими проблемами окончательно, бросив «исцеление» на полпути. В размышлениях он провел почти весь урок, паршиво справившись с заданием, но ему было на это плевать. Во-первых, в математике он никогда не станет хорошо разбираться, а учиться было уже поздно, а во-вторых, он решил поставить на другой вариант, чтобы повысить свой средний балл, в надежде, что его задумка выгорит. Когда прозвенел звонок, он сразу же запихнул тетради и карандаш в сумку, и бодро встал с места. — Представление начинается, — тихо сказал он другу, и Милхаус одарил его шальной улыбкой. — Время занимать места, — ответил тот злорадно, и его глаза блеснули. Спокойное и размеренное утро без плавного перехода превратилось в дикий хаос. Для большинства это послужило встряской похлеще самого черного кофе или даже наркотических стимулянтов «для учебы». Для меньшинства, или, даже сказать, небольшой группы стервозных старшеклассниц, а если быть точнее, чирлидерш — утро не задалось от слова совсем. Барт не мог присутствовать на поле, чтобы глянуть на первую часть своими глазами, но это было не важным; к тому же, ему было необходимо засветиться на уроке вместе с сорока остальными учениками. Стоя на перемене возле питьевых фонтанчиков, он наблюдал за тем, как чирлидерши шли по холлу, громко обсуждая свою утреннюю тренировку. Они жаловались на то, что кто-то посмел подрезать шнурки на их спортивной обуви, отчего девушки не могли нормально тренироваться, а к помпонам этот же некто подвязал сотню мелких колокольчиков, отчего те звенели, словно упряжка рождественских оленей, звоном перекрывая их кричалки, и их пришлось отвязывать целую вечность. Барт тихонько хмыкнул, опустив взгляд — возле него толпились одноклассники, обсуждая планы на пятницу. Гарри Джонс верил в победу их команды, и хотел устроить в эту честь очередную вечеринку, и ребята возбужденно галдели по этому поводу. — Черт, мне, походу, придется все пропустить, — простонал Симпсон, запрокинув голову назад. Про свое наказание он решил не говорить. — Упустишь классных телочек, — важно заявил Гарри. — Ты даже не знаешь, победит ли команда в предстоящем матче! — прогундосил светловолосый парниша, одернув свой рюкзак за лямки, словно ботан какой-то. Барт смерил того взглядом. Кто вообще носит рюкзак за двумя плечами, когда крутые парни уже давно таскали его только за одну лямку? — Да, Гарри, только не говори, что тогда все отменится!.. — воскликнул другой одноклассник, и жалобно вскинул брови. — Я хотел нажраться как следует. — Ребят, успокойтесь, главное — это поддержать дух футболистов, — поднял ладонь Гарри. — Верно, они увидят, как мы их любим, и в последующие разы будут играть лучше! — обрадовался прыщавый брюнет, и осмотрел остальных в поисках поддержки. Кто-то ему даже кивнул. — А капитана разве не сменят? — разговор о вечеринке плавно перетек в сплетни. — Непонятно пока. Тренер не станет ничего менять перед игрой, чтобы не сбить настрой. Возможно, все будет зависеть от игры. — Нечестно все это. Мне кажется, Манц не виноват. — Ага, как это не виноват? Ты видел лицо Майка Вебера? — Тебе стоит заткнуться, если ты считаешь, что Майк не смог бы постоять за себя. Ничего тупее я еще не слышал! — Слышь!.. Сам тупой! Барт отстраненно слушал перепалку одноклассников, и как бы ему не хотелось от них уйти, те служили ему отличным прикрытием. Они с Милхаусом молча наблюдали за тем, как громко возмущающиеся о неудавшейся тренировке чирлидерши подходят к своим шкафчикам, чтобы взять учебники для следующего занятия. В голове Симпсона словно бы тикала секундная стрелка, заглушая шумы вокруг, и он во все глаза смотрел, как тощая костлявая рука с длиннющими ногтями, принадлежавшая Кэнди Уотсон (и как та вообще могла заниматься акробатикой с таким маникюром), словно в замедленной съемке открывает свой шкафчик. Визги и крики заполонили весь коридор — подружайки королевы школы, словно лемминги, также открыли свои шкафчики, даже и не подозревая о том, что с ними произойдет. На каждую чирлидершу, что уже успела раскрыть дверцу, вывалилась бело-серая лавина чего-то неузнаваемого на первый взгляд, и сначала ученики подумали, что это вновь какая-то слизь, которой облили Лизу Симпсон, но через мгновение ребята обратили внимание, что «слизь» шевелилась. — Черви!!! — закричала одна из девушек, и визги стали еще громче. Из шкафчиков высыпались килограммы мелких личинок, живых и извивающихся — они забивались девушкам за ворот, прятались в волосах, ползли по их рукам, забирались в уши и ноздри, а те, что упали на пол, распространялись по коридору, сбиваясь в кучи с остальными своими мерзкими собратьями. Девушки кричали, топали, махали руками, пытаясь сбросить с себя мерзких личинок, и в коридоре начался настоящий хаос. Некоторым девушкам повезло — те не успели открыть свои шкафчики. Одни пытались помочь подругам, стряхивая личинок, другие опасливо пятились назад, с ужасом выпучив глаза, третьи вообще убежали в неизвестном направлении, крича что-то о фобии. Остальные ученики тоже устроили шум: кто-то кричал от ужаса, кто-то смеялся, кто-то охал и ахал, и школа, казалось, на мгновение превратилась в зоопарк с крикливыми обезьянами, и даже прозвеневшего звонка на урок было не разобрать за всем этим шумом. Ребята, возле которых стоял Барт, активно обсуждали происшествие, и кто-то с возмущением интересовался, где же ответственный за школьную газету ботан с камерой, когда тот был столь нужен, чтобы запечатлеть событие века. Один из парней даже бросился его искать — невиданное дело, сама королева школы кричала, и сбрасывала с себя личинок с диким выражением лица, что даже волосы растрепались! В коридор подоспела кавалерия — все учителя и даже директор сбежались на шум, и Барт придал своему лицу самое страдальческое выражение. До того, как обвинят во всем именно его, оставались часы. Как он и предполагал, Дик не собирался прерывать учебный процесс, лишь вновь оставив учеников после занятий, чтобы устроить им всем нагоняй, собрав в спортивном зале на собрание. — Им еще долго придется вытряхивать личинок из волос, — злобно прошептал Барту Милхаус, не спуская взгляда с девушек из группы поддержки. Барт кивнул, с сожалением отметив, что им пришлось подложить червей к каждой, и как бы ему этого не хотелось, досталось абсолютно всем. Наблюдая за тем, как Линдси прыгает на месте, а Джулия пищит и едва ли не плачет, он, хоть и чувствовал вину, все же не мог отрицать, что все причастные к травле его сестры должны понести наказание, потому что даже простое знание о планах Кэнди делало их соучастницами. К тому же, было бы странным выделить кого-то из них — это наоборот было бы подозрительным, и привлекло внимание. Пока директор разрывал себе легкие, продолжая орать на собравшихся в коридоре учеников, потому что те не смели расходиться, к месту происшествия подоспела футбольная команда вместе с тренером Максвеллом. Барт на автомате поискал взглядом Нельсона — он ему ничего не рассказал о своем плане, справившись своими силами на пару с Милхаусом, как в старые добрые времена, когда их было только двое. Во-первых, его план был спонтанным, а Нельсону не нужно было забивать себе голову перед тренировкой, потому что у него и так были проблемы в команде из-за драки с Вебером. А во-вторых, Барт не был уверен, что тот это дело вообще одобрит. Кажется, все именно так и было — Нельсон тут же нашел его взглядом, и на его лице на мгновение пробежалось разочарование, а взгляд похолодел. Затем Манц тут же подошел к Джулии, и помог ей отряхнуться от оставшихся личинок. Девушка не переставала плакать, и когда тот закончил, бросилась в его крепкие объятия, спрятав свое лицо у парня на груди. Нельсон обхватил ее за затылок, прижав ее голову к себе в успокаивающем, и даже каком-то покровительном жесте. У Барта внутри неприятно засвербело, словно одна из личинок пробралась ему в легкие через носоглотку, и теперь пыталась прогрызть в нем дыру, как будто бы он был яблоком. Червивым, гнилым яблоком. Дик, наконец, позволил всем разойтись, заявив, что тот, кто не придет на собрание после уроков, тут же вылетит из школы, и ученики медленно побрели в классы. Кэнди громко заявила, что хочет, чтобы в школу вызвали полицию, и ее вместе с остальными чирлидершами увели в отельный кабинет, чтобы те успокоились. Учителя, стоя в коридоре, тихо переговаривались между собой, и Барт, перед тем как зайти в класс литературы, заметил на себе взгляд мистера Смита: тот стоял, скрестив руки на груди, возле шкафчиков прямо на куче личинок, словно те его совсем не беспокоили, и буравил его наглым взглядом. Парень удивленно отметил про себя, что мужчина, в отличие от всех остальных преподавателей что строили скорбные мины, криво ухмылялся, словно произошедшая ситуация была для него довольно смешной и забавной. Постаравшись не забивать себе голову учителем химии, парень поспешил занять свое место на последнем ряду класса — английскую литературу он не особо любил, и всегда старался избегать сердобольного взгляда миссис Перл, чтобы та не дай Бог не вызвала его читать у доски. Половина футбольной команды тоже была на месте, видимо, остальные поддерживали чирлидерш, которые, что не было удивительным, также отсутствовали. Барт скользнул взглядом по пустующей парте Нельсона, и в его груди вновь что-то заскреблось. Какое-то неприятное чувство, словно должно было произойти нечто нехорошее. Манц, вместе с оставшимися футболистами, прошел в класс на середине урока, оборвав поэму, что читала вслух миссис Перл, прямо на полуслове. Видимо, ребят все же заставили пойти на занятие, даже с учетом опоздания. Учительница лишь печально на них посмотрела, кивком велев тем сесть, и тут же вернулась к чтению. Возможно, она наивно полагала, что поэзия поможет отвлечь всех от инцидента, хотя никакая сила на свете не могла бы этому препятствовать: ученики продолжали общаться невербальными знаками, а стоило занятию окончиться, как их голоса, до этого сдерживаемые дисциплиной, лавиной вывалились наружу, и миссис Перл больше ничего не могла с этим поделать. На перемене Милхаус тут же подтянулся к Барту, чтобы быть к приятелю поближе, а вот Нельсон, закинув сумку через плечо, поспешил удалиться с поля его зрения, словно бы игнорируя существование Симпсона, что его сильно задело. Хотя, с чего бы это? Барт мгновенно вспыхнул, хоть и не подал виду: если его хотят игнорировать — пожалуйста, он к Нельсону сам не подойдет первым. Еще чего. Остальные занятия прошли с заковыркой — никто не мог сосредоточиться, даже учителя. Некоторые из них пропадали весь урок, засадив учеников за письменное задание — видимо, тем пришлось бегать с поручениями директора. Благодаря слухам, что расползались по школе словно личинки, которых, кстати, уборщику так и не удалось убрать за одно занятие, и коридор так и напоминал террариум, Барт узнал, что час назад к директору пришел отец одной из девочек, скорее всего Кэнди, а также что в школу приходила полиция. Как парень и предполагал — обвинят во всем его, потому что во время большой перемены его вызвали в кабинет к директору. На удивление, кроме него и Ричарда Молино в офисе больше никого не оказалось, хотя Симпсон полагал, что ему придется столкнуться с разгневанной Кэнди вкупе с ее отцом, и остальными ее подружками и их родителями. Директор сидел, сцепив руки за столом, и даже мягко ему улыбнулся, когда Барт сел на предоставленное ему кресло. — Думаю, ты понимаешь, зачем ты здесь, — проговорил Дик, и прочистил горло. Барт хотел было уже выпалить, что он тут ни причем, но вовремя сдержал себя, потому что директор продолжил. — Я уже вызывал тебя на этой неделе, но в этот раз, полагаю, обойдемся без твоих родителей… что скажешь, а? Думаю, тебе и так сильно от них досталось, но ты уж извини, мне пришлось им рассказать о твоем поведении и оценках, все-таки, это всего лишь моя работа, но ты же понимаешь меня? Уверен, что понимаешь. Мужчина виновато ему улыбнулся, словно он здесь совсем не при делах, и его заставили, и Барт мысленно хмыкнул. Не на того напал, приятель. Выждав какое-то время, директор, наконец, вновь заговорил, для вида зашелестев бумагами перед собой, словно он очень занятой человек. — Кхм, так о чем это я… так как с твоей сестрой произошло нечто подобное позавчера, мне тщательно пытались донести, что между этими двумя происшествиями есть связь, и… — Лиза находится дома, потому что ей нездоровится, и она никуда не выходила все это время, — не вытерпел Барт, и откинулся на спинке кресла, скрестив руки на груди. — Можете спросить у моей матери, домохозяйки. Дик едва заметно покривил губы, отстраненно уставившись на бумаги, но затем тут же вернул себе подобающее лицо. — Ах, нет-нет! — запоздало воскликнул он, посмотрев на студента. — Я ни в коем случае не считаю, что столь юная и одаренная особа… да что уж там сказать, — он вновь дружелюбно улыбнулся, — лучшая ученица школы на такое способна. Ни в коем разе! — Но вы ищете связь, разве не так? — выгнул бровь парень, в довесок широко закинув ногу на ногу, устроив свою лодыжку на колене, отчего его поза стала слишком уж открытой и развязной. Неподобающей, если быть точнее. Дик рассеянно проследил за его движениями, но ничего по этому поводу не сказал, видимо, решив держать маску хорошего полицейского до конца. Интересно, а когда появится плохой? — Мм… да, девушки жаловались, что кое-кто обвинял их в том, что они причастны к травле твоей сестры, и… — Кстати, а вы продолжите искать виноватых? — резко сказал Барт, и тут же постарался смягчить свой тон, потому как брови Молино удивленно вскинулись вверх. — В смысле, я надеюсь, что вы не переключитесь на чирлидерш, и продолжите искать причастных к ситуации с моей сестрой? — Разумеется нет! — его слова немного оскорбили мужчину. — Я найду виновных, и те понесут самое жестокое наказание! Барт фыркнул себе под нос. Теперь, когда дело касалось бо́льшего количества потерпевших, тот уже не мог прятать свою некомпетентность за стенами школы, и скоро весь район начнет об этом говорить, если директор не разберется со всем этим в кратчайшие сроки. По тому, как тот нервно перебирал в руках бумаги, Барт мог предположить, что на Молино уже успели основательно насесть родители девушек. Раз в школу даже заявилась полиция, видать, свою угрозу Кэнди уже успела привести в действие. К счастью, Симпсон знал законы, и подобные «розыгрыши» не подходили под определение уголовщины, и копы, скорее всего, тут же убрались из учебного заведения за нецелесообразностью происшествия, сетуя о потраченном впустую своего времени. Барт отстраненно посмотрел в сторону. Нет, он не считал свое деяние розыгрышем, все же, он пообещал себе, что не вернется к старому. «Да неужели? Оправдывайся сколько хочешь, от правды не убежишь». Нет, это точно не считалось за жестокий пранк. Это была месть, причем заслуженная, когда шутил он над людьми чаще всего без причины, так что это совсем не одно и то же. Сухой кашель директора заставил Барта обратить на него внимание. — Как я уже говорил… — продолжил тот, вперив в парня свой взгляд. — Есть подозрение, что здесь замешана месть, и, разумеется, это не было делом рук твоей сестры. Вряд ли бы она была на такое способна, в любом случае… Барт вылупился на мужчину в ответ, не собираясь помогать тому с обвинениями. Дик неловко поерзал на месте, словно вот так спрашивать напрямую ему было непривычно. Скорее всего, ему раньше приходилось иметь дело только со стопроцентно виновными учениками, которых поймали с поличным. Если бы не родители девочек, он наверняка попытался бы замять это дело, списав все это на обычные распри учеников, чтобы не вмешиваться. — В общем, есть все основания полагать, что это твоих рук дело? — Дик прозвучал как-то неуверенно, и Барт решил воспользоваться этим. — Я ведь был на уроке, и преподаватель и остальные ученики видели меня там? — невинно поднял брови он. Что-то, а в миловидности своего лица он не сомневался, чаще всего пользуясь своими приемчиками в забегаловках для дальнобойщиков, где старушки-официантки от умиления всегда предлагали ему бесплатный кусочек пирога. Гомер из-за этого часто брал его с собой позавтракать, чтобы ему тоже перепало. — Да, я в курсе, — растерянно пробормотал Дик, и почесал раздвоенный подбородок. — Поэтому я хочу, чтобы ты признался сам. Обещаю, что сурового наказания не последует. Скажи, ты пробрался в школу во время закрытия? — Но как? — еще больше удивился Барт, и наклонился в кресле вперед. — Школу ведь запирают на множество замков! Я бы не смог пробраться внутрь, не сломав ничего, верно? Да я и не стал бы. Дик кивнул, явно потеряв последнюю нить надежды. Школу и вправду запирали на несколько дверей, плюс цепью снаружи, и ни у кого не было доступа к связке ключей завхоза, что тот тщательно оберегал, не спускал с них глаз, и всегда носил с собой, а копий больше ни у кого не было. Кроме Барта. — Да, ты прав, — директор сжал голову за виски, и Барт только сейчас осознал, что тот вовсе и не собирался играться с ним в хорошего копа, чтобы вывести его на чистую воду. Молино был растерян, только и всего, а обвинения чирлидерш, наперебой кричащих о том, что это дело рук Барта Симпсона, лишь сбивали его с толку, тем более что никаких улик у него не было. Разумеется, это было бы самым очевидным. Но разве порою самый простой ответ не является ложным, чтобы сбить со следа, как в детективных романах, что Ричард так любил читать на досуге? Не стал бы этот мальчишка вот так просто подставляться, тем более практически сразу же после инцидента с его сестрой, нет, это было бы глупым и тут же навело бы на Симпсона все подозрения! Кто-то явно решил подставить беднягу, воспользовавшись обстоятельствами, к тому же, Дик был в курсе, что чирлидерши в лучших традициях иногда вели себя заносчиво, и многие ученики могли точить на них зуб. К тому же, несмотря на оценки, у Симпсона было довольно сносное поведение, и за ним не числилось никаких особых происшествий, кроме драки в понедельник, но даже тут Молино мог понять его. Он бы и сам нехило разозлился, если бы кто-то посмел обидеть его сестру, если бы она у него была. — Хорошо, Барт, я просто хотел это выяснить, — наконец кивнул директор, посмотрев парню в глаза. Тот хоть и одевался как панк, но в его больших глазах читалась невинность и послушание. — Не беспокойся, мы найдем виноватых. Я буду методично опрашивать студентов, а возможно, начну даже с завхоза. Видимо, где-то тот все же успел потерять ключи. Парень встал с места. — Найдите того, кто обижает ни в чем не повинных девушек, — сказал он серьезно. — Мы ведь должны их защищать. Как мужчины. Директор выпрямился в спине, вдруг почувствовав себя героем. — Да, ты прав. Я этого так не оставлю, — он выдавил из себя добродушную улыбку. — А теперь иди, но смотри, не вздумай пропускать собрание в спортивном зале! — Мне бы это даже в голову не пришло, — откланялся Барт, и вышел из кабинета в холл. «Осёл». Барт понимал, что еще не выиграл, но, по крайне мере, теперь у него было чуть больше времени. Он собирался уже пойти покончить с последними занятиями, как вдруг на свою удачу заприметил вдали преподавателя по художественному искусству, что обычно довольно редко появлялся в школе. Тот держал в руках огромную стопку альбомов, что доставала ему почти что до носа, и теперь пытался локтем надавить на ручку двери своего рабочего кабинета, и Барт, увидев в этом шанс, кинулся тому на помощь. — Мистер Норман, позвольте, я вам помогу, — предложил он, открывая ему дверь. — Ах, спасибо, — широко улыбнулся ему тот, и возле его глаз собрались смешливые морщинки. Роберт Норман был высоким, худощавым мужчиной лет пятидесяти, с добрым лицом, бородой и пушистой прической на голове, отчего он был похож на одуванчик, хоть его волосы не были седыми, сохранив свой каштановый цвет. А еще он, несмотря на свою профессию, постоянно носил рубашки и приталенные брюки, словно совсем не переживал о пятнах краски. — Похоже, я переоценил свои силы. — Бывает, — улыбнулся ему в ответ парень, стараясь унять гулкое сердцебиение в груди. Он сделал несколько глубоких вдохов, пока учитель не видел. Тот тем временем прошел внутрь кабинета, и, поставив на стол стопку альбомов, обернулся, потому что Барт продолжал стоять в проходе. — Ты о чем-то хотел со мной поговорить? — склонил голову вбок мистер Норман, и у Барта слегка подкосились колени от того, сколько доброты и искренней заботы было в этом одном-единственном вопросе. Словно бы преподаватель знал Барта всю жизнь, и действительно интересовался его душевным состоянием, а не просто спрашивал, какого черта он не уходит. — Я… — голос парня охрип, и он постарался придать ему уверенности, нацепив на лицо равнодушное выражение. — Хотел спросить кое о чем, да, но думаю, что я сильно опоздал с этим… Учитель выгнул брови, и приглашающим жестом подозвал его к себе. Барт подошел, мимоходом скользнув взглядом по обстановке. Кабинет был большим, и благодаря окнам, выходящим на футбольное поле, из-за иллюзии пространства, казался еще более необъятным. У грифельной доски, по обычаю, стоял учительский стол, перед ним выстроились парты, и это было единственным, что сближало этот класс с остальными помещениями в школе. У стен нестройным рядом были прислонены мольберты разных величин, чистые, и не очень, холсты; рядом обсыхали чужие картины; у сдвинутого в угол, заляпанного краской стола высились гипсовые фигуры, головы в греческом стиле, пластиковые фрукты на блюде, ткани, и все тому подобное. В шкафчиках для инвентаря, благодаря стеклянным дверцам, можно было углядеть огромное количество каких-то банок и баночек, мешочков, красок и кистей, а также палитры для смешивания и все остальное. В соседнем шкафчике, как догадался Барт, было всё для лепки из разнообразных материалов. — Что такое? — склонил голову вбок мужчина, изогнув брови. На мгновение в его глазах блеснуло понимание. — Погоди, ты ведь Барт Симпсон, верно? Барт вскинулся, и неопределенно кивнул. Мистер Норман тяжело вздохнул, и потер лоб пальцами. — Я так и думал, что ты ко мне придешь. Разумеется, со мною уже поговорил директор, и я уверяю тебя, что я мои студенты здесь совсем ни при чем… — Что? О чем это вы? — не понял его Барт. Мистер Норман смерил его взглядом, и медленно произнес: — Я думал, что ты пришел спросить по поводу той ситуации с твоей сестрой? Барт нахмурился, на мгновение позабыв о главной цели своего визита. — Вы про клейстер? Да, у меня промелькнула мысль, что его могли взять из класса искусств. — Верно, мешки с сухой смесью действительно украли из подсобки, — кивнул ему мужчина. — Полагаю, злоумышленникам хватило ума не покупать столь подозрительно огромное количество материала, чтобы не навести на себя подозрения, если бы они, конечно же, догадались сделать этого частями. Но я уверяю тебя, я поговорил со своими ребятами, и вряд ли бы кто-то из них это сделал. — Но вы не можете знать наверняка, — скривился Барт, недовольный тем, что тот был в этом так уверен. Учитель печально на него посмотрел, и парень уже хотел было сказать, что знает, кто на самом деле виноват, но передумал этого делать. Во-первых, мистер Норман мог заинтересоваться, с чего это он вдруг столь уверен, что виновата именно Кэнди Уотсон, что навело бы на него подозрения, а во-вторых, тот мог бы все пересказать директору, а он только-только запудрил Молино мозги. — Я понимаю, что ты чувствуешь, — грустно сказал ему тот. — Но мы докопаемся до истины, ты уж не переживай. Барт чувствовал некое удовлетворение с утра за свою месть, поэтому у него в душе не было места переживаниям, по крайне мере чувство превосходства вытеснило негатив прочь, хоть и на время. Он понимал, что чирлидерши могут с новой яростью устроить нечто неприятное его сестре, и уже немного жалел о своем поспешном решении, надеясь на небольшое затишье. Все-таки, если девушки предпримут следующий шаг столь скоро, это выставит их в неблагоприятном свете. — Думаете, что справедливость восторжествует? — фыркнул он, закатив глаза. Он совсем не верил в это. — Разумеется! — лицо мужчины уверено вытянулось. — Никогда не стоит отчаиваться. «Ага, как же. Свою судьбу можно строить лишь собственными руками». — Кстати об этом, — Барт вдохнул полной грудью, и выудил из сумки пухлый блокнот. — Я пришел узнать, не поздно ли мне вступить в художественный клуб, и принес свои рисунки. В смысле… — он замялся. — Я хотел бы вступить, если вы позволите. Он поспешно всучил свой блокнот преподавателю в руки, и застегнул сумку. Из-за волнения ему пришлось немного повозиться с молнией, отчего он почувствовал себя полным растяпой. Мистер Норман продолжал удивленно таращиться на него, и Барт, сглотнув, нервно затараторил: — Я понимаю, что опоздал на несколько месяцев, но вы гляньте на рисунки. Может, вы дадите мне шанс? Не стану хвалиться, но мне кажется, что у меня неплохо получается. Мужчина смерил его задумчивым взглядом, и жестом велел ему сесть за заляпанную «многовековой» краской парту. В коридоре послышался звонок, но они оба не обратили на это никакого внимания. Барт молча ждал, пока учитель, усевшись за свой стол, стал медленно рассматривать его скетчи, нестерпимо громко шелестя страницами во внезапно возникшей в классе тишине. Парень вырвал подходящие листы из разных своих альбомов, чтобы не нагружать «портфолио», выбрав, по своему мнению, самые подходящие рисунки, и вклеил их в новый блокнот, чтобы (не дай Бог), там не оказалось какого-нибудь непристойного наброска. Хотя, он все же включил сюда некоторые свои рисунки с реалистичными фигурами, особенно с теми, где хорошо выделялись линии мышц и сухожилий. Его работы, кажется, очень даже понравились мистеру Норману, потому что по мере просмотра тот иногда вскидывал брови, иногда бормотал нечто одобрительное, и покачивал головой. Наконец, тот захлопнул блокнот, и вперил очень внимательный взгляд на студента. — Барт, твои рисунки довольно занятны, особенно для юноши твоего возраста. Я вижу, что у тебя есть талант, но его одного бывает недостаточно, — он оценивающе посмотрел на него. — Я хочу знать, почему ты пришел ко мне? Судя по всему, раньше тебе это было не нужно, раз ты столько тянул. Что подвигло тебя на это? Симпсон задумался на мгновение — от его ответа зависело все. Сначала он хотел наплести учителю о том, как давно мечтал стать художником, рассказать о своих планах и мечтах поступить в колледж и все такое, но затем он взглянул в глубокие карие глаза мужчины, и внезапно для себя ответил: — У меня плохие оценки, и я надеялся, что кружок поможет мне получить некоторые привилегии и повышенный балл, — честно признался он. Отчего-то он не мог соврать ему, чувствуя себя виноватым даже от одной только мысли об этом. Мистер Норман откинулся на стуле, и принялся постукивать ногтями по столешнице. — Это все? — испытующе спросил он. Барт опустил взгляд. — Да. Учитель вздохнул. — Ты же понимаешь, что твои побуждения довольно корыстны. Хоть я и признателен тебе за честность, этого все же недостаточно, — мистер Норман наклонился вперед. — Барт, в кружок поступают ребята, отчаянно жаждущие чему-то научиться. В них горит интерес, и хоть и не у каждого есть способности, мы делаем все возможное, чтобы развить как минимум технику, даже если у студента нет никакого таланта. Барт понимающе кивнул, осознав, что профукал свою единственную возможность, на которую рассчитывал. — Да, я понимаю, — тихо произнес он, не решаясь поднять свой взгляд. Ему казалось, что он сейчас весь сгорит от стыда. Никогда он еще не просил о чем-то, что ему действительно было нужно для души, и теперь он чувствовал себя очень уязвимым. — Я, наверное, тогда пойду. — Барт, — чуть мягче позвал его преподаватель, и тому пришлось посмотреть на него. Карие глаза мужчины лучились добротой. — В нашем кружке мы стараемся дать каждому одинаковый шанс, потому что искусство, оно для всех, понимаешь? Это не закрытые знания для элиты, которые стоит охранять, давая к ним доступ только богатым и избранным. Чем больше ребят сможет себя показать, тем лучше. Парень не совсем его понял, и озадаченно выгнул одну бровь. — Вы хотите сказать… — Я хочу сказать, что не в моих интересах отказывать тому, кто просит, — голос мистера Нормана был очень успокаивающим. — И не важно, какие у тебя мотивы. — Так… вы меня примете? — вскинул теперь уже обе брови блондин. Он немного похлопал ресницами, переваривая слова мужчины, в надежде, что ему не послышалось. Преподаватель пододвинул его блокнот к краю стола, чтобы Барту было удобнее его забрать, и озабоченно вздохнул. — Понимаешь, есть одна загвоздка. Я могу тебя принять, и сделаю это с радостью, а также надеюсь, что тебе понравится на моих занятиях, но дело в том, что уже в понедельник все мои ученики должны сдать свои работы, на которые им было отведено два месяца, что ты пропустил, — он виновато поджал губы. — И хоть вступить в художественный клуб просто, с него так же легко вылететь, если не выполнять домашнее задание. К сожалению, это зависит не от меня, а от комитета по образованию, я-то считаю, что искусство не нужно ни в коем случае торопить, но… — Погодите, а если я успею?! — воскликнул парень, едва не подскочив с места. — Если успею все сделать до понедельника? Его запал понравился преподавателю, хоть он и постарался не подать виду, сказав со всей серьезностью: — Осталось всего несколько дней, и мы пишем картину маслом… и все это время мы разучивали технику, а ты пропустил все лекции… — покачал он головой. — Не представляю, как тебе это удастся, а картине ведь еще нужно обсохнуть. Барт немного опустил плечи. Маслом он еще не рисовал, и совершенно не имел никаких познаний о технике и каких-то там правилах. — А если я все-таки успею? — настаивал он, с надеждой посмотрев мужчине прямо в глаза. — А в полотно все равно же никто не будет тыкать пальцем? Я, по крайне мере, за этим прослежу… Преподаватель задумчиво теребил нижнюю губу, отчего его борода забавно шевелилась. — Не в моих интересах отказывать тебе, — произнес он. — Попробуй, посмотрим, что из этого выйдет. Но учти! — он многозначительно постучал указательным пальцем по обложке его блокнота. — Я оцениваю всех одинаково честно, словно впервые вижу человека. Никакие прошлые заслуги или способности не повысят твою оценку. Так что никаких поблажек. Если не справишься с заданием, то комиссия выпрет тебя из клуба, чтобы не тратить на тебя деньги. Это все-таки не входит в обязательную школьную программу, и дает тебе дополнительные привилегии в будущем, к тому же, все материалы ты получаешь бесплатно благодаря спонсорам, потому что наша школа не может себе этого позволить. Это было отличным бонусом: Барт даже как-то не задумывался об этом, уже успев прикинуть в голове, во сколько ему обойдутся масляные краски. — Я понял, — ухмыльнулся парень, и, подскочив с места, забрал свой скетчбук со стола. Учитель глянул на свои наручные часы, и ахнул. — Батюшки! Я опять забываю про время. Уже начался следующий урок, а мы тут с тобой заговорились, — покачал головой он. — Так, можешь передать, что тебя задержал я, чтобы у тебя не было проблем. После уроков заходи ко мне, я тебе выдам все, что необходимо: холст, краски, и даже кисти. — Я могу забрать все это домой? — поинтересовался Симпсон. Учитель кивнул. — Разумеется, у меня нет на это каких-либо ограничений. Ну, кроме лепки по глине, все же, в домашней печи обжиг получается не очень, — он бархатисто рассмеялся. Барт невольно улыбнулся ему в ответ — в груди расплывалось приятное теплое чувство. Попрощавшись с мужчиной, он поспешил на следующее занятие, решив воспользоваться объяснением, что его вызывал к себе сам директор. Объявлять всему классу о том, что он только что вступил в художественный клуб, он не собирался, тем более, пока не сдаст домашнее задание. Он бы покривил душой, самоуверенно решив, что действительно успеет справиться с картиной, но ведь у него в запасе было столько времени! Неужели это так сложно? Да у него даже время погонять балду останется! Преисполняясь юношеским максимализмом, Барт твердо уверил себя, что все у него получится легко и быстро, и он пружинистым шагом поспешил на следующий урок. Кто бы мог подумать, что Барт Симпсон вступит в кружок искусств. Лиза точно над ним посмеется, а мама, наконец, почувствует гордость за сына. А когда он исправит свой средний балл, то, возможно, отец разрешит ему гулять допоздна. Отличный план.