Rag, Tag and Bobtail

На этой неделе в школе произошло целое событие: так как за прошлую виновника так и не нашли, а директор обошелся лишь несколькими собраниями и заменой замков в шкафчиках, комитет, в который вступили некоторые родители девушек из группы поддержки, потребовали исполнить как минимум одно их условие — а именно нанять охрану. Судя по слухам, это был компромисс, так как комитет требовал школу установить камеры слежения, и не только в коридорах, но и в каждом классе, в каждой подсобке, на поле и даже в раздевалках, что противоречило закону не только из-за нарушения личного пространства учеников, но и из-за не соответствия правам человека. Директор Молино так и сказал, хотя некоторые студенты подозревали, что дело было в деньгах, потому что купить даже одну камеру было очень дорого. К примеру, на потолке в банке Спрингфилда висела одна-единственная видеокамера. Молино пришлось все это время выбивать «сверху» должность охранника, потому что, несмотря на свои же требования, платить из собственного кармана комитет отказался. Студентам удалось подслушать из учительской, как Дик жаловался на ненужную расточительность и дополнительную головную боль в виде бумажной волокиты, и все ради препятствования какого-то «обычного баловства подростков», потому что, как тот считал, школьные хулиганы существовали всегда, и всегда будут существовать, вне зависимости от времени, потому что такова натура человека. Люди всегда будут цепляться к тем, кто слабее, таков естественный отбор. Как говорится, выживает сильнейший. В любом случае, новый охранник однажды просто взял, и появился одним дождливым днем: мистер Карло Родригес — смуглый, кривой, косой и горбатый мужчина шестидесяти лет. Удивительно, как его вообще взяли на работу, потому что передвигался тот медленно и с трудом, опираясь на свою трость; его нижняя челюсть с кривыми и желтыми зубами выступала вперед; один его глаз — косой и выпученный, казалось, таращился в пустоту, когда как второй — небольшой, узкий, с блестящей и черной радужкой, смотрел цепко и подозрительно, и словно имел возможность прожигать им насквозь. Мистер Родригес, или, как его уже успели прозвать ученики — Ротвейлер, первым же делом принялся обыскивать учеников, как только, так сразу же, как те приехали в школу, из-за чего на урок практически все из них опоздали. Тот явно слишком серьезно отнесся к своей должности, сотворив некий хаос и такое бурное недовольство как студентов, так и учителей, потому что тем тоже от него досталось. Директору потом пришлось провести с новым охранником беседу, потому что от него требовалось просто следить за порядком, а не выискивать террористов, к тому же лезть в чужие сумки без ордера на обыск было незаконно. Но потом Дик все же заткнулся, когда Родригес показал ему улов, что он уже сумел выудить у учеников всего за одно утро. И чего только у этих детей в рюкзаках не было! И пороховые петарды с хлопушками разного калибра, и карты (запрещенные в школе, между прочим, потому что вдруг детки задумают играть в покер, а вовсе не в подкидного дурачка). И складные ножи, и лезвия с бурыми пятнами, и какие-то подозрительные таблетки (которые оказались противозачаточными), зажигалки и спички, и, разумеется, сигареты; бутыльки с алкоголем, баллончики с краской, а также многое-многое другое. Но интереснее было то, что какой-то безмозглый придурок притащил в школу спичечную коробочку с жуками-навозниками, которые, по его словам, были его домашними питомцами. Разумеется, Дик решил не заморачиваться, и свалить всю вину с той ситуацией с червями на беднягу, мол, ну а кто еще кроме придурковатого любителя насекомых мог такое сотворить. Тому парню совсем не помогал тот факт, что он выглядел, как типичный и непривлекательный ботан, который и «пошел на преступление», чтобы, по логике директора, попытаться привлечь таким образом внимание главных красоток школы: в общем, мрачная история получилась. Барт в тот день («день чистки», как его прозвали одноклассники) лишился своих сигарет и зажигалки, и не смог отбить точильное лезвие для грифельных карандашей для чертежа — придется искать новое, и вообще, видимо, держать всю «запрещенку» в машине. Полный список ученики получили на очередном собрании в спортзале, как и новые ужесточенные правила поведения, и, разумеется, Дик не преминул тогда же всем сообщить о пойманном «преступнике», виновнике в покушении на группу поддержки. Какое наказание тот понесет, пока было неизвестно, и Барт лишь на одно мимолетное мгновение почувствовал себя виноватым — потом наваждение быстро прошло. Ну потому что, будь он на месте того парня, то держался бы от насекомых на километровом расстоянии, выкинув к черту книжки по инсектологии, футболки с символикой и даже обложки к тетрадям. В общем, тот был виноват во всем сам, и совесть Барта окончательно убедила его в этом. Возможно, та относилась к нему так бережно, чтобы он не перенапрягался лишний раз, потому что у него всегда было живое воплощение морали перед носом — Лиза уже успела вынести ему мозги по этому поводу в машине. Барт пытался донести до сестры свои логичные доводы, но та ни в какую не хотела его слушать, и молчала всю дорогу до начальной школы Спрингфилда, потому что Барт сегодня забирал Мэгги, как они с матерью договорились с утра. Когда их младшая сестренка забежала домой, Лиза, перед тем, как покинуть машину Барта, с явной угрозой намекнула ему, что если того парня исключат, то она всем расскажет, кто на самом деле виноват. И вот помогай после этого людям! Барт из-за ее слов так разозлился, что не разговаривал с нею несколько дней, приставив к ней в школе Милхауса (тот довольно часто замещал его в слежке над сестрой), так что та, хоть и не показывала этого, явно сожалела о своих словах. По крайне мере, он на это надеялся. Ван Хутен, в свою очередь, совсем не переживал об этой ситуации, как будто бы ничего такого не произошло — он просто плыл по течению. Его интересовал только спортзал, он не высовывался на занятиях, и с преданной услужливостью был готов исполнить любую просьбу Барта, лелея надежду вновь устроить какую-нибудь проказу. Иногда Симпсону даже казалось, что тот наслаждался этим чересчур излишне. Нельсон, к счастью (хотя, почему это к счастью?) не обвинял во всем этом Барта, сославшись на неудачное стечение обстоятельств, мол, с кем не бывает. Барт ведь не планировал никого подставлять? Так что тут не было его вины, и ребята продолжали нормально общаться как самые обычные школьные друзья. Барт, правда, не изменял своему решению, и держался от приятеля немного на расстоянии, позволяя себе только пожать руки при встрече, только и всего. Из их общения пропали объятия, щипки, тычки, толчки, и все-то подобное, чем они постоянно раньше занимались. Удивительно, сколько в их общении раньше было прикосновений, и без них Барт чувствовал себя как-то не так. Неудовлетворенно. К тому же, у Нельсона в последнее время портилось настроение, и тот все чаще проводил свое время с Джулией. Барт перестал говорить на эту тему, но всегда демонстративно отворачивался, стоило той появиться в поле его зрения, тем более, когда та шла под ручку с Манцем, едва ли не повиснув на нем. А эти их мерзкие слюнявые поцелуйчики, брр! Однажды Нельсон даже попытался усадить Джулию за их стол в кафетерии, где они обычно сидели втроем, и Барт, не вытерпев такой наглости, просто ушел из столовой, даже не доев, краем глаза отметив, что Лорен Паксли взяла за привычку обедать вместе с Лизой. Нельсон после того случая ничего не сказал, и оба вели себя так, будто бы ничего не произошло — никто из них не хотел касаться этой взрывоопасной темы, потому что ссориться не хотелось, но и обсуждать это больше не имело никакого смысла. Хотя, Манц как-то намекнул ему, мол, они могли бы устроить двойное свидание, и Барт сначала не совсем понял, что тот вообще имел в виду, пока шатен, уставившись на него так, словно он недалекий, по слогам пояснил, что имел в виду Симону. «Ну знаешь, ту девчонку, с которой ты катаешься иногда в машине. Куда вы, кстати, постоянно ходите?» спрашивал он с едва скрываемым любопытством в голосе. Барт действительно стал общаться с Симоной намного чаще, приглашая ее погулять после художественного кружка: они часто бесцельно бродили по парку, кормили уточек хлебом, ели корн-доги и пили горячий шоколад, обсуждая мультфильмы, дела в школе, и в особенности мистера Нормана — о нем они могли говорить часами. Барт словно бы разгружал с нею мозги: настолько ему становилось легко и свободно, а душа его прыгала до небес, словно ему снова было десять. Он не посмел бы вводить девушку в заблуждение, и сразу же пояснил, что его интересует с нею только дружба, но та была даже рада этому, судя по налету облегчения в ее глазах, и последнее напряжение между ними спало. Так что когда до Барта дошло, что Нельсон имел в виду, он сначала хотел пояснить ему, что с Симоной он вовсе не встречается, но вовремя остановился. Маленький негодник Барт, что всегда жил у него в голове (даже не оплачивая счета), вдруг посоветовал ему повременить с ответом, и он смутно соображал, а зачем ему это вообще нужно. «Пригодится», тогда шепнул ему этот мелкий засранец, и Барт, скромно улыбнувшись, сказал Нельсону, что они с Симоной — вместе — подумают над его предложением. «Ну знаешь. Она ведь такая скромница, а я не хочу ее торопить», отвечал он ему, с едва ощутимым, странным удовлетворением наблюдая за тем, как у Манца после его слов отчего-то дернулась щека. Может, это прозвучал как-то двусмысленно? В любом случае, он не стал дальше развивать эту тему, в конце концов, не только же Нельсону встречаться с симпатичными блондиночками. В остальное же время, после школы и после кружка, Барт горбатился на ненавистной работе в Красти Бургере, зарабатывая гроши; успевал иногда помогать отцу с домашними обязанностями, и едва урывал время порисовать перед сном, потому что поставил себе целью получать у мистера Нормана на занятиях только пятерки. Он не лелеял надежды выбиться в первые ряды на остальных уроках (и тем более на химии), в особенности после того, как скатать домашку у Лизы стало невозможным из-за их последней ссоры. Так что времени на какие-то остальные дела или развлечения у него практически не оставалось, и приходилось рассчитывать только на выходные, поэтому до спортзала ему удалось добраться только в следующую субботу.

***

После разминки и нескольких сетов Барт уже выбился из сил: сказывалось отсутствие тренировок, что бесило, так как Нельсон наравне с Милхаусом уже перешли к гантелям с бо́льшим весом. Парень сидел на скамье, и вытирал пот со лба полотенцем, хмуро косясь на приятелей. Ей-богу, те словно бы вышли на веселенькую прогулку, таская гантели, словно те были полевыми цветочками, а не кусками железа! Нельсон даже не промок в своих шортах в облипку и майке с широкими вырезами по бокам. Милхаус был одет почти так же открыто, и его густые и черные волосы на теле чуть ли не протыкали ткань в попытке вырваться наружу, чтобы показаться всем во всей своей красе. Вопросов, почему парни так одевались, не было — большинство накачанных парней в спортивном клубе имени Райнера Вульфкасла красовались своими телами в подсознательной (или не очень) попытке вызвать зависть у остальных ребят и потешить свое эго. — Хватит рассиживаться, поднимай свой зад! — воскликнул Нельсон, глянув на Барта через отражение зеркальной стены. — Ты так от нас совсем отстанешь. — Да иду я уже, иду, — буркнул тот, лениво поднимаясь со скамьи. — Я просто устал, на работе я все время на ногах. Нельсон подтянул тяжелые гантели к груди, отчего мышцы на его плечах агрессивно взбугрились, и запрокинул голову назад, расхохотавшись от его слов. Влажные от пота волосы налипли сзади ему на шею, а кадык ритмично задергался от смеха. — Работаешь тут не только ты, красавчик, — заявил он, и, облизнувшись, вновь посмотрел Симпсону прямо в глаза через отражение в зеркале. — Давай, хватай гантельки с весом, подходящим для девчонок, и попробуй угнаться за нами. Барт покрутил зрачками, и схватил пару гантель со стойки. Не девчачьего размера, разумеется, он же мужик, в конце концов, хоть и уступал немного в размерах друзьям. Ребята тем временем уже покончили с повторениями, и Барту пришлось тягать железо в неловком одиночестве, пока эти двое неандертальцев подтрунивали над ним. Где-где, а именно в качалке Нельсон с Милхаусом координировались так, словно всегда были не разлей вода, и Барт иногда чувствовал себя третьим колесом в их «тандеме». — Чё там, как того парня-то звали? Он на год младше? — спросил Манц, наконец, угомонившись. — Да фиг знает, — пожал плечами Милхаус, внимательно следя за Симпсоном, считая его повторения. — То ли Хиди, то ли Шмиди. — Его ведь не исключат? Милс не ответил, и это подразумевало согласие. Через минуту Барт досчитал до пятнадцати, поставил гантели на место, и убрал волосы со лба, посмотрев на парней. — Дик все равно бы нашел, кого обвинить, — резковато сказал он. — У меня нет над ним власти, что вы еще от меня хотите? — Успокойся Барт, никто о тебе и не говорил, я просто интересовался, — ровным голосом ответил ему Нельсон, подбирая свои гантели вновь. — Интересовался чем? Помогу ли я тому парнише избежать правосудия? — фыркнул Симпсон, разглядывая его во все глаза. — Потому что это несправедливо, и на его месте должен был быть я? — А ты помог бы ему? — шатен стал подтягивать железо к груди, делая вдохи и выдохи, глядя перед собой. — А должен?.. — Барт, не обращай внимания, — закатил глаза Милс, присоединяясь к упражнению. — Если думать о каждом студенте, что нарушает правила, то так сил ни на что больше не останется. Я предпочитаю все это игнорировать. Блондин расположил руки на боках, ощущая подступающую агрессию внутри. Он изо всех сил старался убедить себя, что ему все равно, и что его совесть чиста, и что жаловаться приходилось только на Лизу, ведь друзья-то на самом деле не обвиняли его ни в чем. Но почему же он тогда так резко на все реагировал? — Да нет, тут уж вы правы, — сухо сказал он, прищурившись. — Мне, пожалуй, стоит во всем признаться, чтобы какой-то левый чувак не поплатился за меня. — Да никто тебе об этом не говорит! — нахмурился Нельсон, громко и со звуком выдохнув через рот. — Ты уже сделал, что сделал, но не говори глупостей. Ты не станешь подставляться ради кого-то другого. — Ради кого-то незнакомого, ты хотел сказать, — буркнул Барт, обведя взглядом ребят. — Ради тех, кто мне дорог, я способен на многое. И мне плевать, что там говорит Лиза, будь у меня второй шанс, я бы поступил точно так же. — Я бы и не сомневался, — слегка печально покачал головой Манц. — Не, я все же что-нибудь придумаю, — не унимался Барт, хватая гантели в руки. Он явно нарывался. — Заступлюсь за бедолагу, придумаю отмазку. Невиновные не должны так подставляться, — его голос стал на несколько градусов холоднее. — Я вытащу его из лап правосудия, уж у меня-то в этом опыт есть: тем более, что никто меня после этого не попытается грохнуть. Нельсон швырнул свои гантели на специальную подставку, и резко посмотрел на него так, что Барт завис на месте, вытянув руки по швам. Зеленовато-карие глаза приятеля потемнели и опасно сощурились, так что даже Милс настороженно замер. — Это ты так шутишь? — грозно спросил Манц. — Скажи, что ты так тупо пошутил. Барт на мгновение почувствовал тревогу в груди, но не подал виду. Он с напускным безразличием скривился, и фыркнул через ноздри. — А то что? — бросил он, тягая железо. На заднем фоне громко пыхтел какой-то мужик. — Как будто это не правда. Манц буравил его взглядом какое-то время, а затем, скорбно скривив брови, тряхнул взмокшими волосами. — Барт, ты иногда такое ляпнешь… — сказал он недовольно, покачав головой. Барт не ответил. Они вновь соскользнули с этой темы, потому что Нельсон постоянно вспыхивал, а Барт вел себя так, будто имел право шутить над травматическими событиями. Хотя, принадлежали-то они ему, так что, почему бы и нет. Он вообще впервые заикнулся об этом за прошедший год. И плевать, что Нельсона это так злит: должен был уже привыкнуть. Милхаус неловко прочистил горло, отвлекая парней, и завел разговор о боли в ногах с прошлой тренировки. Манц отвечал неохотно, всем своим видом давая понять, что терпения у него осталось не так много, а Барт, делая передышку, сцепил руки за спиной, выгнув грудь колесом для растяжки, и скользнул взглядом по залу, чтобы отвлечься. Мужик рядом с ними перестал пыхтеть, и ушел на беговую дорожку, оставив после себя на скамье лужу пота. В спортзале, открытом спонсорами Райнера Вульфкасла с его же лицом на вывеске, всегда было довольно много народу, и в основном «хардкорных» мужчин-бодибилдеров, желающих стать такими же, как и их кумир с вывески. Женщины предпочитали ходить в Шейпс — спортзал, предназначенный только для них, потому что бороться с домогательствами или обычным подглядыванием было выше их сил. Старики и ребята помоложе тоже ходили сюда, но надолго не задерживались: как например Барт, который забросил качалку, как только у него появились «дела поважнее». Ему было достаточно того, что он избавился от детского жирка, хотя, если бы он занимался регулярно, то уже давно бы нагнал друзей. Милс качался с фанатизмом, и хоть открыто в этом не признавался, Симпсон все же подозревал, что тот баловался гормонами для улучшения результата. Интересно только, где тот умудрялся их брать, не привлекая к этому связи Нельсона или способности Барта подделать любой рецепт для аптеки. Неужели ему было просто стыдно? Или тот не хотел, чтобы кто-то узнал, что он добился всего не сам, а благодаря «химии»? Вон, Нельсон, к примеру, накачался благодаря своим собственным силам, что не могло не вызывать восхищения. Подумав о шатене, Симпсон перевел на него взгляд, задумчиво рассматривая его мускулистую спину. Манц был до чёртиков хорош — высокий, крупный, явно выигравший в генетическую лотерею с его способностями к спорту и быстрому набору мышц, которые были не просто впечатляющи своими размерами для его возраста, но и гармонично на нем смотрелись. Один пресс чего стоил: ровный, идеальный, словно вылепленный из глины, в то время как у Милса тот был кривоватым в некоторых местах, словно брюнет пытался накачать его в спешке неправильными упражнениями, навсегда его испортив. Хотя, тот отмазывался тем, что они у него просто сами по себе такие, во что верилось с трудом. Минут через десять ребята переместились к скамье со штангой (обогнув грязную стороной), чтобы по очереди поработать над мышцами груди. Нельсон улегся на скамью первым, широко расставив бедра для баланса, а Милс страховал его. Потом те менялись, и когда подходила очередь Барта, скидывали по блину с каждой стороны. — Давай, красотка, снова твоя очередь, — нетерпеливо бросил ему Нельсон, потому что парень отвлекся на свое отражение, напрягая бицепс. — Тебя сегодня всё время нужно подгонять? Ты чё в облаках витаешь? — Да брось, он просто думает о своем новом шедевре, — подначил его Милхаус, нагло ухмыльнувшись. — Он же у нас теперь мастер живописи. — Хуиписи! — огрызнулся Барт, устраиваясь на скамье поудобнее, и перехватывая гриф. Он давно не наблюдал Ван Хутена в спортзале, и уже позабыл, каким противным тот мог быть. — Брось, это же комплимент, — подрагивающим голосом сказал Нельсон, чтобы сдержать смешок. Он навис над его головой для страховки, подставив руки для подхвата, если Барт не сможет дожать сам. — Мы просто завидуем тебе и твоему прекрасному учителю. — Ну конечно, — закатил глаза Симпсон. — Не стоило вам вообще о нем говорить. Парни переглянулись, и одновременно заржали. Ну прямо Биба и Боба, и прямиком из мультфильма! Нашли против кого объединиться! И что на этих двоих вообще нашло? Барт издал натужный звук ртом, взяв вес, и Манц тут же сосредоточился, наклонившись над ним. Парень считал про себя, стараясь помнить о форме, что было сделать довольно проблематично, из-за маячившего перед его обзором Нельсона с его широко выступающей грудью. Это отвлекало, и Барт, сам не зная почему, закатил глаза еще дальше, потому что кое-что другое мелькало слишком близко от его головы. Зачем он вообще обратил на это внимания, он не знал, но стоило ему бросить взгляд на Нельсоновы короткие шорты, как его взмокшая рука соскользнула, и все закончилось бы плачевно, если бы Манц ловко не перехватил гриф двумя руками. — Я держу, — серьезно сказал он, повесив штангу на крюк. — Ты как, нормально? Барт сел прямо, и потер ноющую мышцу груди пальцами. — Да, — бросил он рассеянно, даже не оборачиваясь. — Перенапрягся. — Не стоило сразу вешать столько блинов, ты же давно не занимался, — назидательно покачал головой Милхаус, и нетерпеливо кивнул Манцу. — Моя очередь. Парни позанимались еще немного, меняя упражнения для разработки верхней части тела, и под конец тренировки направились к груше, чтобы попрактиковаться в ударах и заодно совместить это с кардио. Приемы показывал Нельсон, не постеснявшись рассказать и об нечестных «уличных» методах. Вебер все равно не стал бы драться с честью. — Лучше бы тебе ходить с ножом, конечно же, — увлекся Манц, словно бы ненамного вернувшись в былые времена. Его раскрасневшееся лицо светилось от довольства происходящим. — Да, а теперь левый хук. Нет, замахнись сильнее, корпусом, чтобы использовать весь свой вес… нет, не так!.. Он обошел Барта со спины, и бесцеремонно обхватил его повыше талии, чтобы тот повернулся немного боком, и поднял его правую руку в позицию, поддерживая ее под плечом. — Вот так поворачиваешься, а затем, — он медленно отодвинул его руку назад, словно бы управляя ею, — бьешь. Нельсон встал к Симпсону практически вплотную, едва не прижимаясь со спины, так что его дыхание опаляло ухо блондина. С такого близкого расстояния Барт мог почувствовать запах, жар кожи и рельеф мышц приятеля столь явно, словно между ними совсем не было никакого барьера в виде нескольких слоев одежды. По виску Барта текла крупная капля пота, в его горле пересохло, а конечности отчего-то затряслись. Скорее всего, из-за того, что он перетрудился в первый же день. — Ты должен сомкнуть кулак, — шепнул ему на ухо Нельсон, потому что Барт замер, словно бы вдруг позабыв, чем они вообще тут занимаются. Рука Манца (медленно?) скользнула по его плечу, затем по предплечью, чтобы, опустившись на тыльную сторону его руки, заставить его пальцы согнуться, обхватив их своею широкой ладонью. Затем он, словно кукловод, все еще продолжая держать Барта за поясницу второй рукой, вместе с ним развернулся, и сделал резкий выпад в сторону груши, показывая прием. — Вот так. Вместе с выпадом из горла Барта вырвался некий полувздох — полустон, и он с силой прикусил нижнюю губу. Нельсон, видимо, удовлетворившись показанным примером, отошел от него на шаг, и, скрестив руки на груди, двинул бровями, мол, а теперь давай сам. Барт с трудом сглотнул слюну, покосившись на питьевой фонтанчик, а затем повторил прием, чтобы он мог потом побыстрее свалить куда-нибудь подальше, потому что он внезапно почувствовал себя так, словно у него недомогание, и ему хотелось со всем этим поскорее покончить. В животе странно скрутило. — Отлично, — тем временем довольно кивнул Манц. — Неплохое начало, но тебе еще нужно много тренироваться. Барт что-то промычал, и отошел, чтобы утолить жажду. Шатен глянул на отдыхавшего на полу Милхауса, и кивнул в сторону раздевалок: — Ладно, на сегодня закончим. Ополоснемся и может, пожрем чего-нибудь? Милс с готовностью поднялся, а вот Барту дико не хотелось идти в душ. Правда, у него не было особого выбора, судя по его запашку, поэтому он первым ринулся в раздевалки, чтобы отвоевать себе душевую кабинку с перегородкой, коих было всего несколько — остальные были открытыми. Владельцы, видимо, считали, что социализация необходима мужчинам на всех уровнях, наравне с теми, кто придумал ставить писсуары вплотную к друг к другу. В раздевалке, по традиции, пара совершенно голых стариков словно бы вовсе не торопилась одеваться, потому как обсудить рыбалку прямо сейчас, потрясая дряблыми телесами, им было жизненно необходимо. Барт быстро сбросил с себя одежду, и поспешил к душевым, но опоздал — кабинки были уже кем-то заняты. Издав недовольный звук, он прошел в самый конец, и встал под горячие струи воды. Это помогло ему расслабиться и немного успокоиться. — А, вот ты где, — послышался рядом с ним знакомый голос. Милс с Нельсоном вальяжно встали под соседние души, и Барт уставился на кафельную стенку впереди себя. Его сердце отчего-то быстро и гулко застучало. Одноклассники о чем-то переговаривались, намыливая тела, пока он просто стоял под струями воды, позволяя ей делать всю работу за него. Казалось, у него поднималось давление — в ушах звенело, а в глазах пульсировало. Он старался никуда не смотреть, чтобы не дай Бог, его взгляд не соскользнул куда-то не туда, потому что это странно, и вообще, почему он об этом думает… — Тебе спину что ли намылить? — послышался чей-то голос, и из-за шума воды Барт не смог разобрать, кто именно это сказал, но ему было все равно. Он отрицательно мотнул головой, и, вырубив кран, бросился прочь, словно за ним могли погнаться. Едва вытеревшись, он накинул на себя одежду, и, наплевав на то, что с его волос все еще капала вода, а на улице было холодно, выбежал из спортзала наружу. Все равно в машине у него есть печка, а до дома не так уж и далеко ехать. Он не думал ни о чем, точнее, старался не думать, попытавшись вместо этого сосредоточиться на планах на следующую неделю. Так, надо бы не забыть доделать эскиз, а еще во вторник коллега попросил поменяться сменами в Красти, и с сестрой стоило помириться, а то он вновь соскользнет в двойки, и весь его план с улучшением среднего балла опять скатится в тартарары… Точно, надо бы разузнать по этого Шмиди, или Хиди, или как его там… черт, это ведь еще придумывать, как вызволять бедолагу! Такое отличное прикрытие для Барта, и то придется спустить в унитаз, потому что, видите ли, у кого-то взыгралась совесть! Дома, на удивление, Лизы не оказалось, и на вопрос, куда та подевалась, мама сказала, что та ушла гулять. — Что? С кем это? — ошеломленно спросил ее парень. Мардж весело пожала плечами. — Вроде с подругой. Здорово, правда? — улыбнулась она. — Ты ее знаешь? Барт неопределенно тряхнул влажными волосами, и мать задумчиво смерила его взглядом. — Сынок, ты в порядке? Выглядишь немного нервно. Кстати, тебе звонил кое-кто. Голос у него был такой знакомый… — она пощелкала пальцами, пытаясь вспомнить имя. — Из начальной школы, кажется. — Это, наверное, Мартин, — сказал Барт, подойдя к телефону. Мардж не уходила, и он улыбнулся ей. — Я в порядке. Правда. Мама явно ему не поверила, но решила не лезть. — Ужин будет совсем скоро, — бросила она, оставляя его одного. Барт сгонял наверх, чтобы найти номер Принса, а затем так же быстро спустился вниз. Оказалось, тот звонил, чтобы пригласить его встретиться завтра в «Брэйниак Мании». — Я слишком поздно узнал, когда там день кино, и переживал, что не успею перехватить тебя до того, как ты что-то запланируешь, — взволнованно выпалил тот в трубку. «Переживал?» У Барта не было четких планов на воскресенье — обычно он проводил его с друзьями, но никто из них сегодня не поднимал эту тему: Нельсон, уже которые выходные проводя вместе с Джулией, не соизволил сообщить, какие у него на завтра планы и Барт твердо решил, что не будет спрашивать первым. Поэтому Мартину он сказал, что совершенно свободен, и с радостью примет его приглашение. На том конце трубки послышался облегченный вздох. Они поболтали еще минут пять, прежде чем Барт положил трубку, но стоило ему это сделать, как на домашний снова позвонили. Это был Нельсон. — Йоу, ты так быстро свалил, у тебя все в порядке? — спрашивал он. Симпсон тяжело вздохнул, и прислонился к стене. Домой вернулась Лиза — брат и сестра обменялись взглядами — и та, стянув перчатки зубами, ответила крикнувшей ей что-то из кухни матери, поспешив в том направлении, так ничего ему и не сказав. — Живот разболелся, — буркнул Барт в трубку. — Наверное, съел что-то не то. — Ой-ой, — обеспокоенно протянул приятель. — Только не говори, что съел что-то вчера у Красти на своем перерыве. Знаешь, ты мне такие страсти рассказал про их бургеры, что у меня напрочь отпало желание их кушать… — Не, это был точно не Красти, потому что я перестал там питаться, — хмыкнул блондин, перекинув трубку к другому уху. — А вы как, пошли перекусить потом, как планировали? — Нее, ты свалил, и мне что-то перехотелось куда-то потом еще идти, и мы разъехались по домам. Но, может, мы сходим куда-нибудь завтра? Один приятель мне рассказывал про одно место, где делают такую шикарную шаверму, что просто пальчики оближешь! — предвкушающее зазывал его Нельсон. Барт тупо уставился вперед себя, и задумчиво пощелкал языком. — Эээ… алло? — Да, я все еще тут, — Симпсон потупил взгляд в пол, и произнес чуть тише: — Я думал, ты собирался проводить время вместе с Джулией. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы не выплюнуть имя девушки слишком уж ядовито. Нельсон помолчал. — Я хотел провести его с тобой, — наконец, сказал он хрипло. — Мы так мало времени проводим вместе в последнее время. То мы ругаемся, то мы ссоримся, Барт, меня это задрало! Я хочу нормально общаться, как раньше. Барт вновь скользнул взглядом по стене, отчего-то чувствуя, что как раньше уже не получится. Он уже начал раздумывать, как бы помягче объясниться с Мартином, когда он ему перезвонит чтобы отменить их планы, как Нельсон добавил: — К тому же Джулия уехала к бабушке. Что-то в животе Барта неприятно перевернулось, и он неверяще выдохнул, оскалив рот в подобии ядовитой улыбки, потерев глаза пальцами свободной руки. Он запасной план, значит. — Завтра у меня встреча, — заявил он холодно. — И я буду занят. — О… с кем это? — поинтересовался Манц, и прежде чем Барт успел сказать, что с приятелем, как-то напряженно добавил: — Я ее знаю? Блондин поджал вместе губы в тонкую линию, уставившись на дверь, что только что открылась — Гомер вернулся от Мо, и, весело подмигнув ему, прижал палец к губам, направившись, судя по немного помятому букету за спиной, искать Мардж. — Нет, ты ее не знаешь, — сам не зная почему, сказал Барт. Нельсон хмыкнул. — А как же Симона?.. — немного осуждающе спросил он. Барт криво ухмыльнулся, и вновь перекинул трубку к другому уху. Объяснять что-то приятелю совсем расхотелось, хоть он и собирался рассказать ему при первом же удобном случае, что они с Симоной просто друзья. — Ну, я же никому не обещал свое полное внимание, — бросил он Нельсонову фразу ему же обратно, и, посмотрев на свои ногти, добавил: — Имею право приглядеться к претенденткам на свое сердце повнимательнее. У меня к этому довольно строгие требования. Он звучал, как какой-то мудак, и Барт на мгновение даже почувствовал презрение к себе же самому, лишь потом вспомнив, что никого он за нос не водил, и вообще сбирался увидеться завтра с парнем, а не с девчонкой, и никакое это не свидание, а обычная встреча бывших одноклассников. Но почему же он тогда водил за нос Нельсона? Просто из вредности? В трубке послышалось шуршание, и Манц ответил слегка прохладно: — Ну, это разумное решение. А куда вы пойдете? Из столовой послышался хриплый смешок матери, а затем та позвала Барта к ужину. — Слушай, мне пора идти, — поспешно бросил он, избегая ответа. — Увидимся в понедельник. — Эээ… ладно, тогда давай, пока. Расскажешь потом, как все прошло? — Ага, покедова! — Барт бросил, наконец, трубку на место и поспешил в столовую. В груди разливалось откуда-то взявшееся там мстительное чувство, хотя его там и быть-то не должно было.